Халатик пожелал мне спокойной ночи и кинулся на диван. Он был скромный и тихий, никогда не был на улице и, как думали другие вещи, не знал
жизни. Но халатик так не думал. Он лежал на диване и думал о завтра, о
том, что он первый пожелает мне доброго утра и мы пойдем умываться.
Кошка Сонька запрыгнула на его подол и, свернувшись в клубочек,
прислонила к нему правое ухо. «Полы 2 дня уже мыли, - зашептал ей
халатик тихо, чтоб я не услышала, - вязание забросила… и кофе часто
пьет, нельзя так часто…» Мой халатик доволен свое участью – ведь
только он знает меня настоящую, без грима, без офисной маски. «Это
я-то жизни не видел? – продолжал халатик, - что мне эти деревья и
трава, когда дома цветы не политы? Азалию загубила, розу загубила… Ей
бы только кактусы выращивать!» Халатик деловито замолчал, как будто
даже нахмурился, задумался, но потом снова встрепенулся и зашептал
быстрее: «Светка опять все заколки в садике оставила… А Сережку
постригли сегодня… ну скажи, разве джинсы это знают? Разве рубашку
волнует, что посуда на ночь немытая осталась?» И действительно, он
знал кучу детских стихов наизусть, смотрел КВН, читал Чехова, знал,
как приготовить щи или оладьи – все то, что было недоступно для других
вещей. А когда я плачу – кто утирает мне слезы? Халатик чувствовал,
что он самый близкий мой друг и его эта мысль грела каждый раз, когда
я принаряжалась. Он знал, что самое красивое платье я вечером сниму и
приду к нему, чтоб вновь расслабиться и почувствовать себя дома,
настоящей. Соньку не волновала немытая посуда, оставленная на ночь,
поэтому она, вежливо раскланявшись, пошла сама по себе. «Облака! –
шепотом затянул халатик, - белогривые лошадки….»
