Знаешь, что такое грусть? Грусть...

- Больно?
- Нет.
- Пусто?
- Уже нет. Наполняет чем-то.

Но ведь это же хорошо, хорошо, что наполняет, иначе бы пустым - долго не выдержишь ходить. И правильно Тёма говорит - не выдержит человек постоянного одиночества, общения с сами собой. Человеку обязательно нужен кто-то - даже, чтобы погрустить, даже если закрывается, даже если сбегает, даже если...
А я, дрянная девчонка, снова сбегаю, хоть и хорошо мне, хоть и весело, и не грустно, не печально ни капельки! Я снова бегу, и мне немножко даже плевать на то, что останется после меня, что будут делать без меня. Плевать-плевать-плевать, начхать, но совсем чуть-чуть! Странно, но в тот день действительно отпустило. А я не хочу передавать свою лёгкую грусть другим; в связи с этим мне очень-очень сильно помогли книги-фэнтези, которые дала почитать Арьята, про эмпатов.
...Ничего. Ничего не чувствую. Только лёгкость, только чужие мысли, только чужую искреннюю и беззаветную вполне себе радость. Там, на крыше. Хорошо...

Я сижу у Манежа на бордюре, скрестив ноги, пора бы домой, разбирать фотографии, но я сижу и продолжаю сидеть, нежиться на солнышке, писать что-то и щуриться как довольная, сытая кошка на людей. И пишу. И пишу, да...

Мужчина рядом кричит: "Где ты? Где ты? Гдеты? Где?.." и постепенно голос его затухает. Вместе с моими мыслями. Замечательный день, да. А я здесь, вот же она - я, сижу, жду у моря погоды, природы осенне-летней. Всех с Ламмасом внутренне поздравляю, да. Ну вот же, вот же она я, увидтьте меня, ну же!
Нет, не видит, ну и хорошо. Ведь невидимой быть иногда очень неплохо.

Настроение сейчас - ы)
В колонках играет - Аквариум - Каменный уголь

Иногда хочется вернуться в город, уйти снова в прошлое, где всё так, кажется, легко и беззаботно, в некоторые моменты, или наоборот - сложно и невыносимо, но чтобы посмотреть. А зачем, а что, да как? Прошлое, прошлое, какое ты притягательное, какое зыбучее и немного липкое. Но, ты уж извини, сыростью пропахло, да не осенней, а той, которая в подвале заводится. Это значит, нельзя возвращаться, а то сгниёшь просто-напросто вместе с прошлым. И в то же время - столько путей! А что бы было, если бы здесь, я не оступился, а сделал вот так...
Прошлое, прошлое - какое ты!.. Ты такое!.. Ммм... вкусное. И дымок от тебя идёт, и пар, как от чашки с горячим чаем и вареньем. И немного всё же - прелыми, талыми листьями, первым снегом, небом пахнет. А иногда - шурашнием листвы и ветром. Ветер, ветер, ты приходишь иногда из прошлого и нагоняешь на нас ностальгию.
Я вот хотела бы вернуться в прошлое, но только для того, что посмотреть, ничего не исправляя - а зачем? Мне сейчас и с совершёнными прошлыми успехами-ошибками неплохо. А мне бы ещё раз пережить, перечувствовать некоторые мечты, надежды и прочее, прочее, прочее... И прошлое, прошлое... прошлое...
И струны гитары мне слышны из прошлого, и контрабас, и басистая флейта. А гитара, гитара, нежная такая, тихая, славная, милая и желанная. Жаль, не умею на ней играть, да вот кабы кто научил, будь она у меня. А нет, свою-то я отдала, подарила ещё в школе, как главный приз на каком-то очередном глупом празднике, который с радостью бы сейчас пережила. И ссоры, и расставания, и радости, встречи, любови и кошмары жизненные - всё, всё бы пережила, прошыла бы опять красными нитками по чёрной ткани ржавой старой иглой.
И струны играют, играют, играют, и звук льётся, такой нежный. И вспоминается мне то тундра бескрайняя, степи, море северное, холмы; то город, улица наша на три дома, сосновая аллея во дворе - всё как в другом городе; то школа моя первая, и вид из окна, особенно ночью, особенно на улицу ту, перед домом, особенно на трамвайные рельсы, что справа были, особенно на звёздное небо; то зимний вечер в шесть часов и кроваво-красная, рыжая такая луна, и как я бегу, бегу от страха домой, а сзади воют собаки, ну совсем как волки; то снова север - как мы бежим со всей нашей юной дури вниз по склону, огибая огромное по тем временам озеро, с толстым-толстым слоем льда даже весной.
А то вспоминается мне почему-то (чисто ради издёвки, порой мне кажется) моё будущее. Да нет, не моё - общее, но - выхватывается кусками и рассказывает мне в будущем про жизнь моих друзей, и - ей-богу! - так занимательно рассказывает, что даже голова идёт кругом: так вон оно что в будущем-то будет!..

