Это было в начале 90-х. По телевизору я увидела, как на площади города Львова снимали с пьедестала памятник Герою Советского Союза Николаю Кузнецову. Толстым металлическим тросом обхватили его шею, и на мгновение бетонное изваяние покачнулось в воздухе. Прожектор выхватил глазницы памятника, и меня охватило жуткое чувство. Среди криков улюлюкающей толпы вдруг показалось, что Николая Ивановича Кузнецова казнят будто живого.

Что может журналист против этой беснующейся толпы? Я решила разыскать ветеранов, которые знали Н.И. Кузнецова, воевали вместе с ним, чтобы они помогли мне воскресить память о нем.

Я встретилась с Владимиром Ивановичем Ступиным. Перед войной он был студентом Московского архитектурного института. Добровольцем вступил в отряд десантников, которые в июле 1942-го вылетели под Ровно. Он рассказывал: «В конце августа 1942 года командир отряда Д.Н. Медведев отобрал группу десантников, предупредил, что будем выполнять особо важное задание, о котором никто не должен говорить. Оказалось, идем принимать группу парашютистов. Дело было привычное, но почему задание окружено такими строгими предупреждениями, мы поняли только впоследствии. Долго ждали одного из отставших. Приземлившись, десантник потерял в болоте сапог, так и пришел к нам в одном сапоге. Это и был Николай Иванович Кузнецов. За плечами у него – большой вещевой мешок, в котором, как мы потом узнали, была немецкая офицерская форма и вся необходимая амуниция. Ему предстояло отправиться в город Ровно под видом немецкого лейтенанта Пауля Зиберта и вести там разведку.

Чем лучше мы узнавали Николая Кузнецова, тем больше удивлялись – насколько одаренным был этот человек.

Он мог бы стать выдающимся спортсменом. У него была мгновенная реакция, выносливость и крепкая физическая закалка. У него были выдающиеся лингвистические способности. Он не только знал несколько диалектов немецкого языка. На наших глазах он стал говорить по-украински. В отряде появились поляки. Через некоторое время он стал говорить с ними на их родном языке. У нас были испанцы-интернационалисты. И к испанскому языку он проявил интерес. Кузнецов обладал необычайным даром. Ведь он «играл» немецкого офицера так искусно, что никто в немецкой среде не заметил этой игры. Он мог стать ученым. Главным его оружием был не пистолет в кармане – хотя стрелял он отлично. Нас поражал его глубокий аналитический ум. Из случайно услышанных фраз он строил информационные цепочки, извлекая важные сведения стратегического характера».

«Он был загадочный человек»

После войны В.И. Ступин стал собирать материалы, чтобы воссоздать биографию своего знаменитого однополчанина. Он щедро поделился со мной этими документами.

«Знаете, он казался нам загадочным человеком, - говорил В.И. Ступин. – Даже через годы мне трудно описать выражение его лица. Он часто был грустным. Смотрел на людей как-то испытующе и отстраненно. Может быть, это было связано с тем, что пришлось испытать ему в юности?»

Николай Иванович Кузнецов родился в 1911 году в деревне Зырянка (ныне – Свердловская область) в крестьянской семье. Его родители Иван Павлович и Анна Петровна смогли сколотить крепкое хозяйство. В доме собрали небольшую библиотеку. Они старались учить детей – их было четверо. Старшая Агафья стала учительницей. Коля Кузнецов пошел в 1-й класс в 1918 году. Педагоги обратили внимание на редкие способности мальчика. Он опережал своих сверстников по всем предметам. Но особенно удивительным стало то, что он увлекся изучением немецкого языка. В Зырянке осели на жительство несколько немецких семей. Коля Кузнецов бывал у них, на лету подхватывал немецкие слова.

В годы Гражданской войны произошли события, которые будут впоследствии «всплывать» в судьбе Николая Кузнецова. Через деревню проходили колчаковские войска. Поддавшись агитации, отец семейства посадил детей на подводу, погрузил скарб, и они уехали на восток. Вместе с белогвардейцами. В дороге они были недолго. Колчаковцы отняли у Кузнецовых лошадей, и семья вернулась в Зырянку.

Окончив школу-семилетку, Николай Кузнецов поступил в лесной техникум в районном центре Талица. Вступил в комсомол. Но кто-то, знавший семью Кузнецовых, рассказал в техникуме, как они уходили из деревни вместе с колчаковцами. Николаю тогда было всего 8 лет, отца семейства уже не было в живых. Но Николая Кузнецова никто не слушал. На шумном собрании его исключили из комсомола и из техникума. Могли ли представить его гонители, что наступит время, когда памятник Кузнецову будет установлен в центре Талицы.

Николай Кузнецов постарался уехать подальше от родных мест. Он нашел работу в городе Кудымкаре. Стал работать таксатором в лесном отделе земельного управления. И здесь Кузнецова настигли неожиданные события. В Кудымкар приехала контрольная комиссия. На руководителей земельного правления, которые допустили растрату, было заведено уголовное дело. И хотя Кузнецов занимал скромное место в служебной цепочке, он тоже оказался среди обвиняемых. Один из сотрудников госбезопасности, который вел дело в Кудымкаре, обратил внимание на запись в документах Кузнецова: «Свободно владеет немецким языком».

Не раз еще случится в жизни Николая Кузнецова, что его необычайные способности, знание немецкого языка будут круто менять судьбу.

Через несколько месяцев Кузнецов появился в Свердловске на строительстве Уралмаша. Ему приказали выполнять специальное задание. На Уралмаше работала большая группа специалистов, приехавших из Германии. В духе того времени, когда общество охватила шпиономания, Кузнецов должен был выявлять среди немцев враждебно настроенных лиц.

И вдруг снова судьба совершает неожиданный поворот. Николая Кузнецова переводят в Москву. Ему выдают документы на имя Рудольфа Шмидта, обрусевшего немца, якобы работающего на оборонном заводе. Один из руководителей советской разведки П.А. Судоплатов впоследствии вспоминал: «Мы готовили Кузнецова для работы против немецкого посольства в Москве. В разговорах с сотрудниками посольства он будто бы случайно выбалтывал сведения об оборонном производстве. Немцы даже предложили ему оформить документы для переезда в Германию. Мы обсуждали и этот вариант. Но тут началась война».

«Прошу отправить меня на фронт»

Николай Кузнецов пишет один рапорт за другим с просьбой отправить его на войну. «Бесконечное ожидание страшно угнетает меня. Я имею право требовать предоставить мне возможность принести пользу своему Отечеству в борьбе против злейшего врага», - писал он своим руководителям.

кузнецов разведчик 2.0.jpgДля Кузнецова придумали такую легенду. С документами на имя лейтенанта Пауля Зиберта, будто бы после лечения в госпитале, он появится в Ровно как уполномоченный по хозяйственным делам. Якобы, он родом из Восточной Пруссии. Его отец служил управляющим в богатом имении. Чтобы подготовиться к выполнению задания Николай Кузнецов с помощью фотографий «ходил» по улицам Кенингсберга, запоминал названия улиц, читал немецкие газеты, учил популярные немецкие песни, запоминал названия футбольных команд и даже счет матчей. Да мало ли что еще пригодится в разговоре немецкому офицеру. Опытные педагоги занимались с ним немецким языком. Успешно прошел Кузнецов и «практику» под видом немецкого офицера в одном из лагерей для военнопленных под Москвой.

Почему именно в город Ровно должен был добраться Кузнецов? Здесь, в тихом городке находилась резиденция гуляйтера Украины – Эриха Коха, а также многие административные оккупационные учреждения, штабы и тыловые части.

Перед отъездом из Москвы Николай Кузнецов написал письмо своему брату Виктору, который воевал на фронте:

«Витя, ты – мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. И я хочу сказать тебе, что очень мало шансов, чтобы я вернулся живым… Почти сто процентов, что придется пойти на самопожертвование. И я сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело. Мы уничтожим фашизм, мы спасем Отечество. Храни это письмо на память, если я погибну…»

Как нашли ставку Гитлера

Как оказалось, Н.И. Кузнецов обладал необычайной интуицией, которая помогала ему находить во вражеском логове стратегически важную информацию.

«Я помню одну операцию, которую мы проводили под его руководством, - вспоминал В.И. Ступин. – Командир отряда Медведев отобрал 25 десантников. Мы сели на подводы. У каждого – нарукавная повязка полицейского. Поехали к дороге. Вдруг кто-то крикнул: «Немцы!» Командир приказал: «Отставить!» Мы увидели, что с брички спрыгнул Кузнецов в немецкой форме и подошел к нам. Прутом на земле он начертил маршрут. О смысле операции мы узнали впоследствии». Кузнецову стало известно, что где-то под Винницей находится одна из подземных резиденций Гитлера. Чтобы установить место этой гитлеровской ставки, он решил захватить в плен имперского советника войск связи, подполковника Рейса. Он познакомился с его адъютантом. Тот сказал Кузнецову, что не может придти к нему на ужин, потому что встречает своего начальника. Назвал время приезда и марку его машины.

«…Кузнецов на бричке ехал впереди. Нам он сказал, чтобы мы громко пели, - рассказывал В.И. Ступин. – Пусть нас принимают за полицаев. Вдруг Кузнецов поднял руку – навстречу ехала легковая машина. Как было приказано заранее, двое наших партизан соскочили с подвод, и когда машина поравнялась с нами, бросили под его колеса гранаты. Машина упала набок. Из нее мы вытащили двух перепуганных немецких офицеров, а также их портфели, набитые картами и документами. Мы положили офицеров на подводу, закрыли соломой и сверху сели сами. Приехали на хутор польского подпольщика. Кузнецов в сельском доме внимательно изучал захваченные карты. На одной из них была обозначена линия связи, которая тянулась из неприметного села Стрижавка к Берлину. Когда Кузнецов вошел к пленникам, те стали его упрекать: «Как мог он, немецкий офицер, связаться с партизанами?» Кузнецов ответил, что пришел к выводу – война проиграна, и теперь напрасно проливается немецкая кровь.

О результатах допроса мы узнали, когда вернулись в свой лагерь. Николаю Кузнецову удалось установить местонахождение подземной ставки Гитлера, построенной под Винницей. Там работали русские военнопленные, которые были расстреляны после окончания стройки.

В отряде было много смелых, отчаянных парней. Но поступки и мужество Николая Кузнецова поражали нас, они выходили за рамки возможностей обычного человека.

Так он спас нашу радистку Валентину Осмолову». Это происходило в дни Сталинградской битвы. Из Ровно подпольщики передавали в отряд сведения о продвижении немецких войск на восток. Но эти сведения устаревали, поскольку путь в партизанский лагерь занимал много времени. Командир Медведев решил отправить в Ровно радистку Валю Осмолову вместе с Кузнецовым. Подпольщики раздобыли ковер, которым укрыли бричку, принесли нарядную одежду для Вали. В деревнях полицаи приветствовали их.

На окраине Ровно надо было проехать мост через речку и подняться на обледеневшую горку. И тут случилось непредвиденное. Вдруг повозка, в которой ехали Кузнецов и Валя, повалилась на бок. И к ногам охраны, стоявшей у моста, вывалились рация, запасные батареи и пистолет. Едва вскочив на ноги, Кузнецов стал кричать на охрану: «Почему не почистили дорогу? Переверните повозку! Положите на место рацию! Я везу арестованную партизанку на допрос. Приведите дорогу в порядок! Я приеду – проверить!»

В этом эпизоде отразились особенные свойства характера Кузнецова. У него в опасные моменты проявлялись такое мужество и мгновенная реакция, которые отличали его от обычных партизан.

«Он спас моего брата»

«Николай Кузнецов был хорошим другом. Он был готов рисковать, чтобы выручить товарища. Так он спас моего брата», - рассказывал мне его водитель Николай Струтинский. Они месяцами были вместе. Струтинский знал Кузнецова, как никто другой. Он рассказывал: «Мой брат Жорж познакомился в Ровно с двумя военнопленными, которые сказали ему, что были офицерами Красной Армии. Намекали, что хотели бы воевать. Жорж сказал им, что придет завтра на это же место. Мы были заинтересованы в том, чтобы в отряд приходили новые бойцы. Перед уходом Жоржа в Ровно я увидел сон, будто он идет по плотине и вдруг срывается вниз. На другой день подпольщики сообщили, что Жорж арестован, и его увезли в тюрьму. Я был в отчаянии. Говорил, что не хочу больше жить».

И тут Кузнецов придумал хитроумных план – как спасти Жоржа. Командир отряда вызвал одного из наших партизан – Петра Мамонца. Сказал, что ему надо устроиться на службу в охрану тюрьмы. Петр отказывался, но мы убедили его.

Ровно – небольшой город. Нашлись люди, которые рекомендовали Петра Мамонца в охрану тюрьмы. Он старался, выслуживался изо всех сил. Как-то он сказал своему начальнику: «Почему мы даром кормим этих предателей? Давайте гонять их на работу». И вскоре арестованным в тюрьме объявили: «Пойдете работать!» Арестованных под конвоем стали выводить на ремонт дорог, коммунального хозяйства. Однажды Петр Мамонец сообщил через подпольщиков, что группу узников он приведет во двор около кафе. Жорж знал о задуманном плане. В назначенное время он схватился за живот: «У меня расстройство желудка…» Петр Мамонец замахнулся на него прикладом и с руганью повел Жоржа в соседний двор, якобы в туалет. Они прошли два проходных двора и вышли на улицу.

У выхода уже стоял Кузнецов. Он приказал: «Скорее!» Они сели в машину, и мы помчались к выезду из города. Жоржа привезли в партизанский лагерь. «Я на всю жизнь остался благодарен Николаю Кузнецову за спасение брата», - говорил Николай Струтинский.

«Николай Кузнецов полюбил украинский язык, - рассказывал В.И. Ступин. – Довольно быстро он освоил немалый запас слов и у него появился чистый выговор. Нередко у нас происходили стычки с украинскими националистами. В селах они подчинялись разным атаманам. И вот что мы заметили, Николай Кузнецов по-украински умело вел с ними переговоры. Предлагал разойтись без выстрелов. Он явно не хотел проливать кровь «обманутых крестьян», - как он говорил. К сожалению, они его не пощадили, когда он попал в западню.

Неудавшееся покушение

Каждый день вблизи Ровно шли машины и составы с украинскими жителями, которых увозили на каторжные работы в Германию. За годы оккупации немцы вывезли более 2-х миллионов украинских граждан. В товарных вагонах в Германию везли уголь, пшеницу, коров, овец, даже чернозем вывозили.

Командование отряда разработало операцию по уничтожению гауляйтера Украины Эриха Коха, который руководил разграблением Украины. Акт возмездия должен был осуществить Кузнецов. Ему предстояло попасть на прием к гауляйтеру. Но как это сделать? В Ровно проживала Валентина Довгер, немка по национальности. Ее объявили невестой немецкого лейтенанта Пауля Зибера – Николая Кузнецова. Она была связана с подпольщиками. Валентина Довгер, как и ее соседки, получила повестку, в которой содержался приказ – явиться на мобилизационный пункт. Этим и решил воспользоваться Николай Кузнецов.Он записался на прием к гауляйтеру Коху.

К кабинету гауляйтера он пришел вместе с Валентиной Довгер. Сначала вызвали девушку. Она просила оставить ее в Ровно. Ведь близится их свадьба с немецким офицером. Затем зашел Николай Кузнецов. Свой пистолет он оставил при входе. Но был еще один пистолет, который он резинкой прикрепил к ноге под штаниной. В кабинете Николай Кузнецов увидел серьезную охрану. Двое офицеров встали у него за стулом. Еще один стоял около гауляйтера. На ковре – две овчарки. Оценив обстановку, Кузнецов понял, что не успеет достать пистолет и выстрелить. На это нужно несколько секунд. За это время его успеют схватить, повалить на пол.

Николай Кузнецов изложил гауляйтеру свою просьбу: «Мою невесту хотят мобилизовать, как какую-то местную…» На груди Кузнецова были боевые награды. Гауляйтер спросил боевого офицера – где он воевал. Кузнецов мгновенно придумывал боевые эпизоды, в которых, якобы, принимал участие, говорил о том, что мечтает скорее вернуться на фронт. И тут Кузнецов услышал слова, которые его поразили. Гауляйтер вдруг сказал: «Возвращайтесь на фронт скорее. Где ваша часть? Под Орлом? Вы можете заслужить новые боевые награды. Мы устроим русским Сталинград!»

Казалось бы, ничего конкретного не было сказано. Но Кузнецов, как он это умел, соединил в одну цепочку каждое слово, услышанное в кабинете, интонацию с которой гауляйтер говорил о предстоявших боях.

Разрабатывая операцию покушения на гауляйтера, Кузнецова отправляли на верную смерть. И он это понимал. Оставил командиру отряда прощальное письмо.
Отважный разведчик решил поспешить в отряд, чтобы поскорее передать услышанные от Коха сведения.

«В этот раз Николай Кузнецов пережил в отряде тяжелые дни, - вспоминал В.И. Ступин. – Его упрекали в том, что он даже не попытался выстрелить в гауляйтера. Кузнецова, повседневно рисковавшего жизнью, назвали трусом. Он тяжело переживал нанесенные обиды...

Через два месяца началась Курская битва.

Тегеран. 1943 год

Еще в Москве Кузнецова снабдили такими надежными документами, что он успешно прошел через множество проверок. Он бывал в кафе и ресторанах, всегда при деньгах, умело заводил знакомства. Устраивал вечеринки. Среди его приятелей был офицер фон Ортель, который в разговорах часто упоминал знаменитого в Германии Отто Скорцени, который по приказу Гитлера смог вывезти из заточения в горном замке арестованного Муссолини. Фон Ортель повторял: «Отряд отважных парней подчас может сделать больше, чем целая дивизия». Почему-то фон Ортель обратил внимание на Кузнецова. В разговорах Ортель любил цитировать слова Ницше о сверхчеловеке, могучая воля которого способна повлиять на ход истории. Кузнецов говорил, что он – обычный пехотный офицер, и его дело – командовать окопными солдатами. Кузнецов обратил внимание и на то, что фон Ортель заводил разговор об Иране, о его культуре, традициях, экономике. Ровенские подпольщики сообщили, что Ортель вывозит на лесную поляну группу немецких военных. Там проходят занятия. На поляне военные по очереди собирают парашюты.

Николай Кузнецов со своей тонкой интуицией связал вместе и разговоры фон Ортеля о сверхчеловеках и тайную подготовку какого-то отряда. Вскоре фон Ортель исчез из Ровно. Пропала и вывеска на его двери: «Стоматология». Имел ли Кузнецов какое-либо отношение к его внезапному исчезновению – партизаны не знали. Он не мог знать – какие важные события готовились в Тегеране. В ноябре 1943 года в Тегеране встретились руководители трех великих держав – И.В. Сталин, Ф.Д. Рузвельт и У. Черчилль.

В те дни из разных источников в разведцентре в Москве получали сведения о том, что немецкие диверсанты проникают в Тегеран, чтобы совершить покушение на глав великих государств. Среди других сообщений в Москву пришла и радиограмма из партизанского леса, которую составил Кузнецов, не упустив детали.

Конечно, он ничего не знал о событии, которое готовилось в Тегеране. Но его добросовестность в работе стала одной из ниточек, которая помогла проникнуть в замыслы врага.

В «Правде» было напечатано такое сообщение: «Лондон, 17 декабря 1943 года. По информации вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре».

Форму гладили обухом топора

Николай Кузнецов в разведке старался находить стратегически важную информацию. Однако я спрашивала своих собеседников о том, с какими бытовыми трудностями была связана его необычная жизнь. Почти каждую неделю он приходил в партизанский отряд. И эта дорога, и ночевки среди партизанских шалашей, часто становились нелегким испытанием.

В Москве я записала воспоминания Б.И. Черного: «Я был в составе группы, которая встречала Кузнецова из Ровно и провожала его, - говорил он. – Местные дороги были опасные. Чтобы встретить Кузнецова, мы устраивали в зарослях потайные опорные пункты, их называли «маяками». Кузнецов знал эти места. Ожидая его прихода, мы прятались под деревьями. И в снег, и в зной терпеливо ждали. Иногда и продукты у нас кончались, но бросить Николая Кузнецова мы не могли. Помню, от голода жевали веточки хвойных деревьев. Пили воду из луж. И что удивительно – никто не заболел.

Николай Кузнецов обычно приезжал на бричке, которую мы прятали во дворе у подпольщика. Идти до лагеря нам приходилось часто по 70 километров».

В лагере жили в шалашах. Если была возможность, для Кузнецова строили отдельную землянку. Чтобы его форма выглядела аккуратно, ее разглаживали обухом топора. Кузнецов приносил из Ровно одеколон. Мало кто в отряде знал, какую работу он выполняет. Только служители «маяков» видели его в немецкой форме. Наготове был плащ, который Кузнецов набрасывал на себя и в нем шел по лесу. Медведев предупредил: «Если кто распустит язык, будет отвечать по законам военного времени».

Б.И. Черный вспоминал: «Перед тем, как Кузнецов садился в бричку, возвращаясь в Ровно, мы осматривали, ощупывали его, следили, не зацепились ли к его форме какой-нибудь листок или травинка. Провожали его с тревогой. Кузнецов в отряде был простым, дружелюбным. В нем не было ничего напускного, высокомерного. Но он всегда, что называется, держал с нами дистанцию. Был молчаливым, сосредоточенным.

Невозможно было без душевной боли смотреть, как он выходил из леса и садился в бричку. Выражение его лица быстро менялось – становилось жестким, надменным. Он уже входил в роль немецкого офицера».

Похищение генерала

Владимир Струтинский рассказал мне об одной из последних операций Николая Кузнецова. В Ровно находился так называемый штаб Восточных войск, в которые часто по мобилизации зачисляли украинских парней или военнопленных.

«Мы решили взять в плен генерала Ильгена, который командовал Восточными войсками, и вывезти его в партизанский лагерь, - рассказывал Н.В. Струтинский. – Он жил в отдельном особняке. В его доме работала экономкой Лидия Лисовская, с которой мы были хорошо знакомы. В ее квартире Николай Кузнецов снимал комнату. Пани Леля, как мы ее называли, передала нам план дома, в котором жил Ильген, назвала также время, когда он приезжал обедать. Мы помчались к его дому. У входа стоял солдат с винтовкой. Кузнецов открыл калитку и подошел к двери. «Генерала нет дома!» - сказал солдат, с явным русским акцентом. Это был один из солдат Восточных войск. Кузнецов как гаркнул на него и приказал ему войти в дом. Каминский и Стефаньский – участники операции разоружили охранника. Тот испуганно сказал: «Я – казак Лукомский. Пошел служить не по своей воле. Я вас не подведу. Разрешите мне вернуться на пост. Скоро подъедет генерал». Кузнецов приказал: «Иди на пост! Но учти – будем держать тебя на мушке! Стой молча!» Через минуту в комнату вбежал еще один казак. Его разоружили и посадили на пол. В это время Кузнецов и другие участники операции сгребали в портфели документы, карты. «Я сидел в машине и ждал появления генерала Ильгена, - продолжал свой рассказ И.В. Струтинский. – Когда генерал подъехал к дому, я увидел – какой это крупный, мускулистый мужчина. С таким нелегко будет справиться. И я решил пойти на помощь своим друзьям. Все мы были в немецкой форме. Когда я переступил порог дома, Ильген повернулся ко мне и стал кричать: «Как ты, солдат, посмел зайти!» В эту минуту из комнаты вышел Кузнецов. Генерал опешил: «Что здесь происходит?!» Кузнецов объявил ему, что мы – партизаны, и генерал захвачен в плен. Мы веревкой стали завязывать ему руки. Но, видно, сделали это неумело. Когда вывели Ильгена на крыльцо, он освободил руку, ударил Кузнецова и закричал: «На помощь!» Мы подвели Ильгена к машине. И вдруг увидели, что к нам бегут четыре офицера: «Что здесь случилось?» У меня, от неожиданности волосы на голове зашевелились.

Тут нас спасло необычайное хладнокровие Кузнецова. Он вышел вперед и показал офицерам значок гестапо, который партизаны захватили в одном из боев. Кузнецов спокойно сказал подбежавшим офицерам: «Покажите ваши документы!».

И стал записывать их фамилии в блокнот. «Мы захватили подпольщика, который оделся в немецкую форму, - сказал он. – Кто из вас поедет в гестапо как свидетель? Что вы видели?» Оказалось, что они ничего не видели. В гестапо ехать желания не высказали. Ильген к тому времени замолчал. Когда запихивали его в машину, то пришлось крепко стукнуть пистолетом по голове. Мы положили Ильгена на заднее сиденье и прикрыли ковром. Партизаны сели на него. Казак просил: «Возьмите меня!» Кузнецов приказал: «Садись!» Машина помчалась за город.

Последний поклон другу

15 января 1944 года партизаны провожали Николая Кузнецова во Львов. С востока уже доносилась канонада. Фронт приближался. Немецкие штабы и учреждения выезжали во Львов. В этом городе предстояло действовать и отважному разведчику. Впервые он уезжал далеко от партизан и подпольщиков, которые часто могли придти ему на помощь.

Командир Медведев старался подстраховать Кузнецова. Следом за его машиной по лесам пошел отряд партизан под командованием Крутикова. Они изображали из себя бандеровцев. Но маскировка не помогла. Отряд попал в засаду. В бою погиб единственный в отряде радист Бурлака.

Вместе с Кузнецовым во Львов отправились подпольщик Ян Каминский и шофер Иван Белов, из бывших военнопленных. Как было заранее условлено, двое партизан из отряда Крутикова, добравшись до Львова, по нечетным числам ходили к 12 часам к оперному театру, чтобы встретиться с Николаем Кузнецовым. Но на место встречи он не пришел.

Партизаны купили местную газету, в которой прочли сообщение: «9 февраля 1944 года. Вице-губернатор Галиции доктор Отто Бауэр пал жертвой покушения…» Читая газету, партизаны подумали, что, возможно, это дерзкое покушение совершил Николай Кузнецов.

Впоследствии этому нашлось подтверждение. Отважный разведчик до последнего боролся с теми, что пришли на Украину, как каратели.

В середине февраля 1944 года на один из «маяков», который заранее был намечен под Львовом, неожиданно пришел Николай Кузнецов со своими товарищами. Здесь, на заброшенной ферме прятались двое партизан из разбитого отряда Крутикова. Один из них Василий Дроздов болел тифом, другой – Федор Приступа ухаживал за ним.

Николай Кузнецов рассказал, что им пришлось бросить машину. На одном из постов при выезде из Львова их задержали, поскольку у них не было в документах нужных отметок. Они открыли огонь и вырвались из Львова. Но номер машины был «засвечен», к тому же заправиться бензином они нигде не могли.

Несколько дней Кузнецов пробыл на «маяке» вместе с партизанами. В полутьме он что-то писал. Как потом оказалось – он составил подробный отчет о своих действиях в тылу врага. Партизаны уговаривали его остаться с ними, но Кузнецов ответил, что они решили сами добраться до линии фронта. Дроздов и Приступа были последними из партизан, кто видел Николая Кузнецова. Ночью его группа ушла, как он сказал, по дороге на Броды.

После освобождения Львова командир отряда Д.Н. Медведев, приехав во Львов, стал изучать оставленные немцами архивы. Ему попадались документы о диверсиях агента, который действовал в форме немецкого офицера.

И вот Медведеву принесли рапорт начальника СД Галиции, в котором сообщалось о гибели неизвестного, выдававшего себя за офицера Пауля Зиберта. Он погиб в стычке с бандеровцами. В кармане убитого был найден рапорт, предназначавшийся советскому командованию.

Сомнений не осталось – Николай Кузнецов погиб. До этого, зная его находчивость, партизаны надеялись, что он выйдет из самых опасных ситуаций и скоро даст о себе знать.

Теперь оставалось выполнить последний долг – добиться признания его подвига. В ноябре 1944 года в центральных газетах появилось сообщение: «5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Ивановичу Кузнецову присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно)».

«Шли годы после войны, но мы так и не знали – где и как погиб Николай Кузнецов, - говорил Н.В. Струтинский. – Вдвоем с братом Жоржем мы решили найти очевидцев. Мы не знали ни суббот, ни воскресений. Ездили по селам, расспрашивали жителей. Но узнать ничего не удавалось. И вот однажды нам неожиданно повезло. Вечером мы наловили рыбки, разожгли костер. К нам на огонек вышел старик. И мы завели с ним такой разговор: «Чего только не бывало на войне – происходила стычка с немецким офицером, а он оказывался русским». И вдруг старик сказал: «У нас тоже был такой случай. Убили немца, а потом говорили, вроде русский». «Где же это было?» «В селе Боратин». Попытались еще расспросить старика. Но он быстро собрался и ушел.

Мы поехали и в это село. Говорили, что работаем заготовителями. И, между прочим, заводили разговор о странном немце. Жители указали на дом крестьянина Голубовича. Подъехали к нему. И вроде у нас машина заглохла. Я кричу на брата: «Почему машину не подготовил?» Около дома расстелили брезент, достали сало, овощи и бутылку водки. Я подошел к калитке, зову хозяина: «Посиди с нами!» Вышел Голубович. И после расспросов о том, где можно заготовить овощи, мы завели тот же привычный разговор: «Сколько непонятного случалось на войне. Бывало, что и русские себя за немцев выдавали». И Голубович сказал: «Моя семья много пережила. В хате был бой. А потом люди говорили, что убили русского в немецкой форме». Он рассказывал, как все случилось. «Ночью постучали в окно. Вошли двое в немецкой форме. Третий остался у двери. Пришедшие достали деньги и попросили картошки, молока и хлеба. Тот, кто был в офицерской форме, задыхался от кашля. Не успела жена принести молоко, дверь распахнулась, и в хату набились бандеровцы. Вокруг села стояли посты охраны, и кто-то заметил, что появились чужие. Они потребовали у офицера документы. Он говорил им: «Мы же вместе воюем». Достал папиросы, нагнулся над керосиновой лампой, чтобы прикурить. Появился местный атаман. Он крикнул: «Хватай его, ребята! Немцы ищут какого-то диверсанта! Пусть сами разбираются!» Тот, кто был в форме офицера, разбил лампу, и в темноте бросил гранату в сторону двери. Видимо, хотел пробить себе дорогу. Бандеровцы также открыли огонь. Когда снова зажгли свет, офицер уже был мертвым». Второй немец – очевидно это был Каминский, в суматохе выскочил в окно. Его убили на дороге.

Голубович показал место, где похоронили «того немца». Но Струтинскому и другим партизанам хотелось убедиться, что нашли место гибели отважного разведчика. Они добились эксгумации. Обратились к известному скульптору-антропологу М.М. Герасимову, который по черепу восстанавливал внешний облик человека. Когда через месяц М.М. Герасимов пригласил к себе партизан, то они, потрясенные, увидели в мастерской изображение Николая Кузнецова.

Н.В. Струтинский показал мне фотографии. Сотни людей – ветераны войны, жители города шли за орудийным лафетом, на котором везли гроб с останками Н.И. Кузнецова. Его похоронили во Львове.

Воздвигли и величественный памятник, который стал достопримечательностью города… Однако в начале девяностых произошли трагические события. Оголтелая толпа окружила памятник, подогнали кран, на памятник накинули железный трос.

Николай Струтинский, потрясенный варварством разъяренной толпы, решил постараться спасти памятник. В той обстановке во Львове его поступок иначе как подвижничеством не назовешь. Он позвонил в администрацию поселка Талица. Нашел там людей, которые близко к сердцу приняли крушение памятника. В Талице собрали необходимые средства. Земляки героя решили выкупить памятник. Немало потрудился Струтинский, чтобы памятник погрузили на платформу и отправили в Талицу. С Н.И. Кузнецовым они не раз прикрывали друг друга в бою. Теперь Струтинский спасал память о своем отважном товарище.

Струтинскому во Львове пришлось пережить многие угрозы. Он уехал в Талицу и поселился вблизи памятника. Привез на родину героя ценные материалы. Писал статьи в защиту имени разведчика.

Известный ученый Жолио-Кюри написал о Н.И. Кузнецове: «Если бы меня спросили, кого я считаю самой сильной и привлекательной личностью среди плеяды борцов против фашизма, я бы без колебаний назвал Николая Кузнецова».

29 июня в Российской Федерации отмечается День партизан и подпольщиков. Как не странно, но вплоть до недавнего времени этот праздник в российском календаре отсутствовал, и это несмотря на то, что партизанские отряды и подпольные группы внесли колоссальный вклад в великое дело Победы советского народа над гитлеровскими агрессорами. Историческая справедливость восторжествовала лишь четыре года назад. И инициатором ее восстановления стали региональные депутаты.



Кто бы что не говорил, но порой региональные законодательные органы вносят очень даже дельные предложения, до которых прежде, по каким-либо причинам, не додумывались федеральные парламентарии. Так, в 2009 году Брянская областная дума внесла предложение о введении новой памятной даты – Дня партизан и подпольщиков. В 2010 году данное предложение было поддержано Государственной Думой РФ и подписано тогдашним главой государства Д.А. Медведевым. И вот уже четвертый год День партизан и подпольщиков официально отмечается 29 июня - в годовщину принятия Совнаркомом СССР и ЦК ВКПБ директивы о создании партизанских отрядов и сопротивлении в тылу врага.

