Аркадий Васильев
Два часа ночи. Предрассветный ветерок через открытую форточку осторожно шевелит тюлевую занавеску. Василий Митрофанович Мухин подходит к окну и распахивает обе половинки. В комнату врываются аромат цветущей липы, свежего сена и еще какие-то едва уловимые запахи летней ночи, навевающие воспоминания о юности, ночных прогулках, о первой любви.
Но Василию Митрофановичу не до воспоминаний. Ему не спится. Во-первых, придя с работы и пообедав, Василий Митрофанович успел, как любит говорить его супруга Антонина Николаевна, «отхватить» несколько часов на диване. Но это не главное.
Дело в том, что его терзают неприятные мысли. Уже вторую неделю он замечает, что им очень недоволен управляющий конторой Иван Сергеевич Пухов. Позавчера, например, принеся управляющему ежемесячную сводку о ходе заготовок дикорастущих ягод, Василий Митрофанович, вместо обычного «благодарю», услышал равнодушное «хорошо, оставьте». А в понедельник Пухов, будучи в облисполкоме на совещании, попросил приехать к нему с дополнительными материалами не Василия Митрофановича, как он делает обычно, а Марию Павловну, работающую в конторе без года неделю.
А вчера на профсоюзном собрании управляющий очень решительно потребовал, чтобы будущей осенью все без исключения учились кто где может: в кружках, в вечерних техникумах и институтах. Он так прямо и сказал: «Все»,— и строго посмотрел в это время на Василия Митрофановича. Ну что ж, управляющий, конечно, прав. Прошлой зимой Мухин дотянул в кружке только до декабря. Неужели Иван Сергеевич помнит об этом и за это сердится? Не может быть! Статистик Голосов не сдал в вечернем институте ни одного зачета, а Иван Сергеевич с ним не то чтобы очень мил, а все-таки...
Василий Митрофанович видит в окно, как розовеет край неба. В комнате стало почти светло. У окна можно даже читать. Василий Митрофанович машинально берет газеты. Его рассеянный взгляд скользит по объявлениям: «Требуются бухгалтеры», «Требуются токари и монтеры», «Все для летнего отдыха», «Продается бильярд».
Стоп! Бильярд! Ну конечно, отсюда все и началось.
Нелегкая дернула Мухина в позапрошлое воскресенье поехать с сослуживцами в однодневный дом отдыха. Поездка могла бы пройти бесследно, не ввяжись он в игру на бильярде. Обставив двух партнеров, Василий Митрофанович разошелся и вызвал на состязание самого товарища Пухова. Всю оплошность своего поступка Василий Митрофанович понял после первых ударов управляющего. Даже самому неопытному новичку было совершенно ясно, что глава учреждения взял в руки кий впервые. Он целился по нескольку минут, но бойка, словно заколдованная, или выпрыгивала за борт, или, прочертив зеленое поле вдоль и поперек, не задев ни одного шара, подобно бумерангу, возвращалась на исходную позицию. В довершение всего в конце партии управляющий, желая забить совсем уж невозможный шар, так напряг свои мышцы, что жилет его новенького костюма не выдержал и лопнул по швам.
Победителя встретили дружными аплодисментами. Сам побежденный дружески похлопал Василия Митрофановича по широкой спине, говоря при этом:
— Ну и молодец! Не ожидал! Чемпион! Чтобы так играть, сколько же тренироваться надо. ..
Успех не вскружил головы экономисту, а, напротив, вселил в его душу непонятный страх. Окончательно оробел он после разгрома с заведующим продтоварным сектором Андреем Петровичем Часовым. Между прочим, этого самого Часова Василий Митрофанович считал почему-то своим недоброжелателем. И на этот раз Часов иронически, как показалось Василию Митрофановичу, произнес:
— Неправильный вы ход сделали.
Однако Василий Митрофанович не стал его слушать, а уединился, чтобы решить, как исправить необдуманный поступок. Но из этого благого намерения ничего путного не вышло. После ужина он нашел управляющего в библиотеке и, виновато улыбаясь, предложил ему еще раз «слегка покатать шарики».
Пухов нехотя оторвался от книги.
— Спасибо, Василий Митрофанович, за приглашение. Какое же вам удовольствие играть со мной? Выу нас чемпион.