Настроение сейчас - воспоминательное
В колонках играет - Аквариум - Дорога Двадцать Один

В связи с наступающим Ламмасом нашлось, видимо, вот такое красивое стихотворение:

Наставление фейри

Испытывай нежность к воде - она будет взаимной;
Записывай мысли на пурпурных листьях кленовых;
Запрятавшись в сон, проживай наши долгие зимы
И в вышивке видеть учись непременно основу.
Когда надлежит измениться - ты сбрасывай листья,
А корни оставь для последующих превращений;
Запомни, что нет ничего драгоценнее жизни,
Тем паче - чужой; не лишай себя гнета лишений,
Чтоб точно узнать, чего стоят счастливые вздохи;
Дай имя свое трем пылинкам, сверкнувшим в закате;
Стяни в звуки песни события целой эпохи
И стань недоступным для мимо летящих проклятий.
Открой свою душу всему, что является миром,
Стань ветром, водой и огнем, обратившимся в землю;
Отдай своё сердце единственной стоящей вирой -
И остановись,
Человек:
Наш народ тебе внемлет.

(с) Сокольничий

Поздравляю со священным Праздником!

Настроение сейчас - волшебное
В колонках играет - Piano Magic

Сколько страниц исписано, сколько страниц исчеркано... извалено сколько страниц в грязи - мыслей, домыслов, сомнений, и прочего, и прочего...
А, впрочем, стоит ли горевать о каких-то утратах, которые уже ушли давно-давно... Наверное, всё же пустоблудством не стоит заниматься, потому что вряд ли вообще тогда время на что-либо другое останется.
А мы ради "чего-то другое", откровенно говоря, и живём, не замечали? Бросаем одно и тут же начинаем другого, и жизнь наша начинается только с приходом чего-то в нашу  обитаемость, в нашу келью, лучиком лунного света, с лунной радугой проникает.

В осеннюю погоду мне нравится сидеть дома - ну конечно же, с чашкой горячего ароматного (карамельного!..) чая, пледом, записной книжкой в руках - конечно же, конечно же. А иногда бывает, посмотришь в окно, заглянешь в холодильник, и приходит на ум мысль, что надо бы себя да выгнать, хотя бы в магазин, который за углом. Хотя бы сахару, что ли, купить, в самом-то деле. Ёжишься, натягиваешь джинсы, кофту тёплую одеваешь - как тогда, когда встречались первый раз со сказкой, полосатый мой свитер, привезённый из праги, с длинными балахонистыми рукавами и высоким воротом. Сказочный свитер, ага. Одеваешь ветровку небесно-голубого цвета, светло-коричневые мокасины и вперёд - в холод и стужу осеннего города. А вот как выйдешь, пройдёшься по улице, заглянешь в магазин и домой неспеша идёшь, ветер в спину дует, небо над тобой - свинцово-серое и везде - покров из разные листьев - жёлтых, оранжевых, красных, коричневых и чуть прелых, и слабо-слабо ещё кое-где зелёных. Шуршишь ими мыском, и мокасин становится чуть-чуть мокрый. И не хочется с улицы уходить - уж слишком хорошо. Поэтому забегаешь домой, залпом выпиваешь чашку горячего чая и заедаешь какой-нибудь нехитрой снедью, сбрасываешь мокасины, понимая, что осень уже никуда не уйдёт, и одеваешь чёрные сапожки на невысокой танкетке. А они - чуть шире и посвободнее, так, что осень в них хорошо уж больно чувствуется. И куртку - жёлтую, любимую.
И идёшь на улицу, а осенний ветер играет в коротко остриженных волосах, и улыбаешься серому осеннему небу, и собираешь листья... И дышишь-живёшь осенью и её единственным и единым с тобой моментом. А вечером - поздно, но не слишком - приходишь домой, снимаешь куртку, сбрасываешь сапожки и идёшь на кухню, готовить вкусный чай. Или уж кофе - кому как.

Настроение сейчас - улыбчивое)..
В колонках играет - "What can I do?.."