Партизанские формирования и подпольные группы, действовавшие на всей оккупированной врагом территории Советского Союза, внесли колоссальный вклад в общее дело приближения победы советского народа над гитлеровской Германией. По сути дела, партизанская борьба стала ответом рядовых советских граждан гитлеровской оккупации. В партизанских соединениях воевали с врагом советские люди обоего пола и самых разных возрастов, национальностей и профессий, вне зависимости от наличия или отсутствия военной подготовки. Хотя костяк партизанских формирований создавался, безусловно, по инициативе партийных органов и при активнейшем участии советских спецслужб, большую часть партизан все же составляли обычные советские люди – те самые, кто до войны водил поезда и стоял у заводских станков, учил детей в школе или собирал урожай на колхозных полях.

По данным историков, в 1941-1944 гг. на территории западных областей Советского Союза действовало около 6200 партизанских отрядов и соединений, объединявших свыше 1 миллиона бойцов. Учитывая, что далеко не все партизанские отряды были учтены, а некоторые из них включали людей, оппозиционно настроенных к советской власти и поэтому впоследствии не встречали должного освещения в советской исторической литературе, можно предполагать, что в действительности партизан и подпольщиков в годы войны могло быть на порядок больше.

Естественно, что белорусские, брянские, смоленские леса стали главным очагом партизанской войны против гитлеровских оккупантов. На территории Украинской ССР действовало знаменитое соединение Сидора Ковпака – партизанского командира, прошедшего еще Гражданскую. Но не менее активно, чем лесные партизаны, действовали и городские подпольщики, дезорганизовывавшие работу оккупационной администрации и полицейских органов, спасшие жизнь и свободу многим тысячам советских граждан.

Одной из ключевых территорий развертывания партизанской и подпольной борьбы в годы Великой Отечественной стал полуостров Крым. Для российского государства Крым всегда имел стратегическое значение, несколько раз территория полуострова становилась ареной ожесточенных боев. Не минула эта участь Крым и в годы Великой Отечественной войны. Немецкое командование уделяло важнейшее внимание захвату полуострова, понимая его роль в дальнейшем продвижении к нефтяным районам Кавказа, закреплении в акватории Черного и Азовского морей. Предусматривалось также использование Крыма в качестве авиационной базы, с которой осуществлялись бы вылеты самолетов Люфтваффе.

Против защитников Крыма были сосредоточены более чем вдвое превосходящие силы противника. Их ядро составляли немецкие и румынские подразделения под командованием Э. фон Манштейна. Несмотря на то, что немецкие и румынские войска в совокупности превосходили советские части, дислоцированные на полуострове, и в живой силе, и в вооружении (особенно значительным превосходство было в авиации), благодаря невероятному героизму советских военнослужащих и помогавшего им местного населения, оборона полуострова продолжалась почти год – с 12 сентября 1941 по 9 июля 1942 гг.

Преодолеть знаменитый Перекоп, через который проходил единственный сухопутный путь в Крым, немецким подразделениям удалось относительно быстро. В течение полутора месяцев советские войска были выбиты с полуострова, эвакуировавшись через Керченский пролив, а немецкие части вышли к южному берегу Крыма. Поэтому практически весь период с конца октября 1941 года и по июль 1942 гг. – это история обороны Севастополя. Город русской военно-морской славы оказался «крепким орешком», занять который у немцев не получалось долгое время даже после полной оккупации полуострова Крым.

К моменту вторжения немцев на Крымский полуостров Севастополь представлял собой хорошо укрепленную военно-морскую базу, здесь была сосредоточена значительная по численности группировка Военно-морского флота СССР. Именно моряки сыграли ключевую роль в обороне Севастополя, поскольку ко времени начала его штурма немецкими подразделениями, сухопутных частей Красной армии в окрестностях города не осталось. Город защищали подразделения морской пехоты Черноморского флота, береговые части, экипажи кораблей, а также рядовые граждане. Позже к Севастополю подоспели другие подразделения советской армии, однако превосходящие силы противника не снижали натиск, организовав настоящую блокаду города военно-морской славы. За время осады Севастополь фактически полностью был разрушен авиационными бомбардировками и артиллерийским огнем.

9 июля 1942 года, после героической 250-дневной обороны Севастополя, советские войска все же были вынуждены оставить город. Впрочем, Совинформбюро дало сообщение о том, что оборона города прекращена, еще 3 июля. В город вошли немецкие и румынские подразделения. Практически на два года, до начала мая 1944, легендарный город военно-морской славы оказался под властью оккупантов. Многие советские граждане, проживавшие в городе, были репрессированы по национальному или политическому признаку. Гитлеровцами были созданы свои административные и полицейские структуры, к работе в которых, помимо немецких и румынских военнослужащих и полицейских привлекались и представители местного населения.
В условиях двухгодичной оккупации советским патриотам не оставалось иного выхода, как продолжать борьбу против гитлеровцев либо путем партизанских действий в лесистых горах Крымского полуострова, либо посредством подпольной деятельности в городах и населенных пунктах. 21 октября 1941 года, когда стало ясно, что немецким войскам все же удастся занять территорию полуострова, был сформирован Штаб партизанского движения Крыма. Его возглавил Алексей Васильевич Мокроусов.

На момент начала войны Мокроусову было уже 54 года. За спиной – годы революционного подполья в Российской империи (что интересно – сначала не в большевистской партии, а в боевой организации анархистов на территории Донбасса), служба на царском Балтийском флоте, арест и бегство за границу, руководство Союзом русских рабочих в Аргентине, участие в Февральской и Октябрьской революциях. Именно Мокроусов командовал отрядом матросов-анархистов, занявших Петроградский телеграф в дни Октября, а позже руководил Черноморским революционным отрядом, устанавливавшим советскую власть в Крыму.

В Гражданскую под командованием легендарного революционера была сначала бригада, а затем – целая Крымская повстанческая армия. После окончания Гражданской Мокроусов, казалось, вернулся к мирной жизни – он руководил сельскохозяйственной коммуной в Крыму, работал начальником Колымской экспедиции, директором Крымского государственного заповедника. Впрочем, в годы Гражданской войны в Испании Мокроусов поехал воевать на стороне республиканцев, находился при штабе командующего Арагонским фронтом. Естественно, что человек с таким боевым и жизненным опытом не остался без дела и с началом Великой Отечественной – ему доверили возглавить все партизанское движение Крыма, а после освобождения полуострова – командовать 66-м Гвардейским стрелковым полком.

Штаб партизанского движения разделил территорию Крыма, для удобства оперативного руководства, на шесть партизанских районов. Первый включал в себя леса Старого Крыма, район Судака, где действовали Судакский, Старо-Крымский и Феодосийский партизанские отряды. Второй, в Зуйских и Карасубазарских лесах, включал Джанкойский, Карасубазарский, Ичкинский, Колайский, Сейтлерский, Зуйский, Биюк-Онларский партизанские отряды, а также два Красноармейских отряда. В третьем районе – на территории государственного заповедника Крыма – воевали Алуштинский, Евпаторийский и два Симферопольских партизанских отряда. Под Ялтой и Бахчисараем – в четвертом партизанском районе – воевали Бахчисарайский, Ялтинский, Ак-Мечетский и Ак-Шеихский отряды, Красноармейский отряд. Шестой район включал Керченские каменоломни. А пятый партизанский район как раз и охватывал окрестности Севастополя и соседней Балаклавы. Здесь действовали Севастопольский и Балаклавский партизанские отряды.

Помимо партизанских формирований, ведших непосредственную вооруженную борьбу с оккупационными войсками, на оккупированных территориях были сформированы многочисленные подпольные группы. Их численность доходила в начале 1942 года до 33, объединяя 400 человек. После того, как в апреле 1942 г. на оккупированные территории были направлены 34 организатора, которые сформировали 37 подпольных групп в 72 населенных пунктах. К 1943 году на территории Крымского полуострова было уже 106 подпольных групп, объединявших более 1300 человек. Примечательно, что в составе партизанских и подпольных соединений значительную часть составляла молодежь – комсомольцы и даже пионеры, наравне со взрослыми участвовавшие в выполнении боевых задач, установлении связи между различными партизанскими и подпольными группами, снабжении партизанских отрядов, разведке.
Саботаж, диверсии против объектов инфраструктуры оккупационных властей стали частым делом в оккупированном Крыму. Приведенные ниже цифры говорят сами за себя относительно размаха деятельности партизан и подпольных организаций на территории Крымского полуострова: в период с ноября 1941 г. по апрель 1944 г. было уничтожено 29383 военнослужащих и полицейских – немецких, румынских, местных предателей. Партизанскими отрядами проведено 252 боя и 1632 операции, включая 81 диверсию на железной дороге и 770 нападений на автомобильные колонны противника. Оккупанты потеряли 48 паровозов, 947 вагон и платформ, 2 бронепоезда, 13 танков, 211 артиллерийских орудий, 1940 автомобилей. Было уничтожено 112,8 километров телефонного кабеля и 6000 километров линий электропередач. Значительное количество автомобилей, орудий, единиц стрелкового оружия, боеприпасов было захвачено партизанами и использовано против предыдущих «хозяев».

Однако, помимо непосредственных вооруженных столкновений, сопротивление оккупационным властям включало в себя и более «мирный» сегмент, который, тем не менее, был столь же важен в общем деле приближения победы. Более того – часто именно невидимая работа, проводимая советскими подпольщиками, остававшимися в глубоком тылу, спасала жизни сотням и тысячам советских граждан, включая как военнопленных, так и мирное население. У многих «невидимых» бойцов партизанского фронта в руках были не автоматы и пулеметы, а авторучки, но это не умаляет значимость их вклада в борьбу против гитлеровских захватчиков. Порой одной подписью спасались сотни жизней, один переписанный документ, переданный разведчикам, позволял «лесным» партизанам провести успешную операцию против оккупационных войск. Разумеется, люди, которые выбирали для себя путь подпольной борьбы, пусть и без «ухода в леса», ежедневно и ежечасно рисковали, поскольку в случае разоблачения гитлеровскими спецслужбами были бы моментально ликвидированы.

Большую роль в подпольной борьбе играли коллективы предприятий, точнее та их часть, которая по решению партийных органов осталась на территории занятого неприятелем полуострова с целью ведения подрывной деятельности и всевозможного препятствования гитлеровцам в реализации их планов по созданию оккупационной инфраструктуры. В частности, в городе Севастополе одна из таких подпольных групп действовала на «Крымэнерго».
Предприятие «Крымэнерго», с честью выполнявшее обязанности по энергетическому обеспечению советских войск в период обороны Севастополя, в годы оккупации превратилось в филиал германского акционерного общества. Те из работников, которые не ушли с советскими войсками, продолжали свою работу, при этом некоторые из них, рискуя своей жизнью, вели подрывную деятельность против оккупационных властей.

Севастополь – особый город и его всегда населяли хорошие и храбрые люди. Героические традиции русского воинства, патриотизм, четкая идентификация себя с российским государством всегда была присуща большей части севастопольцев. Естественно, что годы Великой Отечественной войны стали следующим, после легендарной обороны Севастополя в Крымскую войну, экзаменом горожанам на честь и верность российскому государству. На защиту родного отечества встали многие мирные жители Севастополя. Были среди них и такие, кого сложно в другой ситуации представить в роли «человека с ружьем». Собственно, ружье они могли и не брать в руки за годы подпольной работы, что нисколько не умаляет важности той деятельности, которой они занимались в период немецкой оккупации.

Дине Александровне Кремянской (1917-1999) в 1942 году было 25 лет. Миниатюрная интеллигентная женщина, она работала секретарем в «Крымэнерго» и была верной соратницей своего мужа и начальника по службе – Петра Евгеньевича Кремянского (1913-1967). Управляющий «Крымэнерго» тридцатилетний Петр Кремянский в годы оккупации был назначен главным инженером предприятия.

Гитлеровские власти Севастополя, очевидно, не подозревали, что инженер, не показывавший особой нелояльности к новым властителям Крыма, на самом деле руководит группой подпольщиков. Помимо Петра Евгеньевича Кремянского, в состав подпольной группы «Крымэнерго», которая в 1943 г. вошла в более крупную подпольную организацию Василия Ревякина, входили также Дина Кремянская, электромастер Павел Дмитриевич Жичинин, электромонтер Николай Константинович Фесенко, дежурный электрик Яков Никифорович Секретарев и некоторые другие сотрудники.

Благодаря своему положению главного инженера «Крымэнерго», Петр Евгеньевич Кремянский выдал десятки фиктивных справок, спасших не одну человеческую жизнь и судьбу. Многие советские граждане с помощью подпольщиков из «Крымэнерго» смогли остаться на родине и не были угнаны на работы в Германию. Выдача более двух сотен фиктивных справок сама по себе была высочайшим риском, поскольку выявление подобной деятельности означало неизбежный расстрел для руководителя «Крымэнерго» и его соратников. Тем не менее, служащие предприятия выполняли свой гражданский и патриотический долг не задумываясь, что лишний раз говорит о них как о достойных и смелых людях.

Помимо деятельности в «Крымэнерго», Кремянским также осуществлялась координация подпольных групп, образованных советскими военнопленными в Лазаревских казармах. Ежедневно до тридцати советских военнопленных вызывались для проведения работ на территории «Крымэнерго», при этом фактически в течение дня они не работали, но получали от предприятия питание, которое хоть как то поддерживало их физическое существование. Еще более рискованным шагом стало создание подпольной типографии, на которой печатались сводки Информбюро, с последующим их распространением среди горожан.

Нельзя не отметить и высокий профессионализм этих сугубо гражданских людей, проявленный ими в подпольной работе. Несмотря на то, что подпольная работа требует высочайшего напряжения сил и постоянной внимательности, даже к мелочам, а любой прокол может стоить жизни многим людям, за годы нелегальной деятельности группе «Крымэнерго» удалось не только сохранить жизни сотням советских военнопленных и спасти многих мирных жителей от угона в Германию, но и не потерять ни одного своего участника.

К счастью, Петр Евгеньевич и Дина Александровна Кремянские так и не были разоблачены гитлеровскими оккупантами и, рисковав, в течение двух лет оккупации, своими жизнями практически ежедневно и ежечасно, смогли благополучно встретить воинов – освободителей. Впрочем, и здесь не обошлось без коллизий. Пребывание на оккупированной территории, само по себе, не красило советского гражданина, тем более – работа на руководящих должностях в немецких организациях. Тем более, что подпольная работа осуществлялась служащими «Крымэнерго» «в тени», а должности в оккупационной структуре они занимали открыто, о чем знало множество горожан, среди которых встречались, разумеется, и «доброжелатели».

Лидер подпольной группы Петр Кремянский был арестован, однако спустя два года компетентные органы все же разобрались в том, кем в действительности являлся Петр Евгеньевич и чем он занимался в годы немецкой оккупации Крыма, освободили его из заключения. В этом – большая заслуга его супруги Дины Александровны, которая не побоялась отправиться в Москву, встретиться с заместителем всесильного Берия и добиться восстановления справедливости. Благо, в те годы, несмотря на обвинения советской власти в тоталитаризме, барьер между рядовыми гражданами и советскими партийными и государственными чиновниками еще не был столь непреодолимым. Петр Евгеньевич и Дина Александровна Кремянские по праву заняли свои заслуженные места в числе других уважаемых жителей Севастополя, внесших огромный вклад в дело его освобождения от немецко-фашистской оккупации.

Умерли они уже через многие годы после войны – Петр Евгеньевич Кремянский в 1967 году, а Дина Александровна Кремянская – в 1999 году. Их сын, Александр Петрович Кремянский, всю жизнь прослужил в Военно-морском Флоте СССР, посвятив свою жизнь защите Отечества уже в качестве кадрового военнослужащего – морского офицера. 22 сентября 2010 года в Севастополе состоялось торжественное открытие почетной доски на доме по адресу: пл. Ревякина, 1 (площадь названа в честь руководителя коммунистической подпольной организации, в состав которой и входила группа патриотов – служащих «Крымэнерго»). Именно в этом здании в годы войны и вели свою подпольную работу сотрудники «Крымэнерго». Мемориальная доска будет напоминать новым поколениям жителей Севастополя, гостям города, о вкладе участников подпольной группы «Крымэнерго» в дело защиты своей Родины от гитлеровских оккупантов, о том величайшем риске, невзирая на который они выполняли свою, на первый взгляд невидную и рутинную, работу.
Пример подпольной борьбы на предприятии «Крымэнерго» - очередное подтверждение высокого патриотизма советских граждан. Миллионы рядовых советских людей, в том числе представители самых мирных профессий, никогда прежде не проявлявшие особой пассионарности, не имевшие отношения к обороне или спецслужбам, в годы войны сплотились и превратились в самоотверженных бойцов, в меру своих сил и возможностей приближавших победу над противником. Поэтому День партизан и подпольщиков – это не просто памятная дата, а напоминание всем нам, простым российским людям, о том, что такое подлинная защита своей Родины. Вечная память героям – партизанам и подпольщикам…

Александр Засс появился на свет 23 февраля 1888 года на одном безымянном хуторе Виленской губернии, входящей в состав Северо-Западного района Российской империи. Шура в семье был третьим ребенком. Всего же у Ивана Петровича и Екатерины Емельяновны Зассов было пятеро детей: три мальчика и две девочки.

Вскоре после рождения Александра Зассы уехали с Виленщины и перебрались в окрестности Тулы, а когда мальчику исполнилось четыре года, семейство переехало в Саранск. Причиной смены места послужило получение отцом должности приказчика. Несмотря на то, что помещичьи имения, которыми управлял Иван Петрович, располагались между Саранском и Пензой, жили Зассы преимущественно в самом городе. Любопытно, что и сам городской дом, и банковские счета оформлены были не на главу семейства, а на мать, которая была весьма целеустремленной и волевой женщиной. Известно, что она даже баллотировалась и прошла на выборах в Саранскую городскую Думу. Иван Петрович же, умело ведя хозяйство, привлекал к работе и всех своих детей. Позднее Александр Иванович вспоминал: «Мое детство прошло на полях, ибо семья наша была по сути крестьянской. Еды и питья было вдосталь, и, тем не менее, нам было необходимо много трудиться за всё, что мы имели».



Детские годы Александра по его собственному признанию не были особенно интересными и состояли в основном из тяжелой работы. Когда он подрос, отец стал отправлять его в далекие поездки на лошади с большими денежными суммами, которые он должен был помещать в банк на счет владельца имений. В будущем же отец хотел дать Александру техническое образование и мечтал увидеть сына машинистом паровоза.

Сам же Засс не имел ни малейшего желания управлять локомотивами. Разъезжая по разным городам и селам, он имел возможность видеть довольно много бродячих трупп и цирков-шапито, которыми в те дни славилась Россия. Жизнь циркача казалась ему самой прекрасной на свете. Однако даже намека на подобные мысли Александр не мог себе позволить — отец был очень строг и за непослушание мог безжалостно выпороть.

Однажды Иван Петрович взял с собой сына на ярмарку продавать лошадей. Вечером после успешной сделки они отправились на представление бродячего цирка, расположившегося неподалеку. Увиденное зрелище до глубины души поразило мальчика: Под музыку, крики и смех люди парили в воздухе, лошади танцевали, жонглеры балансировали разными предметами. Но особенно ему понравился силач, с легкость поднимающий тяжеленные гири, разрывающий цепи и сворачивающий железные прутья вокруг своей шеи. Многие зрители, включая и отца Александра, следуя приглашению ведущего, вставали с мест и пробовали без особых успехов повторить эти трюки. Вернувшись на постоялый двор, отец и сын поужинали и легли спать. Но сон не шел к Александру, выскользнув из комнаты, он помчался к цирковому шатру и, заплатив из карманных денег требуемую сумму, вошел посмотреть представление еще раз.

Домой он вернулся лишь утром следующего дня. Отец, узнав об отлучке сына, взял в руки пастуший кнут и выпорол его. Остаток дня и всю ночь Александр провел в отдельной комнате без еды и сна, мучимый лихорадкой. Ранним утром ему дали немного хлеба и велели немедленно отправляться работать. Уже вечером отец сообщил сыну, что отправляет его на год в дальнюю южную деревню подпаском. Там двенадцатилетнему подростку пришлось помогать пастухам пасти огромное стадо — почти 400 коров, 200 верблюдов и свыше 300 лошадей. С утра и до ночи он находился в седле под жгучим солнцем и следил, чтобы животные не дрались, не разбредались и не залезали в чужие владения.

Все время, проведенное вдали от дома, Александр не переставал думать о цирке и его чудесной жизни. Он выучился отлично стрелять — не раз и не два пастухам приходилось отбиваться от волков. Общение с животными также много дало будущему цирковому актеру. Он старался обучить лошадей тем же трюкам, которые подметил у наездников в цирке, совершенствовался в верховой езде и вольтижировке. Вскоре парнишка стал себя чувствовать на спине лошади так же уверенно, как на земле. Однако, что особенно удивляло пастухов и, что сам Александр считал своей главной победой — была его дружба со сторожевыми собаками. Он сумел найти общий язык с шестью огромными, свирепыми и безжалостными волкодавами, которые потом его всюду сопровождали.

После возвращения в Саранск Засс стал собирать журналы и различные наставления «по совершенствованию фигуры и развитию силы». Читая их, он пытался разобраться в премудростях спортивной и цирковой терминологии, разучивал атлетические упражнения, узнавал об известных борцах, гимнастах и силачах. Любимым героем Александра стал выдающийся атлет девятнадцатого века Евгений Сандов.

Ранний день Засса теперь начинался с гимнастики и пробежки. Свободные минуты он проводил на заднем дворе дома, посвящая их выполнению различных упражнений. Гантелей и гирь у него не было, и парень привязывал к деревянным палкам камни различного веса. Помимо этого он таскал булыжники, стараясь удерживать их лишь пальцами рук, делал пробежки с теленком или жеребенком на плечах. Тренировался Засс и с толстыми ветвями деревьев — пытался гнуть их без упора одними руками. Позднее он смастерил два турника для перелетов с одной перекладины на другую.

Как награда за упорный труд пришли первые успехи — Александр чувствовал, как крепнет и наливается силой его тело. Он научился «крутить солнце» на перекладине, подтягиваться на одной руке, ловить 8-килограммовые камни, брошенные с подкидной доски. Случались и травмы. Однажды он не сумел удержать каменный снаряд и упал с поломанной ключицей. Отходив месяц с рукой на перевязи, он начал все сначала.

Много лет спустя, уже став знаменитым, цирковой атлет на базе своих детских опытов создаст целую систему тренировок, основные принципы которой получат признание во всем мире. Это так называемые изометрические упражнения. Их характерная черта — напряжение мышц без сокращений, без движений в суставах. Александр Засс утверждал, что не достаточно обходиться лишь традиционными способами развития мускулатуры, а именно сокращением мышц под нагрузкой. Внешне тщетные попытки напряжения сухожилий и мышц, например при сгибании стального прута, очень полезны для развития силы. Время полностью подтвердило его точку зрения.

Став старше, Засс обратился за помощью к известным атлетам той эпохи — Петру Крылову, Дмитриеву, Анохину. Все они рассмотрели письма юноши, и отправили ему свои методические рекомендации. Тренируясь по их системам упражнений, Александр Иванович еще более развил свои способности. Ни один из его сверстников не мог сделать того же, что делал он. При весе в 66 килограмм юноша уверенно выкручивал правой рукой 80 килограмм, жонглировал 30-килограммовыми гирями. Слухи о его необыкновенной силе быстро распространились по окрестным деревням и селам. Его стали звать на различные гулянки и празднества, где люди были не прочь помериться с ним силой. Однако при всех своих выдающихся способностях Александр Иванович рос удивительно спокойным и не драчливым человеком, летом он занимался делами отца, а зимой посещал школу.

Перелом в его судьбе наступил летом 1908 года. Несмотря на робкие протесты Александра, Засс-старший отправил двадцатилетнего парня в Оренбург в местное паровозное депо учиться на кочегара, или, если повезет, на помощника машиниста. А в начале октября оренбургские газеты анонсировали приезд в город «первоклассного цирка Андржиевского со своей огромной труппой». Александр, конечно же, пришел посмотреть на представление. Спустя пару дней набравшийся смелости Засс предстал перед директором, которому и рассказал о том, как его привлекает подобная жизнь. Дмитрий Андреюк, а именно так на самом деле величали Андржиевского, сам являлся прекрасным дрессировщиком и борцом, выступал с атлетическими номерами. К огромному удивлению Александра он сказал: «Хочешь работать в цирке? Что ж, хорошо, ты можешь поступить к нам разнорабочим. Будешь помогать там, где потребуется. Но жизнь здесь трудная, не сомневайся. Работать будешь по многу часов, и может случиться так, что придется голодать. Подумай хорошенько». Однако Александр не колебался.

Первое время молодому циркачу действительно приходилось трудно. Кроме различного «черного» труда вроде чистки животных или уборки манежа, он помогал во время выступлений атлету Кураткину. Со временем Кураткин привязался к юноше — учил его различным премудростям цирковых силачей, тренировал в балансировании тяжелыми предметами. А спустя несколько месяцев Александр получил свой собственный, небольшой номер — демонстрируя силу, он перебрасывал через голову из руки в руку огромный камень. Родным же он писал, что старательно занимается на машиниста локомотива. Это было ложью лишь отчасти — Засс действительно вкладывал в тяжелую работу циркача всю свою душу.

Полгода работал цирк-шапито Андржиевского в Оренбурге и близлежайших населенных пунктах, а как только сборы начали падать, труппа засобиралась в путь. Зассу предстояло сделать нелегкое решение — отправиться к отцу в Саранск и сообщить о своем выборе жизненного пути или уже открыто продолжать цирковую карьеру. Андржиевский, узнав об этом, приказал Зассу вернуться домой, покаяться и довериться милости отца. На все просьбы юноши взять его с собой он ответил отказом.

Однако поехал Засс вовсе не домой. Он сел на поезд в Ташкент, а прибытию в город сразу же отправился в цирк знаменитого антрепренера Юпатова. О Филиппе Афанасьевиче он слышал много. Юпатов держал свои цирки в Ташкенте, Самарканде и Бухаре, в состав его трупп входили самые прославленные «звезды», каждый из них в своем жанре являлся непревзойденным специалистом.

Представление ташкентской труппы произвело на Засса огромное впечатление. После цирка Андржиевского выполненные номера поражали неповторимой техникой, блестящей выдумкой и чистотой исполнения. Когда же спектакль закончился, юноша отправился к инспектору манежа для разговора. Представившись артистом цирка Анджиевского, он объяснил свое желание устроиться к Юпатову очень просто: «Хочу зарабатывать больше». Через полчаса его уже пригласили для переговоров к директору цирка, который, едва взглянув на Засса, объявил, что готов его взять разнорабочим с условием внесения «залога добропорядочности» в 200 рублей. Таких денег у Александра не было, и ему дали неделю, чтобы добыть их.

Уже на следующее утро он написал отцу письмо, в котором сообщал, что нашел многообещающую работу с хорошим жалованьем. Он писал, что крупное предприятие предложило ему пройти обучение, однако требует внести 200 рублей в качестве доказательства порядочности. Спустя четыре дня от отца вместе с поздравлениями пришла необходимая сумма денег, и Засс стал полноправным участником юпатовских представлений.

Изначально он попал ассистентом к легендарному дрессировщику Анатолию Дурову. После шести месяцев работы в его команде Александра неожиданно перевели на место кассира. Заработная плата на этом месте была больше, и Засс даже сумел вернуть долг отцу, теперь не особенно вдававшемуся в суть «выгодной» работы сына. А вскоре его вернули на манеж, но уже не к Дурову, а в труппу наездников-джигитов. Как только Александр освоился и в этой дружной и веселой компании, его перевели к воздушным гимнастам. Так Филипп Афанасьевич воспитывал молодых циркачей. Чтобы выявить их истинные склонности, а также иметь в случае необходимости замену, он «пропускал» их через многие специальности. У воздушных гимнастов Засс, несмотря на то, что работа пришлась ему по душе, пробыл недолго и был отправлен в группу борцов, возглавляемых 140-килограммовым гигантом Сергеем Николаевским.

Через некоторое время после многочисленных обсуждений родился план самостоятельных выступлений Александра, не связанных с борцовскими поединками. В основу легли силовые упражнения, в которых Засс был особенно хорош — разрыв цепей усилием грудной клетки и руками, изгибание железных прутьев. Дополнялись эти трюки менее трудными номерами, но также весьма эффектными. Например, демонстрируя силу грудных мышц, Александр ложился на спину, а на груди у него размещалась платформа, вмещавшая до десяти человек. А еще Александр мог успешно удерживать в зубах платформу, на которой сидели два самых тяжелых борца.

Народ на представления Юпатова валил валом, и сборы были превосходные. Однако счастье циркачей недолговечно. В одну темную августовскую ночь загорелся цирковой зверинец. Возможно, дело не обошлось без конкурентов, но выяснить этого не удалось. Урон от огня был катастрофичен — большинство животных сгорело, имущество погибло. Платить артистам было нечем, и труппа распалась. Джигиты-наездники уехали на Кавказ, Дуров отправился в Санкт-Петербург, а Александр Засс вместе с шестерыми борцами подался в Среднюю Азию. В пути атлеты зарабатывали себе на пропитание выступлениями, причем ареной для них служила в лучшем случае центральная площадь деревни, а чаще — улица или проезжая дорога. Так отощавшие и ослабевшие силачи добрались до Ашхабада, где устроились работать в цирк-шапито некоего Хойцева.

С появлением юпатовских артистов цирк Хойцева стал главным образом цирком борцовским, так как на их фоне все остальные жанры проигрывали. Выступая в различных городах и деревнях в качестве рядового борца, Александр продолжал усиленно тренироваться. День его начинался с трехкилометровой пробежки, потом шли упражнения с разрывом цепей и с железными прутьями — их он сгибал на колене, завивал спиралью, завязывал узлом. Немало времени он уделял и развитию спинных и грудных мускулов. Закончив утреннюю тренировку, Засс отдыхал, и второй раз тренировался уже вечером. В ходе этих занятий атлет упражнялся в верховой езде с вольтижировкой, отрабатывал равновесие, развивал силу челюстей и шеи, поднимая с земли 170-килограммовые стальные балки.

Подобные занятия помогли ему набрать большую мышечную массу, которая была необходима не столько для выполнения различных трюков, сколько для получения «товарного» вида, поскольку Засса на арене долго не воспринимали всерьез. Действительно в эпоху, когда в мировой атлетике воплощением физической мощи считались 150-, 170-килограммовые богатыри, невысокому и худощавому Зассу с его 168 сантиметрами роста и 75 килограммами веса на их фоне приходилось тяжело. Позже Александр Иванович напишет, что «крупный бицепс нельзя считать критерием силы аналогично тому, что большой живот — не есть признак хорошего пищеварения». Он утверждал, что «крупный мужчина не обязательно должен быть сильным, а скромного сложения — слабым, и вся сила лежит в сухожилиях, именно их и нужно тренировать».

В ходе гастрольной поездки цирка Хойцева Засса наконец-то нашла повестка, приказывающая ему явиться на военную службу. Новобранцев призывали по месту рождения, и Александру пришлось отправиться в Вильно, откуда он был родом. Там ему забрили лоб и определили служить в 12-ый Туркестанский пехотный полк, находящийся на персидской границе. Во время трехлетней службы он работал гимнастическим инструктором, а также продолжал заниматься борьбой и верховой ездой. По ее окончании Засс отправился в Симбирск (Ульяновск), где ему предложили место тренера женщин-атлетов, а спустя некоторое время перебрался поближе к своей семье в город Краснослободск, где вместе с отцом приобрел кинотеатр. Однако дело у него не заладилось, и он был вынужден вновь обратиться к силовой атлетике. Засс начал выступать с сольными номерами, и параллельно разрабатывал новые уникальные силовые трюки. Из ряда цирков поступили первые предложения о работе, но тут началась первая Мировая война.



Спешно прошла мобилизация, и Засс оказался в 180-ом Виндавском пехотном полку, который был в начале войны переброшен из Саранска в Люблин. Александр Иванович был зачислен в полковую разведку и в составе небольшой группы совершал конные рейды по неприятельским тылам. Педант и ярый «режимщик» в мирной жизни, на фронте он превратился в сурового и лихого воина. Известно, что за проявленную в боевых действиях храбрость он был повышен в звании. Также существует легенда о том, как в ходе очередной вылазки был ранен в переднюю ногу жеребец Засса. Атлет не бросил животное в беде, дождавшись ночи, он взвалил коня себе на плечи и вышел с ним к нашим окопам.

