Обещал себе до зимы проработать следующие части "Записок мерзкого старикашки". Написал две. И, за полтора часа до зимы, одну обнародую.

Повесть эта -  "Лолита-наоборот": несколько дев  пытаются "раскачать" мальчишку, который совершенно индифферентен к взрослым играм.

Для нахождения всех частей ткните метку "Записки мерзкого старикашки" или "Несокрушимый"

Осень1963-го, Калининград. Под разбомбленном в войну казино сохранилось оборудование, на котором артель работниц производит кальвадос для генералов. Мужчины в «цех» не допускаются. Старшая — уродливая бухгалтерша Венера — случайно влюбляется в Мамея, стеснительного, болезненно стыдливого, но гениального мальчика 12 лет. Он ненавидит любоффь, поцелуи и всё такое. Запретная страсть толкает Венеру на самоубийство, которое срывается. Обнаруженная секретная коллекция владельца казино, эротомана, доводит её до горячки. А затем рождает идею «пионерского театрального кружка» (девочки+ Мамей) чтобы так заставить его повзрослеть. Они сочиняют пьесу о папуасках, из которых империалисты откачивают «умниген» - -«мозговой усилитель».

Для нахождения предыдущих частей наберите метку "записки мерзкого старикашки" либо "Несокрушимый" В данной части всё, что говорит бухгалтерша - ею выдумано, в т.ч. "Альбина".

 

-Про кружок разболтала?

-Я случайно! Помогу, только что?

-Не. Забудь. Была мысль на ком-то посмотреть шмутки. Тут от фрицев много завалялось, - уклончиво ответила Венера.

-Давайте примерю, -  Лиля.

-Можно и из кружка попросить. Не хочу показывать девчонкам. Нехорошие тряпки.

-Помрут, что ли?

-Они и так взвинченные. Несут всякий бред.

-Бред? Какой бред?

-Лу-Лу, там, хочет жантересок жадными показать...

И Венера Антеевна стыдливо замолкла.

-А разве не так?

-Рассказать... язык не поворачивается.

-Мы вдвоём, Венер Антеевна!

Бухгалтерша огляделась по сторонам:

-Островитянин просит одну доказать, что она такая же девочка, как все. За это банан даст. Показала. Тут все жантерески трусы сдернули, и стоят, радостные. Банан ждут.

-Пошутила, Венер Антеевна!

-Ща... А Геля говорит: это же не за деньги, за банан. Мол, деньги — мировое зло, а банан — это другое дело.

Лиля мечтательно задумалась.

-А Вы банан пробовали? Какой он, а?

Бухгалтерша схватилась за голову:

-Марка заявила, что капиталистки и должны быть бессовестными. Они же из «Мразилии».

-Бразилии?

-Не-е! Мразилии. Где мразь живёт. Зритель, мол, поймёт что всё это понарошку.

-А что? Вот фрицы в «Небесном тихоходе» смешные. А война настоящая.

-Не поняла. Ты что хочешь сказать? Если кривляешься, вытворяй, что хочешь? Голая понарошку?

-А они что... уже….

-Мне не докладывают, что они там с Мамеем делают. Тот тоже хорош. Бога придумал, жантерескам. «Свинпупс».

-Капиталистам-то зачем бог?

-Мозги пудрить. Всем рассказывают, что он наградил их богатством за то, что в жертву стыд принесли.

-Ч-чего?

-Слышала о мучениках? Святых? Их мучали-мучали, а на том свете им за это рай будет. Вот и тут. Над тобой изголялись-издевались, а за это Свипупс богатством одарит. Охрюшкайся — и греби деньги лопатой. Мы, мол, не просто так богатые, а потому что стыдомученицы.

-А-а! - догадалась Ноликова. - А под видом стыда хитрые капиталистки мозги откачивают?

-Умниген, — она кивнула. -Для продажи. Обман, мол, раскроется в самом конце. Ритуалы там...

-Опять всё переиграл? - она вздохнула. - Что за ри-ту-алы?

-Всё таже бурбуляция!

-Вообще-то интересно придумал...

-Как всегда.

-Э-эх... Сколько у вас напроисходило! Мразилия... Свинпупс… И сисикандр сделали?

-Надеюсь, что нет. Разогнать бы чертов кружок - а уже нельзя. Но я им сказала: ша! - она постучала пальцем по столу. - Умниген будем из пупа добывать, а кому что-то другое почудилось - в дурку!

