Неблагодарное это дело - строить планы. Настроишь вечером, спланируешь и засыпаешь с чувством собственного достоинства, с чувством почти выполненного долга. А утром оказывается, что планы твои уже устарели, рассыпались и собираться ну никак не желают, никоим образом. Прямо как дети малые, притом капризные и балованные, маменькины сынки да младшие дочки. Бегают, прыгают, бесятся - ну, и бесят попутно, сами того не желая, без задней мысли. Что с детей взять, они же дети...
Иван Архипович, умудрённый житейским опытом и убелённый сединами почтеннейший муж, поступал мудрее: поил своих "плановых детей" тёплым молоком на ночь, чтобы спали они крепко, а с утра будил их на три минуты раньше положенного, заставлял делать зарядку, зубы чистить, умываться, в общем, в порядок приводил, как положено. Сначала они брыкались, ныли, отказывались вставать с кроватей до тех пор, пока будильник не прозвонит, но через пару месяцев стали шёлковыми: сами строились, сами по парам разбивались, друг другу помогали, старшие за младшими следили, даже сами себя занимать научились: кто читает, кто считает, кто рисует... Чудо стали, а не дети, загляденье просто.
Только однажды утром проснулся Иван Архипович с десятиминутным опозданием. Не было с ним такого с двадцати двух лет, как работать пошёл, а тут - на тебе, опоздал, да ещё и за детьми приглядеть не смог. И повёл он их с собой, как были: непричёсанных, неумытых, одетых кое-как, со шнурками развязанными и в самом что ни на есть отвратительном настроении. Наобещал с три короба, чтоб до рабочего места не разбежались они никуда, и повёл. Было это, конечно же, в понедельник, зимой, в самый мороз, в конце года.
Как только вышли на улицу, точнее, вывалились всей гурьбой, обнаружилось, что Квартальный Отчёт забыл дома шапку, а Годовой Отчёт - варежку. Пачка Сигарет Про Запас не смогла влезть в колготки и шла в зимних сапожках на босу ногу, Почистить Ботинки застегнулся не на ту пуговицу, а Выгладить Рубашку хлюпала носом - оставила дома любимую куклу. Иван Архипович успокаивал их как мог, искал оправдания хоть какие-нибудь, но не находил. Потому что перед детьми оправдываться бесполезно, не понимают они взрослых оправданий.
Кое-как добравшись до работы, он рассадил свой детский сад в бухгалтерии, подручными средствами привёл в порядок маленьких, а потом приступил к занятиям с братьями Отчёт. Те упирались, не желали ничего делать, обижались и надували щёки.
В общем день у Ивана Архиповича не задался с самого утра. Дотянул он до обеда и стал соображать, что ему со всем недовольной оравой можно сделать. Расчесав косы Прибавке и Премии, подошёл к директору, кивнул в уголок, где сидели всё ещё обиженные, но уже прилично выглядящие дети, да и взял выходной до завтрашнего дня. Вернулся домой, усадил всех за столом, посмотрел внимательно, да и приготовил пирог с консервированными персиками: потому что детей нужно иногда баловать. Тем более, если сам в чём-то виноват.
Следующим утром Иван Архипович проснулся затемно, ещё даже половины седьмого не было. Проснулся от странного шороха из соседней комнаты, где обитали планы. Заметив, что он открыл глаза, к изголовью кровати на цыпочках подошла Генеральная Уборка, самая старшая, осторожно поправила на плече Ивана Архиповича одеяло, тихонько сказала: "Спасибо", - и ушла вместе с остальными. Иван Архипович подумал, что это дурной сон, и снова закрыл глаза, открыв их уже по звонку будильника. В квартире кроме него никого не было, а возле зеркала в прихожей лежала записка - корявым, детским почерком, печатными буквами - "Мы вас очень любим! Вы и без нас справитесь". С тех пор стал он сам себе хозяином, забыл смысл выражения "спутать планы", жил в своё удовольствие, а изредка - холодными зимними вечерами - готовил пирог с консервированными персиками.