Вечер. Мороз. Небольшое, наполовину заполненное кафе. Сижу с большой чашкой чая, жую пирожок с капустой и картошкой, и листаю странички соцсетей в смартфоне.  

Недалеко, в уголке за столиком, два, как мне показалось, давних друга, с высокими стаканами с пивом и сухариками на тарелочке. Становлюсь невольным свидетелем диалога:

«— Уговорили. Сходил я в церковь. Все рассмотрел, выслушал всю службу, хоть и ноги затекли. Больше двух часов пробыл.

Ну что сказать? Интересно конечно.

Поп такой величавый, седой. Лоб у него здоровый и что интересно на голове волос нету, лишь над ушами жиденькие, да реденькие еще остались, а борода густая, широкая и белая. На деда Мороза похож. Настоящего. Не на этого западного новогоднего, а на нашего, русского, обыкновенного.

Я его хорошо разглядел, когда он, из маленькой дверцы, на которой икона нарисована вышел, когда уже петь перестали.  С большим крестом и книжкой подошел к столику высокому, как у дирижера, крестился долго на иконы. Когда открестился, к нему сразу очередь выстроилась.

Спросил у бабули, которая рядом молитвы бубнила, чего они от него хотят? Бабка сказала, что поп их исповедовать будет.

А меня ведь чего в храм мать послала? Поисповедоваться, а на следующий день запричаститца. Сказала, что может хоть тогда с женой помиритесь.

Посмотрел я на очередь и решил, что и так помирюсь. Вот уже неделю вместе опять живем.

— Так тебе же Бог помог!

— С чего это?

— Так ты же к Богу в церковь сходил и сразу помирился».

БАБУШКИ

Есть великая сила у бабушек наших, особенно сельских, которые лишь о старицах да старцах книжки читают, «Евангелию» листают, «псальмы» поют, о времени нынешнем непонятном вздыхают, да о своей близкой смертушке рассуждают, перебирая в уме и в шкафу, всё ли на час тот приготовила.

Они еще и молятся. Перемешивая в уме и словах канонические молитвы со своими собственными или услышанными, "правильными и неправильными", с причитаниями и слезами...

И я абсолютно уверен, что Господь их молитвы слышит.

И еще одна особенность бабушек этих.

Вы в синодики их посмотрите, или послушайте, сколько там записано.

Причем это у нас: сват, да брат, да кум с кумой и дети с внуками, а у них все подряд, и правый, и неправые, и крещеные, и вообще "не нашей веры".

Все там.

Вот как, к Богу приду, а мне и скажут: в принципе не заслужил, но вот тут Федоровна, да Никандровна за тебя просили....

... И ЛИЦА ВАША НЕ ПОСТЫДЯТСЯ

Любил батюшка 33 псалом. Особенно, когда его в окончании литургии хор поет. Не торопился Дары потреблять, чтобы до конца дослушать, а не на середине прерывать, как во многих приходах принято.

Степенно Чашу омывал, тщательно ее вытирал и ждал, пока не прозвучит: «Смерть грешников люта и ненавидящие праведнаго прегрешат…»

На стихе этом вздыхал священник глубоко, слезы выступившие вытирал и выходил народ благословлять.

Осенял всех иерейским благословением, возглас положенный говоря:

- Благословение Господне на вас,

Того благодатию и человеколюбием,

всегда, ныне и присно и во веки веков…-

а сам все думал, что даже если и грешен, то все же на Господа уповает, а ведь за это Бог обещал, что «избавит души раб Своих»…

Обязательно избавит.

Как же иначе?

Ведь в глаза своих прихожан, которые сегодня Тайнам Христовым приобщились, посмотришь и, как будто, в рай заглянул.

Словом не передать.

Только и можно, что сказать:

- Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся.

       

Сидел на скамеечке возле храма.
Старушка подошла. Старенькая. Мне в матери годится.
Отдышалась немного (духота в городе) и принялась обличать всех верующих вместе с Богом и святыми.
Спорить не хотелось, да и было ясно, что бабулька как-то оправдать себя желает. Ведь сверстницы ее церковь посещают, праздники православные отмечают и даже исповедуются.
Насчет исповеди моя собеседница была особо категорична:
- Святые нашлись! Я ж их (далее идет перечень ровесниц-соседок) с мальства знаю и всё их исподнее передо мной прошло!
Тут я не выдержал:
- Давайте, матушка, не обвинять никого и так все вокруг ругаются да воюют…
Бабуля замолчала, губами почмокала и неожиданно заявила:
- А ты прав, поп-батюшка, ругаются ироды.
Затем подумала и добавила:
- И водку пьют, нехристи.
Насчет «нехристей» из уст старенькой "обличительницы веры" было любопытно услышать, но и понятно, что эту тему сейчас развивать нельзя никак.
Старушка же, немного помолчав, вдруг резко ко мне повернулась и утверждающе, безапелляционно заявила:
- А ведь правильно Владимир Ильич вас и водку "дурманом" назвал.
- Какой Владимир Ильич? – не понял я.
- Так Ленин же! – старушка глянула на меня с сочувствием и состраданием.

Посидели еще немножко. Повздыхали.
Кряхтя, собеседница моя поднялась и со словами «пора до дому идти», опираясь на палочку, направилась в сторону многоэтажек.
Отошла уже довольно далеко, а затем, развернувшись, громко и четко проговорила:
- А ты, поп-батюшка, не болей. Это хорошо, когда кто-то кому-то нужен…

Она моя тезка.
Прихожанка моего храма, о которую я много лет претыкалась - постоянно и малозаметно. Из тех, кого хочется избегать, а они "лезут". Я достаточно поздно поняла, что она изрядно "больная на голову". Полная, вечно жалуется и ноет... Если на исповеди вдруг зазвучит нытье вслух и громкое женское бормотание (а я стою в храме на границе с приделом, где исповедуют) - сразу знаешь: "Ну, опять Лена!" С рюкзачком тащится она через пространство храма в самые неподходящие моменты, тащит за собой семилетнюю и совершенно не воспитанную младшую дочку, разговаривая вслух и с дочкой, и со встречными, а стоит кому-то сделать ребенку замечание - так начинается форменная истерика. Она безобидная, но невыносимая. Она очень нуждается в любви и общении, она очень страдает, страдает постоянно и вслух, и общаться с нею тяжело и скучно.

У меня к ней не вражда, а как бы жалость - но полное неумение потерпеть и тем более полюбить. Вроде и понимаешь, что вот оно так и что так нельзя, и не-по христиански это (я даже на форуме где-то писала) - а все же слишком это "на периферии", чтобы всерьез что-то попытаться в себе изменить. Каждый раз стараюсь прошмыгнуть мимо - "потом, потом постараюсь полюбить тебя".

И вот вчера на воскресной Литургии, в тот долгий промежуток, когда всё не кончается поток причастников, она со светлым и ласковым лицом. с улыбкой подошла ко мне:
- Лена, я тебе подарочек приготовила...
Достала, протянула такой маленький коврик-сидушку, сшитый из махрового полотенца с подкладкой из чего-то непромокаемого, - сшитый неумелыми стежками:
- Возьми, подстилай, когда на улице садишься. Я такие очень люблю, удобно, холодно не будет. Может, когда обо мне помолишься...
И добавила:
- У меня 13-го последняя, четвертая химиотерапия. В 14 часов.

Елена Тростникова
http://forum-slovo.ru/index.php?topic=45033.msg2563260#msg2563260