я был бы счастливым человеком.
... Я бы радовался, когда по ночам приходилось бы вставать к ней – лишний раз увидеть мое маленькое сокровище, побыть с ней, полюбоваться, смотреть, как она успокаивается у меня на руках и засыпает.
... Я бы радовался, когда среди ночи она выбиралась бы из своей кроватки и приходила ко мне, молча и делово сворачивалась бы теплым, сопящим комочком у самого моего сердца. Я говорил бы нашей маме: «Пусть. Скоро перестанет приходить». Я баловал бы ее. Девочек надо баловать.
...Я сочинял бы для нее сказки, я рассказывал бы ей про всякое, что есть в моей памяти. И про влюбленного некрасивого мушкетера-поэта, и про загадочного итальянского барона, и еще много-много отдавал бы ей. Я не люблю разговаривать с людьми, а с ней мог бы говорить бесконечно. И наша мама сердилась бы, когда я заходил сказать моей любимке спокойной ночи, и засиживался на целый час.
... Я назвал бы ее Настенькой. Могу я об этом помечтать? Хотя в действительности мою девочку звали бы совсем по-другому, потому что одна старая акушерка однажды сказала мне:
- Если у тебя будет дочь, не называй Настей. Ты дашь ей тяжелую судьбу.
Она была очень мудрая, так акушерка. В минуту, когда рождался ребенок, она видела, как он умрет. Только никому и никогда об этом не говорила.
... Однажды я привез бы дочку в Россию, в ту сибирскую деревню, откуда родом. Мы на целые дни уходили бы в березовые рощи, по которым в далеком-далеком детстве я ходил с ее прабабушкой. И мы сидели бы на том солнечном косогоре, что весь зарос земляникой и дебрями мышиного горошка. С него распахивается весь мир, - с полями, перелесками, с голубой лентой речки моего детства.
...И даже когда в твоей жизни появился бы мужчина, я все равно был бы так же нужен тебе, моя маленькая королева.
.........