В дверь постучали. Я дёрнулась, выключила музыку и подошла к двери. Глазка у меня и в помине нет, так что дверь открыла сразу нараспашку. Хоть и ночь на дворе. Глубокая. Кому в такую темень могло, интересно, что-то понадобиться?
На пороге стоял человек. (Уже хорошо, подумалось мне). Чёрное пальто, длинные жидкие волосы едва-едва рыжего цвета, собранные в хвост, бледное овальное добродушное лицо, лёгкая, как будто бы потерявшаяся  улыбка, мечтательный бродящий взгляд. На незнакомце толстые кожаные перчатки. Невысок, но и не низок, смотрит на меня с любопытством, как будто это не он среди ночи припёрся к незнакомой девушке на порог, не понятно, кстати, до сих пор почему, а я у него под дверью стою уже полночи.
- Доброй ночи, - начинаю разговор я, как и в большинстве случаев "дверной жизни", ага.
Незнакомец в ответ только лишь галантно кивает, всё с той же загадочной улыбкой Моны Лизы, ей-богу. Только что белого зайца из-за спины не достаёт или букет искусственных роз из цилиндра. Или наоборот?
Тем временем незнакомец явно не собирается ни продолжать разговор, ни уходить. Он просто стоит перед дверью. То есть, тьфу ты, передо мной. За моей спиной вдруг мигает свет и начинает играть музыка, которую я выключила - вечные глюки ноутбука. Незнакомец внезапно оживляется и, глядя мне через плечо, вдруг спрашивает:
- Пишете?
Чёрт. Надо было всё же закрыть окно Ворд... ну да что уж там.
- Есть такое дело, - киваю. И тут же добавляю: - А вам, позвольте, может быть, что-нибудь нужно? Ну там, соль, сахар...
- Нет, нет, что вы, - он качает головой и машет руками, отрешённая улыбка расползается по его лицу.
- Тогда что вы здесь стоите? - я уже не скрываю того, что гость явился в, мягко говоря, неурочный час. Да. Уроков у меня сейчас нет, и, я очень надеюсь, в школу мне не придётся больше никогда ходить.
- Я? Я просто... - он вдруг как будто очнулся. - А можно узнать, что вы пишете? - вдруг с любопытством добавляет.
- Просто так только кошки родятся, - передразниваю я его. - А вы вот поставьте себя на моё место: хрупкая девушка ночью открывает дверь на звонок какого-то незнакомого мужчины, который говорит, что он "просто" и вдруг спрашивает, что я пишу. Не странно ли, а?
- Там, откуда я пришёл - нет, - он опять отрешённо улыбается. - А разве странно, что я прошу вас всего лишь прочитать то, что вы пишете?
- Вообще, мягко говоря, странно.
- Тогда, как вам будет угодно... - плечи его опускаются вместе с головой, и он уже почти развернулся ко мне спиной.
- Хотя подождите, - я внезапно слышу слова, вылетающие из моего рта. Вот те раз, не ожидала! - Как вас зовут? - спрашиваю я, уступая ему дорогу в помещение, считающееся моей квартирой...

Красная кожаная дверь отворилась и из неё вышел человек в чёрном плаще, с жидкими светло-рыжими волосами. Он преодолел порог и уверенным шагом направился к лестнице, оборачиваясь через плечо - в дверях, на фоне чёрного проёма стояла девушка.
- Может быть, поедете на лифте? Девятый этаж всё-таки... - неуверенно бросает она ему вслед.
- Я уйду также, как пришёл, - он улыбается и поворачивается к лестнице.
Девушка тем временем закрывает дверь и исчезает из нашей истории.
Незнакомец, глубоко вздохнув и мечтательно улыбнувшись, делает шаг вниз, на ступеньку, ещё, ещё...
Инга, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула. Она улыбнулась, вошла в тёмную комнату, подошла к окну и против обычая посмотрела не во двор, а на небо. На звёздное небо.

-------------
Все сходства с реальными лицами - случайность.

В колонках играет - Мельница - Чужой

Кошмар: раздел Игр наедине совершенно не пополняется! Бойкот мне объявите по такому случаю! (:
Итак, новая игра, о которой рассказала мне Музыкаветра. Её можно назвать "игрой на остановке".
Суть заключается вот в чём: идёте вы, допустим, по улице, может, куда-нибудь, может, просто так, может с работы домой, а, может, наоборот. Проходя мимо остановки автобуса/троллейбуса/трамвая/и проч., остановитесь. Остановка. А вам не надо никуда съездить? Не-а, не надо. Но если сесть на автобус **2, то вы сможете доехать до продуктового рынка (который вам сегодня нафиг не нужен). А трамвай *5 довезёт вас прямо до развилки, где живёт подруга, которой вы вот уже две недели собираетесь позвонить. Но стоп - вам никуда не надо, согласитесь. Тогда купите мороженого в соседнем ларьке и просто сядьте на лавку на остановке. Смотрите: вокруг снуют люди, кто-то опаздывает, кто-то ждёт встречи, нервно поглядывая на часы, а кто-то просто облокотился о столбик остановки и спокойно ждёт прибытия транспортного средства. А вы - вы вне, вы никуда не едете, вы можете не спешить и уж конечно вам незачем садиться в этот дребезжащий автобус-трамвай-троллейбус! Одни люди сменяются другими, а вы всё сидите, едите мороженое, болтаете ногами в воздухе, сидите, никого и ничего не ждёте. А автобусы, трамваи, маршрутки и троллейбусы мчатся мимо...

Настроение сейчас - трамвайное

Это не моё. Этот мне. Я даже не знаю, в какой раздел отнести - это не мёртвая сказка, то есть не на Кладбище сказок. Но это и не сказка... это...мм демиуржинье потихоньку, да. Что ж... создаём новый раздел, да.

Мир Реки и Скрипки.