-Вот это правильно — оживилась Ноликова. -И «сисикандр» тоже выкиньте. Плохое слово.

-Лу-Лу в день десяток таких выдает.

-Кстати, а почему из пупа?

-Одёжка фрицевская одна завалялась... э-э...

-Покажите.

-Тебе не надо.

-Почему?

-Не для пионерки. Ты, Лиль, правильно ушла. Театр одним глупостям учит. И тебя научит.

-Так я и поддалась! - вздёрнула подбородок Лиля. - Ну фотку-то покажите? И давайте мерить.

Венера достала чемодан, лежавший на шкафу, щелкнула замками…

-Не здесь.

-Кто-то должен прийти?

-Не. Тесно. Пойдём-ка.

 

107

Они вышли во двор и прошли к подвальному окошку. Оно выглядело заколоченным, но щит снимался. В темноту уходили две доски.

-Туда. Я за тобой.

Спустились. Щелчок выключателя: длинная тяжёлая столешница на ящиках, подпёртые ломаные стулья, скамейки; шкаф, ящики, чемоданы..

-Зверь!! Настоящий штаб! - ахнула Ноликова.

-О нём никто не знает. Кроме нас, - прошептала руководительница.

-Обалдеть!

Бухгалтерша кивнула, поставила щит обратно и заперла на крючки, отгораживаясь от мира:

-Так вообще никто не найдёт. Все думают, проход с того дома. А тут была яма и ступеньки вниз, к двери. Спуск засыпали вровень с землёй, будто и не было. Только забыли подвальное окошко заделать. Я его расчистила, даже вещи пропихнула.

-А где каменная тётя?

-Статуя? Вон. Мешком прикрытая.

Она водрузила чемодан на столешницу и открыла. Сверху лежали фотки. Протянула верхнюю:

-На, любуйся.

На нём была женщина в чёрном просвечивающем платье, с серебряными звёздочками. Она б выглядела «царицей ночи» в провинциальной опере, если б не тросточка и гусарский кивер. Круговой вырез вокруг пупа открывал белый живот. Лиля была очарована:

-Вот бы такое одеть!

Кисея ещё не была халтурой.

-А на, - Венера вытащила из чемодана тряпку.

-Это что, оно?? Можно?

-Можно. Их три штуки. Интересно, где будет вырез.

-А Вы что, не мерили? Потому что фашистское?

-Потому что зеркала нет.

-Давайте оденем, и поглядим друг на друга.

-Ну... в принципе...

Лиля с энтузиазмом скинула школьную форму, и нырнула в балахон. Антеевна - без энтузиазма. Они полюбовались друг другом.

-У тебе вырез, где надо, - сказала Антеевна. - Только верх трусов видать. У меня тоже?

-Тоже. И они просвечивают. А на мне - просвечивают?

-Очень. А так — самая одежда для славопупцев.

-А давайте... это...

-Что?

-Снимем.

-Лиля! Ты же пионерка!

-Да нет тут никого. Мальчишки вообще вон голыми купаются.

-«Вон» - это где?

-В Астрахани. И здесь речка - «Преголя». Купались, значит, преголыми.

-Что ты болтаешь... эй!

Но пионерские трусы улетели поверх снятого:

-Заметно, что нет? -

-Нет, - буркнула Венера. -Я снимать не буду.

-А шапки вот такой нет?

-Не находила. Палочка есть, - она вытащила из под ящика трость с изогнутой рукоятью, повертела её в воздухе. И повесила на пузо, за проволочный ободок, служивший каркасом для выреза. Лиля тут же дёрнула конец трости вниз.

-Э! Что творишь! - укорила бухгалтерша. Обе засмеялись.

-А что там ещё?

-Прищемят Варваре нос на базаре, - вздохнула Венера, но стала стала выкладывать. Обнаружилась пара железяк.

-Это что? Кандалы какие-то?

-Да. Фрицы развлекались. Тут уже не за банан...

-Как развлекались, Венер Антеевна? Как?

Она показала ещё фото, зала кабаре. Целым, не в руинах, он плохо узнавался. На подиуме стояла девица в тунике. Руки подняты, и как бы прикованы к щиту сзади кандалами.

-О, фашисты пытать будут, - оживилась Лиля. - А это что за лапы?

По сторонам от девы в щите были две дырки. В них кто-то всунул руки и прикрыл деве грудь.

-Не пытать - лапать. Лапают её. Видишь коробку? - Венера постучала по фото ногтем. - Бросай 2 копейки, и пользуйся. А тут очередь из желающих. Гнусный мир чистогана.

