ретроспективные заметки к юбилею

 

         Епархиальное управление тогда еще Донецкой и Ворошиловградской епархии состояло из одного небольшого здания, в котором как-то вмещались и епископские покои, и приемная, и кабинет секретаря, и бухгалтерия. Импозантный дом, хотя и находился  в старом купеческом районе Луганска, к 90-ым годам прошлого века выглядел  заброшенным, мещанским и унылым. Во дворе, где располагался центр всего православного Донбасса, за железными воротами, с правой стороны, напротив владычных «хором», тянулся длинный сарай, под гордым названием: «епархиальный склад». Еще одно продолговатое жилище, создавало в епархиальном дворе незавершенную букву «П» и вмещало в себе комнатку для приезжих, квартиру епархиального секретаря и гараж, в котором гордо возвышался черный «ЗИЛ» времен раннего Хрущева или позднего Сталина, проедавший своим ремонтом и потреблением топлива значительную часть епархиального бюджета.

         Вот и все управление… на крыльце которого, в те, первые годы возрождающейся Церкви, вполне бы уместилось все священство двух областей и еще оставалось бы место для регентов, алтарников и псаломщиц.

         Владыка, имея титул: «Донецкий и Ворошиловградский», больше все же полюбил патриархальный Луганск. Полумиллионный город оставался в тени  юзовских, горловских и макеевских терриконов, промышленности и современности, но все же географически возвышался над оставшимися приходами, вынесшими лихолетья гонений годов 60-х и десятилетия государственного презрения остальных времен развитого социализма.

         В Луганске, не столь далеко от центра и самой епархии, был много претерпевший и выстоявший Петропавловский собор, который, как тогда казалось, и стал главным аргументом в выборе епархиального центра, но сейчас по-иному думается. Скорее всего, знал и понимал Владыка, что не пройдет и двух лет, как станет вторая кафедра - первой. Так оно и случилось. Изначально вернули Луганску его исконное имя, а затем образовалась и новая церковная административная единица: Луганская и Старобельская епархия.

         Случайностей, как известно, не бывает. Но до дня нынешнего удивительна последовательность событий, приведшая меня к Владыке Иоанникию…

         Все началось с аввы Дорофея. Вернее с его книжки: «Душеполезные поучения».

         По сути, эта книга, выпущенная большим тиражом в Оптиной Пустыни, стала началом возрождения издательской деятельности Церкви. Даже Троицкая Сергиева Лавра не могла в то время выпустить «увесистый» томик святоотеческих поучений. Опасались издатели, не переменится ли погода за кремлевской брусчаткой…

         Именно за этой книгой и заехал в Оптину епархиальный секретарь из Луганска, который оставшись в монастыре на раннюю литургию, ночевал в издательском отделе. Там, в то время, трудился и я. Утром, после службы, загрузили мы машину секретаря архиерейского книгами, а он возьми и скажи:

         - Ты бы ехал к нам. Священники нынче нужны.

         Духовник монастырский был рядышком и все слышал. Он же и ответил:

         - Приедет.

         Вот и поехал. По благословению.

         Владык до этого времени я видел не много. Да и тех издали…, но нагоняй от брянского архиерея уже успел получить, когда разволновавшись, назвал его по телефону – «батюшкой». Поэтому,  стоя в кабинете епархиального секретаря, с тревогой и боязнью ждал, когда откроется дверь и выйдет строгий епископ двух областей. Секретарь успокаивал, но он был моего возраста и его успокоения никак не уменьшали дрожь в коленках и сухость во рту.

         Дверь в кабинет к архиерею была высокая, двухстворчатая. Владыка, приоткрыл ее немного, с улыбкой посмотрел на меня, затем распахнул и вторую дверку и жестом пригласил:

- Ну, заходите, заходите…

         Дальше не помню.