Да, то другое окно выходило на восток, на реку. Она, река, всегда была в тумане, помнишь? Густой, чуть влажный, он иногда вплывал к нам в комнату, и мы ловили его, лепили белесые невесомые снежки и бросались ими друг в друга. Смеялись. За тем окном всегда было тихо: не безмолвно, "шороховато": каждый вздох, каждый взгляд отзывался на той набережной тихим шуршанием. А с бортика, с того, что возле памятника Ушедшим на Корабле, так хорошо видно наше окно, а, если  привстать на цыпочки, рискуя упасть в воду, можно даже заметить край того самого ковра... И фонари, да? Через один горящие, слабый желтый свет, мы еще называли его "абрикосовым", хотя при чем тут абрикосы, хотя при чем тут фонари...
А за углом, за углом играла скрипка, и, когда мы подходили к повороту, всегда хотелось крепче обнять друг друга, спастись от всепроникающей, странно неприятной, но такой завораживающей музыки. И мы никогда не поворачивали. Останавливались, а потом, держась за руки, глядя неестественно прямо, почти пробегали мимо полутемного переулка. А там, там, дальше, помнишь, ветрено. И витрина, заколоченная: стёршиеся буквы, различимы лишь последние "...ая", и мы, помнишь, всегда гадали, что же там было?
Потом домой: греться. Ты предпочитала чай, я кофе, но это ж ничего не значило, так, символы, не больше, чем плед, клетчатый, бело-коричневый, "кофе с молоком", как ты его называла...
И крыша, крыша углом, скатная крыша, на которой очень трудно удержаться в дождь, но мы сидели, спина к спине, и смотрели в небо. Каждый - в своё.
И скрипка.

Помнишь, когда мы дышали?.. Был дождь, и мы слушали такую пронзительную музыку, которой, да, не хватало. И всегда было - да, да, да... только "да", не было "нет" или "не знаю". А ещё было "может быть, всё может быть". И была скрипка, всё время была скрипка - звуки влетали в окно, пока мы сидели, съежившись, у кровати, прямо на полу, ковёр, этот ненавистный ковёр, висел на стене, а пледом ты пытался нас укрыть. И окно выходило на улочку какую-то, прямо в другой дом, окна которого были всегда закрыты, не то что наши - всегда нараспашку, даже в самый жуткий холод, даже в метель, хотя в городе никогда не было мороза или метели, или снега, всегда, всегда была вечная осень, пасмурная и с ветром, наша, только наша, дождливая, невозмутимая до боли, наша осень.
А ещё были слёзы, мои слёзы - от музыки были мои слёзы, потому что она была - скрипичная, как тот ключ от чердака, куда мы иногда забирались и светили фонариком в открытое окошко, кормили странных птиц, похожих на синих голубей... И крошки хлеба я помню, такие коричневые, свежий хлеб. Ты его часто приносил. И снова потом сидели на полу, а иногда пили - чай, кофе - что угодно, лишь бы сидеть на открытом окне с разных сторон, держать изящно рукой чашку, дымить паром, щупать ветер и смотреть то в окно, то на плед в комнате-студии...
И скрипка... о, эта скрипка, и листья, летящие в небо... листья, никогда не падающие, листья, всегда летящие в небо...
И всё было чёрно-белым... даже звуки скрипки... всё, кроме листьев, летящих в небо

В колонках играет - Зимовье Зверей - Лампочка

Автор, как правило, не известен...

Выключатель был маленький-маленький. К тому же - черный, и, как говорили, - плоский.
Лампочка была большая-большая. К тому же - яркая и одетая в столь прекрасную и модную люстру, что нет ничего удивительного - Выключатель в нее влюбился.
Ему очень нравилось, что она то вспыхивала - и тогда казалась веселой и беззаботной, то гасла - и тогда представлялась задумчивой и нежной. К тому же у нее были такие прекрасные формы, а эта широкополая люстра - с ума сойти! В общем, Выключатель очень страдал.
Лампа висела в центре комнаты, а Выключатель торчал в углу, откуда мог только вздыхать. Лампочка кокетливо подмигивала. Но быть вместе они никак не могли. Никогда.
Оконное Стекло было никакое. Его даже никто не замечал. Смотрели, казалось бы, на него, а говорили что-нибудь вроде: "Какая сегодня хоршая погода". Или:  "Посмотри, какой на улице смешной щенок". А про Оконное Стекло никто никогда не говорил ничего хорошего, разве ругали иногда: "Стекло,- говорили, - опять грязное". Было отчего разозлиться и обидеться.
К тому же, Оконное Стекло считалось далеким родственником лампочки, и судьба Лампочки всегда казалась ему более светлой.
И вот однажды Оконное Стекло сказало: "Послушай, друг Выключатель. - Выключатель и Оконное Стекло никогда не дружили, но когда говорят что-нибудь неприятное, часто лгут. - Послушай, друг Выключатель, - повторило Оконное Стекло для пущей убедительности. - Ты хоть знаешь, по кому вздыхаешь, наивный? Ты хоть знаешь, что Лампочка без тебя жить не может?"
Выключатель очень обрадовался и испугался. Так всегда бывает, когда дело касается любви.
"Ты же ее король, ее начальник, ее предводитель, - Оконное Стекло даже задрожало от волнения. Когда хочешь сделать гадость, тоже волнуешься. - Если ты захочешь - она будет светиться. Не захочешь - погаснет. Было бы твое желание - и она будет мигать каждую секунду или не гореть вовсе. Что ты страдаешь? Она - твоя слуга, подчиненная, рабыня. А ты по ней вздыхаешь, дурачок..."
От удивления Выключатель ушел в себя - выключился, и тотчас погасла Лампочка.
- Что ты мне сказал? Как ты можешь так называть ее! - вышел из себя Выключатель, и Лампочка включилась.
- Ну, убедился? - радостно задребезжало Оконное Стекло.
- Это правда? Ты так зависишь от меня? - спросил выключатель Лампочку, потому что влюбленные верят только друг другу.
- Правда, - вздохнула Лампочка и будто потускнела. - Теперь ты можешь издеваться надо мной и делать со мной, что хочешь. Теперь ты понял, как я завишу от тебя, и любовь превратится в рабство.
- Вот так-то... А то вздыхают тут, спать не дают", - очень противно дзынькнуло Оконное Стекло.
  - Очем ты? - улыбнулся Выключатель. - Значит, на самом деле мы не далеки друг от друга, и это все обман? Значит, мы связаны? Значит, самой судьбой уготовано нам быть вместе. Оказывается, мы с тобой муж и жена. И теперь мы будем жить с тобой очень счастливо: когда ты захочешь, только скажи мне - вспыхнешь ярким светом. Устанешь - будешь отдыхать. Я стану защитником твоего света. И сторожем.
- Вот дурак! -выругалось Оконное Стекло. Так часто бывает: когда нечего сказать - ругаются.
На этом можно было бы поставить точку, но, если уж быть правдивым до конца, надо добавить: Лампочка эта никогда не перегорала.
Все вокруг удивлялись: как неправдоподобно долго горит эта Лампочка. Все вокруг, наверное, просто не знали: эту Лампочку любят...

