Поскольку Екатерина II женила Александра и Елизавету слишком молодыми, несмотря на то, что они оба очаровательны, умны, они ничего не знали "о науке страсти нежной", то их брак не был счастлив. Александр красавицу-жену не полюбил, хотя их связывали общность взглядов и некое духовное родство.

Увлекшись ослепительной красотой Марии Антоновны, он долго и пылко добивался ее взаимности.

Привыкший к быстрым победам, он сначала встретил равнодушие, его самоуверенность в силе обаяния высшей власти встретилась с женской стойкостью, но, в конце концов, будучи уже императором, он сумел добиться ее благосклонности.

Считалось, что Мария дочь князя Четвертинского и баронессы Копенгауз. Перед смертью отец открыл дочери, что ее мать не баронесса, а красавица еврейка, в которую пылкий шляхтич был безумно влюблен. Рассказав Марии тайну ее происхождения, завещал, чтобы она всегда помнила об этом древнем народе.

В 1803, 1804, 1808 и 1810 годах Мария Антоновна родила от Александра I четырех дочерей, три из них умерли в младенчестве. Но император Александр не развелся со своей женой, страдающей в одиночестве, и не узаконил своих детей, а Мария не настаивала на этом.

Стоило ей только появиться в обществе, раздавался шепот восхищения. Ее чарующая величественность и уверенность дополняли неуравновешенную натуру Александра. Она приносила ему то, что ему не хватало.

В театре возлюбленная императора занимала центральную ложу. У нее собиралось изысканное общество. Все, кто был принят у М.А. Нарышкиной, имели доступ во все дома столицы. Ее наряды служили образцом и были предметом зависти для всех знатных дам Петербурга. Она всегда обращала на себя внимание скромным, но изящным платьем.

Описывают празднование дня победы над Наполеоном в театре. Все поздравляли Кутузова М. И., он же в свою очередь, увидев красавицу Нарышкину М.А, поспешил к ней – поприветствовать самую очаровательную женщину, чтобы поцеловать ей ручку и в очередной раз сказать ей комплимент.

Она была в голубом платье, которое так шло к ее черным глазам – голубой лиф, с короткими рукавчиками, обнажившими ее великолепные руки и красивой формы шею, которую украшало колье из двух рядов крупного жемчуга. Из ее волос выглядывал букетик свежих фиалок.

Чаще всего она не носила драгоценностей и на придворных балах появлялась в простом белом платье, с ниспадающими мягкими складками. Французский посол в России характеризует фаворитку императора так: " Она не Помпадур и не Монтеспан, а скорее Лавальер, с той разницей, что не хромает и никогда... не пострижется в монастырь".

Мария никогда не претендовала на роль жены и никогда не докучала царю ни просьбами, ни советами, не влезала в политические дела своего царственного любовника, не использовала свое положение, чтобы разбогатеть. Поскольку Нарышкины богаты и у прекрасной Марии Антоновны было все, что могла пожелать душа, ей ничего не надо было выпрашивать у своего царственного возлюбленного.

От многолетней связи с Нарышкиной у Александра в живых осталась только одна дочь Софья (1808-1824 гг.), но она часто болела, с детства страдая туберкулезом. Софья была прелестным созданием и ее любили все – император, императрица, "так называемый отец" Дмитрий Львович Нарышкин. Мария Антоновна и ее дочь были настолько хороши, что никто не удивлялся, и не было духу осудить всех виновников создания этого ребенка.

Муж Марии Антоновны Дмитрий Львович Нарышкин был старше своей красавицы-жены и смирился с двойственным положением при дворе и при жене. Все дети, рожденные от Александра I, назывались Нарышкиными. Однажды на Венском конгрессе император Александр I спросил своего любимца Дмитрия Львовича о здоровье детей, тот ему ответил: "О каких детях, Ваше Величество справляетесь? О моих или о Ваших?"

