часть-2: Продолжение - здесь (ссылка кликабельная)

Алиса (Алиса-Мод-Мэри), великая герцогиня Гессенская и Рейнская (нем. Alice Großherzogin von Hessen-Darmstadt und bei Rhein, англ. Alice Maud Mary, HRH The Grand Duchess of Hesse and by Rhine), урождённая принцесса Великобритании (англ. HRH Princess Alice of the United Kingdom; 25 апреля 1843, Букингемский дворец — 14 декабря 1878, Гессен) — дочь королевы Великобритании Виктории и принца-консорта Альберта; тёща Николая II (мать императрицы Александры Феодоровны).

Алиса- Мод - Мэри родилась в Букингемском дворце в апреле 1843 года. Она была третьим ребенком в семье королевы Виктории и принца Альберта. С детства она была очень чувствительным и добрым человеком, очень тонко могла чувствовать чужое горе. Алиса была очень близка с отцом, принцем Альбертом, который занимался воспитанием детей гораздо больше, чем королева, погруженная в политические проблемы.







Красавицей английская принцесса не считалась. Слишком простой была ее прическа, слишком скромными ее наряды. Она терялась на фоне ослепительных и шикарно одетых сверстниц из семей английской аристократии.

В Сандрингем великая герцогиня Алиса Гессенская спешила просто неприлично и ругала себя за это, пытаясь привести свои разошедшиеся чувства и нервы в порядок. Дети остались дома, в Дармштадте, на попечении нянек и прислуги. И вот уже наконец знакомые ландшафты Норфолка, зеленые луга, расстилавшиеся на мили вокруг... Алиса стремилась как можно скорее попасть к своему заболевшему дифтеритом старшему брату Альберту, или просто Берти, как называли его домашние.

«У Берти сильный кашель, но наш доктор Уильям Дженнер заверяет, что это просто бронхит, который Берти подхватил во время морского путешествия», — написала Алисе мать, королева Великобритании Виктория. Но Алиса уже давно не доверяла своей властной, самоуверенной, но при этом совершенно не способной переносить плохие известия матери. Как страус, та прятала голову в песок при любом намеке на возможное несчастье, потому полагаться на ее слова дочь не могла.

Алисе часто казалось, что мать щедро оплачивает услуги двух своих домашних докторов Уильяма Дженнера и Уильяма Галла только за то, что те всегда приносят утешительные известия. Если ее мать утверждает, что ситуация неопасна, то скорее всего она смертельна. О боже, ну почему Алиса не гонит плохие мысли из головы! Не исключено, что ей вообще не стоило так сходить с ума, бросать детей и мужа в Дармштадте и сломя голову нестись к брату в Норфолк. Разве в самом деле не мог Берти подхватить самый обычный кашель? Но сердце подсказывало другое.

Супруга Берти, принцесса Александра Датская встретила золовку сдержанно, не выдавая своих чувств и беспокойства, но по ее глазам Алиса поняла, что дела отнюдь не хороши.

— Неделю уже лихорадит, — шепнула Александра.

Даже не переодевшись с дороги, Алиса поспешила в покои брата. Бледный, исхудавший Берти, бессильно раскинувшийся на подушках, был хорош даже в этот критический момент своей жизни! Волнистые темные волосы 30-летнего принца не потеряли своего блеска, а огромные глаза с расширенными зрачками казались от лихорадки еще ярче. Увидев свою сестру Алису, Берти переполошился и попытался встать с постели.


— Я что, умираю?

— Да нет, я просто соскучилась, — нежно проворковала Алиса, в то же время напряженно всматриваясь в шею брата. Нет? Или все-таки есть? Надо бы пощупать пальцами, но как бы не напугать его.

— Болит горло? — спросила сестра.

Берти чуть заметно качнул головой: да.

— Давай перевяжем шелковым платком, наш доктор говорит, что это помогает.



Ничего подобного ее доктор не говорил. Просто пока Алиса будет перевязывать, она незаметно потрогает горло брата. Так она и думала! Комок, вернее, небольшая опухоль, это дифтерия, нет никаких сомнений! У Алисы имелся кое-какой опыт по медицинской части. Берти обречен. Среди 8 братьев и сестер Берти был ее любимцем, неужели им предстоит преждевременная разлука?



