"Как я провел лето" |
Это — тексты из стопки тетрадей, собранных учительницей русского языка и литературы после первого сентябрьского урока в одном из классов школы-интерната для детей с отклонениями. Какими именно и в какую сторону отклонениями — не декларируется; да нам и не слишком важно: у кого их сегодня нет, этих отклонений? Все мы — сплошные клоны единого отклонения, и интернат у нас большой и нарядный. Поэтому человек без отклонений вызывает нынче даже некоторую тоску, а уж читать его сочинения тем паче скучно.
Тринадцать разноцветных тетрадок лежат перед нами на столе. Некоторые из них — строгие, "старорежимные", с обложкой единого мышастого цвета, блеклыми Правилами дорожного движения сзади. Иные — современные, нарядные, с Ди Каприо и "Титаником", Гэндальфом и Поттером, и не сразу даже разглядишь среди этой цветности привычный квадратик "тетрадь учени__ __ класса _____ школы № ___ ____________". А иные зачем-то общие – по сорок восемь листов, точно их авторы решили в этом году сочинить по целому роману.
В каждой из тетрадок — сочинение "Как я провёл лето". И больше ничего. Учебный год только открылся. Бумага, так сказать, ещё чиста, жизнь, так сказать, только начинается.
Мы опускаем орфографические и синтаксические исправления учительницы, а также оценки. Учительницу зовут Вера Васильевна. Ей за пятьдесят, она красит волосы в тёмно-каштановый, носит тяжёлую вязаную кофту и имеет обыкновение, читая на уроках стихи классиков, прищёлкивать пальцами, точно исполняет джаз. Это всё, что мы хотим о ней знать.
Как я провела лето
Дорогая Вера Васильевна! Вы думаете, что на лето меня из интерната забрал папа, но он не забрал. Но ведь все разъехались, говорите вы. Нет, говорю я, я осталась. Я осталась и жила в спальне девочек одна, и меня никто не видел, ведь никого не было. Иногда приходила тётя Фая, убиралась, мыла пол, а я лежала на кровати, закрывшись с головой. Она не замечала.
Вера Васильевна, я знаю, что такое умереть. Умереть – это когда все разъехались, а ты остался, и кругом вымыт пол, и ты не знаешь, есть ли ты. Я выходила по ночам во двор и качалась на наших качелях. Они скрипели всё громче: "иююн", "июююююл", "ааааааавгст".
Вера Васильевна, говорю я, рай — это ад, в котором ещё хлопают двери, звенят ложки и кричатся считалки. Ад — это рай, из которого все, кроме тебя, ушли, и все звуки мастеришь ты одна.
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
