Положила мольберту ладонь на плечо,
Поцелуя как будто желая,
И, касаясь едва, словно тёплым лучом,
Белый холст мягкой кистью лаская.
С акварельных соцветий снимая вершки,
Их с живою водою случала,
Так легко, виртуозно, шутя, мастерски,
Словно пятки дитю щекотала.
А сама улыбалась, небесно светясь,
Дирижируя музыкой красок,
На резной табуретке волшебно ютясь,
В пелене вдохновенных подсказок.
И пришло вдруг оно – вдохновенье само
Своим сладким и терпким эфиром,
Что нельзя разгадать человечьим умом
И нельзя описать целым миром.
Ещё только мазок, только штрих, пол штриха
И случилась, явилась картина,
Снизошла, родилась, словно рифма стиха
Бесподобна, хрупка и невинна.
А художница встала, вздохнув глубоко,
Отступила на шаг, погордилась,
Голубой запустила свой взгляд высоко
И в секунду одну растворилась.
Мне, наверно, приснилось, что был там и я
Ниоткуда явившийся путник
У картины, как будто бы у алтаря
Вечный раб и прекрасного узник.
Геннадий Николаевич Токарев
|
|