Только теперь, в предрассветный час, страдая от бессонницы, Василий Митрофанович вспомнил две детали этого происшествия и понял, какую грубую, непростительную ошибку он допустил. Не в силах дальше оставаться один, он разбудил Антонину Николаевну и начал рассказывать ей грустную историю, разыгравшуюся вокруг бильярдного стола. Сначала он говорил, что сам, по собственной инициативе, пригласил Пухова. Затем он стал доказывать, и не столько жене, сколько самому себе, что на это неприятное дело его подбил извечный недоброжелатель Часов.
— Он это, конечно, неспроста выдумал. Я его, бестию, хорошо знаю. А результат налицо — управляющий на меня сычом смотрит.
Антонина Николаевна выслушала, вздохнула и, повернувшись на другой бок, произнесла:
— Какой ты, Васенька, мнительный! Спи лучше...Поэтому Василий Митрофанович дальнейший разговор вел сам с собой:
«Этого так оставлять нельзя. Так недолго и неприятности нажить. Без дипломатии тут не обойтись. Надо все обдумать тонко, чтобы комар носу не подточил».
Мухин вспомнил, как лет тридцать назад один из его коллег выслужился тем, что посылал свою жену нянчить дочку начальника, когда начальник с женой уходили в кино или в гости. Василий Митрофанович посмотрел на спящую супругу. «Мою не пошлешь. Не тот характер».
Совсем рассвело, а Василий Митрофанович так ничего и не придумал. Но внезапно чувство уныния сменилось злой решительностью: «А все-таки я его обволоку. Я такие ходы придумаю...»
Истерзанный сомнениями, Мухин наконец заснул. Ему приснилось, что он с Пуховым охотится на тетеревов. Управляющий целится в толстого, пудового, тетерева, которого Василий Митрофанович держит за хвост. Выстрел. Тетерев взмахивает в небо, оставив в руках у Мухина пучок перьев. Управляющий сердится: «Экий вы! А еще чемпион...»
Придя утром на службу, Василий Митрофанович узнал от Марии Павловны, что управляющий сегодня приехал рано и вместе с Часовым полчаса назад закрылся в кабинете. У Василия Митрофановича холодеют ноги. Конечно, там, за закрытой дверью, управляющий с Часовым решают вопрос только о нем. Он отчетливо представил, как Часов сидит напротив Пухова и говорит: «Надо его прижать...»
В этот момент дверь кабинета открывается и выходит Часов. Он здоровается с Василием Митрофановичем и говорит:
— Зайдите к хозяину.
Пока Мухин, как тяжело больной, бредет от своего стола в кабинет управляющего, в его голове проносятся вихри мыслей:
«Я буду защищаться... На работе у меня все в порядке. .. Мы еще посмотрим. . .»
Войдя в кабинет, он останавливается у самой двери. Управляющий идет ему навстречу, жмет руку и подвигает кресло.
— Я хочу поговорить с вами, Василий Митрофанович, о некоторых штатных перемещениях. . .
У Василия Митрофановича внутри что-то обрывается.
— Я понимаю, вам, конечно, будет трудно, но ничего поделать нельзя. Я прошу вас, Василий Митрофанович, принять на время отпуска товарища Часова продтоварный сектор. Дел у вас, конечно, будет больше, но товарищ Часов считает, и я с ним вполне согласен, что лучше вас никто не справится. У вас большой опыт...
О чем говорит управляющий дальше, Василий Митрофанович не понимает. Он только видит его умные серые глаза и слышит его спокойный голос. Мухину становится мучительно стыдно за ночные мысли.
Кое-как пробормотав согласие и выйдя из кабинета, он встречает Часова. Андрей Петрович спрашивает:
— Согласился? Правильно сделал. Тут, брат, надо без дипломатии.
Василий Митрофанович смотрит в окно и неожиданно замечает, как буйно в этом году цветут липы. Затем он переводит свой взгляд на собеседника и впервые за всю совместную работу видит, что у Андрея Петровича совсем седые виски.
***
Широкий спектр продукции - отопление и вентиляция, системы видео наблюдения и прочая. Вся продукция качественная. А самое главное - вкусные цены.