Итак, на Сенатской площади стоят в каре солдаты, обманутые своими командирами. Стоят, как им кажется, за правое дело: они ждут приказа , чтобы освободить законного Императора , которому присягнули , и великого князя Михаила Павловича. Ну, и , наверно, где-то с ними в темнице , закованная в кандалы и никому пока не известная «Конституция». Умные господа офицеры не стали морочить подчиненным головы объяснениями, и солдаты пребывали в наивной уверенности, что Конституция – странное, иноземное имя супруги Константина Павловича, которую, не беда, окрестят перед коронацией.

Автор декабристы

Каховский словно обезумел. Полковник Стюрлер пытается убедить солдат уйти — и Каховский стреляет в него в упор, а князь Оболенский, нежнейшей души человек, добивает полковника саблей. Вслед за тем Каховский совсем уж ни с того ни с сего ранит кинжалом какого-то свитского офицера — тот отказался кричать «Ура!» Константину. Кровь льется. Благородные герои используют все : и сабли, и пистолет, и кинжал.
Становится ясно, что план восстания сорван, что никто больше не придет, поддержки ждать неоткуда.
Не могу не привести пример обычной декабристской честности и нелживости. Когда Николай во главе преображенцев шел навстречу конной гвардии, он увидел слева от себя « офицера Нижегородского драгунского полка, которого черным обвязанная голова, огромные черные глаза и усы и вся наружность имели что-то особенно отвратительное".
Это был Якубович.
- Я был с ними, но услышав, что они за Константина, бросил и явился к вам, - сказал он, дерзко смотря в глаза Николаю.
"Я взял его за руку, - пишет Николай, - и сказал: "Спасибо! Вы ваш долг знаете". От него узнали мы, что Московский полк почти весь участвует в бунте, и что с ними следовал он по Гороховой, где от них отстал. Но после уже узнано было, что настоящее намерение его было под сей личиной узнавать, что среди нас делается, и действовать по удобности"
Такой вот шпиён Якубович. А грозился себя не пожалеть, но поразить деспота кинжалом.

Автор декабристы

Николай I
Видел Николай и уходящий от Зимнего отряд Панова . На окрик Императора "стой!" они гаркнули: "Мы за Константина". В эту минуту жизнь Николая была на волоске. Потеряй он самообладание хоть на секунду, завязался бы бой. Но со свойственным ему хладнокровием царь велел пропустит их на Сенатскую площадь.
"И вся сия толпа, - пишет Николай, - прошла мимо меня, сквозь все войска, и присоединилась без препятствия к своим..."
"К счастию, что сие так было, ибо иначе бы началось кровопролитие под окнами дворца, и участь бы наша была более чем сомнительна".
Многое было непонятно в поведении и тех батальонов, которые были в распоряжении Николая. Артиллерия, например, явилась без снарядов, и пришлось посылать за ними в лабораторию, и тогда привезли всего только три снаряда. Послали еще раз, и дежурный офицер отказался выдать, потому что не было официальной бумаги. На все это уходило время.
В это время в Зимнем у окна стоят 2 женщины. Мать Императора и его жена. Рядом – семилетний наследник, цесаревич Александр. « Мы были как бы в агонии,» - вспоминала Александра Федоровна. Они видели, как пронеслась мимо конная гвардия – на чей они стороне? Как пытался прорваться во дворец отряд Панова. Смотрели, как их дорогой Николай один, без охраны, пошел в толпу, чтобы прочесть свой Манифест и разъяснить его народу ( это вам не декабристы, которые до разъяснений не снисходили) . Евгений Вюртембергский, пришедший с площади, сказал, что не смеет скрывать от них : ситуация очень плоха, большая часть войск не подчиняется, полки отпадают один за другим.

Автор декабристы

Николай I с семьей.
Императрица, в ужасе за жизнь Николая, мысленно стала готовиться к смерти, моля Бога о помощи и милости.

Автор декабристы

Императрица Александра Федоровна
Николай Павлович, не на минуту не теряя присутствия духа, делал все, чтобы избежать кровопролития.

Автор декабристы

Автор декабристы

Присяга гвардии

Милорадович отдал приказ конной гвардии седлать коней. Правда, конногвардейцы не торопились покидать казармы, и граф Милорадович, потеряв терпение, потребовал лошадь, чтобы ехать к бунтовщикам "Впрочем, я очень рад, что конногвардейцы не поторопилась выезжать; - сказал он,- я без них один уговорю московский полк, тут должны быть одни повесы, да и не надо, чтобы кровь пролилась в день вступления на престол государя".

«"Бунтовщики, увидя его, сделали ему на караул и кричали: "ура!" Граф вынул шпагу и, показывая им, говорил: "что шпага эта подарена ему цесаревичем Константином Павловичем в знак дружбы - уверял их, что цесаревич отрекся от престола и ни под каким видом не хочет царствовать; неужели, заключил он, я изменю моему другу?"» . Граф призывает бунтовщиков вернуться в казармы и присягнуть Николаю. Судя по всему, призыв популярнейшего генерала, героя войны 1812 года, храбреца «крылатого» Милорадовича поколебал солдат, поэтому…Каховский стреляет в него ( в спину, по-декабристски!). А Одоевский, выхватив ружье у солдата, ударяет штыком в спину. ( он потом, на следствии, будет изворачиваться, юлить, рассказывать глупейшую историю типа «поскользнулся, упал, очнулся гипс штык в спине Милорадовича»). Солдат пытается убедить вернутся в казармы генерал Воинов – стреляют и в него. Митрополита, вышедшего с крестом увещевать бунтовщиков, едва не зарубили саблями.

"Шум и крик, - по свидетельству Николая Павловича, - делались беспрестанными, и частые выстрелы перелетали через голову. Наконец народ начал также колебаться, и многие перебегали к мятежникам, пред которыми видны были люди невоенные. Одним словом, ясно становилось, что не сомнение в присяге было истинной причиной бунта, но существование другого, важнейшего заговора делалось очевидным".
Великий князь Михаил, несколько раз просивший у брата позволения попробовать убедить мятежный полки ( ведь он был шефом Московского полка), наконец, убедил государя и выехал на площадь, чтобы обратиться к ним, «щадя кровь мятежных матросов гвардейского экипажа»
И тут Кюхельбекер, которого в этот день просто одолевала жажда убийства, целится в него. Но, к счастью, «увидев его целящим в Михаила, на него накинулись трое матросов из мятежного флотского экипажа и выбили оружие.» Все трое известны поименно — Дорофеев, Федоров, Куроптев. Пистолет упал в снег, порох подмок. Тираноборство не состоялось.
Было уже три часа пополудни. Стало холоднее. Снегу было мало, и под ногами было скользко. Время от времени из рядов московцев стреляли. В конной гвардии было много раненых.
Надо было что-то предпринимать, и Николай выехал вперед, чтобы осмотреть позиции. "В это время, - пишет он, - сделали по мне залп. Пули просвистели мне через голову и, к счастью, никого из нас не ранило. Рабочие Исаакиевского собора из-за заборов начали кидать в нас поленьями. Надо было решиться положить сему скорый конец, иначе бунт мог сообщиться черни, и тогда окруженные ею войска были бы в самом трудном положении",