Из всех безумцев они, пожалуй, лучшие...

Плохие фотоснимки...

Раз (как бы пролог)
Я думал, что ты будешь вечно рядом, и никогда никуда не денешься. Я ошибался.
Ты ушел, даже не дав до конца изучить и запомнить твое лицо.
Я думал, что с тобою узнал, что такое любовь, но снова оказался не прав.
Я знал это всегда. И всегда любил. Даже тогда, когда не мог сказать ничего, кроме слова «мама».
Я думал, что пройдет время, и все забудется. Нет. Не забудется никогда.
Любовь – это чудо и большое счастье. Настолько большое, что порою становиться невыносимо.
Любая история, навсегда связывающая двух людей – это немыслимое волшебство, в которое играет гениальная жизнь. Поэтому-то она и прекрасна.

Два (не страдание, а счастье)
Я чувствую наше прошлое, каждой своей клеткой. Я помню наощупь твою кожу и волосы. Я помню твои глаза и запахи... Зато я почти не помню сказанных слов. Ни логики, ни смысла... Я помню только эту дикую луну и бездонное августовское небо. Какое же оно было прекрасное! Мы лежали на крыше гаража, ты смотрел вверх, а я смотрел на тебя и тоже видел звезды. Они отражались в тебе.
Пусть я больше никогда не увижу этого неба, отраженного твоим лицом, меня это не огорчает. Напротив, я счастлив от того, что все это – было. И мне уже ничего не важно, и ничего не страшно. И ничего не надо. Я обрел странный и уютный покой. Я завернулся в свою любовь как в мамины руки, и так научился жить. Легко и свободно. Во мне появилась уверенность (в чем?) и сила (для чего?).

Три (что-то новое)
Дни медленно протекают сквозь наши души. Проходят недели и месяцы. Я продолжаю жить и улыбаться, приобретать новых друзей и новые впечатления. Но иногда я ловлю себя на мысли, что это не совсем я продолжаю жить. Что-то изменилось. Какая-то моя часть стала вечным, ничего не желающим светом, который просто есть и ему для этого уже ничего не нужно. И я будто со стороны, из этого света смотрю на себя, идущего куда-то, разговаривающего с кем-то, пишущего сейчас этот текст... Я как бы отделился от себя, став вечным, но при этом остался собой. Я знаю все, но не могу охватить это знание тем сознанием, которым обладаю.
Может быть, это безумие, но это единственный и беспрекословно верный мой путь.

Вот оно, мое счастье! :)

Дайте мне такие руки,
Чтобы ими смог я взять
Тоску в смертельный час разлуки,
Твою прямую стать.

И дайте мне глаза такие,
Чтоб на тебя смотреть
Я смог сквозь все года лихие,
Пока не грянет смерть.

Вы дайте мне такое сердце,
Чтоб пронести к тебе
Мою безропотную нежность
Наперекор судьбе.

© neprostoi (весь)

<...>
Оттого душе моей не жестко
Ни желать, ни требовать огня,
Ты, моя ходячая березка,
Создана для многих и меня.
<...>
©  Cергей Есенин

Я помню, я тоже боролся.
Так долго носил, про себя повторял.
Февраль напролет и, наверное, март.

Мне было по-первóй невыносимо сказать себе.
Признаться. Даже ночью.
Потом немного научился, как ребенок
и, кажется, немножко осмелел.
Но прежде чем сказать все это вслух прошло еще какое-то столетье.

Я помню как по телефону,
сквозь треск и гул неведомых сетей
я выскреб из своих несчастных легких
своими леденящими щипцами для тебя,
чтоб ты поверил мне.
Я был потом бессилен. И ничего не говорил.
Не мог.

Теперь прошу и даже заставляю.
Нет – требую,
чтоб ты сам для себя открылся,
мне это все уже не нужно.
Я пусть с трудом, но пережил.

Да, это маленькая смерть.
Да, это невозможно очень.
Но это так же неизбежно,
как боль от зуба, что растет,
когда давно уже ребенок взрослый.

Возможно это мудростью зовется?..
Скорее это наша жизнь так горько нас с тобою любит.
Как мы ее,
как мы c тобой
друг друга.

В нашем воздухе влажная взвесь забивается внутрь с каждым вдохом, и не выходит потом наружу. Остается внутри. Не вся конечно, часть все-таки проглатывается и не беспокоит больше. А то, что остается – вызывает всякие язвы и воспаления, от которых потом тяжело, но все-таки возможно (ибо ничего невозможного нет) избавиться.
Но то, что не вылечивается сразу – становится хроническим, и от этого страдают всю жизнь, и меньше живут и умирают в итоге, как все.

Мы с тобою не любим себя,
и друг друга, наверно не любим,
и глотаем так жадно наш холод,
стараясь сожрать все, что есть,
и сказать потом «вот какой я!».
И язык показать, и еще что похлеще...

Я не знаю, конечно, из нас кто сильней,
я ведь много уже проглотил и мне хуже.
И уж точно не знаю, кто первый из нас «это самое»… Но
я всего лишь хотел объяснить.
Мне не важно, что вся настоящая жизнь у тебя из меня началась,
мне не важно, что я до сих пор получаю за это по лбу.
А мне важно, что я, и быть может не весь,
и быть может не часто
совсем на секунду,
буквально мгновенье
отдавался тебе, и немного был счастлив.
За это спасибо!