На фронте Александр Иванович воевал недолго — во время очередного сражения рядом с ним разорвался снаряд, задев шрапнелью обе ноги русского богатыря. Очнулся он уже в австрийском госпитале. Там его прооперировали, однако первая операция оказалась неудачной, и вскоре Александр Иванович перенес вторую и третью. Раны не хотели заживать как следует, и врачи предупредили атлета о том, что ему, возможно, придется расстаться с ногами. Предоставленный самому себе Засс использовал некоторые принципы своих пассивных упражнений. Он продолжал упорно заниматься каждый день до тех пор, пока все опасения лишиться ног не исчезли окончательно. Полное же выздоровление наступило не сразу. Сначала Александр Иванович учился передвигаться на костылях, помогал ухаживать за другими пленниками. А когда он смог двигаться без костылей, то был переведен в лагерь для военнопленных.

В этом «заведении» все было иначе. Кормили плохо, заставляли много работать — с утра до вечера пленные были заняты на строительстве дорог и временных госпиталей для раненых с обеих сторон, продолжающих прибывать в несметных количествах. В этом лагере Засс провел около года. Место хорошо охранялось, бараки были окружены колючей проволокой. Вместе с еще одним пленником по фамилии Ашаев Александр Иванович стал готовиться к побегу. С огромным трудом друзьям удалось раздобыть схему железнодорожных путей без дорог и маленький, почти игрушечный компас. Также они сумели сэкономить немного провизии. Последней преградой для побега стала колючая проволока, сплошь увешанная сотнями колокольчиков и жестянок. Напрягая мозги в поисках выхода, пленники очень скоро пришли к заключению, что путь за проволоку у них только один — сделать подкоп. Безлунными ночами Засс и Ашаев рыли лаз, а когда он был закончен, совершили побег.

К рассвету усталые и обессиленные они добежали до леса и укрылись под сенью деревьев. Погони не было. Целью беглецов было добраться до Карпат, где, по их мнению, располагались передовые посты русской армии. Однако этим планам не суждено было сбыться, на шестые сутки они попали на глаза патрулю полевой жандармерии. Они пытались убежать, но их догнали и, зверски избив, отвезли в ближайшую комендатуру. После допроса Засса и Ашаева к их удивлению не расстреляли, а отправили обратно в лагерь. Там беглецы предстали перед военным судом, который вынес им сравнительно «мягкое» решение — приговорил к тридцатидневному одиночному заключению на хлебе и воде. По окончанию наказания пленников снова вернули к старым обязанностям, однако перевели в другую, более охраняемую часть лагеря. Здесь Александр Иванович пробыл еще несколько месяцев, а затем в связи с нехваткой мужской силы был отправлен в Центральную Венгрию в одно имение, занимавшееся разведением лошадей. Жизнь здесь оказалась не в пример легче, и уже спустя пару месяцев, воспользовавшись невнимательностью охранников, Засс и казак по имени Ямеш покинули это место. На этот раз русский атлет был подготовлен много лучше, имел надежную карту и компас, достаточно денег. На свободе они пробыли два с половиной месяца, пока возле румынского города Орадя их не поймал патруль. Друзей поместили в городскую тюрьму, а когда вскрылось, что это уже второй побег Александра, его на шесть недель посадили в темный подземный каземат. После этого он был переведен в обычную камеру и занимался выполненим мелких тюремных работ. А потом его перевели на уличные работы, что подтолкнуло Александра Ивановича к очередной попытке сбежать. В этот раз уже наученный горьким опытом он не стал пытаться пробиться к русским частям. Засс добрался до румынского городка Коложвар, где располагался знаменитый цирк герра Шмидта и попросил о встрече с хозяином.



Александр Иванович откровенно поведал директору труппы о своих бедах, а также о деятельности в русских цирках. К счастью, в программе Шмидта не было ни силовых атлетов, ни борцов. Рассказы Засса о трюках, которые он мог показать, убедили хозяина. Шмидт остался доволен первыми выступлениями русского богатыря, находящегося, к слову, в своей далеко не лучшей форме, помог ему купить новую одежду и выплатил огромный аванс. Однако везению Александра Ивановича было не суждено продолжаться долго. Цирковые афиши, объявляющие о появлении «Самого сильного человека на планете» привлекли внимание местного военного коменданта. Заинтересовавшись, почему такой молодец не служит в австрийской армии, он прибыл в цирк, и к вечеру того же дня выяснил, что Засс — русский военнопленный. Приняв во внимание, что Александр Иванович во время своих побегов никого не убил и не покалечил, военный трибунал ограничился заключением его в крепости до окончания войны. Засса поместили в сырой и холодный подвал, воздух и свет в который проникали сквозь крошечное окошечко, расположенное на высоте шести метров и выходящее на ров с водой. Ноги и руки были закованы в кандалы, которые снимали лишь два раза в день во время кормежки.

Побег казался невозможным, однако русский богатырь не пал духом. Взяв себя в руки, он начал тренироваться. Скованный по рукам и ногам он упорно занимался — делал гусиные шаги, прогибы, приседания, напрягал мышцы, выдерживал их «включенными», расслаблял. И так множество раз в день. Показное смирение и покорность несколько изменили условия его содержания. Спустя три месяца Зассу разрешили ежедневную получасовую прогулку по территории крепости, а через некоторое время, зная о его цирковом прошлом, предложили заняться дрессировкой местных собак. Александр Иванович согласился, освободившись тем самым от ножных кандалов и получив некоторую свободу для рук. Этого ему оказалось вполне достаточно. Через некоторое время русский силач успешно совершил свой очередной, последний побег.

Он успешно добрался до Будапешта, где устроился портовым грузчиком. На этой работе Засс пробыл довольно долго, постепенно восстанавливая свои силы. А когда в город приехал Бекетовский цирк, он обратился туда, думая получить место атлета или борца. Но испытывавший финансовые трудности директор цирка отказал ему, дав, тем не менее, рекомендательное письмо для известного борца Чая Яноша, имевшего свою собственную труппу. Этот добродушный венгр со вниманием отнесся к Александру Ивановичу. Выслушав историю русского богатыря и испытав в поединке, он взял его в свою команду. Три года после этого Засс выступал в труппе борцов Чая Яноша, чередуя поединки на ковре с номерами с собаками. Он побывал в Италии, Швейцарии, Сербии. В Советскую Россию Засс возвращаться не стал, считая, что ему, как солдату царской армии, путь туда закрыт навсегда. В начале двадцатых годов, устав от борьбы, атлет перешел в цирк своего старого знакомого Шмидта, где начал выступать с атлетическими трюками, принесшими ему впоследствии мировую славу. По предложению директора он взял себе сценическое имя Самсон, под которым европейская публика и знала его долгие десятилетия.

В 1923 году Засс получил неожиданное предложение поработать в Париже. Он подписал контракт, но долго в столице Франции не задержался. Год спустя по приглашению руководителя британских варьете Освальда Столла он отправился в Англию, где и прожил до конца своей жизни. Любопытно, что встречавшие известного силача на лондонском вокзале «Виктория» представители Столла сначала не обратили никакого внимания на незаметного приземистого мужчину, не знающего ни слова по-английски. Однако уже вскоре фотографии русского атлета заняли первые страницы местных газет. Он посетил Бристоль, Манчестер, Глазго, Эдинбург… Его слава росла, а выступления вызывали фантастический интерес.



Засс действительно был уникален, здравый смысл отказывался верить в номера, которые он исполнял. Для демонстрации гигантской нагрузки на плечи он соорудил особую вышку. Находясь наверху, он на плечах удерживал подвешенные платформы с людьми. На одной из фотографий Засс держит на плечах тринадцать человек, среди которых запечатлен и Уинстон Черчилль. Другой уникальный номер «Человек-снаряд» Засс развил из трюка, показывавшегося другими силачами. Они ловили выстреливаемое из пушки девятикилограммовое ядро, но русский богатырь выбрал себе снаряд в девяноста килограмм. Затем совместно с литейщиками и кузнецами он разработал особо мощную пушку, способную выбрасывать это ядро так, чтобы оно скользило по заданной траектории над ареной. К слову, технические занятия Александра Засса в будущем принесли ему немалую пользу. Много лет спустя он разработал кистевой динамометр — сначала как соревновательный прибор, а потом как тренировочный. Успешных же выступлений с ловлей ядра ему было мало, Засс хорошо знал, чем покорить публику. После долгих размышлений и расчетов была создана чудо-пушка, стрелявшая не холодным металлом, а девушками. Пролетая восемь метров по сцене, они неизменно попадали в руки атлета.

Работая домкратом, Александр Иванович легко отрывал с одной стороны от земли грузовые автомобили. У него вообще имелась тяга к машинам — то в одном, то в другом городе Англии он любил устраивать «дорожные шоу». Силач ложился на землю, а по нему — по пояснице и по ногам — проезжали автомобили, набитые пассажирами. На широкой публике Засс также практиковал растяжку лошадьми. При этом он сдерживал двух коней, рвущихся в разные стороны.

Посрамляя будущих каратистов, Засс проламывал кулаками бетонные плиты, а из железных балок выгибал узор замысловатее, чем на воротах Вестминстерского аббатства. Традиционными номерами Александра Ивановича являлись: забивание ладонью руки громадных гвоздей в толстую доску, полет под куполом цирка с 220-килограммовой балкой в зубах, пронос по сцене, взваленной на плечи 300-килограммовой лошади. Многие известные британские атлеты безуспешно пробовали повторить трюки Засса. А ещё русский богатырь вызывал на спор любого, кто готов был сбить его ударом кулака в живот с ног. В этом не раз участвовали и профессионалы. Имеется фото, где чемпион мира по боксу в супертяжелом весе канадец Томи Бернс пытается свалить русского богатыря.

В 1925 году Засс познакомился с танцовщицей Бетти — она стала участницей одного его номера. Атлет висел под куполом цирка вниз головой и держал в зубах канат, на котором была подвешена платформа с девушкой, играющей на пианино. Спустя короткое время они стали жить вместе. В 1975 году 68-летняя Бетти скажет: «Он был единственным мужчиной, которого я любила по-настоящему». Но Александр Иванович всегда пользовался у женщин популярностью и отвечал взаимностью. Бетти прощала ему многое, и лишь спустя десять лет совместной жизни в 1935 году они решили разорвать отношения и остаться друзьями. Позже она вышла замуж за лучшего друга Засса — клоуна и циркового наездника Сида Тильбери.

С началом Второй мировой у Александра Засса, так и не отказавшегося от российского гражданства, возникли проблемы. Чтобы не попасть в число интернированных, он прекратил публичные силовые представления и занялся дрессировкой львов, слонов и шимпанзе в зоопарках Чессингтона и Пэйнтона, а также давал многочисленные интервью, рассказывая о работе с животными. Как только война закончилась, совместные выступления Александра и Бетти возобновились. Еще долгие годы она, паря над манежем, музицировала, пока во время представления в 1952 году на стадионе «Ливерпуль» не лопнула петля, к которой был подвешен за ногу Засс. Вся конструкция вместе с атлетом, хрупкой женщиной и пианино рухнула вниз. Александр Иванович отделался лишь переломом ключицы, а вот Бетти повредила позвоночник. Два года проведя на больничной койке, она смогла не только встать на ноги, но и вернуться в цирк в качестве наездницы. Однако вскоре случилось второе несчастье — её сбросила лошадь. С тех пор Бетти навсегда оказалась прикованной к инвалидной коляске.

Незадолго до войны Александр участвовал в киносъёмках в небольшом городе Хокли, расположенном в сорока минутах езды от Лондона. Здесь он увидел на Пламбероу Авеню участок, который очень ему понравился. В 1951 году Засс, Сид и Бетти приобрели на троих этот дом. Александр Иванович жил в нем наездами, в перерывах между гастролями. В 1954 году Засс работал главным администратором «Нового Калифорнийского цирка» в Вокингеме, а также выступал со своими знаменитыми шотландскими пони и собаками. 23 августа этого же года телекомпания Би-Би-Си организовала последнее публичное выступление атлета с силовыми трюками. И хотя ему уже исполнилось 66 лет, показанные номера впечатляли. После этого Засс продолжал неустанно трудиться, но уже в качестве дрессировщика. Тем не менее, в качестве развлечения публики он любил включать в свои программы силовые номера. Например, в семидесятилетнем возрасте он в специальном коромысле носил по арене двух львов.

Летом 1960 года Александр Иванович получил из Москвы письмо от своей сестры Надежды. Между ними завязалась переписка. В посланиях Засс спрашивал, может ли он приехать и навестить родных, остаться в России, получить там работу тренера или преподавателя по физкультуре. А в 1961 году, когда советский цирк приезжал на гастроли в Лондон, атлет встречался с Владимиром Дуровым, внуком легендарного Анатолия Леонидовича, у которого он работал в юности ассистентом.



Летом 1962 года в доме-фургоне Засса случился пожар. 74-летний Александр Иванович отважно бросился в огонь спасать своих животных. При этом он получил серьезные ожоги головы, повредил глаза. Эти травмы сильно надломили его. Он чувствовал, что ему осталось недолго на этом свете, и дал Бетти детальные инструкции по поводу собственных похорон. Одним из главных пожеланий стало время погребения — «утром, когда начинает светить солнце». Именно в это время цирковые артисты раньше снимались с места и отправлялись в путь. Умер Александр Иванович 26 сентября 1962 года в больнице города Рочфорда, куда его доставили накануне вечером с сердечным приступом. Похоронен он был в Хокли в соответствии со своими пожеланиями.

По материалам книги А.С. Драбкина «Тайна Железного Самсона» и мемуаров атлета «Удивительный Самсон. Рассказано им самим… и не только»

Известному русскому поэту, прозаику, драматургу исполняется 200 лет. М. Ю. Лермонтов появился на свет 15 октября (3 октября по старому стилю) 1814 года. «Герой нашего времени», как и другой знаменитый русский поэт, ушел из жизни очень рано. Он погиб 27 июля (15 июля по старому стилю) 1841 года на дуэли в Пятигорске. Несмотря на раннюю кончину, творчество Лермонтова оказало большое влияние на многих российских писателей и поэтов XIX и XX веков. Произведения Лермонтова популярны и у его потомков, спустя 200 лет после его рождения, они находят отражение в современной культурной жизни страны и сегодня.

Михаил Юрьевич Лермонтов — это одно из наиболее удивительных явлений в мировой литературе. Знаменитый поэт погиб, не дожив даже до 27 лет. При этом за свою короткую жизнь он успел создать признанные шедевры, которые позволили ему войти в когорту великих писателей. Общепризнанный гигант мировой литературы Лев Николаевич Толстой признавался, что его знаменитая эпопея «Война и мир» выросла из лермонтовского стихотворения «Бородино».

За свою жизнь Лермонтов успел написать около трех десятков поэм, примерно 400 стихотворений, а также ряд прозаических и драматических произведений, которые сегодня составляют неприкосновенный запас русской культуры и входят в состав обязательной школьной программы. Помимо этого, он увлекался и живописью, с этой стороны он известен людям гораздо меньше, хотя и успел оставить потомкам более 10 картин, написанных маслом, более 50 работ акварелью, а также почти 300 различных рисунков. Михаил Юрьевич Лермонтов был творчески одаренным человеком, удивительно музыкальным. Он отлично играл на фортепьяно, скрипке, пел, сочинял музыку на свои стихи.

 

Творческая натура не помешала поэту связать свою жизнь с армией. Он так никогда и не смог полностью посвятить себя литературе, хотя именно это и хотел сделать зимой 1840-1841 годов, но судьба распорядилась иначе, и еще один великий русский поэт пал жертвой дуэли. На творчество поэта очень сильно повлияла его служба на неспокойном Кавказе, которая, хотя и не была такой продолжительной, но серьезно изменила молодого человека в нравственном отношении. Впечатления от природы этого региона, жизни местных народов, кавказский фольклор навсегда остались в основе многих произведений этого русского писателя.

Детство великого русского поэта было не самым безоблачным. Брак его родителей, армейского капитана Ю. П. Лермонтова (1773-1831) и богатой наследницы М. М. Арсеньевой (1795-1817), был неудачным. Ранняя смерть матери поэта и ссора его отца с бабушкой, Е. А. Арсеньевой, очень тяжело отразились на формировании личности Лермонтова. Воспитывался поэт у своей бабушки в имении Тарханы, расположенном в Пензенской губернии. Здесь он сумел получить отличное домашнее образование (иностранные языки, музыка, рисование).

С 1827 года поэт жил в Москве, где обучался в Московском университетском благородном пансионе (сентябрь 1828 — март 1830), позже он учился в Московском университете (сентябрь 1830 — июнь 1832) сначала на нравственно-политическом, а потом на словесном отделении. Своей учебы в университете он так и не закончил, поступив в 1832 году в юнкерскую школу в Петербурге. С детских лет Михаил Лермонтов имел пристрастие ко всему военному, лепил из крашеного воска картины минувших сражений, а среди игр ему больше всего нравились те, которые носили хоть какой-то военный характер. В саду было устроено что-то наподобие батареи, на штурм которой дети бросались, воображая, что атакуют неприятельские позиции.

С фамильных портретов на маленького Лермонтова смотрели сплошь офицеры и генералы. Основателем его рода был шотландец Георг Лермонт, который был ландскнехтом, то есть профессиональным наемником. Он служил у поляков, а в 1613 году перешел на государеву службу. Дед поэта по материнской линии Михаил Васильевич Лермонтов, в честь которого поэт и получил свое имя, был капитаном гвардии, а его родной брат Афанасий, которого поэт очень любил и даже называл дядюшкой, в свое время получил в награду золотую шпагу с надписью «за храбрость» и принимал участие в Бородинском сражении. Да и гувернером у будущего автора стихотворения «Бородино» был отставной наполеоновский гвардеец Жан Капе.

Все это и привело его в итоге в военную профессию. Он поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В ноябре 1834 года он был выпущен корнетом в лейб-гвардии гусарский полк, который стоял в Царском Селе. Гусары полка несли караульную службу во дворце, а также принимали участие в различных придворных церемониях и празднествах.

Удивительно, но к началу 1837 года у Михаила Лермонтова не было особого литературного статуса в России. Хотя к этому моменту он успел написать огромное количество различных произведений. У него уже была написана поэма «Демон», поэма «Исповедь», которая явилась прообразом поэмы «Мцыри», а также было два неоконченных романа. Помимо этого, он уже успел написать большое количество стихотворений. Среди них были признанные в будущем «Парус» (1831), «Русалка» (1832), «Умирающий гладиатор» (1836), поэма «Боярин Орша» (1835-1836). Однако многие из них даже не были опубликованы.

Слава пришла к Лермонтову в одночасье вместе с одним из самых знаменитых его стихотворений «Смерть поэта» (1837). Фраза, которой оно начинается («Погиб поэт — невольник чести»), известна сегодня практически всем. Данное стихотворение стало откликом на последнюю дуэль Александра Пушкина. Текст стихотворения получил широкое распространение и очень высокие оценки общества. Заключительные строки данного стихотворения, которые содержали резкие выпады в адрес высшей российской аристократии, вызвали гнев императора Николая I. Данное стихотворение подарило поэту не только славу, но и первую ссылку. 18 февраля Лермонтова арестовали, и вскоре он был переведен прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, находящийся на Кавказе.

В марте 1837 года поэт покидает Петербург и отправляется на Кавказ, где, как всегда, шла война. Горцы, которых удалось объединить Шамилю, стали под знамена газавата. Им противостояли силы Отдельного Кавказского корпуса. Его штаб располагался в Тифлисе. На Северном Кавказе войска были развернуты на Азово-Моздокской укрепленной линии, которая представляла собой цепочку казачьих станиц и крепостей, а в будущем получила название Кавказской. В свою первую поездку на Кавказ Лермонтову не удалось принять участие в боевых действиях, по дороге к месту службы он сильно простудился и провел лето не в боях с горцами, а на лечении в Пятигорске. Однако во время этой ссылки осенью ему удалось исколесить весь Кавказ. Сам он писал, что изъездил всю линию от Кизляра до Тамани, побывал в Азербайджане, Кахетии, Тифлисе на Военно-Грузинской дороге.

Перевод назад в гвардию для талантливого поэта выхлопотал Жуковский, который в то время был воспитанником наследника престола. Подводя итоги своей ссылки, он писал другу: «Здесь, кроме войны, службы нету». Справедливость написанных слов он в будущем постигнет в полном объеме на собственном опыте.

Из своей первой ссылки, которая закончилась в октябре 1837 года, Лермонтов вернулся уже знаменитым поэтом. С Кавказа он привез большое количество новых поэтических произведений. «Смерть поэта» сделала его одни из самых популярных в стране писателей, да и в свете на него начали смотреть по-другому. Он попал в круг друзей Пушкина, и его стали печатать; практически все номера «Отечественных записок» содержали новые стихи Лермонтова. А публикация в 1837 году стихотворения «Бородино» окончательно упрочила его славу как великого поэта. В 1838-1840 годах был написан знаменитый роман «Герой нашего времени», который вызвал бурную полемику в среде критиков.

Жизнь поэта протекала сравнительно беззаботно до 1840 года, когда Лермонтова за дуэль с сыном французского посла де Барантом снова выслали на Кавказ, второй раз в жизни исключив из гвардии. Унизительно в этом было то, что его, кавалериста, на этот раз перевели в пехоту. Поводом для ссылки стало «недонесение о дуэли». Любопытно, что дуэль с де Барантом произошла за Черной речкой, недалеко от того места, где был убит Пушкин. На дуэли де Барант промахнулся, стреляя в Лермонтова, хотя и целился. После его выстрела поэт разрядил пистолет, выстрелив в сторону.

В этот раз Лермонтова сослали в Тенгинский пехотный полк. В июне 1840 года Лермонтов в составе чеченского отряда генерала Галафеева отправился в свою первую экспедицию в Чечню. Произведением, в котором особенно ярко и полно отразились боевые впечатления поэта, навсегда останется большое стихотворение «Валерик», которое стало описанием кровопролитного боя между отрядом генерала Галафеева и отрядами чеченцев 11 июля 1840 года. В сражении на реке Валерик (с чеченского река смерти) обе стороны понесли серьезные потери, но не смогли достигнуть существенного военного успеха.

В доверительном письме своему другу после сражения поэт приводил страшные картины: «Каждый день у нас были дела, одно особенно жаркое, продолжалось оно 6 часов кряду. Нас было всего 2 тысячи пехоты, а их до 6 тысяч, все время дрались штыками. В результате у нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их до 600 тел осталось на поле боя — кажется хорошо! Только представь, что в овраге, в котором была пехота, час после дела пахло кровью». Высшее руководство упоминало по итогам сражения Лермонтова, отмечая его храбрость, мужество и хладнокровие, проявленные в бою.

В конце сентября 1840 года отряд генерала Галафеева отправился из крепости Грозной к реке Аргун. Во время этого перехода ранение получил Руфин Дорохов. Этот человек даже на Кавказе среди отчаянно храбрых людей поражал всех своей холодной решительностью и смелостью. Будучи на много лет старше Михаила Лермонтова, он ходил в скромном чине унтер-офицера. Из-за нередкого участия в дуэлях и буйного нрава его несколько раз лишали офицерских погон. Их отношения с Лермонтовым чуть не дошли до поединка, но затем они сдружились. Под командованием Дорохова находился отряд — «команда охотников», которую он, выбыв по ранению, передал Лермонтову. Об этом поэт писал так: «Я получил в наследство от Руфина Дорохова, который убыл по ранению, отборную команду охотников, которая состоит из сотни казаков — разный сброд, татары, волонтеры и прочие, что-то подобное партизанскому отряду, если мне представится случай с ними удачно действовать, авось что-нибудь дадут».

Желанная награда давала поэту надежду на прощение и возможность отставки, о чем он уже начал подумывать, желая полностью посвятить себя литературному творчеству. «Летучая сотня» под его руководством отличилась в боях за шалинским лесом, а также при переправе через реку Аргун. Руфин Дорохов, чья храбрость на Кавказ была легендарной, очень высоко ценил воинскую отвагу Лермонтова: «Славный малый — прямая, честная душа, — не сносить ему головы. Мы с ним сдружились и расстались со слезами на глазах, какое-то черное предчувствие говорило мне о том, что его убьют. Жаль, очень жаль его, он был храбр и пылок — не сносить ему головы».

В январе 1841 года Михаил Лермонтов уехал в отпуск в Петербург, просрочив свой двухмесячный отпуск, он находился здесь до 14 апреля, вращаясь в литературных кругах и вынашивая творческие планы. По возвращении на Кавказ поэт задержался в Пятигорске для лечения. Случайная ссора с его соучеником по юнкерской школе Н. С. Мартыновым закончилась трагически — привела к еще одной «вечно печальной дуэли» (В. В. Розанов), закончившейся для поэта гибелью в 26 лет.

Несмотря на отличия на Кавказе, он так и не получил боевых наград, хотя и представлялся командованием к ордену Святого Владимира 4-й степени, а также ордену Святого Святослава 3-й степени. Князь Голицын представлял знаменитого поэта к золотой сабле с надписью «За храбрость», но результат был тот же. Говорят, его имя из числа награжденных вычеркивалось лично императором Николаем I.

Лермонтов будто чувствовал свой ранний уход из жизни, он начал писать стихи с 14 лет, он торопился жить и писать. Уже к 1840 году им было создано около 400 стихотворений, 30 поэм, а также несколько драм и неоконченных произведений. Практически все они были изданы уже после его смерти. Поэт жил бурно, страстно, иногда не задумываясь о последствиях своих поступков. Одна из знакомых дам Лермонтова написала о нем пророческие строки: «Какой он взбалмошный, вспыльчивый человек, наверно кончит катастрофой».

Говорить о том, что Лермонтову удалось бы сделать хорошую военную карьеру, трудно даже предположительно. Зимой 1840-41 годов он принимает твердое решение уйти со службы в отставку, заняться изданием собственного журнала и написать большой исторический роман из истории Кавказа времен Екатерины и генерала Ермолова. Два однокашника поэта, которые успели, как и он, повоевать на Кавказе, в будущем достигли высот в военной карьере, получив звания генерал-фельдмаршалов, многие просто дослужились до генеральских погон. Но имена этих генерал-фельдмаршалов для абсолютного большинства навсегда потеряны в лабиринтах истории, а имя простого поручика Тенгенского пехотного полка и в XXI веке на слуху у всех. Как известно, рукописи не горят.

По материалам открытых источников.

Рихард Зорге является одним из самых известных советских разведчиков в истории. Имя этого разведчика, работавшего во время Второй мировой войны в Токио, знакомо многим и спустя 70 лет после его гибели. Он по праву признается одним из выдающихся разведчиков столетия. В 1964 году он был представлен к званию Героя Советского Союза посмертно.

Рихард Зорге родился на территории Российской империи 4 октября 1895 года в Баку в семье инженера из Германии Густава Вильгельма Рихарда Зорге, который занимался нефтедобычей на фирме Нобеля, работавшей на Бакинских промыслах. Мать Зорге, Нина Степановна Кобелева, по национальности была русской, происходила из простой семьи железнодорожного рабочего. Рихард был пятым, самым младшим ребенком в семье. В 1898 году семья Зорге переезжает на постоянное место жительства в Германию, они поселяются в пригороде Берлина.

В октябре 1914 года Рихард Зорге добровольцем вступил в ряды немецкой армии. Принимал участие в сражениях Первой мировой войны. Успел повоевать как на Западном фронте против Франции, так и на Восточном фронте против Российской империи. Принимал участие в боях с 1914 по 1917 годы. В основном в составе полевой артиллерии. Трижды был ранен, особенно тяжело в третий раз в апреле 1917 года. В результате разрыва снаряда его сильно задело осколками (один попал по пальцам руки, еще два — по ногам). В результате этого ранения Рихард Зорге станет хромым на всю оставшуюся жизнь — одна его нога становится короче другой на 2,5 см. За годы Первой мировой войны дослужился до звания унтер-офицера, был награжден Железным крестом II степени. В январе 1918 года он был комиссован с военной службы по инвалидности.

Находясь на лечении в госпиталях, Рихард Зорге познакомился с трудами Карла Маркса и молодыми социалистами, что и определило всю его дальнейшую жизнь. Со временем он становится убежденным сторонником коммунистического движения. Способствовали его душевному перелому и события Первой мировой войны, полученные им на фронте ранения. Позднее он писал, что именно мировая война серьезно изменила его жизнь, и не будь ее, он не стал бы коммунистом.

С 1917 по 1919 годы Зорге серьезно занимался своим образованием, он получил ученую степень доктора государства и права, а также ученую степень по экономике. Одновременно с этим он занимался пропагандистской работой и принял участие в матросском бунте в Киле. Тогда же он начал практиковаться в журналистике, редактировал партийные газеты. Его активная партийная деятельность привела его в итоге в СССР, где он оказался в 1924 году. Здесь он и был завербован советской внешней разведкой. Примерно через 5 лет по линии Коминтерна Рихард Зорге был переправлен в Китай. В Китае в его обязанности входила организация оперативной разведывательной деятельности и создание в стране сети осведомителей.

Всю первую половину 1930-х годов Зорге под агентурным псевдонимом Рамзай работал в Шанхае. За годы, проведенные в Китае под видом «истинного арийца» и немецкого журналиста, он успел хорошо себя зарекомендовать в нацистских кругах, в 1933 году он вступил в НСДП. После того, как в 1931 году японские войска вторглись в Манчжурию, ситуация в регионе коренным образом изменилась. Япония сделала очень серьезную заявку на превращение в азиатскую супердержаву. Это не могло не волновать Москву, интересы советской разведки были перенаправлены на Японию. В 1933 году глава разведуправления Я. К. Берзин отзывает Зорге из Китая и дает ему новое задание — установить, существует ли возможность развертывания в Японии советской резидентуры. До этого момента ни одному из советских разведчиков не удавалось надолго закрепиться в Стране восходящего солнца.

Вернувшись из Китая, Зорге отправляется в Германию. В Германии он завел связи в гестапо и Абвере, во многом этому поспособствовал его старший брат, ставший к этому моменту крупным бизнесменом. Также Зорге удается получить аккредитацию у нескольких крупных немецких газет. В Токио он отправился в качестве корреспондента данных изданий. Поселившись в Японии, всего за полгода Рихард Зорге становится одним из самых известных в Токио журналистов. Статьи его авторства печатаются в ведущих журналах и газетах Германии, их обсуждают даже в самых высоких сферах.

Работая в Японии, Зорге получает высокие гонорары, но всегда использует свой журналистский талант только как прикрытие. Всесторонне образованный, со знанием многих иностранных языков и прекрасными манерами, он сумел завести широкие связи в немецких кругах, в том числе стал вхож в посольство Германии. Постепенно вокруг Зорге формируется целая группа законспирированных сотрудников, которые занимались пересылкой в Москву важной разведывательной информации.

В 1935 году радистом группы Зорге становится Макс Клаузен, с которым Рамзай был знаком по совместной работе в Шанхае. Примечательно, что первые радиограммы группы японцы начали перехватывать уже в 1937 году, но расшифровать их содержание им не удавалось до ареста членов группы. В качестве ключа Рихард Зорге со свойственным ему остроумием решил использовать статистические ежегодники рейха, что позволяло широко варьировать шифр вплоть до бесконечности.

Одним из звеньев разведывательной цепи становится японский журналист Ходзуми Одзаки. Одзаки передавал Рамзаю много разной ценной информации. Но настоящей удачей становится другой ценный источник. Зорге удается завести дружбу с немецким военным атташе в Токио. Для того чтобы завоевать доверие Ойгена Отта, Рихард Зорге, который к тому моменту неплохо разбирался в ситуации на Дальнем Востоке, начал снабжать его информацией о военной промышленности и вооруженных силах Японии. В результате докладные записки, которые Отто слал в Берлин, наполнились несвойственной им до этого аналитической глубиной, они производили очень хорошее впечатление на начальство в Берлине.

В итоге Зорге удалось завязать с Отто дружеские отношения, и он стал часто бывать дома у военного атташе, который был настоящей «находкой для шпиона» из-за своей особенности обсуждать со своими друзьями различные служебные дела. При этом Рихард Зорге был компетентным советчиком и внимательным слушателем. Со временем, когда Ойген Отт стал послом Германии в Японии, Зорге смог получить должность пресс-атташе германского посольства, что открыло перед ним двери к получению информации, которая приходила непосредственно из Берлина.

Для советской разведки операция в Японии под кодовым названием «Просо» обходилось достаточно дешево — всего в 40 тысяч долларов. Учитывая, что Зорге удалось завербовать 25 человек, а Токио всегда был одним из самых дорогих городов мира, сумма небольшая. Объяснялось это тем, что все члены группы были хорошо обеспечены, зарабатывая на жизнь своей легальной деятельностью.

В 1938 году руководитель военной разведки СССР Ян Берзин был арестован и расстрелян. Стоит отметить, что именно он и завербовал в свое время Зорге. Вместе с Берзиным было ликвидировано практически все руководство советской военной разведки, а также многие агенты. Рихард Зорге сумел избежать этой участи. Однако доверие к нему как к агенту в Москве упало. Несмотря на это, Зорге исправно продолжал посылать в Москву разведдонесения.

