Сила Божьей мудрости

crucifixion Сила Божьей мудрости



"Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков" (1Кор.1:21-25)



При всей своей предполагаемой мудрости люди никогда не были в состоянии узнать Бога, а те более — вступить в личные взаимоотношения с Ним. Возрастающие знания и углубляющиеся философские течения приводят к тому, что проблемы человека увеличиваются, а не решаются. Ненависть увеличивается, непонимание между людьми увеличивается, душевные расстройства случаются чаще, семейные проблемы растут. Все эти трудности увеличиваются не только количественно, но и по своему размаху и жестокости. Чем больше человек рассчитывает на самого себя и зависит от самого себя, тем хуже становится его положение. С увеличением зависимости человека от его собственной мудрости увеличиваются и его проблемы.

Все это входит в Божий план, как указывают слова "в премудрости Божией" в данном отрывке. При помощи мирской мудрости человек не может узнать Бога. Человек не может решить свои проблемы, потому что не хочет признавать источника, то есть греха, и их разрешения, то есть спасения. Собственная грешная природа человека — вот причина его бед, а он не может изменить свою природу. Даже если бы человеческая мудрость могла узнать, в чем беда, у нее нет сил исправить ее. Но у Бога эта сила есть. "Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих". Он выбрал то, что мирская мудрость считает безумием — юродство, чтобы спасти тех из мира, которые просто поверят. Вера содержит в себе полное согласие со всею истиной спасающей благой вести. Для тех, кто променяет свою мудрость на Его мудрость, Бог предлагает преображение, обновление, новое рождение и новую жизнь через силу креста Христова, Его Сына. Это — единственная надежда человека.

Если человеческая мудрость признает свое банкротство, и человек обратится к вере в Иисуса Христа, чья спасающая работа — проповедь, он может обменять бедность на богатство, грех на праведность, отчаяние на надежду, смерть на жизнь. Простота Евангелия дарит нам то, что сложность человеческой мудрости всегда обещает дать нам, но никогда не исполняет своих обещаний. "Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым" (3:18). Когда мы снисходим (в глазах мира) до Христа, Бог возвышает нас до вечной жизни.

Хотя человек окружен доказательствами Божьей мудрости, он решает полагаться на самого себя. В послании к римлянам Павел пишет о людях, "подавляющих истину неправдою. Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны" (1:18-20). Мудрость людей полностью несет на себе вину, — она не просто не ведает о Божьей мудрости, но и презирает ее. Люди преднамеренно невежественны — по своей собственной воле, потому что они отказываются .признавать то, что "очевидно", то, что можно "ясно видеть".

Каждый раз, когда человек видит гору, ему следует размышлять о Божьем величии. Каждый раз, когда он видит закат, ему следует задуматься о Божьей славе. Каждый раз, когда он видит, как новая жизнь появляется на свет, он должен понимать, что это Божьи творческие руки заняты Своим делом. И все же астроном может смотреть в телескоп, видеть сотни тысяч звезд и не увидеть Божьего величия. Ученый-натуралист может смотреть в микроскоп и видеть неописуемо сложную, невероятно запутанную жизнь, и все же не заметить Божьего творчества. Ядерный физик может производить тысячи мегатонн, несущих разрушение, и все же не признать Божьей силы.

Когда Павел пришел в Афины, он заметил святыню, на которой было написано: "неведомому Богу". Став посреди ареопага (Марсовой горы), он обратился к собравшимся вокруг него с такими словами: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17:23). Греки, со всей своею ученостью, со всеми своими философскими течениями и дискуссиями пришли к тому, что признавали многих богов — но не истинного Бога. Они создали себе многих богов, но Бога, Который создал их, они не знали. Мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией.

Бог не ожидает от людей, что они придут к Нему через их собственную мудрость; Он знает, что этого сделать они не могут. Но они могут прийти к Нему через Его мудрость. Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Фраза "весть проповедуемая" (проповедь) в греческом подлиннике одно слово — "керугматос", которое можно перевести также и как "воззвание". Оно относится не к акту объявления благой вести, но к ее содержанию. Содержание Божьей вести — это Евангелие, "слово о кресте" и "сила Божия" (ст. 18). По сути дела, содержание этой вести -Сам Иисус Христос, Который есть "Божия сила и Божия премудрость" (ст. 24).

