В колонках играет - God Is An Astronaut
Мысленно подсыпал тебе в сахар для черного крошку стекла. Внутренности не разорвет. Но как представлю эти крохотные внутренние кровотечения в твоем теле... Мурашки по спине от удовольствия. Мне как то довелось испытать подобный дискомфорт. В детстве брат разбил сахарницу, и чтобы его не отругали хоть за сахар - тайком пересыпал сахар со стола в новую. Так я впервые побывал в больнице.
Твой черный кофе. Прозрачная чашка, белые пальцы. Я прикусил губу, прищемил хвост мыслей. А куда было деваться? Отец позвал к себе, в Остраву. А я временно безработный, и ему ведь об этом не скажешь. Брат летит на острова, мама собирается в Грецию. А я вот-вот оступлюсь с обрыва и рухну в осень. Вчера был первый приступ, чувствовал как пасмурное небо душит, жуткое ощущение заклубилось на дне меня. Предчувствие осени. Окутывающая фрустрация. И если ты подумал, что я отказал тебе - то без пирога в итоге остался я. Твой утренний визит и приглашение в свой дом. Я как вампир, не способен войти, пока не пригласят. Но я должен отказаться, в эти выходные выхожу на стажировку. ...Нет, такие как ты не обижаются. Но затаивают зло.
Когда мы впервые встретились? Мне было шестнадцать. Я был уверен, что в тебе засело инфернальное зло. Что все твои срывы, все эти часы, когда твой рот молчал, а глаза не моргая плавали за окно и обратно в комнаты... Все сумасшествия в твоей голове - вспышки, подобные Вантаблэку... Да что там, я боялся, как загнанный в угол зверь, и в то же время был очарован тем, что впервые был кому-то НА СТОЛЬКО нужен. Что кто-то, кому я совершенно не нравился - буквально захватил меня. ...Ведь я так хотел тогда умереть. Плыл по течению, травился ядами всех степеней, боясь одним разом лишить себя жизни. Ждал, пока нечто поглотит меня и убьет. Ненавидел только одного себя на этом свете... Твои слова научили меня ненавидеть всех. Твои руки дали мне врага №1. Твои вспышки гнева дали мне желание жить. Разучился бояться боли... И как после этого мне было не полюбить тебя? Как было не отдаться в твои объятия. Как не отдать тебе всю свою тихоокеанскую преданность. Я превратился в твоего цепного пса. Ходил тенью, рвался на амбразуру. Засыпал в твоих тонких руках, испытывал над и под тобой все немыслимые и мыслимые. Отдал свое тело, свою душу в жертву твоим умственным игрищам.
Пока однажды не осознал, что мертв.
У вещей нет души. Все, что принадлежит тебе - вещи.
Моё здоровье сошло на нет. Мои чувства выпарились. Во мне осталось лишь все твоё. И я часами на пролет лежал глядя на твой силуэт у окна. И однажды время вдруг прекратило свой ход.
Ты допиваешь свой черный. Тонкие черные сигареты по очереди посещают твой тонкий рот. Обнимаю тебя за плечи, животом чувствую твою напряженную спину. Я уверен, что твоим запахом наводнилась вся квартира. Запах цветов и горечи, и твоего табака. Я представляю твое нагое тело плывущее по реке вдоль берега в деревянной лодке, усыпанное белыми цветками... И закрыв глаза я вижу как мимо проносятся мирриады звезд, бесконечный поток жизни и смерти, все сефироты вспышками... И с твоим присутствием тишина становится совсем иной, мягкой и усыпляющей. Томная, обволакивающая темнота на дне твоих глаз. Кто мог придумать такой водянисто-серый цвет, как полупрозрачное стекло, корочка февральского льда... Весь свет вокруг тебя сворачивается как молоко на плите. А холод пробирает до костей от твоего безразличия ко всему в этом мире.
Я все еще думаю о стеклянной крошке,
и когда ты просишь сварить тебе еще кофе - я разбиваю сахарницу.
14/08/2015