Именно Рихард Зорге одним из первых советских разведчиков предоставил сведения о начале военного вторжения немецких войск в СССР. Однако вопреки распространенному мифу, точной даты возможного нападения Германии разведчик не называл. В 2001 году сотрудник пресс-бюро СВР России В. Н. Карпов во время «круглого стола», который прошел в газете «Красная звезда», рассказал, что советской разведке перед войной удалось вскрыть только немецкие военные приготовления и примерные сроки нападения. Даты нападения поступали разные, они проходили, но война не начиналась. Так и в сообщениях, которые слал Зорге из Токио, упоминалось несколько возможных сроков начала войны. В последнем сообщении на этот счет от 20 июня 1941 года он писал, что, по словам немецкого посла в Японии, война между Германией и СССР неизбежна, без упоминания конкретной даты вторжения.

Однако работа разведывательной сети в Японии все же дала свои плоды. В частности, советский разведчик сообщал о том, что Япония до конца 1941 и в начале 1942 года не сможет выступить против СССР. Усилия Страны восходящего солнца будут сосредоточены на тихоокеанском театре военных действий против США. В начале октября он передал в Москву информацию о том, что военные действия Японии против США начнутся к концу года. Обладая данной информацией, Сталину было гораздо проще снять с восточных границ СССР 26 кадровых дивизий, свежих и хорошо обученных. Эти дивизии сказали свое веское слово под Москвой, предотвратив захват столицы страны.

Рихард Зорге был арестован в Токио 18 октября 1941 года. Сначала в октябре 1941 года агентами японской разведки был арестован по подозрению в принадлежности к компартии один из подчиненных Одзаки. На допросах он упомянул своего знакомого художника Мияги, у которого при обыске обнаружились компрометирующие его материалы, не заставил себя ждать и арест самого Одзаки, а затем и радиста группы Клаузена. При этом легендарный разведчик, создавший крупную разведывательную сеть, уделял конспирации недостаточное внимание. После задержания документы, которые свидетельствовали бы о ведении шпионской деятельности, были найдены у всех, начиная с самого Рихарда Зорге. А Клаузен даже хранил у себя дома копии всех переданных радиограмм и вел дневник с описанием деятельности группы.

Арест Зорге вызвал переполох не только в немецком посольстве, но и в Берлине. Долгое время немцы отказывались верить в то, что Зорге — иностранный агент. Однако предъявленные доказательства шпионской деятельности были достаточно красноречивы (расшифрованные радиограммы группы и показания ее членов). В итоге посол Германии в Японии Ойген Отт был вынужден подать в отставку. Гитлер лично добивался у японских властей выдачи советского агента, но не преуспел в этом.

В Японии по делу разведывательной группы Рихарда Зорге было арестовано 35 человек, привлечено к суду 17 из них. Судебные заседания в рамках этого дела начались в мае 1943 года, 29 сентября того же года основным обвиняемым по делу были вынесены обвинительные приговоры. Зорге и Одзаки были приговорены к смертной казни через повешение. 7 ноября 1944 года в токийской тюрьме «Сугамо» смертный приговор был приведен в исполнение.

В СССР имя Рихарда Зорге оставалось неизвестным для широких масс вплоть до 1964 года. Советский Союз в течение 20 лет не признавал Зорге своим агентом, но в тот год завеса секретности была снята. Статья о нем была напечатана в «Правде», а 5 ноября 1964 года ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. В Советском Союзе в честь разведчика были названы многие улицы, школы и даже корабли, также улица имени Зорге есть в Берлине. Помимо этого, в СССР и ГДР были подготовлены специальные почтовые марки с его изображением.

По материалам из открытых источников

В годы Великой Отечественной войны свой вклад в приближение Победы вносило подавляющее большинство советских людей. Миллионы людей сражались, получали ранения и погибали на фронте. Были среди них люди всех национальностей, молодые и старые, мужчины и женщины. Настоящей легендой войны стали советские военные летчицы, которые получили у гитлеровцев прозвище «ночных ведьм».

Женские авиаполки РККА

Формирование женских авиационных полков началось в октябре 1941 года согласно приказу № 0099 Народного комиссариата обороны СССР (датирован 8 октября 1941 года) «О сформировании женских авиационных полков ВВС Красной Армии». Таким образом, Наркомат принял предложение знаменитой летчицы Марины Расковой (1912-1943). На тот период 29-летняя Марина Раскова уже носила высокое звание Героя Советского Союза — ее наградили в 1938 году за мужество и героизм, проявленные при беспосадочном перелете по маршруту «Москва — Дальний Восток», во время которого было преодолено расстояние в 6450 км. По приказу Гризодубовой Раскова совершила при вынужденной посадке самолета прыжок с парашютом в тайгу и была найдена лишь спустя десять суток. При этом из запасов продовольствия у летчицы с собой находились лишь две плитки шоколада. К моменту начала Великой Отечественной войны Раскова служила в военной авиации и параллельно числилась по штату Народного комиссариата государственной безопасности, имея воинское звание старшего лейтенанта госбезопасности.

Используя свой авторитет в советском обществе и наличие выхода лично на Иосифа Виссарионовича Сталина, Раскова добилась создания исключительно женских авиационных подразделений РККА. В мировой военной истории еще не было подобного прецедента — нет, конечно, были и женщины — военные летчицы, но не было собственно цельных подразделений, которые бы полностью укомплектовывались женщинами. Однако, идея Марины Расковой понравилась всесильному руководителю партии и государства. Сталин подписал совершенно секретный указ о создании женских авиационных полков. Ответственной за их формирование и была назначена Марина Раскова. Причем сама она приняла командование 587-м бомбардировочным авиационным полком на Пе-2, который впоследствии был переформирован в 125-й гвардейский пикировочно-бомбардировочный авиационный имени Марины Расковой Борисовский орденов Суворова и Кутузова полк (Приказ НКО СССР № 265 от 03.09.1943 г.).

Под командованием другой прославленной и опытной летчицы — Евдокии Бершанской — 6 февраля 1942 г. был создан 588-й бомбардировочный авиационный полк, получивший в том же 1943 году название 46-й гвардейский Таманский Краснознамённый ордена Суворова 3-й степени ночной бомбардировочный авиационный полк. В полку служили исключительно женщины — они занимали все должности — от авиационных механиков и авиационных техников до штурманов и пилотов, женским оставался и командный состав полка. Так, 46-м полком командовала Евдокия Бершанская, а заместителем командира по политической части была Мария Рунт (первым комиссаром полка была батальонный комиссар Евдокия Рачкевич). Штаб полка в разное время возглавляли Мария Фортус и Ирина Ракобольская.

Два других авиационных полка — 587-й бомбардировочный и 586-й истребительный, первоначально создававшихся как женские, впоследствии возглавили мужчины, стали принимать мужчин и на должности инженерно-технического состава, поскольку представлялось достаточно сложной задачей обучить девушек в краткое время непосредственно техническому обслуживанию самолетов. Таким образом, только 46-й полк (бывший 588-й) остался полностью женским по своему составу. В этом, в первую очередь, и заключалась его особая «изюминка» как фронтового подразделения.

Евдокия Бершанская (девичья фамилия — Карабут) (1913-1982) была родом с Северного Кавказа, с территории Ставропольского края. Поступив в 1931 году в Батайскую авиационную школу, она в 1932-1939 гг. была авиаинструктором. В 1939 г. приняла командование авиазвеном 218-го авиационного отряда специального применения, базировавшегося в Краснодарском крае в станице Пашковской. Учитывая, что в 1941 году, несмотря на молодость (28 лет), у Бершанской за спиной был десятилетний авиационный стаж и, более того, опыт командования женским авиационным отрядом, сформированным в Батайской авиационной школе, именно ей Марина Раскова и высшее военно-воздушное командование доверили должность командира 588-го бомбардировочного авиационного полка, присвоив воинское звание капитана авиации. Войну Евдокия Давыдовна закончила в звании гвардии подполковника.

Численность 588-го авиационного полка Бершанской («Дунькиного полка», как его в шутку называли в Красной Армии) первоначально составляла 115 человек. В основном это были совсем молодые девушки — 17-22 лет, которые, тем не менее, очень хотели внести свой вклад в победу над гитлеровскими оккупантами. Среди них было много студенток — преимущественно, факультетов точных наук — физического, механико-математического, на штурманов отправляли девушек с географического факультета. Подразумевалось, что знания, полученные ими в гражданских вузах, облегчат усвоение военных предметов и останется лишь обучить будущих летчик, штурманов, техников и механиков практическим предметам, связанным с управлением и обслуживанием самолетов. «Студентки из разных вузов Москвы были зачислены в штурманскую группу. Поселили нас в доме спорта и опять на двухэтажных кроватях. И началось упорное учение: классные занятия по 11 часов в день, включая морзянку и строевую подготовку, а по вечерам надо было готовиться к следующему дню. Дисциплина в части была очень жесткая» — вспоминает Ирина Ракобольская (Ракобольская И., Кравцова Н. Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков. — 2-е издание, дополненное. — М.: Издательство МГУ, 2005).

12 июня 1942 года состоялся первый вылет полка, а 8 февраля 1943 года ему было присвоено почетное звание гвардейского полка. Боевой путь полка проходил в 1942 г. — в Ростовской области, Ставропольском крае, Северной Осетии. В 1943 участвовал в прорыве обороны противника, освобождении Новороссийска, позже — поддерживал десантные операции на Керченском полуострове, освобождение Крыма и Севастополя. В июне-июле 1944 г. полк освобождал Белоруссию, в августе 1944 г. — Польшу, в январе 1945 г. — Восточную Пруссию. Апрель 1945 г. летчицы полка встречали на Одере, где прорывали оборону противника.

В течение трех лет войны полк не уходил на переформирование, его состав оставался женским, хотя он и входил в более крупное «мужское» авиационное соединение — 325-ю ночную бомбардировочную авиационную дивизию, некоторое время — во 2-ю гвардейскую ночную бомбардировочную авиационную дивизию (в мае 1944 г., во время боевых действий по освобождению Крымского полуострова). Полк летал на бомбардировщиках По-2. В начале войны в полку было 20 самолетов, в разгар боевых действий — 45, а победу полк встречал с 35 машинами.

Как Дина пришла в авиацию

В этом полку и довелось проходить службу героине нашей статьи. Как и многие ее сослуживицы, Евдокия Андреевна Никулина (1917-1993) была профессиональной летчицей с довоенным стажем. Она родилась в год Октябрьской революции — 8 ноября 1917 года в деревне Парфеново (ныне это — Спас-Деменский район Калужской области) в семье крестьян. В 1930 году тринадцатилетняя Евдокия (близкие называли ее Диной) поехала в Подольск, где на цементном заводе трудился ее старший брат. В этом подмосковном городе Дина поступила в фабрично-заводское училище при цементном заводе, которое окончила в 1933 году. Казалось бы, жизненный путь девушки из простой семьи был предрешен — работа лаборантом на цементном заводе, семейная жизнь, выход на пенсию.

Но, как и многие ее сверстники и сверстницы, Евдокия грезила об авиации. Сталинская индустриализация не только вывела Советский Союз в число мировых индустриальных держав, но и задала определенный вектор жизненных стратегий для миллионов советских юношей и девушек. Евдокия поступила в авиационную школу — первоначально учиться на авиатехника. Затем, на втором курсе, она решилась все же попробовать себя и за штурвалом самолета. Сдала экзамены на бортового механика и на летчика. В 1936 году была сформирована женская авиационная эскадрилья, переданная авиационной школе в Батайске (пригород Ростова-на-Дону). В течение двух лет учебы Евдокия смогла пройти курс обучения летному делу, ориентированный на три года. После окончания учебы ей дали направление на службу в Смоленский авиационный отряд Гражданского воздушного флота, где Евдокия исправно справлялась с заданиями по доставке авиапочты, срочным медицинским вылетам, уничтожению малярийных комаров и прочими важными делами в течение двух лет. Затем началась война. Первые дни войны Евдокия Никулина служила при штабе Западного фронта, затем получила назначение в город Энгельс, где Марина Раскова формировала женские авиационные полки ВВС РККА.

Боевой путь

Ее фронтовой путь начался в июне 1941 года. В бомбардировочном авиационном полку она прошла всю войну — до 1945 года. Летала на По-2. Выпустившие затем книгу воспоминаний И.В. Ракобольская и Н.Ф. Кравцова так описывали этот самолет: «деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением — для лётчика и штурмана. Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, который мог развивать максимальную скорость 120 км/час. На самолёте не было бомбового отсека, бомбы привешивались в бомбодержатели прямо под плоскости самолёта. Не было прицелов, мы создали их сами и назвали ППР (проще пареной репы). Количество бомбового груза менялось от 100 до 300 кг. В среднем мы брали 150—200 кг. Но за ночь самолёт успевал сделать несколько вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика» (Ракобольская И., Кравцова Н. Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков. — 2-е издание, дополненное. — М.: Издательство МГУ, 2005). Показательно, что летчицы до августа 1943 года не пользовались парашютами. Точнее, парашюты, разумеется, в полку были, но сами «ночные ведьмы» предпочитали их не брать, стремясь освободить самолет для лишних 20 килограмм бомб. То есть, сознательно шли на риск. Летом 1942 года Никулина вступила в ВКП (б). После гибели командира эскадрильи Любовь Ольховской на ее место была назначена Евдокия Никулина — как опытная и талантливая летчица.

Штурманом пилотируемого Никулиной самолета служила Евгения Руднева. С Евгенией Рудневой Евдокия Никулина были близкими подругами. Еще бы — ведь им приходилось регулярно, в одном самолете, вылетать на боевые задания. Евгения Руднева оставила свои дневниковые записи о тех волнующих днях, неделях и месяцах войны. Посвятила своей боевой подруге и командиру она и такое стихотворение:

«Чтоб враги про сон позабыли.
Если год пролетали вместе,
Если вылетов больше, чем двести,
То где бы потом мне ни быть,

Всё равно мне тебя не забыть.
Не забуду, как с соткой садились,
Как на Маныче пушки в нас били,
Над горящей Родиной мы проносились».

Евгения Руднева была еще младше Евдокии Никулиной. Она родилась 24 декабря 1920 года, в Бердянске. Ее отец был украинцем, служил на телеграфе. Мать — еврейка по происхождению, выходя замуж за отца, приняла православие. С этого момента ее родственники — ортодоксальные иудеи — навсегда порвали с ней все отношения. Женя Руднева окончила с отличием среднюю школу и до войны успела закончить три курса отделения астрономии механико-математического факультета Московского государственного университета. Во время учебы в университете она подавала очень большие надежды, была одной из лучших студенток курса. Когда комсомол кинул призыв к московским студенткам пополнить ряды формируемых женских авиационных подразделений, студентка Женя Руднева охотно отозвалась — несмотря на тягу к науке, она чувствовала, что не может оставаться в стороне, когда ее родная земля подвергается агрессии оккупантов. Потом была штурманская школа и отправка на фронт.

С мая 1942 г. Женя Руднева находилась на фронте в качестве штурмана экипажа По-2. «Я очень скучаю по астрономии, но не жалею, что пошла в армию: вот разобьем захватчиков, тогда возьмемся за восстановление астрономии. Без свободной Родины не может быть свободной науки!» — писала Евгения Руднева в своих дневниках (Фронтовые строки Жени Рудневой // Земля и Вселенная. М., 1985. № 3. ). К сожалению, Жене Рудневой не было суждено пережить войну и вернуться к мирной и интересной профессии астронома. В ночь на 9 апреля 1944 года 23-летняя старший лейтенант Евгения Руднева погибла при выполнении боевого задания. Последний вылет она совершала вместе с пилотом 24-летней Паной Прокопьевой, участвуя в операции по освобождению Керченского полуострова. Посмертно Евгения Руднева была удостоена высочайшей награды — звания Героя Советского Союза. Только в 1966 году удалось установить, что самолет Прокопьевой и Рудневой был сбит под Керчью. Летчицу и штурмана похоронили как неизвестных солдат. Спустя двадцать лет после войны не прекращавшей поиски сослуживиц комиссару полка Евдокии Рачкевич удалось все же обнаружить в Керчи захоронение и выяснить, что там покоятся ее боевые товарищи.

Однако, вернемся к основной героине нашей статьи Дине Никулиной. Летом 1943 года во время одного из боевых вылетов самолет, пилотируемый Никулиной (на месте штурмана в этот день была Лариса Радчикова) был обстрелян вражескими орудиями. Машина загорелась. Раненой Никулиной удалось посадить самолет возле передовой, ориентируясь лишь по редким вспышкам автомобильных фар. Раненые Никулина и Радчикова оказались в Краснодаре, в военном госпитале. Никулина получила ранение в голень навылет, после которого перестала на вечерах самодеятельности, скрашивавших будни «ночных ведьм», отплясывать свою знаменитую чечетку и переключилась на пение — боевая летчица не стеснялась демонстрировать и свои артистические задатки.

«Ночные ведьмы» принимали самое активное участие в освобождении южных районов РСФСР — Краснодарского края, Ростовской области. Удалось, спустя 4 года отсутствия, Евдокии побывать и в родной деревне Парфеново. Оказалось, что во время боевых действий в Смоленской области (к ней тогда относилась деревня) гитлеровцы практически уничтожили этот населенный пункт. Дома были сожжены, не осталось дома и семьи Никулиных. Люди, кто остался в живых, обитали в вырытых землянках. Оказалось, что война смертью прошлась и по семье летчицы: погибли ее брат Федор (тот самый, к которому поехала тринадцатилетней Дина Никулина в Подольск, на цементный завод), сестра Ольга, братья Андрей и Михаил выжили, но получили тяжелые ранения. Посещение родной деревни, как вспоминала потом летчица, лишь прибавило ей решимости бороться с гитлеровцами и, если надо, положить свою жизнь, только чтобы освободить от оккупантов родную страну.

Начиная с весны 1944 года полк, вместе с другими частями Красной Армии, неуклонно двигался на запад. Советские летчицы воевали в небе Польши, Восточной Пруссии. Здесь, в чужом небе, было не менее напряженно и опасно, чем над родной землей. К сентябрю 1944 года на счету гвардии майора Евдокии Никулиной было 600 боевых вылетов. Никулина вылетала на бомбардировку стратегических объектов и воинских соединений противника. За столь образцовую и самоотверженную службу советское руководство не могло не наградить Евдокию Никулину высшей наградой советского государства — 26 октября 1944 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Евдокии Андреевне Никулиной было присвоено звание Героя Советского Союза и вручены орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» за № 4741.

Свое последнее боевое задание командир эскадрильи гвардии майор Евдокия Андреевна Никулина и подчиненные ей летчицы выполнили 7 мая 1945 года. В этот день эскадрилья разбомбила гитлеровский аэродром и войсковые подразделения на Свинемюнде. Ко времени окончания Великой Отечественной войны на счету командира эскадрильи Никулиной было 774 боевых вылета, общей продолжительностью 3 64 часа в воздухе, включая 1500 часов ночных полетов. Всего же экипажи подчиненной Никулиной эскадрильи совершили восемь тысяч боевых вылетов. Помимо самой Евдокии Андреевны, высокого звания Героя Советского Союза удостоилось еще восемь летчиц и штурманов эскадрильи. Всего в 46-м авиационном полку звание Героя Советского Союза получили 23 военнослужащих, некоторые из них — посмертно.

Жизнь и смерть после войны

Евдокия Андреевна Никулина, помимо Золотой Звезды и ордена Ленина была также награждена тремя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степеней, орденом Александра Невского, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

15 октября 1945 года 46-й гвардейский Таманский Краснознамённый ордена Суворова 3-й степени ночной бомбардировочный авиационный полк был расформирован, а подавляющее большинство его летчиц, штурманов, техников и механиков — демобилизованы. Героические советские летчицы, прозванные «ночными ведьмами», ушли «на гражданку». Им предстояло реализовывать себя в мирной жизни, наверстывать упущенное за годы войны, прежде всего — в личной жизни, приобретении гражданских профессий. Большинство из них смогли реализоваться и в мирное время. Многие получили педагогическое образование, работали в учреждениях среднего и высшего образования, в органах партийно-политического аппарата. Впрочем, кое-кто из летчиц прославленного полка так и не порвал с авиацией, продолжая трудиться на поприще подготовки юных авиаторов в Добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСААФ).

Гвардии майор Евдокия Андреевна Никулина вышла в запас, а затем была переведена в отставку. В 1948 году она закончила Ростовскую партийную школу, в 1954 году — Ростовский педагогический институт. Дальнейший жизненный путь Евдокии Андреевны был связан с работой в Ростовском-на-Дону городском комитете Коммунистической партии Советского Союза — на должности инструктора горкома партии. После войны она всю свою жизнь прожила в Ростове-на-Дону. Активно участвовала в деятельности ветеранских общественных организаций. О Евдокии Андреевне много писали в статьях, фигурирует она и в мемуарной литературе, в том числе в изданных уже в наше время воспоминаниях Ракобольской и Кравцовой, которые цитировались выше.

К величайшему сожалению, жизнь Евдокии Андреевны закончилась трагически. Спустя 48 лет после окончания пройденной ею с честью Великой Отечественной войны, в 1993 году, боевая летчица в мирном Ростове стала жертвой негодяя-преступника. В квартиру Евдокии Андреевны, где, кроме бабушки, находилась ее трехлетняя внучка, позвонил неизвестный. Подонок представился другом фронтового товарища Никулиной, избил бабушку и ее трехлетнюю внучку. Единственное, что могло быть ценного в квартире пенсионерки — ее боевые награды — негодяй унес с собой. 23 марта 1993 года Евдокия Андреевна Никулина скончалась.

В память о героической советской военной летчице установлены мемориальная доска на доме, где прошла ее послевоенная жизнь в Ростове-на-Дону (пер. Журавлева, 104), и обелиск в городе Спас-Деменск Калужской области (где родилась Евдокия Андреевна). В честь Евдокии Андреевны Никулиной названа улица в микрорайоне «Болгарстрой» (Ростов-на-Дону).

Его знали и боялись враги. Уже в 1943 году летный почерк А.И. Покрышкина стал известен фашистскому воздушному командованию. Гитлеровские наблюдатели на земле и в воздухе предостерегали своих пилотов: "Внимание! Внимание! В небе Покрышкин!" Это паническое предупреждение являлось и высшей аттестацией нашему славному летчику.

Среди имён боевых лётчиков имя Покрышкина стоит отдельно. Первый трижды Герой войны, и таким он был единственным до конца Великой Отечественной. Он был автором новых тактических построений и приёмов воздушного боя, несгибаемым борцом с рутиной, образцом бойца — искусного, яростного и благородного.

 
Природа чрезвычайно скупа. С неохотой она являет миру людей одаренных, а еще реже — настоящих гениев. Но что всегда отличает людей неординарных — им в жизни неизменно приходится труднее, они не во всем удобны окружающим. Причиной тому, скорее всего, выступает характер личности. Выдающиеся и осознавшие себя таковыми, как правило, люди с характером, да еще с каким! Однако характер сам по себе еще не служит пропуском в мир исторических личностей. Чтобы его проявить, необходима воля. Наличие обоих качеств в человеке нередко и делает его выдающимся. Именно таким был Покрышкин. Его нрав и характер формировало время, в котором он жил, — романтическое, патриотическое и тяжелое. Нередко говорили: Покрышкину везло. Но, так ли это на самом деле.

Он из народной, бедной и многодетной семьи. Его отец Иван Петрович Покрышкин дал свою фамилию сыновьям и дочери в городе Новониколаевске Томской губернии. Со строительством новых городов был связан приезд многих людей из дальних мест. Приехал и Иван Петрович, без денег. И нашел приют на окраине Новониколаевска, ставшим только что городом. Бедные люди приютили их, дав маленькую хибару из одной комнаты. Здесь 6 марта 1913 года и родился Александр Покрышкин, став вторым сыном после Василия. Через год родилась сестра Мария, затем братья Алексей, Петр, Валентин, Виктор. Сейчас сложно представить, как эта многодетная семья из 9 человек размещалась и жила в одной небольшой комнате на три окошка.

В 1928 году Александр окончил семилетнюю школу и пошел в кровельщики. Однако через два года профессия изменилась: Покрышкин поступил в училище ФЗУ в Новосибирске для обучения специальности слесаря-лекальщика. По комсомольской путевке был направлен в авиационное училище в 1932 году, но летчиком стал только перед войной, успешно окончив 3 военных училища и успев отслужить авиатехником 4 года. Словом, надо было пройти тяжелый, долгий и тернистый путь за 8 лет, написать 39 военных рапортов командирам, командующему ВВС, наркому обороны, чтобы окончить летное училище и стать летчиком. Везением это не назовешь...

Первым военным авиационным училищем Покрышкина было пермское. Пока он ехал, сократился курс подготовки летчиков. И полное наименование этого училища стало: "Пермская авиационно-техническая школа №3". Александр решил забрать документы и вернуться домой. Но у начальника этого учебного заведения вопрос решался круто: или остаться в училище и учиться на авиатехника, или положить на стол комсомольский билет. Принято первое решение: стать военным техником. Учился прилежно, глубоко изучал авиационную технику. В 1933 году окончил на «отлично». Затем — Ленинградская авиационная школа теории (1933-1934 годы). Покрышкин учится, почти круглый отличник. И начинается первый этап военной биографии Александра: служба старшим авиатехником звена. На множество рапортов ответы были отрицательные: " Отказать", "Воздержаться".

Во время отпуска Покрышкин обращается к начальнику Краснодарского аэроклуба с заявлением на разрешение сдать экзамены с зачетами по теории и практике в объеме полного двухлетнего курса. Увидев Покрышкина в офицерской форме — в хромовых сапогах, синих галифе, зеленой гимнастерке, с "кубарями" в голубых петлицах, начальник аэроклуба растерялся. Такого еще не было. Такое было впервые. Покрышкин настоял, начальник сдался. За 17 суток сдал все экзамены, зачеты, практические полеты с инструктором и осуществил первый самостоятельный полет на У-2 (По-2).

После этого — 40-й рапорт с копией отличного аттестата из Краснодарского аэроклуба. Теперь командир части все-таки направил Покрышкина в известную Качинскую авиашколу. Летчиком стал в 1940 году и был направлен в истребительный полк в Молдавию.

Александр Иванович вступил в смертельную битву с фашистами утром 22 июня 1941 года. Окончил он войну 9 мая 1945 года. В этот день в 18 часов 9 мая 1945 года в небе над Прагой, ведомый Александра Ивановича — Георгий Голубов — сбил последний фашистский самолет. И это был последний гитлеровский самолет, уничтоженный в Великой Отечественной войне. А также 1147-й самолет, сбитый покрышкинской дивизией.

В мировой военной истории мало героев, сравнимых с Покрышкиным. В авиационной истории их еще меньше. Только его личные подтвержденные воздушные победы и боевые результаты дивизии являются непревзойденным достижением. Даже в испытавших неимоверную нагрузку ВВС немного найдется летчиков, которые имели столько успешных воздушных боев, как Покрышкин. Он выполнил свыше 650 боевых вылетов. Он дважды прошел воюющую страну с западных границ до Кавказа и назад с боями от Кавказа до западной границы, и далее в небе Румынии, Польши, Германии, Чехословакии. Покрышкин не имел ни одной серьезной раны или контузии, после которых лежат в госпиталях. Но он постоянно, всю войну смотрел смерти в глаза. Его сбивали над территорией, занятой врагом. Однако возвращался в боевой строй эскадрилий, полков, дивизии и снова вел воздушные бои.

Он создал свою тактику воздушного боя, ввел свои боевые приемы, свои основы стрельбы при встрече с противником, свои нормативы поведения истребителей в отличие от тех, которые были утверждены Главкомами ВВС и наркомом обороны страны еще до войны. Эту воздушную тактику и боевые приемы распространили во всех ВВС, на всех фронтах.

Своими корнями "академия" Покрышкина уходит в его давние записи, где он по каплям собирал информацию о Нестерове и Крутене, о боях в небе Испании и на Халхин-Голе, разбирал по частям свои находки и неуспехи. Почему Покрышкин быстро доказал, что он не просто техник, а отважный пилот? Он отличался от других отличным пилотированием и глубоким знанием конструкции истребителя и его двигателя. Уровень знаний выделил его среди других, превратил молодого летчика в инструктора. В последующем он будет лучше других обучать и воспитывать вновь поступающее молодое пополнение и займет должность помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе.

Его настольной книгой были мемуары именитого летчика-аса Первой мировой войны Р.П. Фонка «Мои воздушные бои». В ней подробно описывалась тактика воздушных боев того времени. Фонк был признанным асом и подбил 75 аэропланов. Но Покрышкин не копировал теорию Фонка. Он реализовал основы боевого применения Фонка, его боевые маневры, сумел развить и усовершенствовать применительно к истребителям 40-х годов.

Знания механика, полученные в Перми и Ленинграде, позволяли лётчику решать тактические задачи. Ему помогали отличные знания по математике, теоретической механике, физике. На основе их он всегда стремился просчитывать свои маневры и действия противника. С помощью своих расчетов, эскизов и схем он мог доказать, что отлично подготовленный пилот на плохом истребителе может успешно воевать с менее подготовленным пилотом противника на лучшем самолете. Покрышкин был автором неожиданных и стремительных атак. Помог ему в создании теории этих атак был летчик-истребитель Соколов — однополчанин по первой эскадрилье, где служил сибиряк. Там и появилась в его дневнике запись: "Ключ к победе — это маневр и огонь!"

Не сразу к Покрышкину пришли успешные навыки в воздушной стрельбе. Ему понадобились упорные тренировки в стрельбе по буксируемому конусу, чтобы понять причины невысоких результатов стрельбы. Вновь шли вычисления траекторий, скорострельность, писались формулы, чертежи и графики. В итоге — еще запись в дневнике: "Успех зависит от стрельбы с малой дистанции".

Дальше шли обоснования самой лучшей позиции для удара в упор. Так развивалась "академическая" палатка Покрышкина. Ее так прозвали его сослуживцы. В ней вывешивались схемы, диаграммы, проходили занятия, разборы полетов. Разработанная Покрышкиным тактика помогла советским асам «снять» смирительную рубашку горизонтальных маневров, что предписывалось руководящими документами ВВС.

В течение 1941-1942 годах шло переучивание летчиков. Новые самолеты-монопланы открыли эпоху вертикального маневра в истребительных боях. Покрышкин был пионером среди первых, кто внес значительный вклад в разработку новой тактики. Так, в небе Кубани была выработана главная формула удачного воздушного боя: "Высота, скорость, маневр, огонь". На хороших самолетах подготовленные, как Покрышкин, лётчики-истребители не боялись в воздушных боях никакого противника. Тетрадь, названная "Тактика истребителя в бою", содержащая заметки, эскизы, зарисовки, расчеты, стала основой покрышкинской науки побеждать. Эта записная книжка была передана в Центральный музей Вооруженных сил.

Уже с весны 1943-го гитлеровские посты оповещения, применяя агентуру, неустанно предупреждали — известный советский ас в небе. Предписывалось — усилить осторожность, выйти из воздушного боя, "охотникам" набирать высоту, а неопытным пилотам срочно возвращаться на аэродромы. Тем, кто собьет аса, обещали высокие награды. Желающих пойти на этот подвиг было немало. Но это не помогало. И дело тут не только в выдающемся мастерстве Александра Ивановича, стоит напомнить, что в его авиационных подразделениях были такие асы, как Речкалов и братья Глинки, Клубов и Бабак, Федоров и Фадеев. Если такая группа вступала в бой, надеяться сбить командира было просто наивно.

На Кубани начался второй период боевой биографии Героя. Здесь ярко раскрылся его военный талант, отсюда его имя стало известно на всех фронтах, в том числе за рубежом. Главное, чем отличался Покрышкин от других, — это применением новых боевых приемов в ходе воздушных боев, использованием элементов новой тактики. Но эти боевые приемы не предусматривались довоенными наставлениями по использованию истребительной авиации в боях. И за это он получал неоднократные упреки, замечания, вызывал недовольство у старших командиров и начальников. Иногда это заканчивалось более строгими мерами, вплоть до снятия с должности, не представления к поощрению, награде или отзыву материалов с наградными листами.

Командиров и командующих в период войны у Покрышкина было немало. Среди них — командиры полков, дивизий, корпусов, командармы и командующие фронтами. В их числе — командир 55-го иап подполковник В.П. Иванов и комиссар полка М.А. Погребной. Эта пара руководителей у него осталась в памяти навсегда — умных, деловых организаторов и руководителей. Среди командующих воздушными армиями были генералы Науменко, Вершинин, Хрюкин, Красовский и Вершинин (в послевоенные годы стал Главнокомандующим ВВС). Все они оставили свой след в боевой биографии Покрышкина.

Весной 1943 года, перевооружившись на "Аэрокобры", полк начал боевую работу с аэродрома под Краснодаром. Воздушное сражение в Краснодарском небе было самым насыщенным в Великой отечественной войне: за 2 месяца было уничтожено более 800 самолетов противника. 12 апреля Покрышкин сбил четыре Ме-109. Потом Александр Иванович уничтожил еще три вражеских машины и довел количество сбитых за один день самолетов до семи.