Красный, кроваво красный, красный как свежая кровь закат разливался по небу, над долами, надо полями, над лесами, реками и озёрами. Над где-то выдуманным Муми-долом, над домиком в Канзасе, который унесло когда-то очень давно ураганом, над норой белого кролика, над виллой Курица... Над сказками Ганса Христиана Андерсена, Туве Янсон, Матушки Гусыни, Волкова... Везде-везде – куда ни глянь, везде трепетал красный закат, и солнце жёлтым лимонным шариком почти закатилось за горизонт и замерло так, и люди подняли головы, чтобы посмотреть – на красный закат, на то, чему так удивилось солнце.
А я всего лишь сидела на холме далеко-далеко, высоко-высоко, так высоко и далеко, что казалось невозможным моё существование в этом мире в принципе. Ни для кого меня не было, только я была – для этого красного заката, растёкшегося по небу. И шелест листьев замер у меня за спиной, не дыша, смотря на закат, глядя, как я смотрю на него. И осень – она тоже притаилась за стволом дерева, и запахи её едва-едва колыхались. Замерли звуки, замерли краски, ощущения, осязания, всё замерло – всё не дышало и смотрело. Смотрело. Стояло за моей спиной и смотрело. Дуб с картинки Jabberwocky, и Рыцарь-в-Ржавых-доспехах, и Чайка со странным именем, и все – все замерли.
Все наблюдали красный закат.

Настроение сейчас - краснозакатное
В колонках играет - The Album Leaf - Another Day

Господа (: Не удержусь. Ибо - благо это, благо!

Сообщество Кеттари на ли.ре
Хозяйка, как вы поняли, конечно же Триша /она же CoffeeHolic/
Кто хочет посмотреть на Тришу, прошу сюды и вот сюды, ага. вы уже опоздали).. увы