В спальню больного по очереди заходили два личных врача королевы Виктории — мистер Дженнер и мистер Галл — и вскоре возвращались, уныло покачивая головами. Алиса послала матери с гонцом письмо: «Срочно приезжай. Берти умирает». Больной, весь взмокший от пота, метался по кровати; не отступавшая лихорадка, подобно ненасытной саранче, истребляла его последние силы. И тогда, в момент отчаяния и безнадежности, Алиса решилась. Пусть ее считают кем угодно, но она должна попробовать: один знакомый в Дармштадте, ученый-богослов Давид Фридрих Штраус, поделился с ней одним рецептом снадобья из трав, которое иногда — если вдобавок усердно молиться, добавил Штраус, — помогает при дифтерии и при некоторых других инфекционных болезнях.



Стесняясь прислуги, Алиса попросила разрешения сделать отвар — нужные травы она привезла с собой. Берти был в таком состоянии, что выпил бы даже ртуть. Когда с отваром было покончено, Алиса, сев на стул рядом с мечущимся в жару братом, стала истово молиться: «Господи, даруй Берти жизнь. Аминь».



Королева Виктория, шурша тяжелым черным платьем с большим веерообразным воротником, поздним вечером вошла в спальню сына со скорбным выражением лица и поджатыми губами. Все почтительно расступились. Королева замерла на пороге, увидев, что ее дочь Алиса сидит на постели Берти и кормит его с ложки бульоном. Берти был похож на призрака, но он больше не метался, совершенно неожиданно для всех лихорадка, достигнув своего пика, не убила свою жертву, а отступила, словно мощная волна, встретившая на своем пути непреодолимое препятствие. Виктория кинулась благодарить докторов, сидевших в смежной гостиной со скромным видом победителей. Зато дочери был сделан чрезвычайно строгий выговор:

— Ты паникерша, ты все время хочешь принести мне несчастье! Мои доктора уверяли, что никакой опасности нет, я убивалась от горя, пока мчалась сюда, — тяжелый подбородок королевы гневно колыхался.



Вернувшись от брата домой, Алиса кинулась к Давиду Штраусу — ей не терпелось поделиться с ним случившимся. К тому времени Штраус, уже немолодой, потрепанный жизнью человек, ученый, когда-то слушавший лекции Гегеля и посмевший ополчиться на современное понимание Христа и христианства, теперь проживал на манер Фауста — в одиноком захламленном доме на окраине Дармштадта, где кривая на один глаз служанка пыталась справиться с беспорядком, плодившимся вокруг хозяина сверхъестественным образом.



Алису хаос в доме отшельника нисколько не смущал, и она преспокойно уселась за накрытый не слишком свежей скатертью стол.

— Поздравляю, герцогиня, вас теперь при желании можно обвинить в ведьмовстве: собственно, именно за такие невинные вещи и сжигали когда-то на костре! — иронично заметил Штраус, выслушав сбивчивый рассказ Алисы про чудесное исцеление брата. — Но не волнуйтесь, я вас не выдам.



Строгое бледное лицо Алисы приняло подобие улыбки, но худые руки нервно зашевелились: вдруг и в самом деле она сделала нечто предосудительное? Но ведь Берти поправился, и это главное! Неужели то, что она сделала во имя спасения родного человека, называется столь чудовищно? Лицо отца вдруг встало перед ее глазами; она отлично помнила, как незадолго до своей преждевременной смерти принц Альберт сказал, что наверняка проклят, потому что однажды допустил слабость и попустительство в вере. Алиса так никогда и не узнала, в чем заключался проступок отца. Ей он казался человеком совершенно безупречным, образцом чести и совершенства; только такая особа, как ее мать, могла помыкать супругом.



Это отец привил Алисе такие понятия, как любовь и забота о ближнем, научил всеми силами помогать людям, пренебрегая собой, не кичиться королевским статусом, а вот ее мать обычно думала исключительно о себе. Собственного мужа, принца-консорта, упрямая Виктория так и не допустила к власти — Альберт не смел войти в ее кабинет в рабочие часы, у него не было права подписи ни единого государственного документа; его ненавидел двор, как «немца», презирал за то, что он из небогатой и неблагополучной семьи… Зато принц фактически заменил мать своим девятерым детям: проводил с ними долгие часы в детской, играл, учил читать...