Павел говорит не о глупых проповедях, которых всегда было больше, чем достаточно. Он говорит о проповедовании того, что в глазах мира было глупым, — простой, неприукрашенной, незапутанной истины о кресте Иисуса Христа, которая не оставляет места ни для человеческой мудрости, ни для человеческих усилий, ни для человеческой славы. И мудрость, и работа, и слава, — все Божие. Но благословения, которые они дают, могут принадлежать человеку.

Не через философию, не через понимание ума или человеческую мудрость приходит спасение, но через веру. Бог спасает только тех, кто верит (верующих). Люди не могут "постичь" спасение; они могут только принять его по вере.

"Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (1:22-23).

Неверие — это всегда основная причина неприятия Божией воли и Божиих путей, но неверие выражается по-разному. Если Иудеи хотели сверхъестественных знамений (чудес), прежде, чем поверить Евангелию, то неевреи (язычники), представленные Еллинами, хотели доказательств человеческой мудрости, они хотели таких идей, которые они могли бы предложить на обсуждение и о которых могли бы спорить.

Желание доказательств — это чаще всего отговорка, оправдание неверия. Иисус совершал чудеса — одно за другим — в самом сердце иудаизма, и большую часть из них — публично. И все же большинство из очевидцев этих чудес — сверхъестественных знамений — не поверили в Него. Человек, которого Иисус исцелил в Иерусалиме, слепой от рождения, был нищим, хорошо известным в городе. Однако, после того, как он был исцелен, некоторые из его соседей отказывались верить, что перед ними — тот же самый человек, хотя он сам говорил им об этом (Ин. 9:9). Этот человек был приведен к фарисеям, которым он дал свидетельство о своем чудесном исцелении. Они тоже отказались поверить этому знамению (чуду), несмотря даже и на то, что получили дополнительное свидетельство от родителей этого человека. Фарисеи верили в сверхъестественное, но только в такое сверхъестественное, которое соответствовало их собственной религиозной системе.

В другой раз группа книжников и фарисеев пришла к Иисусу и потребовала от Него чуда в доказательство того, что Он — Бог. Зная их неискренность и лицемерие, Иисус отказался совершить чудо — по крайней мере такое, которого они хотели. Он сказал им: "род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дается ему, кроме знамения Ионы пророка", — имея в виду Свое распятие и воскресение (Мф. 12.38-40). Как показали дальнейшие события, большинство иудеев не поверили даже величайшему из всех чудес, когда-либо происшедших на свете.

Большинство иудеев во дни Иисуса и Павла не могли вместить представление о распятом Мессии: для них оно было неприемлемым, для них оно было соблазном (ср. Рим. 9:31-33). По их представлениям Мессия должен был прийти в земной силе и великолепии и утвердить земной престол и земное царство. Такие ясные учения о Мессии, которые содержатся в Псалме 22 и в 53 главе книги Исайи, эти люди либо объяснили так, что от них ничего не оставалось, либо игнорировали. Те отрывки из Писания, которые не подходили к их предвзятым мнениям, они просто перетолковывали или обходили.

Еллины, с другой стороны, хотели интеллектуальных доказательств, хотели чего-нибудь такого, над чем они могли бы поломать голову и что они могли бы постичь собственным разумом. И они были неискренни. Как Павел обнаружил в Афинах, греческие философы не были заинтересованы в раскрытии истины, особенно — истины о Боге. Что их интересовало — это слушать о волнующих новых идеях и проблемах и спорить о них (Деян. 17:21). Они не были заинтересованы в поисках вечной правды, которой надо поверить, которую надо принять и которой надо следовать. Мудрость, которую они искали, была не божественная и вечная мудрость, а мудрость человеческая, временная. На примере афинских философов можно увидеть, что они искали не божественной истины, но интеллектуальной новизны.