Но, несмотря на создавшуюся в его семье ситуацию, Нарышкин Д.Л. обожал Марию Антоновну и ее детей, особенно светловолосую, голубоглазую, нежную и хрупкую Софью.

Дача Нарышкиных по Петергофской дороге, где жила Софья, была настоящим маленьким дворцом, из окон которого был виден Финский залив, Петербург и Крондштат. Английский стриженый сад со шпалерами, лабиринтами, усыпанными желтым песком. В покоях – тяжелое великолепие Павловских времен, расписные потолки, золоченая мебель, обои из Парижа.

Во время приемов его Величества вечер–бал открывался традиционным полонезом в паре с Марией Антоновной.

В обычные же вечера император, прибыв во дворец Нарышкиных, удалялся вместе с хозяйкой дома в будуар, устроенный ею для их встреч. Здесь все просто, мило, интимно. Мария говорила Александру, что в этом укромном уголке она чувствует себя счастливой, и ненавязчиво внушала императору, что это и его дом здесь. Александр по натуре холоден, поэтому он благодарен любовнице за то, что она пробуждает в нем порывы страсти, изумляющие его самого. В кругу второй семьи он наслаждался теплом и очарованием домашнего уюта, которого лишен его супружеский очаг.

Императрица Елизавета с достоинством переносит его предательство.

Александр, узнав о беременности Марии Антоновны, захлебывается от радости, а фаворитка сама сообщает императрице Елизавете о своем “интересном положении”. Елизавета, у которой нет детей, страдает. Александр горд от счастья и от любви к дочери Софье. Он пишет своей сестре Екатерине: "Я нахожусь дома, и пишу тебе из уютного гнездышка, где моя любимая женщина и долгожданный мой ребенок. Моя дочь Софья украшает мое существование".

В объятиях прекрасной Марии Александр забывал все: пышные церемонии, строгость придворного этикета, залы императорского дворца, где его преследует тень окровавленного отца, и жену, которая была с ним рядом в ночь убийства. Только вдали от жены он пытается стать другим человеком – человеком, не имеющим воспоминаний.

Но он не оставляет императрицу и живет с двумя женщинами и даже время от времени навещает спальню императрицы, так как не теряет надежды на рождение наследника престола. Устав от двойственного положения со своими женщинами, он мог бы расстаться с Марией Антоновной, но его сдерживает здоровье его единственной дочери.

Дочь Софья мужественно переносила свою болезнь. Александр выбрал ей в мужья графа Шувалова, и свадьба была назначена летом. Из Парижа привезли великолепное подвенечное платье, но невеста смотреть его отказалась. Во время ледохода болезнь усилилась, началось кровохарканье. Государю врачи боялись сказать, что дни Софьи сочтены.

Софья боролась со своей болезнью, как только ей становилось легче, она вставала, бродила по замку, уверяла всех, что она почти здорова.

Ее друг детства и возлюбленный князь Валерьян Голицын был постоянно при ней и часто уговаривал ее поесть хоть что-нибудь.

Софья, оглянувшись на свою няньку Прокопьевну, сказала, что она хочет, чтобы Голицын ей почитал, а она отдохнет на балконе. Он поднял ее на руки, каждый раз, поднимая, чувствовал, что с каждым днем она становилась все легче и легче.

Он перенес ее на балкон и усадил в кресло. Софья прижалась к нему лицом к лицу и сказала: "Как хорошо! Какое море! Какие паруса! Куда они плывут? Далеко- далеко. Когда доплывут... Когда доплывут, меня уже не будет"– угадал ее мысли Голицын.

Она стала расспрашивать его о Тайном обществе. Но он рассказывал недолго, боялся, что она может проговориться государю. Он чувствовал, что она все понимает. Он пытался отвлечь и развлечь ее.

Она прочитала ему стихи:

Он спросил, кто ей дал эти стихи. Она ответила: дядя, Дмитрий Львович, он добренький, поэтому она делает с ним все, что хочет, няня тоже об этом рассказывала.