Его обзывали за это «гувернером», но он не обращал внимания на оскорбления. Альберт часто возил с собой подросших детей по заводам и фабрикам, по бедным кварталам — Алиса обожала эти поездки, а потом принц предоставлял в парламент конкретные предложения, как улучшить быт простых людей. Это он настоял на запрете дуэлей в армии, его стараниями во много раз возросла терпимость к представителям католического вероисповедания. Не раз Алиса была свидетельницей баталий родителей, когда в 1848 году революция, подобно чуме, распространялась по Европе, захватывая Францию, Италию, Германию, Данию… В Англию хлынул поток спасающихся от этой напасти особ королевской крови.



Королева Виктория не стремилась раскрыть родственные объятия, чтобы пристроить всю эту ораву в Британии, но отец Алисы настоял на гостеприимстве, и французская родня во главе с отрекшимся королем Луи-Филиппом была размещена в Клермонте; позднее в Англию бежал австрийский император, потом наследник Прусского трона. И принц-консорт занимался всеми этими потерявшими почву под ногами людьми, повторяя супруге, что может наступить несчастливый день, когда им самим понадобится чья-то помощь.



Однажды майским вечером 6-летняя Алиса, ее старшая сестра Викки и Берти возвращались вместе с матерью в Виндзорский замок после пышного празднования дня рождения королевы в Букингемском дворце. На всем пути их сопровождала громогласная ликующая толпа. Вдруг от бесконечного людского потока отделился лохматый человек и несколько раз выстрелил в королеву. Дети замерли от ужаса, но, к счастью, ружье дало осечку.



Позднее потрясенная произошедшим Алиса все донимала отца вопросами, как же такое могло произойти, за что тот человек — его звали Уильям Хамилтон — хотел убить матушку.

— Он хотел, чтобы мы с ним поделились богатством, у нас всего много, а у него ничего нет, даже работы, — очень серьезно ответил отец.

— Я могу отдать ему свои игрушки? — спросила девочка.



Почему такой святой человек, как отец, должен был умереть в 42 года? Где справедливость? Не случилось ли все это из-за того самого проступка перед богом, про который он упоминал? 19-летней Алисе уход отца казался концом всего светлого в ее жизни, хотя, жизнь ее только начиналась. Мрачные предчувствия тяготили душу, и все чудилось: удержи она отца здесь, в мире, — все сложилось бы иначе.



Пока он болел, Алиса вопреки этикету и правилам, косым взглядам придворных и родных перенесла свою постель в смежные с принцем Альбертом покои, чтобы всю ночь слышать, как он дышит, и, если понадобится, подать ему воды. Когда душа отца отлетала, именно Алиса держала его за руку — мать в этот момент подписывала документы и предавалась утешительному самообману, что супруг выздоровеет. Последние слова, которые Алиса услышала от отца, ее удивили:

— Ты должна выйти замуж! Обещай мне…



Так вот зачем уже больной и слабый принц Альберт ежевечерне из последних сил занимался со своей второй дочерью — учил ее истории, политике и литературе… Двумя иностранными языками — немецким и французским — Алиса в совершенстве владела с 10 лет, умела грациозно танцевать, ездить верхом, недурно писала акварели и превосходно музицировала.

Однако почему отец так настаивал, чтобы она вышла замуж? Тогда ей совершено этого не хотелось. Сколько слез Алиса пролила из-за разлуки со своей старшей сестрой Викки, которую родители выдали за прусского принца Фридриха, и с тех пор она жила в далеком, чужом Берлине и приезжала домой разве что на Рождество!






Это спустя годы Алиса поняла, что у нее были все шансы остаться старой девой и до конца дней заботиться только о настроении матушки, о состоянии ее печени и желудка, потому что, как только принца Альберта не стало, Виктория, воодушевленная самоотверженностью Алисы, проявленной к больному отцу, приняла решение оставить дочь при себе секретарем-помощницей.



Виктория считала Алису самой некрасивой изо всех своих дочерей, не особенно даровитой — в общем, серой мышкой. Алиса смирилась бы с волей матери, если бы не ясно выраженная до этого воля отца, о чем она и сообщила Виктории, попросив подыскать ей подходящую партию. И та затаила на дочь одну из тех своих стойких обид, что не проходят до конца жизни.



Сначала в женихи второй по счету дочери рассматривались только заведомо неподходящие кандидатуры — Баденский принц Вильгельм, принц Леопольд Гогенцоллерн-Зигмаринген, португальский король Педру… Первый — гуляка с неважной репутацией; два других — романские католики, что крайне нежелательно.





Продолжение следует... часть-2: Продолжение - здесь ссылка кликабельная)