Вежливый и серьезный
мне уступил дорогу,
тихо спросил: “Не поздно
смысла молить у Бога?”
Будто не замечая,
я проскользнула в двери,
медленно и печально
вслед мне неслось: “Не веришь
ты в чудеса и сказки,
в предназначенье свыше,
часто меняя маски,
голос Его не слышишь. –
Что же, иди, покайся! –
Встань на холодный камень, -
ноги разув, босая, -
и прикоснись губами
к боли икон оклада,
и прошепчи молитву.”
Вздрогнула я: “Не надо...” –
“Разве? А вены - бритвой?
А разбивать союзы?
А уводить женатых? -
Тоже, поди, искусство,
тоже - не виновата?”
Гулко вздохнули своды,
церковь меня впустила,
как из колодца - воду,
я набирала - силу.
Мой же жестокий спутник
странно примолк у входа.
Было немного жутко
бросить свою свободу.
“Помнишь ли Магдалину? -
я к нему обернулась. -
Вспомни, ее молитвы
тоже к земле тянули,
тоже грешила тяжко,
тоже жила беспечно,
в доле своей бродяжьей
бредила каждым встречным. –
Я не грешнее буду,
разве что – чуть моложе…”
“Если поверишь в чудо,
Он и тебе поможет, -
спутник мой непреклонный
глянул мне прямо в очи. –
Ты подойди с поклоном,
раз не грешнее прочих.
Впрочем, из самых – грешных,
самые – и святые.
Жалко, что ты, конечно,
не поменяешь имя.
Только… Ты слишком рано
к небу поторопилась…
Раз уж под сводом храма,
сдайся Ему на милость –
я за тебя в ответе,
Ангел я, твой Хранитель –
в этом неверном свете
вы с Ним поговорите.
Я ж постою в сторонке.
Правда, ответ известен –
твой голосок незвонкий,
беды людские взвесив,
многим давал отраду,
многих спасал в печали,
что хочешь ты в награду?
Что же не отвечаешь?
Ладно, молчи, я – знаю.
Ты уходи. – Покуда
людям ты, как родная,
верю в тебя, как в чудо.”
Как обратившись в камень,
спутнику я внимала,
мраморными губами
имя Его шептала,
вдруг сочинив молитву,
заторопилась к двери.
Ангел с печальным ликом
лишь повторил: “Я верю…”

(c) Валентина Шевлягина (Valka)