         Ни как брал благословение, ни как отвечал на вопросы. Страх прошел практически сразу. Да он и не мог оставаться, потому что на меня внимательно, с любовью и легкой лукавинкой, чуть прищурив глаза, по-отечески смотрел архиерей. Запомнились лишь вопросы о матушке, да где учился и чем занимался. Затем, усадив меня на стул, Владыка что-то негромко сказал секретарю. Тот вышел, а я остался в архиерейском кабинете. Так и сидел, часа полтора. Владыка, в это время, беседовал с заходящими, звонил куда-то, вызывал кого-то…

         В какой-то момент даже подумалось, что обо мне забыли. Зря так решил. Пришла женщина, взяла у архиерея благословение, а потом вынула матерчатый метр и стала меня обмеривать…

         Оказывается, пока я в кабинете архиерейском восседал, уже съездили за портнихой, которая, как благословил епископ, должна «быстренько» пошить мне подрясник, потому что именно в ближайшую субботу в день небесного покровителя Владыки, Иоанникия Великого, меня будут рукополагать в сан диаконовский…

         Это была первая встреча с моим архиереем.

         Время идет быстро. От Рождества до Покрова с каждым прожитым годом дни все короче. Мы, вольно или невольно, делим временные отрезки своей жизни на этапы, и, слава Богу, что вехами моего земного бытия, как, впрочем и каждого священника, являются те моменты и события, где обязательно присутствует архиерей.

         Несказанно изменилась за эти годы епархия. Вернее, ее уже нет, той старой «Луганской и Старобельской», потому что за два десятка лет вознесли к небу свои купола сотни новых храмов, появились четыре обители монастырские, три духовных училища…. Вот и решил Синод преобразовать ее в митрополию, а затем создать на ее территории еще одну епархию – Северодонецкую.

         Перечислять свершения можно много и долго, но каждое дело и всякая молитва - начало имеют у Владыки. Да и все мы, кто пред престолом Божиим «Святая святым» возносит, от того же, Владычного благословения путь свой пастырский начинали.

         Часто спрашивают: «Строгий ли у вас архиерей». Мне, да и, наверное, большинству епархиальных священников  ответить на этот вопрос не просто, потому что абракадабра какая то в ответе выходит. Единство противоположностей. Ответ звучит так:

         - Строгий, но добрый.

         Объяснить, как можно сочетать одновременно отеческую доброту и архиерейскую строгость, по отношению к более чем трем сотням клириков, можно лишь тем, что Владыка, имея феноменальную память обо всем и каждом, обладает еще большей любовью…

         Это не громкие слова и не попытка лести подвластного архиерею священника. Отнюдь. Просто, после почти двух десятков лет священства становится понятней, что другого способа удержать в единстве и истине столь разнохарактерных, по ментальности, уму и образованию служителей Церкви возможно лишь любя их.

         Причем это не любовь «в общем», не та «любовь» сильных мира сего, которые любят всех - не зная никого.        Здесь иное. Христово.

         Одна овечка в стаде заблудилась и на нее архиерей силы тратит. О ней молится и беспокоится.

         А кто заботы архиерейские сосчитает? Есть ли, что либо, в церковном нашем бытии, о чем не нужно заботиться Владыке? О чем не надо печалиться?

         Добавьте сюда еще дела государственные, представительские, попечительские. Не перечесть.

         На каждой службе мы молимся о священноначалии, понимаем, что без него корабль наш церковный к доброму берегу не пристанет, что житейские мудрования и страсти не туда могут его привести. Именно поэтому отношение к Владыке особое и нынешний 70-летний юбилей митрополита Иоанникия – праздник всех нас, кто служит под его святительским омофором.

                                               ***

         Двадцать лет назад, коленопреклонно стоял я у престола кафедрального луганского собора. На моей главе лежали благословляющие и утверждающие руки Владыки Иоанникия. С этого момента начался иной отсчет времени, иная жизнь…

Поэтому сегодня и мой праздник.