Я стою на кухне с чашкой горячего чая в руке, облокотившись пятой точкой на столешницу, устремив взгляд в густую зелень за окном. Серое небо... но я-то знаю, что лето просто нас обманывает – осень уже подкралась, уже сейчас, шурша листьями, накинется сзади с диким радостным воплем, закроет глаза и спросит, сквозь толщу разноцветной листвы: «Угадай, кто?» Как дятел Вуди, ей богу, кумир детства, несносная пташка.
Я стою напротив окна, а за зеленью, за едва различимыми за листвой коричневыми стволами прячется от меня осень. Она играет, думая, что я её не замечаю, не замечаю едва тронутых, будто сединой, жёлтым цветом листиков, скрюченных почек и сухих веточек, пожухлую немного траву и небольшую слякоть на земле. Я, в свою очередь, старательно делаю вид, что её не замечаю – мало ли, что может человеку в густых летних зарослях привидеться?
Погода нынче совсем осенняя – температура не выше 15-20 градусов, серое высокое небо с громадами поднимающихся куда-то ещё выше облаков, мелкий дождик, прохладный, совсем не морской-речной ветер. И глаза, стало быть, снова серые. И обернуться не успеешь – в них прошмыгнёт лёгкой походкой, пролетит надо головой, задев волосы и взъерошив их на макушке, осень.
На экране мобильника у меня нынче фотография друга, забавная такая, что каждый раз, глядя на неё, смеюсь и фыркаю. А как же – себя надо в форме поддерживать, скоро и сапожки чистить, ведь осень уже вот-вот, уже, считай, на носу, на пороге топчется.
Бывало, идёшь по тихой-тихой аллее осенней, солнца нет, да оно и не нужно, а всюду свои маленькие солнышки – кленовые, липовые, дубовые жёлтые, красные, оранжевые листья, ковром на дороге, на земле, в воздухе безудержно кружатся, летят, переливаются, смеются. И в ногах осенью ощущение совершенно другое – только оденешь чёрные сапожки, это тебе не босоножки, в которых нога достаточно плотно фиксирована и даже не кроссовки, а так – напоминание о жаркой погоде на невысокой танкетке. Неслышно, бывало, ступаешь по опавшей листве, как по воде или по талому снегу, дышишь чуть терпким прелым воздухом, да так, что голова начинает немного сладко кружиться, смотришь в небо – серое-серое, высокое-высокое, и кажется, что оно не такое уж и далёкое, что вот если бы забраться на то дерево, то там недалеко совсем до облака в виде собаки.
А ещё бывают тёплые осенние вечера, когда закат и солнечный диск быстро-быстро спускается к воде на набережной или даже из окна – наблюдаешь, как он в окнах других домов садится, отливая чистым золотом. А потом наступает осенняя ночь. Самая волшебная ночь из всех времён года, за исключением, разве что, зимней. Можно открыть нараспашку окно, не боясь ни холода, ни мелких листьев, ни запахов, ни шумов, и стоять у окна и вдыхать, не надышаться, не насмотреться, не наслышаться. И воздух тогда, чувствуешь, сквозь тебя проникает, под рубашку забирается и бежит вверх по спине, заставляя поёжиться и распрямиться.
А в окно, лукаво щурясь, подмигивая и смеясь, заглядывает осень, положив руку на косяк, прячется в своей же собственной листве.
А наутро находишь на полуприкрытом окне, прямо на подоконнике дивные и красивые, самые лучшие красные осенние кленовые листья...

Настроение сейчас - осенне-чайное

Меня нет. Сладко вздохнув, нужно вот так легко сказать - Меня Нет.
А потом глубоко выдохнуть и улыбнуться, глядя сквозь прищуренные веки на солнце.
Меня нет.

Мои дневники больше становятся похожи на обрывки снов, которые я когда-то скорее всего забуду, но они всегда будут храниться в архиве Бессознательного. Сны - чудные и странные, мои друзья - своего рода сны. Моя реальность - своего рода сон. Моя любовь - своего рода сон, не пылкая, но страстная, не длинная, но застенчивая и короткая. Но вечная и всегда - долгожданная. Моя жизнь - своего рода сон, переход от бодрствования, дрёма, полудымка мечтаний. Моё сердце - сосуд сна, мои лёгкие - его стены, границы, раздвигаемые каждым вдохом - всё шире и шире, и так - до бесконечности. Вдыхать жизнь, сны, бесконечность, пространство, время - чтобы всё-всё было в тебе. И не обязательно под завязку - главное не задохнуться. Иначе можно упасть в самый настоящий сон, без выдумок, без фантазий и мечт. Просто в сон. Просто спать.
Летаргика. Наука преждевременной смерти, наука вечного сна. Мои глаза - полные слёзы сна, мой рот - выстрел для сна, место, откуда он может выйти в реальный мир. Мой рот - надо держать на замке. И целоваться мне тоже нельзя - иначе сны, как заразная болезнь, распространятся, по миру разойдутся мои ненормальные, летаргические, сумасшедшие сны. И шептать никому на ухо - тоже ни-ни. Иначе всё, конец, и мне, и снам, и реальности моей, сновиденческой, летаргической.
И руки мои - тоже проводник, инструмент, материал сна. То, из чего он лепится - серебряные, золотые - все нити, все цвета радуги, все нити, расходящиеся из моих рук и пальцев - всё это материал для моей повседневности, для моего вечного, бесконечного, пространного, летаргического сна - жизни-реальности. И всё. И больше ничего. Ибо я - иллюзия. Ибо меня - нет.
Ибо я ведаю летаргику.

В колонках играет - Сплин - Кто-то не успел

Настроение сейчас - (:
В колонках играет - Сплин/Черновики

Кончиками пальцев пробежалась по строчкам, немного и едва незаметно подышала на слова... Вспомнила и печально улыбнулась - оказывается, год прошёл. Ну надо же. А я вернулась.

