Вот подумалось – раз уж я тут пообжился, начал выкладывать свои архивы, включая стихи – почему бы и не выложить все? Правда, в целях конспирации : ))) пока не буду светить те, которые публиковались и до сих пор публично исполняются. Соответственно, выложу вроде как нелучшее. Так и буду озаглавливать все посты со стихами из прошлых лет - Нелучшее : ))) Попытаюсь издалека – постепенно придвигаясь к сегодняшнему дню. Просто невозможно доподлинно вспомнить, что из каких времен, примерный период написания укажу. В любом случае – поскольку есть люди, читающие этот дневник, должен предупредить – хоршо это или плохо, к счастью или к сожалению, но уже нельзя считать все, что буду выкладывать в рубрике старого, тесно связанным со мной сегодняшним : )))) так что – поимейте ввиду.
Ниже – из времен 1988-1992.


НЕЛУЧШЕЕ-1 : )))

* * * * *
Небесный жнец на звездном поле
Опять забыл свой лунный серп,
И он блестит на темном фоне –
Взлетевший мусульманский герб.
И вспомнился ночной Стамбул –
И водокачки силуэт
В ночные облака нырнул
И стал похож на минарет

* * * * *

Барабанят на рассвете
Капли об карниз.
Беспокойно дует ветер,
Как в беду горнист.
Новый день открывает глаза –
Я боюсь его взгляда и прячу лицо.
На реснице блеснула чужая слеза
…Время снова замкнулось в злое кольцо.

* * * * *

Здравствуй, Луна!
Один на один –
Мы снова вдвоем.
С разных сторон глядим
Друг на друга в оконный проём.
Свежая простынь – снежная степь.
Уснуть на снегу?
Сны – это песни. Спеть?
Говорят, что я петь не могу…
Сегодня я на твоем лице
Вновь рисую Её портрет…
Жизнь – как тоннель. Что в конце?
В начале – я помню, - был свет.

Но восемь часов темноты,
Где я, кухня, небо и ты –
Впереди.
Я пью чай и скучаю.
Луна, хочешь чаю?
Я дверь открываю –
Входи,
Посидим…

* * * * *

Башлачеву

Тучи да флаги небо закрыли.
Небо закрыли, а мы матом крыли.
Крыли, да красные крылья кроили.
Пили да пели, жили да были.
Страшная сказка вдруг стала былью:
Кашей кровавой, черною пылью.
Черною пылью, черствою болью,
Раны посыпав белою солью.
Белою солью, как белым снегом.
Это сигнал к тараканьим забегам,
Это команда к крысиным заплывам –
Предвиденье течи, предчувствие взрыва.

* * * * *

Кортасар писал мне, что я – это ложь.
Я не верил… А он не врал.
Каждый раз я пытался не брать в руки нож –
Хлеб боялся зарезать. Но брал.
А когда я заметил в театре теней,
Что лицо на мне не моё –
Среди ночи явился Хемингуэй,
Предлагая своё ружьё.

* * * * *

Весь мир – только искры
Из-под колес
Огненных Колесниц.
Слышишь, кто-то поёт?
Это ветер до нас донёс
Песню усталых возниц,
Ведущих по небу
Из год в год
Пять Огненных Колесниц.
И всё, что тебе приснится –
Только следы Колесницы.
Бессмысленно литься потоком слёз,
Бессмысленно падать ниц.
Ведь мир – только искры
Из-под колес
Огненных Колесниц.

* * * * *

По терминатору двух зон –
Стругацких и Аполлинера, -
Нас шизофреник-саксофон
За уши тянет. Неумело,
Как солнечные зайцы в ночь,
Пытаемся найти дорогу
По звуку. Но такой неточ-
Ный маршрут способен много
Переменить. И вот нам вслед
Охотник выпускает свору.
Голодным псам не нужен свет –
Им нужно мясо. Значит, скоро,
Пройдя по свету сквозь сырые травы,
Нас всех загонят, обручат кольцом
Флажков. Не зайцы цель облавы,
Но егерь в нас пальнет, скривив лицо.
…А мы уйдем. Нас не заденет дробью.
Дробь врежется в наш сон - а нам пора вставать.
И сон стечет с небес густой венозной кровью
Из ран, которых не забинтовать.

* * * * *

Повис последний страх на тонкой нити сна.
Сквозь щель в портьерах в темный дом вошла Луна.
Тень на стене смеется в лунном серебре –
Она-то помнит всё, что ты искал во сне.

Охрип и захлебнулся стереокомбайн,
И Дио не допел, что we are last in line.
И в полной тишине ты молишься Луне,
Пытаясь вспомнить все, что ты искал во сне.

Дождь за портьерами колотится в стекло.
Всё отболело, всё забылось, всё ушло.
Стук капель говорит, что близится беда.
Пора привыкнуть – все прощанья навсегда.

Поёт тебе свой блюз глухонемая тень
Про то, что незаметно наступает день.
Тень растворяется и прячется в стене,
А завтра ты с ней снова встретишься во сне.

Сквозь щель в портьерах от тебя ушла Луна.
Упал последний страх, сорвавшись с нити сна.