Я долго шел по коридорам,
Кругом, как враг, таилась тишь
На пришлеца враждебным взором
Смотрели статуи из ниш.
В угрюмом сне застыли вещи,
Был странен серый полумрак,
И точно маятник зловещий,
Звучал мой одинокий шаг.
И там, где глубже сумрак xмурый,
Мой взор горящий был смущен
Едва заметною фигурой
В тени столпившиxся колонн.
Я подошел, и вот мгновенный,
Как зверь, в меня вцепился страx:
Я встретил голову гиены
На стройныx девичьиx плечаx.
На острой морде кровь налипла,
Глаза зияли пустотой,
И мерзко крался шопот xриплый:
"Ты сам пришел сюда, ты мой!"
Мгновенья страшные бежали,
И наплывала полумгла,
И бледный ужас повторяли
Бесчисленные зеркала.

Мы носим все в душе - сталь и алтарь нарядный,
И двух миров мы воины, жрецы.
То пир богам готовим кровожадный,
То их на бой зовем, как смелые бойцы.
Мы носим все в душе: смрад душный каземата,
И дикий крик орлов с кремнистой высоты,
И похоронный звон, и перебой набата,
И гной зеленый язв столетнего разврата,
И яркие зарницы и мечты.
Смеяться, как дитя, с беспечной, острой шуткой
И тайно изнывать в кошмарах и тоске,
Любить стыдливо,- с пьяной проституткой
Развратничать в угарном кабаке;
Подняться высоко, как мощный, яркий гений,
Блеснуть кометою в тумане вековом;
И воспаленно грезить средь видений,
Как выродок в бреду безумном и больном.
Мы можем все... И быть вождем-предтечей...
Просить на паперти, как нищие слепцы...
Мы сотканы из двух противоречий.
И двух миров мы воины, жрецы.

И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело - воздаянье
Само в себе, таясь, таит.
И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.
Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя - себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает -
Хоть мы простим, и Бог простит.

Часы остановились. Движенья больше нет.
Стоит, не разгораясь, за онками рассвет.
На скатерти холодной неубранный прибор,
Как саван белый, складки свисают на ковер.
И в лампе не мерцает блестящая дуга...
Я слушаю молчанье, как слушают врага.
Ничто не изменилось, ничто не отошло;
Но вдруг отяжелело, само в себе вросло.
Ничто не изменилось, с тех пор как умер звук.
Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.
И все, чем мы за краткость, за легкость дорожим,-
Вдруг сделалось бессмертным, и вечным - и чужим.
Застыло, каменея, как тело мертвеца...
Стремленье - но без воли. Конец - но без конца.
И вечности безглазой беззвучен строй и лад.
Остановилось время. Часы, часы стоят!

Красивые глазки на миленьком личике,
Простая улыбка тоненьких губ.
Марионетка – кукла на ниточках,
С которой хозяин так нежен и груб.
Они каждый вечер выходят на сцену.
Все тот же спектакль, но вновь полон зал.
Знает хозяин у куколки цену.
Он ей давно об этом сказал.
Вся их любовь – просто фальшивка.
Дергает ниточки злой господин.
Счастья иллюзия слишком уж зыбка,
Но за нее зритель деньги платил.

Нам черное солнце светило,
нас жгло, опаляло оно,
сжигая иные светила,
сияя на небе - одно.
О, черного солнца сиянье,
зиянье его в облаках!
О, долгие годы стоянья
на сомкнутых каблуках!
И вот - потемнели блондины.
И вот - почернели снега.
И билась о черные льдины
чернейшего цвета пурга.
И черной фатою невесты
окутывались тогда,
когда приходили не вести,
а в черной каемке беда.
А темный, а белый, а серый
казались оттенками тьмы,
которую полною мерой
мы видели, слышали мы.

Закружилась , понеслась молва!
В каждом слове не любовь, но яд,
Говорят, что грешница я,
Говорят ? И пусть говорят !
Объяснять я никому не хочу,
Как проходят мои дни без прекрас,
Ведь советами я вас не лечу.
И не спрашиваю - Как там у вас ?
А что грешница? Так все мы грешны,
Каждый знает - это ведь не секрет,
Мы пред Богом абсолютно равны,
В этом споре победителей нет.
Не понятно только - в чём же вина?
Что мужчины долго вслед мне глядят?
Просто знаете , живу я одна.
Пусть об этом говорят , что хотят !

Спящая красавица
Рядом просыпается,
Нежится и тает.
Мною совращённая,
Богом не прощённая,
Грешница святая.
Боль свою накрыли мы
Ранеными крыльями.
Что же дальше будет?
Женщина замужняя,
Нежная и нужная.
Кто тебя осудит?
Словно сновидение –
Грешное падение.
Кто же камень бросит?
Пусть она покается,
Но не отрекается.
Пусть она попросит…
…Тонет, без понятия,
В ласковых объятиях,
Нежно расцветая;
Солнцем освещённая,
Небом наречённая,
Грешница святая.

Как мне очнуться ото сна,
И вырваться из лап чудовищ.
Их возбуждает нагота
И тайны тела-мир сокровищ.
Меня хотят они ласкать,
И грудь и бедра обнимая,
Я стон не в силах подавлять
Любви игру воспринимаю.
Прекрасен похотливый сон,
Его стыжусь,но в нём купаюсь.
Здесь воздух страстью окружен.
Я как туман в нём растворяюсь

О, ночному часу не верьте!
Он исполнен злой красоты.
В этот час люди близки к смерти,
Только странно живы цветы.
Темны, теплы тихие стены,
И давно камин без огня...
И я жду от цветов измены,-
Ненавидят цветы меня.
Среди них мне жарко, тревожно,
Аромат их душен и смел,-
Но уйти от них невозможно,
Но нельзя избежать их стрел.
Свет вечерний лучи бросает
Сквозь кровавый шелк на листы...
Тело нежное оживает,
Пробудились злые цветы.
С ядовитого арума мерно
Капли падают на ковер...
Все таинственно, все неверно...
И мне тихий чудится спор.
Шелестят, шевелятся, дышат,
Как враги, за мною следят.
Все, что думаю,- знают, слышат
И меня отравить хотят.
О, часу ночному не верьте!
Берегитесь злой красоты.
В этот час мы все ближе к смерти,
Только живы одни цветы.