Никогда не знаешь, как это - когда идёт дождь. Также, как и не знаешь, как драконы зажигают звёзды на небе, также как не знаешь, когда, наконец, совсем кончится снег в небесном фартуке, также, как не знаешь, будет ли завтра рассвет, или химеры снова решат не выпускать солнце из своих объятий.
Никогда ничего наперёд не знаешь. И во время, и до, и после. Можно вообще славиться тем, что ничего не знаешь - только вот какой от тебя тогда прок? Иди зажигай тогда звёзды на небе. Когда попало, раз не знаешь, тем более, говорят, они всё равно круглые сутки горят, просто, когда химеры отпускаю солнце, оно светит настолько ясно, спеша отдать все свои лучи за то время, пока её не было, и ещё за день, что затмевает своим светом другие звёзды. Драконы, будем считать, на него за это не в обиде, потому что поди их самих запри на полсуток в шкафу у химер - они ещё и не так светить будут, а уж про пламя их глоток я вообще молчу.
У драконов, зажигающих звёзды, нет волшебных палочек или мешочков с какой-нибудь волшебной пылью, а есть зато лапы, крылья и хвост. И глаза, конечно же. И пламя, изрыгаемое ими из своих же глоток, чтобы зажечь звёзды. Днём драконы-зажигатели звёзд сидят на самых высоких в мире скалах, сидят по одиночке, потому что драконы вообще склонны к одиночеству, размышляют, глядя, как далеко внизу расстилаются поля, развёртывают свои спирали дороги, снуют туда-сюда суетливые люди и машины. И лишь в незабвенной, высокой дали звёзд и скал сидят неподвижно и едва дыша Драконы, Зажигающие Звёзды.
Бывает, Дракону станет скучно или увидит он, что творится на земле из Небесной, Звёздной дали, опалит новёхонькую звезду пламенем, да и бросит её вниз, с небосклона. А сам - за ней летит, как хвост какой чудной. А драконы, они ведь большие и длинные, поэтому кажется, что у падающих звёзд такие длинные-длинные хвосты. На самом деле, конечно же, у звёзд нет хвостов. Зато у них есть Драконы, Зажигающие Звёзды.
Драконы, Зажигающие носят большие сумки через плечо, в которых у них битком всяких разных звёзд - старых, новых, больших и маленьких, ярких и тусклых. Таких, которые каждому человеку подойдут, каждому сказочному герою. Да, и герою тоже - почему это они должны быть обделены звёздами? И звёзд этих - всё время бесконечное множество, потому что столько же людей, столько же (и даже в десять раз больше) сказочных героев, которые, якобы, придуманы людьми. А может, они звёздами придуманы?
Да, наверное, так и есть - чего звёздам просто так на небе болтаться, пока драконы их развешивают и поджигают? Вот они и выдумывают всяких там сказочных и не очень героев. А если звезда внезапно потухнет, заснёт или рассвет застанет её за выдумыванием очередного сказочного героя, то появляется призрак, или тень, или иллюзия, или сказка - уж кому как повезёт. Существо это бродит потом по свету, суётся в окна, сидит на крышах и наблюдает... За звёздным небом. Ждёт, наверное, когда за ним прилетит Дракон, Зажигающий Звёзды.

• В ночь на Ивана Купалу девушки опускают на реку венки с зажженными лучинками или свечками. Если венок тонет - милый разлюбил и выйти замуж за него не удастся. Чей венок проплывет дольше всех - будет счастлива. У кого лучинка прогорит дольше всех, та проживет долгую-долгую жизнь.

• С утра начиналось купание в реке. Обливали водой каждого встречного.

• Вечером разжигали костры, прыгали через огонь, чтобы очиститься от скверны.

• Сжигали в кострах одежду больных. Считается, что с ней сгорают и болезни.

• В эту ночь расцветает цветок папоротника, который помогает искать клады.

• Сильная роса на Ивана Купалу - к урожаю огурцов.

• Ивановской ночью звездно - будет много грибов.

• В Иванову ночь на муравейниках в сосуд собирают масло, которое излечивает ото всех

недугов.

• Роса, собранная до восхода или при восходе солнца, считается целебной при болезнях глаз. Нужно, чтобы страдающий глазами сам умылся ею.

• Купальской росой кропят кровати, чтобы не водились клопы.

• В этот день змея-медянка получает зрение на сутки и делается очень опасной. Она бросается на человека.

• В Иванову ночь буйствует нечистая сила. Ведьмы слетаются на шабаш.

• В ночь на Ивана Купалу они собираются на Лысой горе. Эта ночь считалась ночью ведьм, оборотней, колдунов. Ведьмам для этого необходимы были нож, шалфей, рута, шкура, когти и кровь черной кошки, убитой на перекрестке. Из пепла купальского костра ведьма варила зелье ночью в горшке и, ухватив помело, улетала.

• Лошадей нужно в этот день запирать. Ведьмы крадут их и отправляются на них на шабаш. Живой оттуда лошадь не воротится.

• В углах скотного двора ставят осины, вырванные с корнем. Это предохраняет от ведьм.