С августа 1943-го 16-й гвардейский иап принимал участие в боях над водами Черного моря и Днепра. В сражениях на Украины Александр Иванович уничтожил 18 "юнкерсов" и "мессершмиттов". Среди наиболее победоносных и ожесточенных воздушных боев была и схватка в небе Большого Токмака. Известный ас со своим ведомым Г.Г. Голубевым осуществляли «свободную охоту». Заметив над фронтовой линией приготовившихся к бомбометанию фашистских стервятников, Покрышкин стремительно перешел в атаку, сбил один бомбардировщик, еще два повредил и вступил в схватку с самолетами прикрытия. Во втором боевом вылете в составе четверки истребителей, обнаружив группу Ju-88, Александр Иванович позволив ей пройти в тыл, набрал высоту и, развернувшись с солнечной стороны, решительно атаковал. На крыльях бомбардировщиков мелькнули желтые блики. Так рефлектировали порой наши красные звезды. Покрышкин, подал приказ "не стрелять" и прошел вперед. Однако, увидев кресты на машинах, молниеносно совершил резкую полупетлю и, очутившись позади ведущего фашистской группы, дал по нему пушечную очередь. Последний взорвался. "Аэрокобра" нашего аса пролетела через центр сильного взрыва, но осталась неповрежденной. Соседний "юнкерс" загорелся от попадания обломков. Покрышкин опять выполняет максимально крутой разворот и снова атакует. Враг хочет спастись отвесным пикированием, но оказывается сбит второй атакой «кобры». Этот знаменитый бой видели сотни людей, о нем написаны десятки воспоминаний и картин.

Накануне весны 1944-го Покрышкину предложили в Москве генеральскую должность. В кабинете Главкома ВВС Александр Иванович отказался от должности, от московской квартиры: только фронт, только воевать и сбивать самолеты противника. Маршал согласился. Дважды Герой возвратился из Москвы в свою дивизию и продолжил боевой путь.

19 сентября 1944 года, в Кремле состоялось вручение Покрышкину третьей Золотой Звезды. Первый и единственный в период войны трижды Герой Советского Союза стал известен всему миру, на всех континентах.

В 1945 году Александр Иванович командовал дивизией в ходе Висло-Одерской, Нижне-Силезской, Верхне-Силезской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. Дивизия под его командованием получила почётное наименование «Берлинская» и была награждена тремя орденами. Сам Покрышкин последний боевой вылет выполнил 30 апреля 1945 года.

На Параде Победы.

Его подвиги и военный талант признали 39 государств мира. В 1944 году президент США Рузвельт официально объявил Покрышкина «лучшим лётчиком-истребителем всех союзных армий». Ему пришлось быть во многих десятках стран. И в каждой принимали, встречали первые лица. Каждому из них хотелось увидеть, услышать человека с мировой славой. Ему вручены 19 наград других стран. Первая среди них — Соединенных Штатов Америки. Наш летчик-истребитель был первым удостоен американской высокой награды еще в 1943 году, когда война была в самом разгаре. К Покрышкину и его семье проявил живой интерес вице-президент США Джонстон, когда осенью 1944 года возвращался из Москвы, после встреч со Сталиным, другими руководителями СССР в свою страну и сделал остановку в Новосибирске для встречи с родственниками Покрышкина.

Народы многих стран Европы, Азии, Кубы, признавая талант русского летчика, вручали высшие награды Александру Ивановичу. Покрышкин был удостоен двух орденов Румынии, двух — Польши, двух — Монголии, наград Германии, Чехословакии, Вьетнама, Франции, Сирии и других стран. Имя маршала авиации А.И. Покрышкина увековечено в названиях улиц и площадей, учебных заведений, в памятниках и мемориальных досках Москвы, Ржева, Калининграда, Краснодара, Новосибирска, Новокузнецка и других городов России и ближнего зарубежья. Его именем названа малая планета, остров на Дальнем Востоке, станция Новосибирского метрополитена.

Источники:
Козлов М.М. Великая Отечественная война 1941—1945. М.: Советская энциклопедия, 1985. С. 567-573, 582-656.
Тимофеев А. В. Александр Покрышкин. Великий лётчик великой войны. — М.: Яуза; Эксмо, 2009. С. 12-15, 128-133, 206-208.
Южанинов Л. Александр Покрышкин // Сибирские огни. 2005. №5 С.26-27.
Каминский П., Хазанов Д. Не только скорость, моторы и пушки // Авиамастер. 1997. № 2. С. 14.
Устинов Ю. Первый трижды герой // Крылья Родины. 2001. №5. С. 29-31.
Демин А. «Лаптежники» под огнем советских асов // Авиация и космонавтика. 2001. №10. С. 36-37.
Документальный фильм «Александр Покрышкин». Режиссёр Д. Демин. Творческое объединение «Экран». Гостелерадио СССР, 1985.

Танк КВ, или как его называли немцы "Gespenst" (призрак) - это настоящая металлическая крепость, но даже такая надежная глыба не смогла бы совершить подвиг под Расейняем без холодного расчета и ненависти к захватчикам. О семи сантиметрах стали и одном экипаже, который стал для немцев олицетворением русского характера и несгибаемой воли - в нашем материале.

Так получилось, что про уникальный бой под Расейняем мы знаем благодаря непосредственным участникам тех событий, правда, с противоположной стороны. В 1945 году высокопоставленные немецкие офицеры официально оказались в плену у США. Фактически же их использовали как военных советников для будущей возможной войны с СССР. Кое-что американцы знали, о чем-то догадывались, но один из докладов, предположительно генерал-полковника Франца Гальдера, просто шокировал военных США.

23 июня 1941 года недалеко от литовского городка Расейняй советские танки перешли в контрнаступление. По подсчетам командования Красной армии, им должны были противостоять не более двадцати танков группы "Зекендорф", количество артиллерии и пехоты в расчет не бралось совсем. Из состава 2-й танковой дивизии был взят батальон тяжелых танков КВ, которые еще ни разу не встречались немцам на фронте. Задача была проста - атаковать противника во фланг и тем самым заставить его отступить к реке Дубисе. Но на деле все обернулось танковым боем, где против 20 советских танков было около сотни немецких.

На ранних этапах войны у Германии не было танков, способных пробивать 70-миллиметровую броню КВ. Это способны были сделать только противотанковые пушки или некоторые виды артиллерии. Поэтому в первые минуты боя удивлению немецких солдат не было предела. Снаряды их танков Pz-35 не оставляли на броне "сталинского монстра" даже вмятин, а вот ответные выстрелы КВ крушили все на своем пути. Прошло всего несколько мгновений, а все поле было усеяно раздавленными немецкими танками, и батальон КВ уже двигался сквозь вражескую пехоту, его целью была артиллерия. Когда и она большей частью превратилась в металлолом, послышался гром - зенитные орудия немцев стали бить по танкам прямой наводкой. Под градом снарядов, потеряв несколько машин, батальону удалось отступить, оставив после себя полный хаос.

Первое знакомство с "Климентом Ворошиловым" приятным для фашистов не вышло - было уничтожено несколько десятков Pz-35, батарея артиллерии калибра 150 миллиметров, десятки противотанковых пушек, грузовиков, а потери пехоты исчислялись сотнями. Но второе появление КВ заставило уважать эту машину всех немецких командиров.

В нескольких километрах от истерзанной танковой группы "Зекендорф" находились ее коллеги - группа Рауса. Дела здесь шли гораздо лучше, потерь практически не было, город Расейняй был взят, а отдельные стычки с Красной армией тревоги не приносили. Но вот однажды вечером, 23 июня, в пределах видимости дороги на Расейняй появился танк. По всей видимости, это была модификация танка КВ - КВ-2, которая оснащалась 152-миллиметровой танковой гаубицей, но документальных свидетельств этого не сохранилось. Если же это был и вправду он, то остается только представить, какой ужас охватил танкистов легких немецких танков группы Рауса, которые увидели его рано утром.

На первый взгляд танк выглядел брошенным - уж очень неважное место было для засады. Если же там кто и был, то окружить и уничтожить танк в чистом поле было для немцев проще простого. Скорее всего, советский экипаж отстал от своего взвода или сломался, а значит, не представлял опасности. Однако как только на дороге появилась колонна немецких танков и автомобилей, монстр "ожил". Первым же выстрелом он взорвал грузовик с горючим, дальше поочередно уничтожил несколько противотанковых пушек и танков, а потом опять принялся "щелкать" грузовики с провизией. Когда шоссе стало напоминать ад, а в груде металла с трудом узнавались немецкие танки, КВ успокоился. На его корпусе было несколько небольших вмятин и сколов, но пробить его броню никто не смог. Правда, после боя танк не отправился дальше, а продолжал неподвижно стоять прямо на дороге, как будто бы не мог пошевелиться.

Происшествие у Расейняя встревожило немецкий штаб, так как эта стычка говорила о скором наступлении советских войск в районе этого шоссе, а неуязвимый КВ выглядел лишь приманкой. Понимая опасность ситуации, руководство решило немедленно бросить на участок все доступные танковые резервы. Спустя сутки на дороге появились новые колонны серых немецких танков, а вместе с ними были 88-миллиметровые зенитки, для которых броня КВ не была непробиваемой.

Со стороны ситуация казалась абсурдной и дикой: целая армия, а против нее одинокий КВ, который опять выглядел так, будто экипаж его уже покинул. Но вскоре "Климент Ворошилов" опять встретил гостей раскатистым взрывом снарядов. Первой пострадала зенитная 88-миллиметровая пушка, ее практически сдуло попаданием 152-миллиметрового снаряда. Наступление советских танкистов было уверенным: танк, еще один, еще одна пушка… Но теперь немцы поняли, что перед ними не передовой танк русского наступления, а всего лишь одна машина с отчаявшимся, но не сломленным экипажем внутри.

Минуты наших танкистов были сочтены, самоотверженный танк буквально растерзали. Пользуясь численным преимуществом, Pz-35 хладнокровно окружили одинокий КВ, в то время как оставшиеся в строю 88-миллиметровые орудия осыпали танк градом снарядов. После тринадцатого попадания КВ перестал двигаться. Но даже тогда фашисты не осмелились тронуть заговоренный танк. Лишь выждав некоторое время и убедившись, что враг уничтожен, немецкие солдаты рискнули приблизиться к нему. Но когда они подошли на расстояние в несколько метров, башня танка неожиданно стала поворачиваться в их сторону - экипаж был еще жив! Перепуганные солдаты стали разбегаться, кто куда, но несколько брошенных в заброневое пространство советского танка гранат довершили судьбу доблестных красноармейцев…

Изумленные немцы нашли в танке тела шести отважных танкистов. Целых двое суток один танк с 6 танкистами сдерживал танковую группу и несколько сотен пехотинцев! Война войной, но воинские подвиги во все времена чтили и союзники и противники, поэтому геройский экипаж был похоронен немцами с воинскими почестями.

В 1965 году танкисты были перезахоронены на воинском кладбище под Расейняем, имена трех солдат до сих пор неизвестны. Личные вещи подсказали имена двух бойцов: Ершов П.Е., Смирнов В.А. и лишь инициалы третьего - Ш.Н.А. В память о тех событиях недалеко от места легендарного боя, у деревни Дайняй, есть воинский мемориал, посвященный безымянным красноармейцам.

В этом году Маресьеву — 100 лет! Удивительно, что только в Волгоградской области 2016 год был объявлен годом Маресьева, а не по всей России. Ведь память о подвиге является общенародной, а не региональной. Каюсь, стыдно мне, что об этом значительном, эпохальном событии я узнала совершенно случайно. А сколько людей об этом вообще не знают ничего, потому что, по каким-то непонятным причинам, имя Маресьева будут вспоминать весь год в только в Волгограде, ну, отчасти, думается, отголоски этих празднеств докатятся и до некоторых СМИ федерального значения, некоторые люди совсем случайно, как и я, узнают о том, что в 2016 году Маресьеву исполнилось бы 100 лет.

На первом фото вверху: Захар Сорокин.

В истории русской авиации известны примеры беспримерного мужества и героизма лётчиков, которые потеряли в бою ноги, но смогли вернуться в строй благодаря своей настойчивости и верности делу, которое стало смыслом и стержнем их жизни. До наших дней сохранились свидетельства о двух лётчиках времён первой мировой войны: это Александр Прокофьев-Северский и Юрий Гильшер. Их судьбы удивительным образом переплелись: они стали легендой ещё при жизни.

Александр родился в семье, насквозь пропитанной воинской службы: его отец-дворянин, один из первых в России самолётостроителей, мечтал сделать своего сына настоящим человеком и отправил его учиться сначала в морской кадетский корпус, а потом в Севастопольскую лётную школу. Со многими сложностями Александр становится военным лётчиком и совершает свои боевые вылеты сначала на двухместной летающей лодке FBA, а затем в составе истребительной морской авиации на "Ньюпоре", нанося бомбовые удары по немецким позициям в годы первой мировой войны. Именно бомба стала причиной получения серьёзного ранения: во время очередного вылета на FBA, неожиданно, произошёл самопроизвольный взрыв бомбы. Её осколки тяжело ранили пилота в ногу и нанесли смертельные ранения механику. В госпитале Александр потребовал от врачей провести ампутацию ниже колена, чтобы иметь возможность вернуться в строй. Врачи на свой страх и риск сделали операцию и тем самым помогли отважному лётчику снова встать в строй. Благодаря активным тренировкам он мог совершать многокилометровые марши, танцевать. И, наконец, снова летать. Такую возможность предоставил ему царь, который наложил соответствующую резолюцию на рапорте авиатора, который просил направить его в действующую армию. Итак, Александр снова летал. О его уникальной методике обнаружения противника («я всегда вижу немца первым») ходили легенды, его боялись неприятельские самолёты, избегая встреч с «Ньюпортом, на котором летал Александр, которому исполнилось в это время 23 года!

Однажды его ранило в руку, но и после выздоровления он снова летал. В одном из полётов был вынужден совершить экстренную посадку и прошёл на своём протезе несколько десятков километров по глухим трущобам, чтобы потом выйти к своим.

Революционный большевистский прорыв, гражданская война привели к тому, что Александр решил эмигрировать. По пути следования их поезда, красноармейцы неоднократно проверяли его документы, а однажды чуть не случилось непоправимое. На одном полустанке Александра решили расстрелять как представителя знати. Но его узнал один из красноармейцев, который отстоял жизнь лётчику, рассказав о том, что его, красноармейца, в своё время спас самолёт Прокофьева-Северского, отогнав от их окопов в годы Первой мировой вражеские роты, которые уже окружали обессиленные долгими атаками русские немногочисленные роты.

Всё закончилось благополучно: судьба позволила Александр добраться до Америки, создать там несколько новейших моделей самолётов, стать ведущим военным аналитиком, крупным бизнесменом, писателем. Его жизненный путь, начавшийся в России, закончился в Америке: он стал выдающимся военным деятелем, к мнению которого прислушивались ведущие специалисты во всём мире.

И ещё один пример стойкости и мужества. О Юрии Гильшере написано много, но есть ключевые моменты, на которые хотелось бы обратить внимание. Он начинал свою воинскую службу в кавалерии. Красавец, обаятельный, очень нравился женщинам. Но ему нравилась авиация и всё, что с ней связано. Эта любовь привела его в первую Гатчинскую школу пилотов, которую он окончил и стал одним из ведущих пилотов, которым доверили охрану Царской резиденции. Своё первое ранение Юрий получил как-то нелепо: просто по чистой случайности при запуске мотора для прогрева самолёта — рукоятка сработала, а лётчик неосторожно вошёл в опасную зону, не успел вовремя убрать руку и получил сложнейший перелом руки: было сломано две кости. Но молодой организм смог победить эти раны, впрочем, как и другие, сложнейшие операции, которые пришлось пережить Юрию после того, как он вернулся в строй и в одном из разведывательных полётов из-за поломки системы управления элеронов сорваться в штопор на своём самолёте. Лётчики чудом остались в живых. У Юрия была разбита голова, а на месте ноги было кровавое месиво из висевших на лоскутке кожи костей и сухожилий. И снова госпиталь, операции, белые халаты. И снова Юрий становится в строй русских истребителей, чтобы, сбив десяток вражеских самолётов, самому совершить свой последний подвиг и остаться в памяти народа героем войны в 22 года.

Интересно, что именно об этом лётчике идёт речь в повести «О настоящем человеке», именно его пример вдохновил Маресьева на долгий путь душевной и физической реабилитации. Так русские лётчики Первой мировой войны давали жизненные силы лётчикам второй мировой войны.

Почему сегодня возникает вопрос: о Маресьеве так много пишут, а вот о других забыли? Нет, не забыли. А для популяризации в то время нужны были кристальные подвиги, без плена и без компромата, что бывало нередко на войне: человеческие судьбы непредсказуемо изменялись под влиянием целого перечня факторов, независимо от самого человека.



Левицкий Михаил Николаевич

Михаил Левицкий получил свою заслуженную награду лишь спустя четыре года после окончания войны. Был сбит и ранен в ногу в 1942 г. Никаких наград он не получал и лишь в 1949 году Курганский городской военкомат обратился с наградным листом, согласно которому он получил орден Отечественной войны II степени.

Но всё это пересказ общеизвестных фактов, для полноты картины необходимо изучить официальные документы. В наградном листе на Левицкого содержится информация следующего характера: «Товарищ Левицкий Михаил Николаевич принимал непосредственное участие в Великой Отечественной войне против немецко-фашистских захватчиков на Калининском фронте. Будучи пилотом третьего отдельного авиаполка ГВФ, выполнив боевое задание по доставлению боеприпасов 39-ой армии, находившейся в окружении в районе г. Белое, в пути на свой аэродром был сбит прямым попаданием зенитного снаряда, которым оторвало левую ногу. Тяжело раненый находился в деревне Мищелево БССР. Будучи тяжело раненым (оторвана левая нога) попал в плен и направлен в лагерь инвалидов в городе Дорогобуч. Освобождён Советской Армией 26 июля 1944 года. После излечения в эвакогоспитале «2788» прошёл государственную проверку и был восстановлен в звании «лейтенант».

В настоящее время товарищ Левицкий является инвалидом 2-ой группы. Работает штурманом 228-го авиаотряда ГФВ, с работой справляется хорошо. Наградной материал представляется с опозданием, так как товарищ Левицкий ранее проживал в Свердловске и своевременно наградного материала не оформил. Как активный участник Великой Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков и как получивший тяжёлое ранение по защите Советской Родины товарищ Левицкий М.Н. достоин представления к правительственной награде, ордену Отечественной войны II степени».

Леонид Георгиевич Белоусов

В Отечественной войне он участвовал с первых дней в должности командира авиационной эскадрильи на полуострове Ханко. Несмотря на сильные ожоги лица, полученные в одном из боевых вылетов, продолжал водить свою эскадрилью в бой, совершив 25 успешных боевых вылетов.

«В 1942 году ввиду осложнений от ожогов заболел гангреной и отправлен в тыл на лечение, где ему ампутировали обе ноги. 426 дней провел Белоусов в госпиталях, а в 1944 году вернулся в строй.

Впоследствии он напишет книгу («Военные литература», Мемуары. «Я должен летать!»): «Ночь прошла без сна. Я мучительно думал о будущем. Представлял себя с деревяшкой вместо ноги, на костылях... Под утро вспомнил, что на Черноморском флоте есть один летчик, который летает без одной ноги. Значит, и безногому воевать можно. На душе полегчало. И я мысленно ответил дочке на ее письмо: да, милая, ты права — советских воинов ничем не сломишь, ничем! Враги еще не раз почувствуют силу моих ударов.

Операцию перенес хорошо. Быстро пошел на поправку. И вот, когда уже подходил день выписки из госпиталя, на меня обрушилось еще более страшное несчастье. На левой ноге, чуть ниже колена, появилась и быстро разрасталась новая язва. С каждым днем она становилась все больше. Снова разговор с Сызгановым — о самом тяжелом. Как говорят на войне, обстановка стала предельно ясной, и я согласился на вторую операцию, поставив лишь одно условие:

— Постарайтесь ампутировать ногу ниже колена. Мне нужно, понимаете, совершенно необходимо, чтобы хоть одна нога могла сгибаться.

Профессор, конечно, не знал, да и не мог, по-моему, в то время даже предполагать, почему я настойчиво прошу его выполнить операцию так, чтобы после нее нога могла сгибаться. И он ответил:

— Не волнуйтесь, нога после этой операции, безусловно, будет сгибаться в колене.

Пришел назначенный час, и меня, молчаливого и притихшего, опять повезли в операционную».

А ему было в это время только 32 года.

Конечно, медицинская комиссия его даже близко не хотела пускать на фронт: нет двух ног, причём одна отнята по самый пах, вторая тоже на протезе, хоть и отнята по колено. Но Белоусов совершает крайне неординарный поступок: холодной осенью он подошёл к балкону, распахнул его, спрыгнул на первый снег и переплыл ледяной пруд, а потом в мокрой одежде вернулся обратно, и, ошарашенные врачи только и смогли ему пожелать снова подняться в небо, поражённые его мужеством и стремлением оказаться в небе.

Как свидетельствуют наградные документы, Белоусов «после тяжёлой болезни, лишённый ног, прибыл добровольно с тыла и выявил желание начать боевую работу на самолёте. Благодаря своему настойчивому желанию громить ненавистного врага, товарищ Белоусов преодолевает свой физический недостаток, вылетает на Як-1 и Ла-5, начав боевую работу. За короткий период до демобилизации успел совершить десять боевых вылетов и провёл два воздушных боя. Его патриотический порыв на разгром врага воодушевил весь лётный состав дивизии и вызвал большой подъём среди них и только благодаря усугубившемуся состоянию здоровья товарищ Белоусов не имел возможности до конца войны находиться в строю боевых лётчиков».

Будучи без ног, он сбил два самолёта противника.

Жаль, что в официальных документах не сохранилось свидетельство о том, что лицо героя было сожжено, обезображено ранами, а пластическая хирургия того времени могла сделать лишь «заплатки» из кожи. Делались такие операции так: надо было пересадить кусок кожи и недостающую «заплатку» вырезали из тела и заставляли по много часов Белоусова держать этот кусочек на лице, чтобы он смог прижиться. Страшные испытания пришлось перенести этому человеку. Но он всегда опирался на поддержку своих родных и однополчан. Он помногу раз перед очередной операцией перечитывал письмо своей дочери-подростка, в котором она просит отца беречь своё здоровье и громить немцев. Белоусов впоследствии вспоминает, как, услышав лёгкие шаги в своей палате, он сразу же понял, что к нему приехала жена в госпиталь. Она не будет отходить от него ни днём, ни ночью. Эту верность он ценил превыше всего и было до слёз проникновенно описано им ту неизъяснимую благодарность, всего лишь в нескольких строчках, которую он всегда испытывал к жене. Она его стала надёжным тылом и таким же воином, как и он. Правда, ей пришлось пережить намного больше. Ведь каждый день нужно было поддерживать мужа, вернувшегося с фронта, помогать ему и словом, и делом. И так — каждый день. Но и он, Белоусов стал для неё той могучей глыбой, защитой, к которой всегда стремятся женщины, во все времена они будут искать для себя эту мужскую защиту человека-воина, не сломленного испытаниями.

После войны Белоусов тоже встал в строй, поднимая разрушенную страну, а уже когда был совсем пожилым человеком, всегда откликался на просьбы о выступлении. Его выступления, по воспоминаниям очевидцев, производили неизгладимое впечатление. Он никогда не говорил о себе, он всегда рассказывал о подвигах своих товарищей-лётчиков, прикрывающих Ленинградскую дорогу жизни.

Он говорил страстно, увлечённо и в какой-то момент мог сорвать чёрные очки, которые закрывали его половину лица. Эффект был неожиданным — некоторые люди падали в обморок, настолько были потрясены увиденным. А он с этим жил долгие годы.



Захар Артёмович Сорокин

Весной 1942 года он был ранен в ходе очередного воздушного боя. «Около 30 километров прошёл с места вынужденной посадки, обморозил обе ноги. Около года находился на излечении, перенёс операцию, в результате которой лишился пальцев обеих ног. Болезнь и инвалидность не сломили его желания в воздушных боях уничтожать немцев. Он снова в строю. Быстро освоил новую материальную часть самолёта «Аэрокобра» и 23 марта снова сбил немецкий истребитель Ме-109ф. Дисциплинирован, требовательный командир, пользуется авторитетом среди личного состава».



Захар Артёмович Сорокин — автор 15 книг, но писал ли он о войне и своей судьбе? Да, писал. Вот его отрывок из книги «Поединок в снежной пустыне»: «Я шёл уже несколько часов. Стараясь не терять направление, карабкался на сопки, на вершине отдыхал и двигался дальше, спотыкался, падал, поднимался. «Надо идти, надо идти! Вот дойду до того валуна, спрячусь за ним от ветра и отдохну... А теперь буду шагать к той берёзке... На пути к ней снежные сугробы. Ну что ж, как-нибудь доберусь... Поднялось бледное полярное солнце. Оно висело над самым горизонтом. Кажется, наступили шестые сутки моего пути.

Услышал отдалённый звук сирены. Из последних сил стал подниматься на сопку. Срываясь и снова карабкаясь, забрался на вершину.

… Комок подступил к горлу. Вижу: берег, тёмная полоса Кольского залива, дымки кораблей...

Немного успокоившись, рассмотрел на берегу избушку, а рядом с ней человека. Спустился с сопки, вынул пистолет и, зажав его в руке, пополз... Возле самого домика попытался подняться. Человек в полушубке повернулся в мою сторону, вскинул автомат...

— Стой! Кто идёт?

Я сорвал с головы шарф и через застилавший глаза туман увидел под башлыком часового бескозырку».



Маликов Илья Антонович

И вот ещё одна удивительная судьба, опалённая ранним взрослением и ранним становление как человека, настоящего человеком. Как и многие подростки, он стремился быстрее встать на свои собственные «ноги», стать опорой для своих родителей, познавших нужду в Рязанской области, в небольшой деревне Истобное. Чтобы получить начальное и среднее образование, Илье приходилось ходить пешком за несколько километров в соседнее село. Так он окончил семь классов и пошёл учиться в ФЗУ, которое открылось на базе завода «Электросталь» в Московской области. Небо тогда многих привлекало, но не многие решились связать с ним свою жизнь, а Илья решился: в 1939 году он закончил Ногинский аэроклуб и пошёл служить в армию. Где, увидев стремление солдата летать в небе, послали его на учёбу в военную лётную школу, располагающуюся в Кировабаде.

В банке данных «Подвиг народа» можно найти представление на получение звания Героя Советского Союза, которое было оформлено 5 февраля 1945 года. Поэтому статистика боевых вылетов здесь приводится несколько иная, чем итоговая: ведь война ещё не закончилась и лётчики продолжали выполнять боевые вылеты.

Находясь на фронтах Отечественной войны с июля 1942 года, произвёл 57 успешных боевых вылетов на самолёте Пе-2. Все боевые вылеты производил на бомбометание военных объектов, опорных пунктов, аэродромов и огневых точек противника.

За успешное выполнение 30-ти боевых вылетов правительство наградило его орденом «Красное Знамя» в 1942 году. Воодушевлённой Правительственной наградой, накапливая свой боевой опыт, совершенствуя своё лётное мастерство и умение бить врага, товарищ Маликов, не щадя сил, иногда подвергаясь смертельной опасности, с ещё большей силой продолжает громить немецких захватчиков. Летает в облаках и сложных метеорологических условиях, водит самолёт на цель с предельной бомбовой нагрузкой. В эксплуатации материальной части и лётной дисциплине является примером. В бою ведёт себя храбро и мужественно. Грамотно маневрирует в зенитном огне противника. Благодаря отличной групповой слётанности, создаёт мощный огневой кулак группы. Боевые задания выполняет настойчиво с отличным и хорошим результатами.

В течение трёх дней — 26, 27, 28 апреля 1942 года — в составе своего звена произвёл три боевых вылета в районе Ржевского плацдарма на бомбардирование сильно укреплённых огневых точек противника. Все задания были выполнены, при этом уничтожены: 33 автомашины с военным грузом и 60-ти человек пехоты противника. Этот факт подтверждается фотоснимками.

31 апреля в исключительно сложных метеоусловиях бомбардировал войска и артиллерию противника в районе города Ржева. За отличное выполнение боевого задания получил благодарность командующего ВВС Красной Армии.

В начале июня 1942 года в том же район бомбил скопление войск противника, в результате чего был взорван склад с боеприпасами (это подтверждено фотоснимками).

А 17 июня бомбил железнодорожную станцию «Ржев-южный» в составе девяти советских самолётов. Было разрушено железнодорожное полотно, подожжен эшелон с боеприпасами, несколько складов и станционных построек. За этот вылет был оценён командующим третьей армией.

На следующий день, 18 июня в составе девяти самолётов снова бомбил эту же самую цель, где был взорван склад с боеприпасами, уничтожено до 35 вагонов, разрушено до 25 метров железнодорожного полотна.

29 июня 1942 года. Этот день стал в военной судьбе Ильи Маликова переломным. Согласно официальным документам, в это день он получил очередное боевое задание и вылетел на бомбометание противника в районе Ржевского плацдарма. На боевом курсе прямым попаданием зенитного снаряда у Ильи была перебита правая нога выше колена. Но он держал курс до тех пор, пока штурман не сбросил бомбы на цель. Превозмогая боль в ноге, Илья повёл самолёт домой, перетянул через линию фронта, произвёл посадку с убранным шасси на своей территории и сразу же потерял сознание. Только исключительное самообладание, непреклонная сила воли Ильи Маликова спасли жизнь экипажу, а его самолёт был восстановлен через несколько дней.

Но в это время Маликова везли в госпиталь, где ему ампутировали правую ногу. После выздоровления, с протезом на правой ноге, он возвратился в полк с единственной просьбой: допустить его вновь к лётной работе на боевом самолёте ПЕ-2.

Он лишился ноги, но смог вернуться в строй и уничтожить живую и материальную силу противнику, долетев до Берлина на освоенном им новом самолёте ПЕ-2, совершив в конечном итоге 86 боевых вылетов. Он стал Героем Советского Союза.

Но сначала его к полётам не смогли допустить, а решили опробовать его силы на самолёте связи ПО-2, выполняя специальные задания командования по доставке важных донесений, боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Таких перелётов было им совершено около 100. Но это не могло успокоить душу Ильи: он хотел сражаться. Летая на ПО-2, он неоднократно писал рапорты командованию с одной-единственной просьбой: допустить его к боевой работе на ПЕ-2. Наконец, последний рапорт получил «добро» и, после проведения соответствующих тренировок и проверок, он был допущен к боевой работе на ПЕ-2.

Его первый вылет состоялся 6 октября 1943 года: ведущим звена в составе эскадрильи бомбардировал с пикирования железнодорожный узел Гомель. Было уничтожено шесть вагонов, две автомашины, пассажирское здание, пакгаузы, депо. Лётчики наблюдали много очагов пожара в городе.

Много работы было и в 1944 году. Вылеты следовали один за другим. Например, 24 июня ведущим звена Маликов бомбардировал пункт Тихиничи. Уничтожено: две автомашины, две огневых пулемётных точки, отмечено 10 прямых попаданий в траншеи. На следующий день, 25 июня в составе группы Маликов разрушил четыре жилых дома в селе Старцы, отмечены прямые попадания в завод и склад. Вторым вылетом в этот же день в составе группы девяти самолётов успешно бомбардировал пункт Великие Ляды: уничтожено два орудия и прислуга артиллерийской батареи.

Через день, 27 июня ведущим звена бомбардировал восточную окраину города Бобруйска: уничтожена одна автомашина, разрушено пять жилых домов.
17 января 1945 года ведущим девятки с горизонтального полёта с двух заходов бомбардировал скопление эшелонов на железнодорожной станции Лодзь. Отмечены прямые попадания в железнодорожные эшелоны. А через день, 19 января 1945 года одиночными экипажами при сильном противодействии зенитной артиллерии противника, с пикирования, с двух заходов бомбардировал железнодорожный мост на реке Висла в районе Плоцка. Отмечено три разрыва на входе на железнодорожный мост, два прямых попадания в мост, уничтожена одна огневая точка.

«Скромный, дисциплинированный командир-лётчик, обладающей исключительной силой воли, до конца преданный делу партии Ленина-Сталина — таковы характерные черты этого неутомимого патриота своей Родины, который и впредь будет грозой для немецких фашистов.

За 86 успешно совершённых боевых вылета, из них 22 с пикирования, несмотря на протез, за мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистским захватчиками, за мастерство и умение бить врага достоин звания Героя Советского Союза», — говорится в наградном листе, подписанном Героем Советского Союза Воронковым, командиром 128-го бомбардировочного авиационного Калининского полка.

Май. Маресьев

Ничего нет в этом мире случайного. В этом убеждаюсь каждый раз. Руководитель регионального отделения ДОСААФ в Ростовской области Александр Красников, Герой России, в ходе открытия месячника военно-патриотической работы в ростовском Доме пионеров рассказал о том, что в этом году исполняется 100 лет со дня рождения Маресьева. Май для Маресьева стал символическим месяцем: 20 мая 1916 года он родился, 9 мая 1945 года он праздновал Победу, а 20 мая 2001 года его не стало.