-Она эта... Стыдомученица, да?

-Прям, мученица. Ей за это платят.

-Фу, какие... Кандалы те самые... - Лиля приподняла железяку. - Гады немцы! Две копейки! Трамвай три!

-У немцев копейки дороже. И это за верх. За низ все десять возьмут.

-Венер Антеевна! Если бы низ можно было, дырки внизу были, - укоризненно заметила Ноликова. - Отсюда не дотянешься.

-Вот это я хотела бы проверить, - кивнула Антеевна. - Они как увидели, кричат «прикуем принцессу!». То есть, меня. К этой столешнице.

-Не поддавайтесь, Венер Антеевна! - вскричала пионерка.

-Я не поддаюсь. Но знать надо. Может, они на мне и не завернутся.

-Попробуйте.

-Одной не выходит.

-Помочь?

-Не надо… Нехорошие это игры…

-А мы кому-то рассказывать собираемся?

Бухгалтерша поохала, повздыхала. Наконец…

Столешница была раздвижной. Средняя часть вкладывалась и они её убрали. Половинки сдвинули, но не полностью. Бухгалтерша легла так, чтобы промежуток находился в районе груди. Ноликова привернула к углам столешницы обе скобы, она просунула в них запястья. О-ба! Кандалы легко защёлкивались. Без свободной руки не освободиться.

-Ну, посмотрим, куда ты дотянешься. Пол с войны не мыли, газетку постели, - посоветовала Венера.

Ноликова залезла под столешницу и протянула руки. Достала лишь до груди.

-Э, не жамкай! - засмеялась Венера. - А до низа?

-Куда там.

-Слава богу.

-А на мне? - загорелась Ноликова. - Давайте на мне попробуем?

-Ну... если ты не против, — Венера пожала плечами.

Теперь Лиля разлеглась на столешнице. При желание её тонкие руки из кандалов выдергивались.

Венера ухмыльнулась:

-Хочешь фокус? Только не испугайся...

Бухгалтерша отвернулась, что-то вложила в руку. Похожее на саблю. Приложила к её пупу, надавила…

-Живот проткнули?! - в ужасе заорала Ноликова.

-Дура! Это бутафория. Лента из металла, она сворачивается. Видела шпагоглотателй? Их фокус.

Лиля онемела. Её восторгу не было предела:

-Зве-ерь! Вот это... это... зрители лягут! А мне можно?

Освободившись, она принялась тыкать, добиваясь, чтобы «лезвие» сворачивалось незаметно.

-Ткни в меня. Медленно, - сказала руководительница. Забралась на стол, задрала платье. Теперь она могла показать, что долго репетировала.

Сначала она извивалась, как гусеница на булавке, потом затрепыхалась, засучила ножками, и свернула голову набок. Вывалила толстый, раздутый язык. И замерла.

Лиля ухохатывалась:

-Класс! Во придумают! Разве такое придёт в голову нормальному человеку??

-Это не фашисты, - сообщила Венера.

-Мамей? - удивилась Ноликова.

-Нет. Тут ко мне одесская знакомая с дочкой Альбиной приехала. Калининград посмотреть. Дочка твоего возраста, ходит в кружок, где эстрада и фокусы. Она показала.

-Ух ты... Вы что, ей про кружок рассказали? - нахмурилась Лиля. -И про Аламбику?? Наши секреты?

-Говорила. Да её бы вообще с Мамеем познакомить. Одесса - большой город, а у нас что — деревня? Ничего, на днях уезжают. В кружке о ней не знают.

-Чего же не познакомили?

-Да... Грубая она.

-Говорит слова, которыми пьяные ругаются?

-Такие я вообще впервые слышу... «Публетка», «пильдик»...

-Как? Публетка?

-Мы отмечали с её мамой встречу. Столько лет не виделись. Разговорились, я упомянула Свинпупса. Как он за срам одаряет. Посмеялись. Альбина сказала, что тогда публетки были бы богаче всех. Публетки, мол, сами ищут, где осрамиться...

-Дошколята?

-Да вроде, как она. Пионеры.

-Нет таких дурочек.

-Есть, нет — об этом речь не шла.

-А «пильдик»?

-Девочка.

-Просто «девочка»?

-Не знаю. Хотя вот сейчас вдруг подумала... - она замолчала.

-Что подумали?

-А может, это часть.... которой девочка отличается от мальчика? Не поняла. Честное слово.