Вывеска над дверью гласила, что вы находитесь прямо на пороге самой настоящей багетной мастерской.
Симпатичная девушка с длинными тёмно-рыжими волосами, чьё лицо было сплошь усыпано пляшущими веснушками, немного потопталась на пороге, кутаясь в широкий платок - на дворе-то ещё было самое что ни на есть раннее утро - изящно толкнула бедром дверь и скрылась внутри помещения. Из-под двери только и видна была пыль; раздавался запах дерева и стружки.
- Сэм, тебе никогда не казалось, что мы живём... как будто в сказке? - спросила огненно-рыжая девушка, облокотившись на стол и устремив взгляд на молодого человека с короткими взъерошенными волосами, цвета раскалённого солнца. Он поднял на неё взгляд, отложив в сторону деревяшку и инструменты.
- Ты уже меня спрашивала, Лид, - ответил он, усмехаясь и вытирая руки какой-то не слишком чистой уже тряпкой. - Смотря какую сказку ты имеешь в виду?
- Ну... - девушка по имени Лид повернулась лицом к выходу, опершись о столешницу; взгляд её блуждал по пыльной витрине, на которой стояли разного размера рамы и другие причудливые конструкции из дерева, мало напоминающие обыкновенные рамы для картин. - Как та, помнишь, которую нам всем в детстве рассказывала какая-нибудь премилая бабушка, про Гензеля и Гретель? Про пряничный домик.
Сэм только усмехнулся в ответ, разливая дымящийся чай по чашкам. А что ему было на это ответить? У Лидии в голове всё время крутились какие-то совершенно безумные идеи. Впрочем, он был не против, пускай себе думает, девка-то ещё молодая. Пройдёт с временем...
- Так вот, - не дождавшись ответа, Лидия продолжила, следя взглядом через витрину за кошкой на другой стороне улицы, которая самозабвенно играла с каким-то жухлым листиком, видимо, ещё не убранным с прошлой осени, - мне кажется, что у нас... Весь наш город - да что город! Весь мир! - создан из таких же шоколадок и вафель, карамелек и пряников. И что в любой момент может прийти Гензель или Гретель и откусить кусочек от нашего, - её передёрнуло от таких мыслей, - мира.
- Всё может быть, - Сэм пожал плечами, ероша волосы на голове и чиркая спичками, чтобы раскурить трубку.
Лидию такой ответ не устроил, она закуталась в платок и нахмурилась.

Мария присела на ступеньки перед дверьми библиотеки. В руках она держала что-то овальное и очень бережно перекатывала в ладони. Миг - и оно рассыпалось в руках Марии. Она аккуратно собрала все крошки от шоколадного яйца и внимательно пригляделась к красивой коробочке, которая оказалась в её руках: в стеклянном прямоугольнике различались силуэты миниатюрных домов и даже человечков-прохожих; стало быть, это город. Вот и отлично, подумала Мария, у меня будет собственный город - город из шоколадного яйца...

В дверь постучали. Старый Барсук медленно подполз к двери и неожиданно резко дёрнул её на себя. На пороге, как и ожидалось, стояла, сверкая в отсветах домашнего очага рыжим мехом, Лисица. Белая мордочка лукаво и затейливо улыбалась, как и подобает лисам.
Когда все поздоровались, и Лисица вошла в дом, ей предложили почётное место у камина, в любимой кресло-качалке Барсука.
На разноцветном пёстром коврике перед креслом сидели пять маленьких лисят, трое барсучат и два брата-кролика. Все они уже убарли свои игрушки в сундук на чердаке и заинтересованно уставились на Лисицу. Та, в свою очередь, неспеша достала трубку, раскурила её, пуская колечки дыма, проводила взглядом последние клубки сизого пара, и начала рассказ...

Когда мы с вашими родителями были совсем ещё молодые и настолько же глупые, насколько слеп крот, мы чуяли запах веселья в воздухе и шли вслед за ним, выискивая в разномастной и разношёрстной толпе и гуще лесов тех, кого называли своими. Нас тогда было семеро и мы назвали себя... Хотя, я уже не помню, как мы себя назвали, ибо у меня и тогда-то память была не ахти.
Вот тогда-то всё и произошло...

Зверята насторожились и потянули воздух носом, закашлявшись дымом, который теперь спустился на пол. Лисица добродушно усмехнулась, выпуская из ноздрей колечки. Её нос при этом забавно морщился. Она повернулась и лисятам

Вы знаете, что тогда произошло? Нет? Тогда послушайте. Я расскажу вам.
Мы со Сказкой стояли в самом центре толпы, сверху лился дождь, а справа лукаво выглядывало солнце из-за макушек высоких деревьев. Знаете, где находится водопад? Так вот, всё это происходило там. Многие просто купались, остальные пели и радовались, водили хороводы, пускали пузыри и играли в прятке на опушке леса. Мы же голосили во всё горло что-то, и внезапно позади послышался голос "а у тебя есть оранжевая ленточка?"
Сказка обернулась и покачала головой. Повернувшись вслед за ней, я увидела перед собой забавное существо, на носу у него сидели очки и оно было порядком взъерошено. Я усмехнулась и подумала, что оно мне чем-то напоминает того самого знаменитого Янссонского Сунсмумрика.
У существа не оказалось ничего, чем бы можно было порезать ярко-оранжевую ленту, моток коей оно извлекло из-за пазухи. Я достала свой тогда ещё незаменимый перочиный ножик.

Лисята фыркнули, а барсучата едва заметно хихикнули. Лисица лукаво прищурилась и окинула добродушным взглядом присутствующих. И после короткой паузы продолжила

Немного погодя толпа рассосалась, а мы всё также  оставались стоять вчетвером - с нами была ещё одна маленькая сказка - Маленькая Сестра. Мы шли вдоль опушки, вокруг сновал лесной народец и вовсю радовался...


Продолжение я напишу как-нибудь потом (устоявшееся у меня словосочетание, ага)