Для многих людей он стал родным. И для меня тоже потому, что как и тысячи моих сверстников и всех других людей, которые прочли книгу «Повесть о настоящем человеке» — это всё навечно врезалось в память о необычайной силе духа человеческого. И очень хорошо, что это был наш, русский дух.

Я до сих по не могу понять, откуда все эти люди брали душевные силы, почему они стойче, чем мы?

Жаль, что сегодня, по сути дела, память о Маресьеве не становится всеобъемлющей. Лишь 20 мая, один день будут проходить мероприятия по всей России, а весь год только Волгоградская область решила чтить его память с помощью разных мероприятий. Уж не предаём ли мы его второй раз? Он не любил вспоминать, как после того, как его сбили, ему пришлось много дней и ночей идти, а потом ползти до своих людей. И когда, наконец, он услышал русскую речь — его спросили: «Ты немец?» — он не смог откликнуться от слабости. А люди, это тоже были советские люди, побоялись даже подойти поближе к нему. Это были взрослый отец и его малолетний сын. И только двое мальчиков подобрались к нему и приволокли в деревню, Алексей смог, наконец, перевести дух и впал в забытьё. Правда, этот эпизод в книгу Полевого не вошёл, он стал известен только после скрупулёзного расследования. До сих пор неизвестен и маршрут движения раненого лётчика. Не найден и его самолёт.

26 ноября 1894 года родился один из главных исследователей Арктики, пионер изучения и освоения Северного полюса Иван Дмитриевич Папанин. Он прожил довольно долгую жизнь — 91 год. Папанин ушел из жизни 30 января 1986 года, ровно 30 лет назад. За годы своей жизни Иван Папанин был удостоен множества наград, в том числе успел дважды стать Героем Советского Союза, также он был награжден сразу девятью орденами Ленина. Помимо этого, он имел звание контр-адмирала и научную степень доктора географических наук. Широкую известность он получил еще в 1937 году, когда возглавил экспедицию на Северный полюс. На протяжении 274 дней четверо бесстрашных работников станции «СП-1» дрейфовали на льдине и вели наблюдение за магнитным полем Земли, а также процессами, которые происходили в атмосфере Северного ледовитого океана.
Иван Дмитриевич Папанин родился в Севастополе. Его отец был матросом в порту, так что вся жизнь мальчика прошла рядом с морем, еще подростком он начал трудиться, закончив всего 4 класса начальной школы. Уже в 1908 году он пошел работать на Севастопольский завод по изготовлению навигационных приборов. По этому поводу позднее он чеховскими словами заметит: «В детстве у меня не было детства». В 1912 году Папанина как одного из лучших работников предприятия перевели на судостроительный завод в Ревеле (сегодня Таллинн), а в 1914 году призвали на военную службу. При этом Иван Папанин снова оказался в Крыму, так как его отправили служить на Черноморский флот. В 1918-1920 годах принимал участие в Гражданской войне на Украине и в Крыму (организация повстанческих отрядов и диверсий). С 1920 года был комиссаром оперативного управления при командующем морскими силами и силами Юго-Западного фронта. С ноября 1920 года выполнял функции коменданта Крымской ЧК, работал следователем. В 1921 году был переведен на работу в Харьков военным комендантом Украинского ЦИК, после чего с июля 1921 по март 1922 года работал секретарем Реввоенсовета Черноморского флота.
Через два года последовало повышение, и его перевели в Москву, где молодой чекист занимался вопросами почтовой связи, а позднее возглавил Центральное управление военизированной охраны. Со связью была связана и его работа в Якутии, где он руководил работами по возведению радиостанций. Еще находясь в столице, он успел в 1923-1925 годах пройти обучение на Высших курсах связи, именно после их окончания он и поехал в Якутию.

Деятельность Ивана Папанина в 1932-1935 годах также была связана с нахождением на самом краю земли. В 1932-1933 годах он являлся начальником полярной станции Бухта Тихая, которая находилась на Земле Франца-Иосифа, а в 1934-1935 году работал на станции, которая находилась на Мысе Челюскин. То есть работать ему приходилось в очень суровых условиях. Однако именно тогда Папанин, скорее всего, окончательно и бесповоротно влюбился в Арктику.

Позднее Ивана Дмитриевича ждали еще более сложные испытания. В 1937-1938 году произошло то, что и сделало Папанина знаменитым в нашей стране и мире. Он возглавил первую в мире дрейфующую станцию «Северный полюс». Научные результаты, которые были получены в уникальном дрейфе, были представлены им Общему собранию Академии наук СССР 6 марта 1938 года и получили очень высокую оценку специалистов. Работа дрейфующей станции действительно позволила собрать много важной и новой информации о суровом арктическом крае. За самоотверженный труд в тяжелых условиях Арктики все члены это знаменитой экспедиции были представлены к званию Героя Советского Союза. При этом Папанин вместе с радистом станции Кренкелем получил степень доктора географических наук.

В конце 1939 года — начале 1940-го Иван Папанин успешно организовал экспедицию по спасению из ледового плена после 812-дневного дрейфа ледокола «Георгий Седов». За удачную экспедицию по спасению ледокола, Иван Дмитриевич был второй раз представлен к званию Герой Советского Союза. Стоит отметить, что с 1939 по 1946 год он возглавлял Главсевморпуть. Должность начальника Главсевморпуть и уполномоченного Государственного комитета обороны по перевозкам на Севере Папанин занимал на протяжении всей Второй мировой войны. Его работа на посту начальника Главсевморпути была важна и в предвоенные годы, так как позволяла решить множество проблем с транспортировкой грузов по СМП. Первые годы на этом высоком посту он уделял большое внимание постройке в стране мощных ледоколов, развитию арктического мореплавания. В годы войны он успешно организовал прием и переправку на фронт военных грузов, которые приходили в СССР морем из США и Великобритании, за что в 1943 году получил звание контр-адмирала.

В послевоенные годы Папанин постепенно отошел от практики. На пенсию он вышел в 1949 году в связи с сердечным заболеванием (у него была стенокардия). При этом он не бросал заниматься теоретической научной деятельностью. С 1949 по 1951 гг. он являлся заместителем директора Института океанологии Академии наук СССР по экспедициям. Начиная с 1951 года и до конца своей жизни, Иван Дмитриевич Папанов возглавлял отдел морских экспедиционных работ в Президиуме АН СССР. Параллельно с этим, с 1965 года он являлся также директором Института биологии внутренних вод АН СССР, расположенном в поселке Борок. Также он являлся председателем Московского филиала Географического общества Советского Союза.

Иван Дмитриевич Папанин скончался 30 января 1986 года от хронической сердечной недостаточности в довольно преклонном возрасте — 91 год. Он был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. За свою жизнь он успел стать почетным гражданином сразу четырех городов — родного Севастополя, а также Архангельска, Мурманска и Липецка и даже одной области — Ярославской. Его именем был назван мыс, расположенный на Таймыре, горы в Антарктиде и Тихом океане, а также остров а Азовском море. Также в честь Папанина были названы улицы в ряде городов Советского Союза.

Интересные факты биографии

Иван Дмитриевич Папанин — это академик без образования. В свое время он не получил даже среднего образования, мальчик проучился в начальной школе всего 4 года. Настоящей «школой жизни» для прославленного полярника стал завод. Лишь работая в Наркомате связи, Папанин окончил Высшие курсы связи. При этом отсутствие образования не помешало ему в 1938 году стать доктором наук, он получил эту степень за результаты, достигнутые в рамках работы станции «СП-1». В дальнейшем он смог стать академиком Академии наук СССР, а также заместителем директора Института океанологии АН СССР по экспедициям и директором Института биологии внутренних вод АН СССР. Не каждому дано добиться таких успехов и с должным образованием. То же самое можно сказать и о его воинском звании. Папанин стал контр-адмиралом в 1943 году. До этого он был лишь обычным матрасом в годы Первой мировой войны и никакого специального военного образования не имел.

Полярник №1

Работа первой советской дрейфующей станции «СП-1» (Северный полюс-1) положила начало планомерному изучению высокоширотных районов полярного бассейна в интересах навигации, гидрологии и метеорологии. Начавшийся 6 июня 1937 года дрейф станции продолжался 9 месяцев (274 дня) и завершился 16 февраля 1938 года в Гренландском море. За это время льдина, на которой находилась станция, проплыла 2100 километров. Участники данной полярной экспедиции в неимоверно трудных условиях работы сумели собрать и систематизировать уникальный материал о природе высоких широт Северного Ледовитого океана. В этой экспедиции приняли участие руководитель Иван Папанин, радист Эрнст Кренкель, метеоролог и геофизик Евгений Федотов и гидробиолог и океанограф Петр Ширшов.

Пожалуй, ни одно событие в промежутке между двумя мировыми войнами не привлекало к себе столько внимания общественности, как дрейф «папанинской четверки» в Арктике. Первоначально они дрейфовали на огромной льдине, площадь которой достигала нескольких квадратных километров. Однако к моменту завершения экспедиции размеры льдины уже не превышали размеры волейбольной площадки. В тот момент весь мир следил за судьбой советских полярников, желая им только одного — возвращения из этой экспедиции живыми.

«Папанинцы»

Подвиг четверки «папанинцев» был увековечен в Советском Союзе по-разному. Так в 1938 году свет увидела серия почтовых марок, которая была посвящена экспедиции «СП-1». В том же году была выпущена книга «Жизнь на льдине» за авторством самого Папанина. Помимо этого, на протяжении нескольких лет все советские мальчишки играли в «папаницев» и покоряли Северный полюс, что нашло свое отражение в литературе тех лет (к примеру, в «Цветике-семицветике» Валентина Катаева, 1940 год). В 1995 году в России была выпущена памятная монета достоинством 25 рублей, которая была посвящена работе экспедиции «СП-1».

По материалам из открытых источников.

1969 год. Мне пять лет. Гарнизон "Озёрное" на Украине. Жаркие короткие летние ночи. Я засыпаю и просыпаюсь под рев самолетных движков. Отец уходит на полеты засветло, а возвращается поздно ночью. Я его почти не вижу, как и большинство мальчишек и девчонок нашего авиагородка.
Поэтому отец для меня - это китель с золотыми капитанскими звездочками на голубых просветах погон, который я тайно от мамы достаю из шкафа, когда она в магазине, и примериваю перед зеркалом, как пальто. Тяжелые золотые кружки медалей мелодично перезваниваются при каждом шаге...
Я стою перед зеркалом и во всю силу мальчишеских легких тяну:

И было на службе
и в сердце у них
огромное небо, огромное небо,
огромное небо - одно на двоих.

Тогда не было в стране мальчишки, не знавшего слов песни Оскара Фельцмана и Роберта Рождественского. Ее пела вся страна.
И вся страна склоняла головы перед подвигом экипажа новейшего истребителя-перехватчика Як-28.

Экипаж

Капустин Борис Владиславович - капитан, родился в 1931 году в поселке Урупский Отрадненского района Краснодарского края в семье научного работника. В 1947 г. окончил семилетнюю школу в Ростове-на-Дону, в 1951 г. - Ростовский индустриальный техникум. В 1951-м призван в ряды Вооруженных сил, по предложению призывной комиссии поступает в Кировобадское военное авиационное училище летчиков им. Хользунова.
После окончания училища распределен на Север. Затем направлен в Группу советских войск в Германии (ГСВГ).
Янов Юрий Николаевич - старший лейтенант, родился в 1931 году в Вязьме Смоленской области в семье железнодорожника. В 1950 г. окончил в Вязьме среднюю школу N 1, в 1953 г. - Рязанское военное автомобильное училище, в 1954 г. - Рязанское военное училище штурманов.
После окончания училища направлен в Группу советских войск в Германии.
Оба в 1964 году переучились в Новосибирске на новый истребитель Як-28, серебристый красавец, чьи стремительные, почти "готические" формы стали олицетворением азартной эпохи - штурма космоса, сверхзвука, стратосферы. Уже готовым экипажем в составе группы самолетов перелетели из Новосибирска в ГСВГ на аэродром Финов. Там, в 40 километрах от Берлина, базировался 668-й бомбардировочный авиационный полк легендарной 132-й бомбардировочной Севастопольской Краснознаменной авиационной дивизии.
Капустин - летчик, Янов - штурман-оператор. Оба - первоклассные бойцы. Других сюда не брали: в разгаре "холодная война", мир еще не отошел от Карибского кризиса, в Германии лоб в лоб стоят полтора десятка армий бывших союзников по антигитлеровской коалиции.

Взлёт

Утром 6 апреля 1966 года звено капитана Бориса Капустина получило приказ перегнать новые Як-28П в Цербст, на базу 35-го истребительного авиаполка. Это была сказочная машина! Первый советский истребитель-перехватчик, способный уничтожать противника на малых высотах, причем не только на догонных, но и на встречных курсах. Звено перехватчиков "по цепочке" перегоняли в Германию из Союза, где они были собраны на Новосибирском авиационном заводе.
- 3 апреля они неожиданно совершили посадку у нас в Финове, хотя до Цербста оставалось всего 15 минут лёта, - вспоминает Галина Андреевна Капустина, вдова командира звена. - Когда Борис пришел домой, признался: еле дотянул, барахлил двигатель.
Самолеты не выпускали с аэродрома три дня, с ними возились техники. И только 6 апреля разрешили перелет в Цербст. На все про все - от выруливания на ВПП до посадки - сорок минут. Для первоклассных пилотов - легкая прогулка.
Затянуты шнуровки на высотных костюмах, застегнуты все молнии, надеты шлемы, техники самолетов, как заботливые няньки, привычно помогают летчикам занять места в кабинах, проверяют все подключения и разъемы, снимают чехлы и заглушки. В 15.24 пара новеньких, еще пахнувших лаками и нитрокрасками перехватчиков, затопив аэродромное поле ревом движков, стремительно разбежалась по полосе и взмыла в небо.
Командир звена капитан Борис Капустин - ведущий, капитан Владимир Подберёзкин - ведомый. Штурманы на борту: у Капустина - старший лейтенант Юрий Янов, у Подберёзкина капитан Николай Лобарев.
Пока звено пробивает низкие облака, приведем аттестацию, которую командир полка Герой Советского Союза подполковник Кошелев дал Капустину в ноябре 1965 года, при выдвижении на должность заместителя командира эскадрильи: "Капустин летает на самолетах Як-18, УТБ-2, Ил-28, Як-12 и Як-28Л с двигателем Р11АФ2-300. Общий налет - 1285 часов. В 1964 году успешно переучился на Як-28, программу переучивания освоил быстро. Налет на Як-28 - 247 часов. Подготовлен к боевым действиям днем и ночью при установленном минимуме погоды с малых, больших высот и из стратосферы на сверхзвуковой скорости. В качестве инструктора подготовлен днем и ночью при установленном минимуме погоды. Летает уверенно, в воздухе инициативен..."
Блестяще аттестован и штурман Юрий Янов: "Летает на самолетах Ли-2, Ил-28, Як-28. Как штурман подготовлен к боевым действиям с системой "Лотос", на малых высотах - с прицелом ОПБ-16. Общий налет - 1030 часов, на Як-28 - 185 часов. За 1965 год налетал 125 часов, выполнил 30 бомбометаний со средним баллом 4,07. Летать любит. В воздухе спокоен и инициативен. Очень серьезен и деловит..."

Летали, дружили в небесной дали,
рукою до звезд дотянуться могли.
Беда подступила, как слезы к глазам:
однажды в полете, однажды в полете
однажды в полете мотор отказал...

Отказ

Высота 4000. Пара Як-28, пробив после взлета плотную облачность, скользила в пронизанной ослепительным солнцем ледяной пустоте над белоснежными облаками. Направление на Цербст! Прошло уже десять минут полета, когда Як ведущего вдруг резко повело вправо.
Он стал терять скорость и проваливаться.
На сохранившейся в материалах расследования магнитофонной записи радиообмена осталась короткая запись:
Капустин - ведомому:
- Триста восемьдесят третий, отойди вправо!
По команде ведомый выполнил маневр, обходя теряющий скорость и управление самолет ведущего, и вышел вперед. Як-28 Капустина сразу отстал.
Спустя пару секунд Подберёзкин запросил:
- Триста шестьдесят седьмой, не вижу, где ты?
- Триста восемьдесят третий, маршрут по заданию! Я возвращаюсь! - отозвался Капустин.
Подберёзкин продолжил полет, но через несколько секунд, тревожась за командира, снова запросил ведущего:
- ...шестьдесят седьмой, как ты?
Тишина.
- Триста шестьдесят седьмой, почему не отвечаешь?..
Ведомый не знал, что произошло невозможное: у самолета Капустина отказал один двигатель, а спустя несколько мгновений встал и второй. Такого просто не могло быть! Двигатели Як-28 - два независимых друг от друга агрегата, расположенные каждый на своей плоскости. Как установит комиссия, причиной послужил "конструктивно-производственный дефект".
Увы, в этом не было ничего удивительного.
 

Время

Як-28, который начал поступать в войска в 1960 году, оказался весьма капризным аппаратом и часто давал отказы. Фюзеляж самолета оказался недостаточно прочен и при полной боевой загрузке деформировался, при этом невозможно было закрыть фонарь кабины. Поэтому приходилось сначала сажать экипаж, закрывать кабину и только потом заправлять самолет и подвешивать боеприпасы. Взлет разрешался только на бесфорсажном режиме работы двигателей - при включении форсажа на взлете возникал "разнотяг", неминуемо приводивший к катастрофе. Долгое время вызывала нарекания система выпуска закрылков, которая развивала недостаточное усилие...
Торопливость, с которой создавался Як-28, - первопричина его аварийности. Первопричина торопливости - политическая ситуация в Европе, где пахло большой войной. Замкнутый круг. Цель оправдывает средства...
8-й Государственный Краснознаменный научно-испытательный институт ВВС выступил против принятия Як-28П на вооружение. Но командование ВВС ПВО "продавило" решение о запуске его в серию: со стапелей Новосибирского авиазавода сошло 443 перехватчика. Як-28П находился в строю почти тридцать пять лет, но так и не был официально принят на вооружение нашей армии.
Тем не менее самолет пользовался уважением в среде авиаторов. Особо летчиков впечатляла его тяговооруженность - при полете без вооружения на форсаже истребитель мог набирать высоту практически вертикально. Опасность же полетов на нем считалась чем-то естественным. Так сказать, издержки профессии.
Такое было время, такие были люди...
"Прыгай!"
Тишина оглушила. Самолет начал резко терять высоту.
Без паники!
Психология летчика - до последнего бороться за жизнь крылатой машины, спасти, посадить! И тем самым сохранить бесценные свидетельства того, что случилось. На земле выявят неисправность, во все уголки страны полетят телеграммы - проверьте проблемный узел. А это спасенные жизни летчиков.
Потому и о своей думать некогда.
Капустин с помощью системы автономного запуска и кислородной подпитки попытался запустить двигатели - не вышло! Еще попытка - неудача!
Навстречу "Яку" неумолимо наползало обманчиво-мягкое белоснежное покрывало облаков. Под ним - еще невидимая земля.
Высота 3000. "Як" провалился в облака, в кабине мгновенно стало темно, как в сумерках. Время принятия решения. Нужно прыгать.
По СПУ (самолетное переговорное устройство. - Авт.) Капустин дает команду штурману:
- Юра, прыгай!
Но покинуть в этот момент самолет - еще больше усложнить положение летчика. Отличие перехватчика от бомбардировщика в том, что в Як-28 двое сидят в одной кабине друг за другом, при катапультировании слетает общий фонарь остекления кабины. Ураганный воздушный поток обрушится на Капустина, подрыв пиропатронов катапультного кресла нарушит центровку самолета, толкнет его вниз...
Янов мгновенно принимает решение:
- Командир, я с тобой! Прыгаем одновременно!
"Як" вынырнул из облаков. В кабине секундный шок. Под ними во всю ширь, от горизонта до горизонта, распахнулся Берлин...
 

Подвиг

Полвека назад еще не было современных систем навигации, определяющих положение самолета с точностью до метра. Полет над облаками по курсу при отсутствии ориентиров и сильном боковом ветре "снес" перехватчик на несколько километров в сторону, на город.
Высота 2000.
И 16-тонная, с полными баками топлива машина падает на оживленные улицы.
Далеко впереди сверкнуло зеркало озера Штессензее. Перед ним зеленый, покрытый кустарником пустырь. Это последний шанс - дотянуть до него и попытаться сесть. Оба пилота из последних сил, до упора, тянут ручки управления на себя, выводя самолет из пике.

И надо бы прыгать - не вышел полет.
Но рухнет на город пустой самолет.
Пройдет, не оставив живого следа,
и тысячи жизней, и тысячи жизней,
и тысячи жизней прервутся тогда.

Тысячи изумленных берлинцев, запрокинув голову, наблюдали за тем, как вывалившийся из облаков серебристый самолет с красными звездами на плоскостях, оставляя за собой шлейф темного дыма, в полной тишине неожиданно делает горку, набирая максимальную скорость. И с вершины горки пологим виражом уходит в сторону берлинской окраины.
Из рассказа западноберлинского рабочего В. Шрадера:
"Я работал на 25-этажном здании. В 15 часов 45 минут из мрачного неба вылетел самолет. Я увидел его на высоте примерно 1,5 тысячи метров. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет..."
Под самым крылом замелькали крыши домов. Капустин вновь скомандовал:
- Юра, прыгай!
На самолетах 60-х годов были установлены катапультные кресла второго поколения, имевшие ограничения по высоте катапультирования. На Як-28 это ограничение составляло 150 метров. Шанс выжить у Янова еще был. Но тогда точно никаких шансов спастись не будет у Капустина.
Янов снова ответил:
- Командир, я остаюсь!

Мелькают кварталы и прыгать нельзя.
Дотянем до леса, решили друзья.
Подальше от города смерть унесем.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
пускай мы погибнем, но город спасем.
Земля надвигается, заполняя горизонт. Последние дома исчезают под фюзеляжем - вот он, спасительный пустырь. И вдруг среди зелени - лес крестов и крыши склепов. Кладбище! Садиться нельзя! Теперь - только на гладь распахнувшегося впереди озера. Но перед ним высокая дамба...
На пленке остались последние слова Капустина:
- Спокойно, Юра, садимся...
Каким-то невероятным образом они перемахнули и через дамбу, едва не задев ехавший по ней грузовик. Но выровнять самолет, приподнять нос для посадки - уже ни скорости, ни времени не было. Вздыбив фонтан воды, "Як" громадным копьем зарылся в мутную глубину.
С момента вылета прошло меньше 20 минут. С начала аварии - около 30 секунд.

Честь и бесчестие

Вспоминает Галина Андреевна Капустина:

"Борис в тот день так не хотел уходить из дома! Никак не мог со мной проститься: обнимал, целовал. Перешагивал за порог, потом снова возвращался. "Наверное, устал, пора в отпуск", - говорил он. У меня на плите уже кипел обед для сына, которого я ждала из школы. "Ну, иди же", - сказала я Борису. Он кивнул и вышел. А у меня перехватило горло от дурного предчувствия. Бросилась к окну. Уже ушли на аэродром все пять экипажей, а Борис еще стоял возле дома, переминаясь с ноги на ногу. Словно чувствовал: идет навстречу смерти.
 

О гибели Бориса я узнала лишь на вторые сутки. Мне боялись об этом говорить, я узнала последней. Но уже чувствовала: произошло что-то плохое. Сын-первоклассник, вернувшись из школы, лег на диван, отвернулся к стенке. Видела, как плачут, собравшись вместе, жены офицеров. А когда в квартиру вошли замполит, парторг и командир полка, я поняла всё. Спросила только: "Он жив?" Командир отрицательно покачал головой. И я потеряла сознание".
А потом настало время стервятников.
Район катастрофы был английским сектором Западного Берлина. Уже через 15 минут сюда прибыл глава английской военной миссии бригадный генерал Дэвид Вилсон. Английская военная полиция оцепила озеро. Все обращения советского командования получить доступ к месту падения отвергались под предлогом улаживания бюрократических процедур.
А ночью команда военных водолазов приступила к демонтажу оборудования истребителя. Западным специалистам было известно, что на нем установлен уникальный радиолокатор "Орёл-Д"...
Тела летчиков англичане достали быстро, но продолжали уверять советского представителя генерала Буланова, что все еще пытаются это сделать. Презрев неписаный кодекс офицерской чести, которому до последних секунд своей жизни были верны советские летчики.
Лишь на рассвете следующего дня тела Капустина и Янова были демонстративно уложены на плот. Но только ближе к ночи переданы советскому командованию. Англичане тянули время, потому что технические специалисты из Королевского авиационного института в Фарнборо изучали демонтированное оборудование.

Но были и трогательные человеческие проявления скорби. На прощание с летчиками в восточном секторе Берлина пришли тысячи горожан. Британское командование прислало для почетного караула подразделение шотландских стрелков. И они стояли рядом с советскими солдатами, воинами Национальной народной армии ГДР, активистами Союза свободной немецкой молодежи. Это был, пожалуй, единственный случай, объединивший несовместимые в те холодные времена сообщества.
Позже на месте катастрофы была установлена мемориальная доска. В Эберсвальде и еще семи городах Германии появились памятные знаки...
Военный совет 24-й воздушной армии 16 апреля 1966 года представил к награждению орденом Красного Знамени капитана Капустина Б.В. (посмертно) и старшего лейтенанта Янова Ю.Н. (посмертно) за мужество и самопожертвование во имя спасения жизни жителей Западного Берлина. Вскоре был опубликован Указ Верховного Совета СССР.

Стрела самолета рванулась с небес.
И вздрогнул от взрыва березовый лес...
Не скоро поляны травой зарастут.
А город подумал, а город подумал,
А город подумал: ученья идут.
Небо для двоих

Юрий Янов похоронен на родине, в Вязьме, неподалеку от тех мест, где родился первый космонавт Юрий Алексеевич Гагарин.
Борису Капустину отдали последние почести в Ростове-на-Дону, где жили в то время его родители. Вдове в тот день пришлось хоронить и свекра. Владислав Александрович Капустин не выдержал горя, он очень любил сына...
- Он тогда перенес два инсульта, лежал дома, не вставая, - вспоминает Галина Андреевна Капустина. - Ему боялись говорить о случившемся. Но все равно он узнал. Сказал только: "Раз Борис ушел, и мне здесь нечего делать". И умер меньше, чем через сутки. Отца и сына похоронили рядом в один день - 12 апреля...
Через пятьдесят лет я стою на вяземском кладбище перед скромным обелиском из красного гранита. Скупая надпись под фотографией: "Старший лейтенант летчик Янов Юрий Николаевич, геройски погиб при исполнении служебных обязанностей". Тихо вокруг. Пахнет весной. И я неожиданно ловлю себя на том, что напеваю тихо, как в детстве:

В могиле лежат посреди тишины
отличные парни отличной страны.
Светло и торжественно смотрит на них
огромное небо, огромное небо,
огромное небо одно на двоих.

- Как к вам, Эдита Станиславовна, пришла эта песня?

- Оскар Фельцман написал музыку на стихи Роберта Рождественского, который был в Берлине и узнал там о подвиге летчиков. В 1967 году Фельцман и предложил мне первой исполнить эту песню. Я пою ее до сих пор, и, мне кажется, она не теряет актуальности. Такие песни не каждый день рождаются.

- Потому и принимают ее зрители так тепло.

- Всегда хорошо принимали. На ура! В 1968 году на фестивале молодежи и студентов в Софии "Огромное небо" получило несколько наград - золотую медаль и первое место на конкурсе политической песни, золотую медаль за исполнение и стихи, серебряную медаль за музыку...

- Можете вспомнить самое памятное исполнение?

- В Воронеже на сцену поднялась женщина, и весь зал встал, аплодируя. Это была жена штурмана Юрия Янова. То же самое повторилось в Ростове, где жила семья Бориса Капустина.

- А сегодняшняя молодежь знает, о ком песня?

- Думаю, вряд ли... Да молодые и меня не знают. У внука Стаса спрашивают, кто такая Эдита Пьеха. Хотя я 58 лет выступаю.

Его лично знал И.В. Сталин, более того, вождь испытывал к нему теплые отеческие чувства и всегда называл исключительно по имени. Окружение Сталина особенно поражал тот факт, что он, когда к нему приезжал Александр Евгеньевич Голованов, лично встречал его и пытался помочь раздеться, а провожая, подавал шинель. Разве можно представить Сталина, помогающего одеться Жукову или Кузнецову, Хрущёву или Молотову? Некоторые коллеги и близкие к Голованову люди утверждали, что, начиная еще с тридцатых годов, Александр Евгеньевич был на самом деле матерым разведчиком и личным пилотом вождя страны, его телохранителем, доверенным лицом, даже другом. А основной его деятельностью были самые ответственные и секретные поручения - как в СССР, так и за рубежом. Но, правда это или слухи, неизвестно. Но, даже если взять официальную биографию Голованова, то его судьба покажется многим уникальной - столько в ней было подвигов, неожиданных поворотов, событий, но в то же время мы понимаем - в то героическое время рождались именно такие люди... Стоит отметить, что про военную деятельность Голованова написано много, а вот гражданский период остался в тени. Попробуем немного ликвидировать этот пробел.
Про детство будущего легендарного маршала известно мало - известно лишь, что он учился в кадетском корпусе и отличался хорошей учебой и примерным поведением. Революцию молодой человек воспринимает как справедливый акт возмездия капиталистам-эксплуататорам, и идеалам ее он служит верой и правдой всю свою жизнь.

В 15 лет Голованов уходит на фронт. Когда закончилась война, Голованов работает в ОГПУ, причем в 21 год он носил четыре шпалы на петлицах - в наше время эти знаки отличия соответствуют званию полковника.

Всего два года после получения диплома летчика, а столько событий! Работа Наркомтяжпроме, командование летным отрядом тяжелых самолетов «Аэрофлота». И вот в январе 1935 года новое назначение – начальником только что созданного Восточно-Сибирского управления гражданской авиации.
Первое знакомство с хозяйством радости не доставило. Центральный аэродром управления в Иркутске - малоблагоустроенное летное поле да старенький деревянный домишко, в котором разместились все службы двух авиаотрядов. Все счета в банке закрыты из-за неплатежеспособности организации. И как следствие - отключены водоснабжение, электроэнергия, телефоны. И это в Иркутске.
Рабочий день Голованова начинался в шесть утра. Проверял подготовку летного состава и самолетов на «сухопутном» аэродроме. Потом спешил в гидропорт, там те же заботы. После обеда и до самого позднего вечера - в управлении. Нередко выезжал в город, чтобы решить оперативные вопросы в различных инстанциях. Хозяйственные задачи занимали большую часть рабочего времени начальника управления. Однако он стремился не потерять квалификацию, продолжал летать.
Будучи по натуре прирожденным пилотом, Голованов высоко ценил труд летчиков, знающие его люди вспоминали, что Александр Евгеньевич отличался широкой душой и стремлением помочь. Он проявлял заботу об авиаторах, интересовался условиями жизни, часто бывал в общежитиях, помогал. По его инициативе создали специальную службу информации в диспетчерской аэропорта, куда в любое время суток могла зайти жена летчика и узнать, в какой точке трассы находится ее муж и когда ожидается его возвращение.

Как-то один из пилотов «засиделся» на трассе из-за непогоды. А дома у него случилось несчастье: тяжело заболела мать. Узнав об этом, Голованов, взяв с собой руководителя службы, поехал на квартиру и помог сделать все, чтобы организовать лечение больной. «Отличительной чертой характера Голованова была его доступность для всех», - вспоминал один из его сослуживцев по Иркутску, ветеран Аэрофлота И. Дюбург. Он умел каждого внимательно и терпеливо выслушать, всегда советовался с подчиненными, не стеснялся учиться у них.
Трудился в управлении искусный рационализатор, инженер В. Урдаев. Однажды его пригласили к Голованову. Инженер терялся в догадках: «Зачем же я потребовался начальству?». Оказалось, что командир узнал о слабом здоровье инженера и достал ему нужную путевку в Кисловодск.
Голованов был активным пропагандистом авиации. 18 августа в честь Дня авиации в Якутске планировалось проведение воздушного парада. На месте уже находились три самолета. Голованов решил слетать туда и стать четвертым участником парада. «Представляете, - говорил он бортмеханику М. Вышинскому, - якуты, которые считают для себя единственным транспортом оленьи да собачьи упряжки, воочию увидят свой завтрашний день - самолеты!» На центральной площади города собралось множество людей. К их неописуемой радости, на небольшой высоте прошли самолеты.