Как и иудеи, греки тоже имели предвзятые представления о том, что может Бог и чего Он не может, что Он станет или чего Он не станет делать. В целом, как они считали, все материальное было злым, а все духовное — добрым. Поэтому для них был невероятным уже тот факт, что Бог мог прийти на землю в человеческом образе. Еще труднее было им представить себе, что Бог мог бы захотеть прийти на землю. Для них боги были равнодушны к людям. Они были совершенно безучастны к тому, что происходит на земле.

Философ Цельсус, живший во втором веке, и благодаря нападкам на христианство сделавший себе карьеру, писал: "Бог добр, прекрасен и счастлив; если тот, кто лучше всех и прекраснее всех, опускается до человека, это означает, что он должен измениться, и не в лучшую сторону. Это означает изменение от хорошего к плохому, от прекрасного к уродливому, от счастья к несчастью, от лучшего к худшему, — и Бог никогда не принял бы такого изменения". Представление о воплощении, — не говоря уже о распятии, — для греческого сознания было крайним безумием. Для этих рационалистов ничто не могло бы быть более абсурдным, чем представление о Боге воплотившемся, отдавшем Себя на распятие ради того, чтобы дать падшему миру спасение, святость и вечную жизнь.

Две группы, упомянутые здесь Павлом, представляют собой все неверующее человечество. Либо требуя доказательств — чудес и знамений, как типичные иудеи, либо, как типичные греки, желая доказательств со стороны природной мудрости, неверующие найдут оправдание тому, что они отвергают Евангелие.

Павел глубоко верил в сверхъестественные явления, а он был, по каким бы меркам его ни судить, высоко интеллигентным человеком. Он был и мистиком, и рационалистом, в лучшем смысле обоих этих слов. Но прежде всего он был верующим, верящим в Бога. Евангелие является и сверхъестественным, и здравомыслящим одновременно. Но его нельзя понять при помощи сверхъестественных знамений или сделать приемлемым для себя с помощью природной мудрости без готовности сердца. Оно спасет только тех, кто верит.

Павел писал, что будет проповедовать только Христа распятого — единственную истинную мудрость и единственное истинное знамение. Те, кто не поверят этому знамению или не примут эту мудрость, не примут Бога. Для тех, кто ищет других знамений, крест — это соблазн, а для тех, кто ищет другой мудрости, это — юродство.

Единственное, что христианин имеет сказать нам — это весть о кресте: о Божьем Сыне, ставшем человеком, о Его смерти, искупающей вину наших грехов, и о том, что Он воскрес из мертвых, чтобы воскресить нас к жизни.

"Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков" (1:24-25).

Павел объясняет, что использует термины Иудеи и Еллины в расширенном смысле — для обозначения неверующих, как иудеев, так и еллинов. Среди людей, призванных Богом, тоже были и иудеи, и еллины. Для тех, кто верит в Его Сына, распятый Христос и есть сила Божия и премудрость Божия. Он, Тот Самый, Который для неверующего иудея — соблазн, для верующего иудея является Спасителем, и Тот, Кто для неверующего язычника — юродство, для верующего язычника — Искупитель.

Упоминая о юродстве и немощи Бога, апостол, конечно творит с точки зрения неверующего Иронично и трагично что та самая часть Божьего плана и труда, которая природ ному человеку кажется самой бесполезной и достойной осмеяния, на самом деле обнаруживает Его величайшую мудрость.

Павел говорит о том, что если бы Бог мог обладать какой бы то ни было глупостью, то и она была бы мудрее, чем величайшая мудрость человека. И если бы Бог был в состоянии обладать какой бы то ни было слабостью, она была бы сильнее, чем величайшая сила, которой может обладать человек.

Божья сила — это истинная сила, сила, которая действительно нечто означает и нечто совершает. Эта сила не от людей, но она предлагается людям. Это сила спасения от греха, избавления от сатаны, сила, дающая жизнь в самом Божьем присутствии на всю вечность.