В начале осени 1936 года в Иркутск приехала большая группа молодых летчиков. Голованов основательно познакомился с каждым из них. А потом внимательно следил за их ростом, помогал. Многие из новичков (Г. Филановский, А. Денисов, И. Шаров, Л. Русак, Н. Куратник и другие) стали мастерами своего дела, внесли весомый вклад в развитие авиационных сообщений в Сибири.
В 1937 году до Иркутска докатилась волна репрессий. Арестовали нескольких работников управления. Голованов, насколько это было в его силах, старался защитить людей от преследований или хотя бы смягчить обрушившиеся на них кары. Бывший заместитель начальника политотдела управления В. Бирюков, один из немногих, кому посчастливилось избежать последствий кровавых репрессий, вспоминал: «Тот, кого я называл своим самым близким другом, решил подстраховаться и написал ложный донос на меня. А тот, кого я резко критиковал на партсобраниях за промахи в работе, - это Голованов, - показал себя в высшей степени порядочным человеком. Он возбудил ходатайство о моем освобождении, написал объективную характеристику, на основании которой меня освободили». Стоит ли винить систему за таких «друзей», старающихся «подстраховаться»?
Были подобные «друзья» и у Голованова, благодаря которым он оказался под угрозой ареста. Это случилось в 1938 году. Один из товарищей предупредил Голованова, что поступил клеветнический донос, на основании которого ночью его собираются арестовать. Последствия нетрудно было предугадать: автоматическое исключение из партии, суд и приговор. Голованов прекрасно сознавал это и не стал испытывать судьбу: быстро собрался, поспешил на железнодорожный вокзал и уехал в Москву искать защиты.
В Москве Голованов сразу же обратился в ЦК партии с заявлением, в котором квалифицировал донос на него как клеветнический и просил тщательно разобраться. Заявление проверили, и указанные в нем «факты» не подтвердились. Правда, Голованова освободили от обязанностей начальника управления и назначили рядовым пилотом в Московское транспортное управление.
Об авиаторах, с которыми работал в Иркутске, Александр Евгеньевич сохранил добрые воспоминания. И, если случалось, старался помочь, когда те оказывались в тяжелом положении. Уже находясь на высоком посту командующего Авиацией дальнего действия в годы Великой Отечественной войны, Голованов получил замусоленный треугольник - такие письма из-за недостатка конвертов были частыми в военное время. На треугольнике стоял адрес: «Гражданину, командующему Голованову». Писал ему А.В. Мансветов, бывший командир летного отряда Восточно-Сибирского управления. Оказавшись на Колыме, он просил помочь восстановить справедливость. Голованов Мансветова хорошо знал. Отличный летчик, инициативный командир. В версию о шпионаже, в чем обвиняли его, поверить было невозможно. Голованов обратился непосредственно к Сталину с просьбой разрешить ему забрать Мансветова в АДД. Тот предложил написать официальное письмо в Народный Комиссариат внутренних дел, что Голованов и сделал. Через несколько дней Мансветова освободили. Он отлично воевал, получил несколько боевых наград и закончил войну майором.
Голованов летал уверенно, надежно, без замечаний. Вскоре его назначили шеф-пилотом эскадрильи особого назначения. Должность предусматривала выполнение заданий, которые зачастую выходили за рамки обычных полетов. Она требовала постоянной готовности к вылету. Даже во время нахождения дома, на отдыхе мог раздаться звонок. Десятки особых заданий выполнил экипаж шеф-пилота Аэрофлота А. Голованова. Наиболее запомнилось ему вот это, которое пришлось на май 1939 года.
Центральный аэродром столицы. На летном поле застыли три транспортных самолета. Обычная предполетная суета. Рядом с машинами пассажиры-военные. Все в летной форме. У многих на груди Золотые Заезды Героя Советского Союза. Вот Сергей Грицевец, Николай Герасимов и Борис Смирнов. Летчики-истребители сражались в небе республиканской Испании. Ведут неторопливую беседу. В другой группе летчики-бомбардировщики. Тоже известные в авиации люди - Иван Душкин, Виктор Шевченко... О чем-то спорят, жестикулируя. Поодаль еще двое. Их, пожалуй, знают все военные авиаторы: это заместитель начальника управления ВВС комкор Яков Смушкевич и инспектор отдела боевой подготовки управления ВВС Иван Лакеев. Закончив разговор, Я. Смушкевич (он был старшим группы) посмотрел на часы и подал команду: «По самолетам!».
Этому полету предшествовали события, развернувшиеся у реки Халхин-Гол. В первые дни боев события развивались там не в нашу пользу. Японская авиация, имевшая неплохие самолеты и укомплектованная летчиками с боевым опытом, захватила господство в воздухе. Сталин, недовольный развитием событий, потребовал от наркома обороны К. Ворошилова принятия экстренных мер. Для исправления положения и завоевания господства в воздухе было решено сформировать группу из летчиков, имевших опыт воздушных боев в Испании и в Китае. Сформировать - сформировали, но как ее быстрее доставить?
Осуществить это можно только на самолетах. Но дело оказалось сложным. Трасса, по которой нужно было лететь, не была подготовлена к эксплуатации, не оснащена элементарными радиосредствами. Лететь без них, значит, лететь вслепую. А метеорологические условия для пролета через Сибирь крайне сложные. Опыта же дальних полетов у военных - почти никакого. Наркомат обороны обратился к руководству ГВФ с просьбой подобрать командиров кораблей, имеющих опыт таких полетов. Выбор пал на А. Голованова и известного в то время пилота Н. Новикова. Экипажи доукомплектовали летчиками особой эскадрильи ВВС, но командирам самолетов из гражданской авиации разрешили взять «своих» бортмехаников. У Голованова им был К. Томплон. Вторым пилотом к Голованову назначили майора В. Грачева (в будущем известного летчика). Он произвел хорошее впечатление: держался в полете уверенно и техникой пилотирования самолета владел безукоризненно.
В самолете, который вел экипаж А. Голованова, летела группа старших командиров во главе с Я. Смушкевичем. Путь дальний, приходилось делать посадки в промежуточных аэропортах для заправки. После вылета из Новосибирска летчики и столкнулись с плохими погодными условиями в районе Красноярска, и дальше до самого Иркутска летели вслепую, взяв всю связь и самолетовождение на себя. В итоге все завершилось благополучно, более того, вылетев последним, экипаж Голованова произвел посадку первым.

За годы работы в Восточной Сибири он хорошо изучил этот район. Накопил, хотя и небольшой, опыт слепых полетов. Сейчас же представлялась удобная возможность проверить и свою подготовку, и экипаж для действий в экстремальных условиях. Закрепить навыки, которые (в этом он глубоко был уверен) потребуются в недалеком будущем. Длительный слепой полет даже вызвал волнение у «пассажиров», отличных боевых летчиков. Но через пятнадцать-двадцать минут все поверили в экипаж и успокоились. С Иркутска взяли курс на приграничный аэродром в Забайкалье, где летчиков ожидали истребители И-16 с улучшенным пулеметно-пушечным вооружением. На этих истребителях они улетели в Монголию.
В первых же воздушных боях прибывшие советские летчики нанесли ощутимые потери японской авиации. Своевременная переброска опытных воздушных бойцов помогла изменить фронтовую обстановку в нашу пользу.
Экипаж Голованова продолжал летать и в Забайкалье, и в Монголию. Порой проводил в воздухе до восемнадцати часов в сутки. За отличие в службе в период сражений на Халхин-Голе А. Голованову был вручен орден Красного Знамени. Получили награды и члены его экипажа. Полеты А. Голованова и его товарищей в Монголию занимают особое место в истории авиации. Их огромное значение было в том, что они позволили приобрести ценный опыт слепых полетов тяжелых самолетов на дальние расстояния.
В ноябре 1939 года вспыхнула советско-финская война. Участником ее стал и А. Голованов. Экипаж шеф-пилота привлекали для выполнения особо ответственных заданий. Погода во время военных действии стояла практически нелетная: туман, снегопады, густая облачность. Значительную часть полетов приходилось проводить в облаках или над облаками. А это постоянно грозило обледенением, что приносило дополнительные хлопоты. Ставка делалась на приборы да на профессиональное мастерство. Для прокладки маршрутов широко использовали средства радионавигации, работающие радиостанции противника и даже широковещательные, как финские, так и соседних государств. Поэтому экипаж, совершая полет вслепую, обычно точно выходил на цель и задания выполнял образцово. В состав опытного летного коллектива входили такие мастера своего дела, как второй пилот Михаил Вагапов, бортмеханик Константин Томплон, инженер-радист Николай Байкузов. После финской кампании на груди Голованова появилась вторая награда - орден Ленина.
В слепых полетах экипаж Голованова вышел на передовые позиции. Его попросили поделиться опытом, дать советы и рекомендации летчикам по внедрению таких полетов. Ответом явилась статья под названием «Мой авиационный год», опубликованная в журнале «Гражданская авиация». Говоря о слепых полетах, Голованов отмечал, что они возможны и на большие расстояния. Накопленный им опыт служил подтверждением такого вывода. Не было случая, чтобы экипаж возвращался из рейса, не долетев до конечного пункта.
«...мы приобрели большой опыт полетов вслепую, вне трасс, в сложных метеорологических условиях, - подытоживал Голованов. - Я убедился, что если пилот владеет слепым полетом, радионавигацией, он может выполнить рейс в любых условиях. Даже в тех случаях, когда пользование радионавигацией невозможно, грамотный пилот, пользуясь богатейшей навигационной аппаратурой современного самолета, все же может выполнить рейс, и притом весьма точно... Пользуясь системой радиосигналов, мы точно выходили на аэродром и благополучно приземлились».
Приведенные выдержки из статьи показывают, насколько далеко вперед смотрел Голованов, с энтузиазмом пропагандируя слепые полеты, которые ныне для экипажей стали обыденными. Тогда он буквально жил этими полетами, постоянно размышлял, как обеспечить им широкую дорогу.
Однажды Я. Смушкевич, бывший в то время генеральным инспектором ВВС, сказал Голованову, что он должен написать письмо Сталину. Голованов был ошарашен таким предложением. Но Смушкевич пояснил - зная летную работу ВВС, Александр Евгеньевич должен был понять, что военные вопросам слепых полетов и использованию средств радионавигации надлежащего значения не придают, а руководители этого направления сами недостаточно подготовлены. «Далее напишите, что вы можете взяться за это дело и поставить его на должную высоту», – закончил Смушкевич.
После долгих размышлений Голованов отправил вождю такое письмо. На основе своего опыта он обосновал необходимость принятия срочных мер по обучению экипажей дальней бомбардировочной авиации, полетам в облаках и предложил организовать для этих целей специальное авиасоединение. Шло время, а ответа не было. Голованов уже перестал ждать (мало ли поступает писем на имя Сталина). И вот однажды, когда он по заданию улетел в Алма-Ату, туда поступила телеграмма, предлагавшая ему срочно вернуться.
В Москве Голованова с аэродрома сразу же повезли в Кремль, где проходило совещание у Сталина. При появлении в кабинете Голованова Сталин обратился к его письму. Он отметил, что высказанные им предложения заслуживают внимания. Потом изложил план, как практически реализовать это предложение: создать сначала полк и для пользы дела подчинить его не округу, а центру.
Через день Голованова опять вызвали в Кремль. В ходе беседы со Сталиным были обговорены вопросы формирования 212-го отдельного бомбардировочного авиаполка. Его командиром назначили А. Голованова, призвав в феврале 1941 года в Красную Армию. Служба в ВВС и участие в Великой Отечественной войне - еще одна славная страница биографии А. Голованова, заслуживающая отдельной статьи.

В аэрофлот он вернулся в послевоенное время. Его назначили заместителем начальника Государственного научно-исследовательского института гражданской авиации. В то время институт осваивал поступивший в эксплуатацию самолет Ил-18, внедрял его для полетов на трассах Аэрофлота. Голованов весь отдался любимой работе - к новой авиационной технике он всегда был неравнодушен и постоянно стремился быть в числе пионеров ее освоения. Большой энтузиаст слепых полетов, он особое внимание уделял испытанию приборного оборудования, всесторонне экспериментировал, добиваясь его наибольшей эффективности и надежности в работе.
В свои преклонные годы он трудился так же неутомимо, как и в молодости. Весь его рабочий день был расписан по часам (давнишняя привычка к самодисциплине и порядку). Сам во всем показывал пример дисциплинированности и того же требовал от подчиненных. Случалось, поджимало время. И тогда он сокращал даже время на обед, но никогда не отменял его.
Его мечтой было создание современной летно-испытательной базы и такого коллектива, которому под силу решение самых сложных задач по освоению современной авиационной техники. Голованов тщательно отбирал кандидатов по очень жестким критериям. И в беспокойных хлопотах делал все возможное, чтобы создать работникам хорошие условия и, учитывая их напряженный труд, обеспечить всем необходимым в быту. Прежде всего, жильем. Ведь приглашая людей, Александр Евгеньевич исходил не из наличия столичной прописки, а из деловых качеств. Он помог летчикам в приобретении легковых автомашин, которые были не роскошью, а необходимостью, поскольку аэродром находился от города далеко. И то, что летчики-испытатели института после ухода на заслуженный отдых стали получать повышенную пенсию - тоже его заслуга.

Голованов организовал в институте летно-испытательный отряд, мечтал со временем превратить весь институт в летно-испытательный. И очень стремился к этому. Но верх взяла другая точка зрения: научно-исследовательский институт определили головным по всей авиационной науке.
В шестидесятых годах в народном хозяйстве стали широко применяться вертолеты. Они явились незаменимыми помощниками в строительных и монтажных работах в самых труднопроходимых местах и на объектах, где с успехом совершали операции, непосильные монтажным кранам. Внедрением в практику винтокрылых машин много и настойчиво занимался Голованов, разрабатывая методики сложнейших операций. Выезды в командировки на места помогали успешно решать эту задачу.
На Ярославском шинном заводе с помощью вертолета устанавливались вулканизаторы, на третьем этаже действующего производственного корпуса, расположенного внутри заводского двора. Точный расчет проведения необычной операции могла обеспечить только наука. И творческая группа института, возглавляемая А. Головановым, успешно справилась с задачей. В крыше корпуса сделали проемы, и в них вертолет Ми-6 благополучно опустил все механизмы.
Так наука шла неизведанными тропами, накапливала и обобщала опыт применения вертолетов в народном хозяйстве, выдавала обоснованные рекомендации. Занимаясь научной работой, Голованов прекрасно понимал, что изучение зарубежного опыта, в котором было много поучительного, невозможно без знания иностранных языков. И уже в шестидесятилетнем возрасте он принялся за английский и успешно прошел необходимый курс обучения.
Недалеко от аэропорта Шереметьево была заложена аллея славы ветеранов летно-испытательного комплекса Государственного научно-исследовательского института гражданской авиации. Шумят на ветру березки и клены. Возле каждого из них табличка, напоминающая о том, в честь кого посажено деревцо. Среди них есть и клен, посаженный в честь Главного маршала авиации А.Е. Голованова, чей вклад в развитие гражданской авиации нашей страны сложно переоценить.

Источники:
Решетников В. А.Голованов. Лавры и тернии. М.: Церера, 1998. С. 37-40.
Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная М.: Центрополиграф, 2007. С. 107-112.
Баулин Е. Ни дня не прожив вполнакала. // Гражданская авиация. 1992. №10. С.14-16.
Трубиновская Н. Александр Голованов - любимец Сталина // Хронотон. 7 мая 2010.
Экштут С. Синусоида маршала Голованова // Российская газета. 13 мая 2015.

Александр Матросов и Олег Кошевой вычеркнуты из школьных учебников

Идеологическая война – борьба за мировоззренческие устои государств и сообществ. Целенаправленное негативное воздействие на систему образовательных стандартов качественно меняет менталитет народа, его ценности и приоритеты, приводит к разрушению самобытности и воли к сопротивлению, а в конечном итоге к исчезновению нации как таковой. Как с этим в России?
В образовании цивилизованные народы всегда видели основу государства, оплот и защиту общества. Известно высказывание немецкого теолога и педагога Филиппа Меланхтона: «Правильно образовывать юношество имеет несколько большее значение, чем покорить Трою».

Пренебрежение этим означает гибель людей, семьи, страны. Государство, неспособное дать достаточный уровень образования своим гражданам, обречено. Люди противостоят любым опасностям только за счет знаний. «Опыт показывает: чтобы развалить государство, достаточно развалить народное образование», – утверждает академик РАО, доктор педагогических наук В. Мясников. Поэтому западные противники вкупе с российскими агентами влияния всеми силами пытаются ограничить возможность получения знаний основной массой населения нашей страны. Сокращается бюджет образования, оно становится платным. Закрываются и перепрофилируются многие учебные учреждения. Пропагандируется отказ от образования в пользу бизнеса («Высшая школа одурачивания»). По телевидению транслируются низкопробные передачи с упором на негативные стороны обучения в отечественных школах и вузах. Главный удар направлен на среднее и среднее специальное образование в России как самые массовые.

Знания по прейскуранту

В стране перенимается все самое худшее из зарубежных систем, то, от чего западные страны стараются избавиться. Так возник ЕГЭ – «угадайка» для выпускников, ориентированная на подготовку начетчиков, способных заучить нужный материал от сих до сих и не направленный на определение творческих способностей учащихся. Открылось широкое поле деятельности для мошенников, так как по результатам ЕГЭ стали принимать в вузы, а само его проведение возложено на местные администрации. Вспомним, с какими высокими баллами одно время приезжали в Москву выпускники школ с Северного Кавказа, но на первой же сессии не могли сдать экзамены даже на троечку.
Введение тестового контроля резко снижает уровень продуктивного мышления учащихся. Это наглядно показал опыт США. Многие американцы считают себя нацией дебилов. В их школах учат выбирать нужный ответ из набора предложенных вариантов, а не генерировать свой. В результате, когда специалист сталкивается с нестандартной ситуацией, он входит в ступор, если нет набора возможных альтернативных действий.
Большой вред отечественному образованию наносят частные учебные заведения, которые за плату дают учащимся не знания, а отличные отметки по предметам.
Образование не предмет рынка. Его нельзя продавать. В противном случае оно попадает не к достойным людям, а к тем, кто способен заплатить. Товарное образование будет использовано не на увеличение благосостояния государства, а на собственный карман. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные факты выезда российских специалистов на постоянное место жительства в другие страны, где выше уровень жизни и больше платят. Из-за утечки мозгов возникает угроза национальной безопасности. Страна, в которой во главу угла ставится получение прибыли от образовательных услуг, обречена. Именно к этому ведут все действия Минобрнауки РФ по монетизации в своей области.
О дефиците образования в России говорят результаты исследований, проведенных Институтом книги. Около 10 миллионов соотечественников не читают вообще, 10 процентов – очень редко. Треть опрошенных не имеет дома книг. Половина детей и подростков до 17 лет ни разу не были в театре, на концерте или в библиотеке.
Все это сказывается на благосостоянии и развитии страны, что, впрочем, понимают и сами россияне. По данным исследований кандидата педагогических наук Т. Османкиной, 57 процентов респондентов осознают: проблемы образования и социально-экономическое состояние сегодняшней России глубоко взаимосвязаны. Более трети опрошенных заметили, что без решения этого вопроса не вытянуть Россию. 42 процента утверждают: образовательная проблематика является базовой для развития народного хозяйства. 48 процентов отмечают ее связь с решением сложнейших национально-культурных вопросов.
К сожалению, действия правительства сводятся в основном к выпуску приказов, директив и распоряжений. Государственные чиновники даже не задумываются над тем, чему учат в образовательных учреждениях.

Энциклопедия уклониста

Литература оказывает решающее значение не только на сознание человека. Выдающийся мыслитель В. Розанов так охарактеризовал ее роль в развале русской армии и гибели империи: «Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература. Из слагающих «разложителей» России ни одного нет нелитературного происхождения».

Проведенный нами анализ действующих в настоящее время методических материалов по литературе показал: из школьной программы изъято большое количество произведений патриотической направленности. Например, в учебнике «Современная русская литература» (1990-е – начало XXI века) по тематике Великой Отечественной войны рекомендованы издевательская эпитафия И. Бродского «На смерть Жукова» и книга Г. Вадимова «Генерал и его армия», в которой восхваляются Гудериан и предатель Власов. В энциклопедии для детей, выпущенной издательством «Аванта плюс» под редакцией С. Исмаиловой, названы два выдающихся полководца: Г. Жуков и тот же Власов. При этом дано несколько фотографий последнего.

Не входят в школьную программу «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого и «Молодая гвардия» А. Фадеева. Мало кто из учащихся знает «Судьбу человека» М. Шолохова, «Русский характер» А. Толстого. Литература о Великой Отечественной изучается в основном обзорно. Это, в частности, произведения К. Симонова, А. Твардовского, Ю. Бондарева, В. Быкова, В. Кондратьева, В. Некрасова. В. Каверина, В. Кожевникова, А. Чаковского в списке нет. При этом обзорное изучение в отличие от текстуального не предполагает детального углубления в произведение. Хотя один из пунктов требований к уровню подготовки выпускников по литературе гласит: «Изучение литературы в школе призвано обеспечить воспитание высоких нравственных качеств личности, патриотических чувств, гражданской позиции».

Каким защитником Отечества будет призывник, если в школе он «воспитывался» на таких книгах, как «Голубое сало» В. Сорокина, «Энциклопедия русской души» В. Ерофеева, «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» В. Войновича? «Русских надо бить палкой. Русских надо расстреливать. Русских надо размазывать по стене. Иначе они перестанут быть русскими… Русские – позорная нация», – наставляет ерофеевская «Энциклопедия». Почему бы Главному управлению по работе с личным составом Вооруженных Сил РФ и Управлению культуры МО РФ не настоять на том, чтобы Министерство образования и науки исключило эти и подобные им произведения из школьной программы. Чтобы на уроках литературы изучались романы и повести, в которых остро звучит тема Родины: «Выбор» Ю. Бондарева, «А зори здесь тихие…» Б. Васильева, «Март-апрель» В. Кожевникова, «Судьба» П. Проскурина, «Живые и мертвые» К. Симонова, «Война» И. Стаднюка, «Блокада» А. Чаковского. За неисполнение этих требований следует привлекать чиновников от образования к ответственности за опосредованную подготовку заведомых «уклонистов» от выполнения конституционного долга и обязанности по службе в Вооруженных Силах, а значи, потенциальных предателей Родины.

Фальсификат по программе

Мы проанализировали учебники и пособия по истории России издательств «Дрофа» и «Просвещение», рекомендованные Министерством образования и науки. Великая Отечественная война упоминается авторами как малозначительный эпизод, да и другие вехи в жизни страны трактуются чересчур вольно. Зато в учебниках уделено много внимания преступлениям отечественных правителей. Тирания Ивана Грозного, сталинские репрессии и другие «зверства» расписываются во всей красе, но о зарубежных злодеяниях авторы либо скромно умалчивают, либо врут. Например, ни в одном из учебников истории не приводится такой факт, что только за одну Варфоломеевскую ночь во Франции Карла IX было убито больше людей, чем за все царствование Ивана IV Грозного.

Известно, что в Англии за годы правления Генриха VIII (1509–1547) казнены 72 000, Елизаветы I (1558–1603) – 89 000 человек. Эти король с королевой устроили геноцид – при них был истреблен каждый 40-й англичанин (2,5 процента населения). Для сравнения: при Грозном казнены около пяти тысяч человек. Русский царь постоянно каялся и молился за убиенных, английские правители никаких угрызений совести не испытывали. Но авторы учебников истории об этом не пишут.
От школьников скрывают реалии Великой французской революции (1789–1799), в ходе которой королю Франции Людовику XVI и его супруге Марии-Антуанетте отрубили головы, а в вооруженных столкновениях и от террора погибли до двух миллионов гражданских лиц и до двух миллионов солдат и офицеров, что составило 7,5 процента граждан страны. На душу населения эта революция убила больше, чем любой режим ХХ века.
Ничего не рассказывается о жесткости английской революции XVII века, когда королю Англии Карлу I отрубили голову, а в ходе классовых битв, вылившихся в гражданскую войну, погибли более 100 000 человек.
Не говорится в учебниках и о том, что Гражданская война в США (1861–1865) оказалась самой кровопролитной в их истории. Американцев в ней погибло больше, чем в любой другой из войн, в которых участвовали Штаты.
Готовясь к урокам, школьник не найдет ни строчки об уничтожении американской и британской авиацией 100 тысяч мирных жителей в Дрездене, о применении атомных бомб (без всякой военной надобности) в Хиросиме и Нагасаки, убивших свыше четверти миллиона человек, ни тем более о насильственном переселении в резервации десятков тысяч американских японцев. Зато депортация в годы войны крымских татар и чеченцев расписана во всех подробностях.
Разделы, посвященные истории Великой Отечественной, изобилуют неточностями и отступлениями от исторической правды. Основной акцент сделан на освещении событий, связанных с нашими поражениями, причем этот материал подается более объемно и эмоционально. О подвигах советских людей на фронте и в тылу не пишется, не приводятся обобщенные данные о массовом героизме. Источники нашей победы, итоги и уроки войны преподносятся искаженно. Не случайно выпускники школ ничего не знают о подвиге А. Матросова, о воздушных и огненных таранах советских летчиков, других героях Великой Отечественной. По оценкам самих педагогов, почти каждый второй (48 процентов) признает качество исторического образования низким и лишь четыре процента – подобающим.
Хотя бы ради объективности авторам учебников нужно описывать не только ошибки и просчеты Сталина, но и его организаторские способности, благодаря которым советское государство разгромило гитлеровскую Германию, империалистическую Японию, избавило Европу и все человечество от угрозы фашистского порабощения и ядерной войны. А если кому-то так уж хочется повествовать о зверствах, то нужно писать не о покорителях Сибири, которые сохранили самобытность и культуру народов, вошедших в состав России, а об испанских конкистадорах, уничтоживших индейские племена инков и ацтеков, о колонизаторах Северной Америки, загнавших коренное население в резервации. Нужно меньше вспоминать о коварстве Сталина, а больше – о подлости Черчилля, планировавшего в июле 1945-го уничтожение советских войск, дислоцированных в Германии. Не высасывать из пальца жестокость советских командующих, а приводить факты, как по приказу английских военачальников в декабре 1944-го десятки тысяч антифашистов греческой освободительной армии ЭЛАС (в основном солдаты и офицеры), изгнавших немцев с территории страны, были расстреляны за свою социалистическую ориентацию.
Следовало бы рассказать и об английских лагерях смерти, варварской бомбардировке Югославии натовскими самолетами в 1999-м, вторжении американцев в Ирак в 2003-м под надуманным предлогом о якобы производимом там ОМП в виде спор сибирской язвы, об интервенции международной коалиции в Ливию в 2011-м, когда был убит ее лидер, а страна погрузилась в хаос гражданской войны. В общем, есть что обсудить на уроках истории.
Однако у авторов учебников совсем другие планы. Их цель – трансформация национального сознания россиян, лишение нации смыслов и ценностей ее исторического бытия, подмена образов победителей представлением о нас как о «вечных неудачниках и исторических преступниках», внушение мыслей, что если в прошлом не было ничего путного, то нельзя рассчитывать и на достойное ее будущее.
К сожалению, Департамент образования Минобороны России и Институт военной истории МО РФ, судя по всему, тоже мало озабочены содержанием учебников, по которым познают мир будущие защитники Отечества. А ведь история – это наука, которая делает человека гражданином. Станет ли им учащийся, если со школьной скамьи ему внушают отвращение к собственной стране?
Почему-то не проявляет должной инициативы и Правовой департамент Минобороны, который не инициирует возбуждение уголовных дел в отношении авторов и издателей, выпускающих учебники и пособия с заведомо ложной информацией, очерняющей Россию и ее Вооруженные Силы. Неужели в этих учреждениях работают настолько равнодушные люди?
В настоящее время в России появился единый учебник по истории, но в трех вариантах. Они отобраны Министерством образования и науки, прошли соответствующую экспертизу, но названные проблемы этим не решены. Например, в одном из учебников утверждается, что между августом 1939-го и июнем 1941-го СССР якобы был невоюющим союзником Германии, что не соответствует действительности. Все знают, что Советский Союз и Германия были главными идеологическими противниками. Кроме того, Сталин ждал, что Англия и Франция выполнят союзнические обязательства перед Польшей и начнут реальную, а не «странную» войну. Об этом хорошо известно всем, но только не авторам учебников. Однако Департамент образования Минобороны, Институт военной истории опять молчат.

Наставление для дезертира

Нельзя не упомянуть об учебниках по граждановедению. Некоторые из них совершено лишены того, что делает человека гражданином: уважения к духовным истокам национальной культуры. Примером антипатриотического воспитания может служить рекомендованный Минобрнауки учебник Я. Соколова. «И сложил Ермак свою буйную голову на земле, принадлежащей народам Сибири… Как бы вы назвали такие действия царской власти по отношению к другим народам? Можно ли считать, что воины Ермака исполняли свой конституционный долг?» – пафосно вопрошает автор.
Особое внимание он уделяет негативу в современной Российской армии, подробно рассказывает про дедовщину, которой давно нет. И хотя открыто не призывает уклоняться от военной службы, но старательно перечисляет мотивировки такого поведения, после чего следует совет побольше разузнать о комитете солдатских матерей.
Следует отметить, что в настоящее время, по данным Генштаба, в стране насчитывается более 230 тысяч уклонистов, то есть почти столько же, сколько призывается за год.
А среди военнослужащих есть потенциальные дезертиры. Об этом откровенно говорит Максим Гликин, редактор отдела политики одного из изданий, вспоминая свою срочную: «При появлении иностранных агрессоров мы бы побросали автоматы и переоделись «в гражданку» на дальних подступах врага к нашей воинской части». Надо ли тиражировать откровения такого потенциального предателя?
Гликины в Российской армии – плоды обучения и воспитания в средней школе, где историю преподавали по учебникам Кредера (объявившего СССР виновником развязывания Второй мировой войны), Островского и Уткина (принижающих роль СССР в разгроме фашистских войск), энциклопедии Исмаиловой (возвеличивающей фашистских военачальников и предателей Родины), произведениям писателей-русофобов.
Министерство обороны должно быть озабочено военно-патриотическим воспитанием в школе, дабы там готовили будущих защитников Отечества, а не потенциальных уклонистов, дезертиров и предателей по рецептам автора учебника по граждановедению Я. Соколова. Не надо стесняться вмешиваться в деятельность антипатриотических сил, проводить ревизию содержания учебников и пособий. Уместна, видимо, и цензура на теле-, радиопередачи антироссийской и антиармейской направленности. Надо добиваться закрытия газет и журналов, каналов, сайтов, в которых допускаются хулительные, грубые или оскорбительные высказывания о нашей стране и ее Вооруженных Силах.
Рассматривая важнейшую государственную задачу патриотического воспитания, необходимо постоянно помнить, что она не может быть успешно решена без создания системы аргументации, доносящей до сознания исторически достоверные факты величия российского государства и народа, без показа несостоятельности фальсификаторов нашего прошлого.
Президент США Дж. Кеннеди однажды с горечью сказал, что русские выиграли соревнование за космос за школьной партой и американцам пора перенять именно наш опыт образования. Увы, кое у кого из отечественных руководителей оказалась слишком короткая память...

«Сорок сорокарублёвых педагогов могут привести к полному разложению не только коллектив беспризорных, но и какой угодно коллектив».

Эта цитата одна из самых запоминающихся, на мой скромный взгляд, вошедшая в книгу — собрание сочинений из 7 томов. Автором этой книги является — один из самых выдающихся советских педагогов XX века. Это сейчас его система так популярна в Европе, в азиатских странах, но не актуальна в России. Это сейчас и сегодня мы можем всё — осознанно забыть, стереть, не принимать…

 

Вспомните, когда вы в последний раз слышали упоминание имени Макаренко? В связи с какой-нибудь серьёзной статьёй на тему о воспитании подрастающего поколения? В какой-либо публичной дискуссии о вопросах образования? Сомневаюсь. Скорее всего в обычном разговоре в ироническом контексте: мол, тоже мне, Макаренко нашёлся…

1988 год специальным решением ЮНЕСКО был объявлен годом Макаренко в связи с его 100-летним юбилеем. Тогда же были названы имена четырёх великих учителей, определивших способ педагогического мышления XX века – это А.С. Макаренко, Д. Дьюи, М. Монтессори и Г. Кершенштейнер.

Произведения Макаренко были переведены почти на все языки народов мира, а его главный труд – «Педагогическую поэму» (1935) – сравнивают с лучшими романами воспитания Ж.Ж. Руссо, И. Гёте, Л.Н. Толстого. Она также названа одной из десяти самых значительных книг по воспитанию XX века. Это ли не свидетельство международного уважения и признания заслуг?

А в России десять лет назад к 115-ой годовщине Макаренко было выпущено 10 000 экземпляров первого полного издания «Педагогической поэмы». Вы скажете, что за странный тираж для многомиллионной читающей страны? Однако издатели до сих пор ломают голову, как реализовать «непродаваемую» книгу.

Несовременно? Неактуально? Наверное, не осталось в педагогике нерешённых проблем, благовоспитанные девочки и мальчики послушно ходят в школу, а детская преступность на нуле?

Почти сто лет назад, оканчивая Полтавский учительский институт, Макаренко писал диплом на тему «Кризис современной педагогики». Кто возьмёт на себя смелость утверждать, что сейчас ситуация в корне изменилась?

Он был странным человеком, этот Макаренко. Проработав два года в нормальной школе, тихий, скромный учитель истории бросает всё и идёт работать директором колонии для несовершеннолетних преступников недалеко от Полтавы. Он руководил ею с 1920 до 1928 года и постигал педагогику перевоспитания в боевых условиях, как солдат на поле боя.

Что двигало этим человеком? Ведь было очевидно, что своим решительным поступком он ставит крест на спокойной размеренной жизни. Может быть, та самая активная жизненная позиция, о которой стало немодно говорить в последнее время?

В начале 20-х в России, пережившей революцию и гражданскую войну, насчитывалось более 7 миллионов беспризорных детей.

Они представляли собой огромную социальную беду и опасность. В борьбу с детской преступностью и беспризорностью огромный теоретический и практический вклад внёс А.С. Макаренко.

Изобретённая им система перевоспитания полезным производительным трудом в коллективе превращала сборище малолетних преступников в дружную сплочённую команду. В колонии не было охраны, заборов, карцера. Самым суровым наказанием был бойкот, к которому прибегали крайне редко. Когда под конвоем доставляли очередного беспризорника, он брал ребёнка и категорически отказывался принимать его личное дело. Это известный макаренковский принцип авансирования хорошего в человеке! «Мы не хотим знать о тебе плохого. Начинается новая жизнь!»

В эти цифры трудно поверить, но факт – вещь упрямая. Через руки Макаренко прошло более 3000 беспризорников, и ни один не вернулся на преступный путь, все нашли свою дорогу в жизни, стали людьми.

Таких результатов не удавалось добиться ни одному исправительному учреждению в мире. Не зря его называют не только теоретиком, но и практиком массового и быстрого перевоспитания.

Макаренко был уверен, что только труд по душе, а не пошив рукавиц и клейка коробочек способствует успешному перевоспитанию.

С 1928 до 1936 года он руководит трудовой коммуной им. Дзержинского и с нуля строит два завода по производству электромеханики и фотоаппаратов ФЭД, т.е. хайтека своего времени. Дети смогли освоить сложные технологии, успешно работали и выдавали продукцию, пользующуюся огромным спросом. Смело, не правда ли? Попробуйте представить себе колонию для малолетних преступников, которая производит антивирусные программы или компьютерные приставки!

Он был удивительным человеком, этот Макаренко. Вчистую освобождённый от воинской службы по причине слабого здоровья – врождённый порок сердца, ужасная близорукость и ещё целый «букет» болезней – любил военную форму, дисциплину, армейский порядок.

Имея совершенно непрезентабельную внешность – круглые очки с толстыми стёклами, большой нос, тихий хриплый голос – пользовался успехом у красивых женщин. Его, немногословного и медлительного, обожали воспитанники и так ревниво к нему относились, что он решил не жениться, чтобы их не травмировать. Кстати, так и сделал: только оставив педагогическую работу, он расписался со своей гражданской женой.

Любил детей, но к несчастью не имел своих, однако воспитал двоих приёмных. Девочка, дочь родного брата, белогвардейца, успевшего эмигрировать во Францию, стала впоследствии матерью известной актрисы Екатерины Васильевой. А с любимым братом он поддерживал отношения до 1937 года, пока жена, измученная постоянным страхом ареста, не потребовала прекратить переписку.

Он умер от разрыва сердца в возрасте 51 года, и это был тяжёлый удар для мировой педагогики. Систему Макаренко изучают и ценят во всём мире.

Так, в Японии его работы переиздаются массовыми тиражами и считаются обязательной литературой для руководителей предприятий. Практически все фирмы строятся по лекалам трудовых колоний Макаренко.

А вот в Россию, на родину, его система возвращается в виде зарубежных методик «мозгового штурма», «умения работать в команде», «тим-билдинга», «повышения мотивации сотрудника». Всё это усердно изучается на всевозможных тренингах и семинарах, притом за немалые деньги. А может, проще вернуться к первоисточникам?

По поводу украинских спекуляций на его национальности. Кто читал Педагогическую поэму, у того вопросов нет — там позиция самого Макаренко относительно «самостийных» четка и двусмысленно нетолкуема. Сохранились и письма самого А.С. Макаренко с упоминанием по данному вопросу. Так, в письме А.М. Горькому из Харькова от 5 октября 1932 г. Антон Семёнович пишет:

«Дорогой Алексей Максимович… мне надоела Украина, ибо я всегда был просто русским человеком, а Москву люблю.»

Национальность Макаренко не была тайной и для его современников. Так, в прощальном слове от Союза советских писателей БССР прямо сказано:

«Союз советских писателей БССР выражает своё глубокое соболезнование по поводу безвременной смерти талантливого русского писателя, орденоносца Антона Семёновича Макаренко, автора выдающихся произведений, широко известных белорусскому читателю. Правление Союза Советских писателей БССР»

Брат А. С. Макаренко — Виталий Семёнович в своей книге «Мой брат Антон Семёнович» пишет:

«… несмотря на своё украинское происхождение Антон был 100 % русским»

В летописи Олимпийских игр нет более ярких страниц, чем те, что связаны с победами наших фронтовиков. Сегодня Россию пытаются вытолкнуть из олимпийской семьи. Но мы надеемся, что в истории останутся не скандалы, а победы. Израненные герои Великой Отечественной, как никто другой, показали, что такое несгибаемая воля, терпение, стойкость. В Древней Греции олимпийским чемпионам ставили прижизненные монументы, по их свершениям современники учились верить в человека… Наши ветераны, превозмогая себя, возродили эту веру в ХХ веке. В истории они остались непобедимыми, непревзойдёнными. Всех не объять в краткой статье, но двенадцать ярких судеб мы не могли не припомнить. Всё-таки не зря нас когда-то называли народом-победителем…

1. ВИКТОР ЧУКАРИН (1921–1984)

 

Он дважды завоевал титул абсолютного олимпийского чемпиона по гимнастике — в 1952-м в Хельсинки и через четыре года в Мельбурне. Превзойти этот результат не сумел никто, только японцу Савао Като удалось повторить результат Чукарина в 1972-м и 1976-м. Но Като так и не довелось стать абсолютным чемпионом мира, а Чукарин в 1954-м в честной борьбе завоевал и этот титул. К тому же первую свою олимпийскую медаль он выиграл в 31 год — для гимнастики это пенсионный возраст. А в Мельбурне Чукарин выиграл три золотые медали в тридцать пять лет! И мало кто знал, что элегантный король помоста в 1941-м добровольцем ушёл на фронт. После ранения оказался в плену. Прошёл через несколько концлагерей, был приговорён к смерти… Когда Виктор вернулся домой, мать не узнала его, так он был истощён. Но он, как одержимый, возобновил тренировки и уже в 1946-м принял участие в чемпионате СССР, а ещё через два года стал абсолютным чемпионом страны по гимнастике. Удивительная судьба.

2. АЛЕКСЕЙ КАТУЛИН (1906–1982)

Он единственный в нашем списке не выигрывал олимпийское «золото» как спортсмен. Во времена, когда борец Алексей Катулин царил на ковре, Советский Союз не принимал участия в олимпиадах. Но именно Катулин как тренер и председатель федерации организовал триумфальный дебют советских борцов на Олимпиаде-1952, победителями которой стали Борис Гуревич, Яков Пункин, Шазам Сафин и Йоханнес Коткас.

Его юность пришлась на 1920-е годы. Алексей работал на обувной фабрике, летом почти каждый день играл в футбол, зимой катался на коньках. Однако настоящая спортивная слава настигла его, когда Катулин попробовал силы на борцовском ковре. В начале 1930-х он стал сильнейшим борцом страны, а затем проявил себя и как тренер. Вскоре после начала войны Катулин возглавил партизанский отряд в оккупированной Смоленской области. Действовал храбро и расчётливо, пускал под откос немецкие эшелоны, взрывал коммуникации… В одной из перестрелок его после тяжёлой контузии взяли в плен. Ему — коммунисту, офицеру — чудом (и не без военной хитрости) удалось избежать казни. С пятой попытки Катулин смог бежать к своим… Он стал незаменимым интеллектуалом спорта: председатель советской Федерации борьбы и первый отечественный вице-президент Международной федерации борьбы (FILA). Седина, очки, элегантный костюм… Он редко вспоминал о военном прошлом.

3. ИВАН УДОДОВ (1924–1981)

Первым советским олимпийским чемпионом стал именно он — самый лёгкий в тяжёлой атлетике, штангист, ростовчанин Иван Удодов. До него счёт олимпийским победам открыла дама — метательница диска Нина Пономарёва-Ромашкова. Главным соперником ростовского штангиста на Олимпиаде считался иранский уникум Махмуд Намдью, рекордсмен мира, многократный олимпийский чемпион… Но Удодов неожиданно победил с олимпийским рекордом. Иранец отстал на 7,5 кг… Свой класс Удодов позже подтвердил и на чемпионатах мира.

В тяжёлую атлетику, как ни странно, его привели врачи. Посоветовали заниматься спортом. Когда началась война, семнадцатилетний Удодов не успел встать в строй. Осенью, когда гитлеровцы в первый раз захватили Ростов-на-Дону, прямо из детского дома юношу угнали на принудительные работы в Германию. Ему пришлось работать на авиационном заводе. Удодов решился на побег, однако был схвачен… Его, как и других беглецов, отправили в концлагерь. Два года, до самого конца войны, будущий чемпион провёл в Бухенвальде. В апреле 1945-го американские солдаты на руках несли в госпиталь больного парня. Он весил 29 кг. Пришлось заново научиться ходить… силы возвращались постепенно. В Ростове врач посоветовал ему спорт, поднятие тяжестей. Иван учился на шофёра, а вечерами приходил в спортзал… Талант проявился быстро: в 1949-м Удодов занял высокое пятое место на чемпионате страны в самой лёгкой категории, а в 1951-м стал чемпионом СССР.
 

4. ЯКОВ ПУНКИН (1921–1994)

Молодой атлет, борец классического (греко-римского) стиля Яков Пункин с апреля 1941 года находился в рядах Красной армии. Просто пришёл срок служить. Пункин оказался на передовой уже в июне. И в одном из первых боёв летом 1941-го он, контуженный, попал в плен. До лета 1942 года находился в лагере для военнопленных Фуллен на северо-западе Германии, с лета 1942 года переведён в Оснабрюк, откуда был направлен в крестьянские хозяйства для выполнения сельскохозяйственных работ. В неволе он, еврей, выдавал себя за осетина. В 1945-м его освободили из лагеря Меннен. Пункин продолжил службу в Красной армии и вскоре стал чемпионом Вооружённых сил в полулёгкой весовой категории. Тогда он выработал свой коронный приём — бросок прогибом, с резким изменением траектории. В финале Олимпийских игр 1952 года этот бросок помог ему тушировать двух сильнейших соперников — венгра
и египтянина. Пункина называли «молнией на ковре». Олимпиада в Хельсинки была звёздным часом фронтовика.
 

5. НИКОЛАЙ СОЛОГУБОВ (1924–1988)

В 1950-е годы он являлся лучшим защитником мирового хоккея. Наши спортсмены впервые приняли участие в зимней Олимпиаде в 1956 году в альпийском итальянском городке Кортина д`Ампеццо. Николай Сологубов стал тогда первым «зимним» знаменосцем сборной СССР. Лишь одного хоккеиста в истории дважды признали лучшим игроком Олимпиады. Это он — советский защитник, фронтовик, армеец Николай Сологубов — в 1956-м и в 1960 годах. Кстати, уже в 1956-м ему исполнилось 32 года. До сих пор никому — ни одному голкиперу, защитнику или форварду — не удалось повторить его достижений. Соперники не знали, что с фронта Сологубов вернулся с перебитыми берцовыми костями. Воевал отчаянно и умело, дважды возвращался в строй после тяжёлых ранений…

Он не просто прерывал атаки соперника неожиданными силовыми приёмами и ловкими манёврами, но и атаковал. Когда на Олимпиаде-56 канадский защитник разбил ему лицо, Сологубов отмахнулся от врача: «Лечиться будем после игры!». В 350 играх он забросил 128 шайб — уникальный результат для защитника.
 

Первое место — Аркадий Воробьёв!

6. АРКАДИЙ ВОРОБЬЁВ (1924–2012)

У него был девиз: «Драться по колено в крови и побеждать, заставляя чужие залы вставать под звуки нашего гимна».

Аркадий Воробьёв — эпоха в истории мирового спорта. Выдающийся тяжелоатлет, настоящий богатырь, спортивный интеллектуал, он дважды выигрывал олимпийское «золото», а на своей первой Олимпиаде в Хельсинки завоевал серебряную медаль. В 1960-м на Олимпиаде в Риме Воробьёв в 36 лет стал двукратным олимпийским чемпионом.

Не раз он бил мировые рекорды. Ему удалось продолжить победные традиции и на посту тренера сборной. Мы помним Воробьёва и как талантливого врача, доктора медицинских наук, исследователя, основателя Малаховского института физкультуры. Он рвался на фронт со школьной скамьи — и в семнадцать лет, с третьей попытки, надел гимнастёрку. Служил в морской пехоте, был водолазом, отличился при форсировании Дуная. Первое его спортивное звание — чемпион Черноморского флота. А путёвку в спортивную жизнь дал фронтовику маршал Георгий Жуков…

7. ЮРИЙ ТЮКАЛОВ (РОД. 1930)

В Новоладожском краеведческом музее я увидел бюст Александра Суворова. «Это дар ленинградского скульптора Юрия Тюкалова!» — рассказывают экскурсоводы. Когда закончилась война, ему шёл пятнадцатый год, но мальчишка уже носил медаль «За оборону Ленинграда». Он провёл в осаждённом городе все дни блокады. Еле живой, помогал тем, кто совсем ослаб, тушил пожары. Готов был стоять за Ленинград до последнего вздоха. А после победы восстанавливал силы не только в госпиталях, но и в физкультурных залах. На Неве с петровских времён знали толк в гребной забаве. Тюкалов в нач. 1950-х стал одним из лучших советских гребцов. На первой нашей Олимпиаде — в Хельсинки в 1952-м — он выиграл престижную «одиночку», а через четыре года в Мельбурне стал чемпионом в «двойке». После большого спорта окончил Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной. В его скульптурах — история Петербурга, история Великой Отечественной. Защитник Ленинграда, олимпийский чемпион, скульптор и сегодня работает в родном городе.
 

8. АНАТОЛИЙ БОГДАНОВ (1931–2001)

Орденоносец, двукратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, Европы и СССР по пулевой стрельбе в винтовочных упражнениях. Он превзошёл всех наследников Вильгельма Телля. Анатолий Богданов — один из самых титулованных мастеров своего дела, выдающийся стрелок. Фамилию ему присвоили в детском доме: Богданов — Богом данный. А возмужать ему пришлось в блокадном Ленинграде. В одиннадцать лет он уже рвался на фронт. Восхищался бойцами, военными моряками, защищавшими Ленинград. Богданов стал юнгой, служил на катере. Там, на флоте, в годы войны научился стрелять. А потом освоил ещё и замысловатый музыкальный инструмент — тромбон, выступал в военном оркестре. Перенёс тяжёлую болезнь. А затем, после Победы, нашёл себя в спорте и стал одним из лучших снайперов ХХ века.
 

9. ГРАНТ ШАГИНЯН (1923–1996)

На дебютных для наших спортсменов Олимпийских играх в Хельсинки в 1952 году Грант Шагинян завоевал две золотые и две серебряные медали. Наиболее впечатляющим оказалось его выступление на коне, в конце которого он впервые выполнил соскок, впоследствии вошедший в международную терминологию как «вертушка Шагиняна». В борьбе за абсолютное первенство он уступил лишь Виктору Чукарину, а за упражнение на кольцах получил золотую олимпийскую медаль. Во время соревнований трудно было заметить, что гимнаст прихрамывает. А ведь он вернулся в спорт после тяжёлого ранения…
Летом 1941 года молодой, многообещающий гимнаст добровольцем ушёл на фронт. С войны вернулся офицером, с наградами и ранениями. С трудом передвигался при помощи палочки. Превозмогая боль, выправил ногу, чтобы снова попробовать силы в гимнастике. Прошло три года после Победы — и Грант стал одним из лучших атлетов Союза.
 

10. ЕВГЕНИЙ ЛОПАТИН (1917–2011)

До войны он был чемпионом Ленинграда по тяжёлой атлетике в лёгком весе. А с августа 1942 года лейтенант Лопатин, командир роты противотанковых ружей, сражался под Сталинградом. Сила пригодилась ему на фронте: орудие весило 22 кг. Гитлеровцы рвались к Волге. 11 сентября под Ерзовкой Лопатина зацепил немецкий снайпер. Друзей в том бою убило, а штангист, казалось, потерял руку. Пуля прошла навылет, перебила кость. Чтобы всё-таки спасти руку, Лопатин разработал для себя комплекс специальных упражнений. Сжимал постоянно пружинную гантелю, резиновый мячик, полусогнутыми, скрючившимися пальцами удерживал груз. Пальцы начали оживать. В 1945-м он принял участие в чемпионате СССР и завоевал серебряную медаль. А ещё через два года упорного труда стал чемпионом страны. На Олимпиаде в Хельсинки раненый офицер не сумел победить. Слишком силён оказался соперник — американец Томас Коно, многократный чемпион всего на свете. Однако такая серебряная медаль стоит любой победы. А потом фронтовик воспитал сына — мирового рекордсмена в том же виде спорта.

11. АНАТОЛИЙ ПАРФЁНОВ (1925–1993)

В фильме «Семнадцать мгновений весны» есть сцена: генерал Вольф возвращается из Швейцарии, а на аэродроме его поджидают молодчики из гестапо. На крупном плане — весьма внушительная фигура в шляпе. Родился этот «гестаповец» в подмосковной деревне Дворниково. И сражался против таких вот гитлеровцев так, что хребты трещали. В октябре 1943 года отряд, в котором служил Анатолий Парфёнов, получил задание: на подручных средствах переправиться через Днепр. С пулемётным расчётом они плыли по реке, но гитлеровцы включили прожектора, и ураганный огонь обрушился на плоты. Анатолия взрывной волной выбросило в воду. Пулемёт пошёл на дно. Он нырнул и смог достать пулемёт со дна, а потом первым добрался до берега и открыл огонь. В этом бою его дважды ранило. А позже, в траншее, справился с тремя врагами. Старшего сержанта Парфёнова наградили орденом Ленина. Спортом он не занимался, правил борьбы не знал. Только в 1951 году в 26 лет начал заниматься в спортзале. И, хотя после ранения у него плохо двигалась рука, он быстро стал одним из сильнейших атлетов страны и заслужил прозвище Геракл.
 

Анатолий Парфёнов в фильме «Семнадцать мгновений весны»

Рослый Парфёнов боролся в самом тяжёлом весе «классической». В 1956-м он представлял нашу страну на Олимпийских играх в Мельбурне. Равных ему не было. Мощный немец Вильфрид Дитрих спасовал перед русским богатырём. «Золото»! А затем храбрец и силач стал замечательным тренером. Среди его учеников — один из лучших борцов ХХ века, знаменосец Московской Олимпиады Николай Балбошин. А ещё Парфёнова иногда снимали в кино.

12. МАРИЯ ГОРОХОВСКАЯ (1921–2001)

Мария Гороховская — первая в истории абсолютная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике. В Хельсинки она стала королевой помоста. Ей принадлежат ещё два рекорда. В 1952 году в Хельсинки за одну Олимпиаду она выиграла семь медалей: две золотые и пять серебряных. До сих пор никому не удалось превзойти этот результат. Как никто из прекрасных дам не смог выиграть абсолютное первенство в столь «ветеранском» возрасте — в тридцать лет. И за эти тридцать лет ей довелось повидать такое, что на две жизни хватит… Город её детства — Евпатория. Однако война застала Марию в Ленинграде. В блокаду она работала в военном госпитале и ночами дежурила на крышах ленинградских зданий. В состоянии крайнего истощения её вывезли в Казахстан и там чудом выходили. Все силы она отдавала работе «для фронта, для победы». Было за что сражаться: отец расстрелян в Крыму во время оккупации, брат погиб на фронте. И ещё хватило воли, чтобы стать лучшей в мире гимнасткой!

На фото: Воздушно-космический самолет, разработанный в рамках проекта М-19.

Практически все отечественные авиационные конструкторские бюро пробовали себя и в ракетно-космической области. Достаточно вспомнить разработанную в середине 1960-х годов в ОКБ‑155 Артема Микояна авиационно-космическую систему «Спираль» или участие в середине 2000-х годов «ОКБ Сухого» в проекте создания крылатой версии многоцелевого пилотируемого многоразового космического корабля «Клипер». Однако первые проекты аппаратов, использующих авиационные принципы для решения космических задач, появились еще во второй половине 1950-х годов. Одним из первых такие разработки начало ОКБ‑23 под руководством Владимира Мясищева.

В марте 1953 года Сергей Королев начал работы над своей знаменитой межконтинентальной ракетой Р‑7, обеспечившей уже в октябре 1957 года запуск Первого искусственного спутника Земли. Год спустя, в мае 1954 года, вышло Постановление Совмина СССР о разработке крылатых ракет межконтинентальной дальности (КРМД) для поражения целей на территории США. Постановление предусматривало предъявление комплексов к совместным испытаниям в первом квартале 1957 года.

Первый «Буран»

К работам по этой тематике были привлечены в результате два авиационных ОКБ:

• ОКБ‑301 Семена Лавочкина для разработки КРМД «Буря» («изделие 350», В‑350, Ла‑350) с ядерной боевой частью массой 2,1 тонны (позже масса была увеличена до 2,35 тонны)

• и ОКБ‑23 Владимира Мясищева для разработки КРМД «Буран («изделие 40»), рассчитанной на термоядерную боевую часть с изначальной массой 3,4 тонны.

Разработку крылатых ракет средней дальности вели ОКБ‑240 Сергея Ильюши-на (изделия П‑20С и П‑22), ОКБ‑49 Георгия Бериева (П‑100), ОКБ‑156 Андрея Туполева (изделия «121» и «123»). Поручение разработки крылатых ракет авиационным предприятиям было логичным: вторые ступени и «Бури» и «Бурана» представляли собой беспилотный крылатый летательный аппарат со сверхзвуковым прямоточным воздушно-реактивным двигателем (СПВРД). Использование авиационных принципов не ограничивалось только применением крыла для обеспечения полета. Это касалось всех бортовых систем.

КРМД «Буран» состояла из крылатой маршевой ступени, получившей обозначение «изделие 41», и четырех стартовых ускорителей («изделие 42») с жидкостными ракетными двигателями (ЖРД). Отделение стартовых ускорителей происходило при числе Маха 3. В 1956 году вышло постановление Совмина об увеличении мощности боевой части «Бурана», что повлекло рост ее массы до 5 тонн. В связи с этим был разработан новый эскизный проект «изделие 40А». В 1957 году опытное производство ОКБ‑23 построило первую крылатую ракету, рассчитанную под новую боевую часть, начались ее стендовые испытания. Однако в том же году ракета Королева Р‑7 достигла межконтинентальной дальности. Крылатые ракеты только разрабатывались и испытывались. Кроме того, они имели большее подлетное время до цели, были уязвимее баллистических ракет из-за меньшей высоты полета. Поэтому до летных испытаний «изделия 40А» дело не дошло.

Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 5 февраля 1960 года разработка КРМД «Буран» была прекращена.

Из космоса на крыльях
 

Советским авиационным конструкторам, которые во второй половине 1950-х годов под давлением политического руководства страны были вынуждены постепенно отходить от основной самолетостроительной тематики в пользу ракетно-космической, вполне логичной и правильной представлялась тогда идея воздушно-космического аппарата. Бурный рост скоростей и высот послевоенной авиации, казалось, предрекал неминуемый переход от сверхзвуковых к гиперзвуковым скоростям и космическим полетам.

«К моменту запуска первого спутника реактивная авиация уже фактически подошла к границе космоса, точнее сказать, к верхней границе атмосферы, но только снизу, — рассказывает Вадим Лукашевич, кандидат технических наук, историк авиационно-космических систем, автор сайта “Буран.Ру”. — Спутник открывал авиаторам новые перспективы, ускорив уже десятилетиями существовавшее стремление к новым рубежам. Еще одним побудительным мотивом для рывка авиаторов в космос было желание уберечься от гонений на авиацию, которые предприняло политическое руководство страны в лице Никиты Хрущева в конце 1950-х годов. Большинство авиационных ОКБ были либо насильственно переведены на ракетную тематику, либо вынуждены “добровольно” заняться ею ради выживания».

Мясищев был одним из первых главных конструкторов, кто инициативно приступил к космическим разработкам. Практически параллельно с работами над «изделием 40», в 1956 году его ОКБ‑23 занялось проработкой гиперзвукового орбитального ракетоплана с планирующим спуском и самолетной посадкой. Владимир Михайлович называл такой аппарат «сателлоид».

До 1957 года в ОКБ‑23 совместно с НИИ‑1 и НИИ‑4 были проведены исследования и проектно-конструкторские изыскания по изучению эффективности различных типов ЛА дальнего действия. Вывод, сделанный в этих работах, определил основное направление исследований: «Наиболее перспективными и практически осуществимыми в ближайшее время будут инерционно-аэродинамические (крылато-баллистические) ракеты с околокруговыми и круговыми скоростями полета, именуемыми изделиями “сателлоидного типа”. Среди подобных аппаратов наибольший интерес представляют ракеты, последней ступенью которых может быть малогабаритный инерционно-круговой самолет многоразового действия — сателлоид (или межконтинентальный ракетоплан)…»

Среди причин целесообразности продолжения работ по пилотируемым «сателлоидам» Мясищев указывал:

«… — летчик является необходимым элементом системы управления, если обстоятельства, которые возникают в полете, не могут быть учтены с помощью вычислительной машины;

– летчик [сам] представляет собой самую легкую и универсальную вычислительную машину, необходимую для управления;

– пилотируемый ЛА может сам перелететь в нужное место, что упрощает проблему перевозок и боевого снабжения;

– ракетоплан обладает очевидным преимуществом в тактическом отношении перед всеми другими ЛА ракетно-авиационного типа, поскольку обеспечивает достижение предельно возможных скоростей, высот и дальностей полета».

Эти недостижимые для других летательных и космических аппаратов летно-технические возможности «крылатого спутника», при многоразовости действия, открывали широкие перспективы использования его в качестве эффективного средства разведки территории противника.

«Ракетоплан также мог использоваться в научных целях для зондирования верхних слоев атмосферы (недоступных ни спутникам, ни самолетам), для связи с обитаемыми спутниками Земли (пилотируемыми станциями) и для транспортировки орбитальных грузов (топлива, аппаратуры, строительных материалов и т. д.)», — писал Мясищев.

Первым опытом работ ОКБ‑23 по космической тематике стал проект гиперзвукового орбитального ракетоплана «изделие 46» с планирующим спуском, горизонтальной посадкой и практически неограниченной круговой (орбитальной) дальностью полета. В качестве носителя, обеспечивающего выведение ракетоплана, Мясищев предлагал использовать либо модернизированную ракету Р‑7 Королева, либо носитель собственной разработки на основе проработки ракетных ускорителей для «Бурана».
Основные проблемы заключались в освоении гиперзвуковых скоростей полета. Мясищев предлагал поэтапный план работ по освоению гиперзвуковых скоростей полета, согласно которому разработку беспилотного сателлоида-разведчика предполагалось выполнить в 1963 году.

Семейство «48»-х

На фото: 1. Проект ракетоплана «изделие 46» с планирующим спуском.

2. Схема установки пилотируемого многоразового воздушно-космического самолета «изделие 48-IV» на ракете-носителе «изделие 47» (собственная разработка ОКБ-23).

Первый этап разработки предполагал создание экспериментального аппарата с экипажем из одного человека для отработки планирующего спуска, включая посадку, бортового оборудования и исследования жизнедеятельности человека в условиях космического полета. Были рассмотрены четыре варианта аппарата:

• «48-I» крылатая схема с малыми углами атаки при входе и торможением гиперзвуковыми щитками;
• «48-II» крылатая схема с большими углами атаки на входе и планирующей посадкой;
• «48-III» бескрылая схема «обратный конус» с роторным спуском;
• «48-IV» конус с гиперзвуковыми крыльями и тормозными щитками (вариант с парашютной посадкой).

По рассказам доктора технических наук Евгения Кулаги (ветеран ОКБ‑23, впоследствии — главный конструктор темы Государственного космического научно-производственного центра (ГКНПЦ) им. М. В. Хруничева), «пилотируемый многоразовый воздушно-космический самолет (ВКС) [“изделие 48-IV”. — Ред.] представлял собой небольшой самолет стреловидной формы с плоским днищем». В плане аппарат имел форму почти правильного равностороннего треугольника. По сути, это было летающее крыло малого удлинения.

По воспоминаниям Кулаги, ракетоплан «48» создавался в сотрудничестве с ОКБ‑1 (С. П. Королев) и НИИ‑1 (М. В. Келдыш). Королев очень уважительно относился к Мясищеву. Они познакомились еще в 1939 году в «Туполевской шарашке» — ЦКБ‑29 НКВД, куда оба попали как «враги народа». С тех пор Мясищев и Королев сохраняли личные контакты.

Работы по теме «48» дошли до тепловых испытаний образцов конструкции с теплозащитой в струе реактивного двигателя. Однако кампания против военного самолетостроения сделала свое дело: в октябре 1960 года ОКБ‑23 было передано в качестве филиала № 1 в ОКБ‑52, руководимое Владимиром Челомеем, занимавшееся ракетной тематикой. Мясищев был назначен на должность начальника ЦАГИ.

В космос из «Холода»

В 1967 году Владимир Мясищев стал генеральным конструктором Экспериментального машиностроительного завода (ЭМЗ). Он был образован в 1966 году на базе филиала Машиностроительного завода им. М. В. Хруничева в городе Жуковский и Конструкторского бюро № 90. Мясищеву пришлось заново собирать конструкторский коллектив, создавать новые лаборатории, стенды для испытаний.

Занимаясь на ЭМЗ авиационной тематикой, Мясищев продолжал работать и «на космос». В рамках темы «Холод‑2», предназначенной для исследований особенностей применения жидкого водорода в авиации, в КБ ЭМЗ был разработан проект воздушно-космического самолета М‑19.

Мясищев превратил работы над проектом в крупномасштабное исследование проблем развития гиперзвуковой авиации с попутным решением задач освоения космоса. В рамках проекта М‑19 работа велась по четырем направлениям:

• 19–1 — создание летающей лаборатории с силовой установкой на жидком водороде с целью отработки вопросов применения криогенного топлива;
• 19–2 — проектно-конструкторские работы по определению облика гиперзвукового самолета;
• 19–3 — проектно-конструкторские работы по определению возможного облика воздушно космических самолетов различного типа на химическом топливе;
• 19–4 — проектно-конструкторские работы по определению облика одноступенчатого воздушно-космического самолета с использованием ядерной энергии.

Про тему М‑19 Мясищев однажды заметил: «Эта работа, видимо, станет для меня лебединой песней. Окончания ее я, конечно, не застану. Но ведь очень важно пойти в правильном направлении…»

Второй «Буран»

В феврале 1976 году вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О создании Многоразовой космической системы». За ее основу был взят не проект М‑19, а система «Энергия»-«Буран», разработанная в НПО «Энергия» и во многом копировавшая американскую систему Space Shuttle. Для создания планера орбитального корабля «Буран» министр авиационной промышленности Петр Дементьев вынужден был создать НПО «Молния». В него вошли ЭМЗ, КБ «Молния» и КБ «Буревестник». Так фирма Мясищева была вовлечена в создание второго «Бурана».

Коллектив ЭМЗ разработал и изготовил гермокабину для экипажа «Бурана». На основе бомбардировщика 3М на заводе был создан самолет-транспортировщик 3М-Т (открытое название — ВМ-Т «Атлант»). Для полетов было переоборудовано два бомбардировщика. Они выполнили более 150 полетов на космодром Байконур и в Куйбышев, перевезли все крупногабаритные элементы космической системы «Энергия-Буран», в том числе баки ракет-носителей и несколько орбитальных кораблей.

Талант Владимира Михайловича заключался в том, что в каждом своем проекте он опережал время, опираясь на последние достижения науки и техники, использовал нестандартные технические решения, перенося в космическую сферу принципы создания авиационной техники. Сегодня коллективы ЭМЗ им. В. М. Мясищева и ГКНПЦ им. М. В. Хруничева, выросшего из ОКБ‑23, продолжают работу над проектами перспективных авиационно-космических аппаратов различного назначения.

«Мясищев не делал тайны из накопленного опыта, который был широко использован и в других самолетостроительных фирмах, в том числе и без ссылок на авторство, — рассказывал ветеран ОКБ‑23, начальник проектного отдела КБ “Салют” Геннадий Дермичев. — Поражает широта его творческого диапазона. По инициативе и под руководством Владимира Михайловича велись разработки проектов самолетов с ядерными двигателями; возвращаемого космического аппарата типа “фара” с вертолетным винтом с реактивным приводом, обеспечивающим маневры и точное приземление; ракеты-носителя и многое другое. Его конструкторская школа живет, развиваясь и обогащаясь и в Филях, и в ОКБ его имени в Жуковском».