И вдруг она прошептала: "Как ты думаешь, он знал? Говори... Ведь император был злодеем, извергом? Нет, простой, больной, несчастный..."

Софья с тревогой в голосе обратилась к своему другу Голицыну, рассказывая о своем детском зловещем сне, но он ее успокаивает, говоря, что не стоит вспоминать этот дурной сон. Но она продолжала: чувствует, что его сообщники по обществу собираются убить императора, а она готова пожертвовать своей жизнью за него. Неужели у него может подняться рука на ее самого любимого человека. Она вся затрепетала, забилась как раненая птица, зарыдала, а затем зашлась в раздирающем кашле. Наконец, кашель затих. Он испугался и собрался позвать на помощь.

Но она открыла глаза. Он упал на колени, глаза наполнились слезами. Она стала успокаивать Голицына, затем сказала, что не хочет видеть Шувалова, и предложила своему любимому убежать с ней. Голицын улыбнулся. На мосту у ворот застучали копыта, они прислушались. Они попрощались, у Голицына сжалось сердце от плохого предчувствия, она перекрестила и поцеловала его.

Он выбежал из комнаты. На лестнице он встретился с государем. Голицын посторонился с низким поклоном. Государь нахмурился, он давно просил Марью Антоновну не принимать князя Голицына. Софья наперекор требованиям отца проводила все свое время с Голицыным и не пускала на глаза жениха графа Шувалова. Государь был раздражен.

Но когда он увидел свою единственную дочь в таком состоянии, он сразу забеспокоился. Он не видел ее всего два дня и очень испугался такой перемене в ней. Он только теперь понял, что она смертельно больна.

Вернувшись в город, князь Голицын нашел письмо от матери Софьи, она просила немедленно к ним. Он понял, что Софья умирает.

Государь постоянно сидел у ее постели. Он читал ей, все равно что, она его почти не слушала. Однажды он остановился и посмотрел на нее.

Он вспомнил свой разговор с Голицыным. Голицын советовал ему отречься от престола. Александр подумал, что он сделал людям, он даже не сделал свою единственную дочь счастливой, запретив ей встречаться с любимым человеком, навязывая ей нежеланного мужчину. Чем искупить, что сказать, что сделать, пока еще не поздно? Или уже поздно?

Софья открыла глаза, ему показалось, что она думала о том же, она стала его успокаивать, обещая, что все будет хорошо...

Когда он вышел из комнаты, он увидел Дмитрия Львовича Нарышкина, который стоял в темном углу у двери и тихо плакал. Обманутый муж, над которым все смеялись, любил это чудное дитя, как свое.

Увидев государя, всхлипнув по-детски, беспомощно, спросил, как ее состояние. Государь обнял его, и они оба заплакали. Александр попросил Нарышкина, если что случится ночью – послать за ним.

Поехал на маневры, после них поскакал снова на дачу Нарышкиных. Что произошло там, он не мог потом вспомнить с ясностью. Там было много людей, незнакомых, словно призраки. Он узнал среди них Марью Антоновну, которая бросилась к нему на шею с криком Alexander, плачущего Дмитрия Львовича, и старую няню, которая всем рассказывала, что "Софьюшка умерла тихо, во сне".

Софья лежала в подвенечном платье, и только легкая прядь волос шевелилась на лбу покойницы от ветра.

У Софьи подозревали чахотку, поэтому она с матерью часто посещала Одессу, особенно в зимнее время. Петербург с его климатом был тяжел для ее здоровья. Когда Софье было четыре года, она на рождественский праздник получила много-много подарков от гостей и друзей маменьки. Она была очень возбуждена и во сне увидела себя в гробу в подвенечном платье.

Этот вещий сон, оказавшийся печальной реальностью, всю жизнь терзал ее. Софья Нарышкина, дитя любви, унаследовала божественную красоту своей матери. В шестнадцать лет по настоянию своего отца императора Александра, вопреки ее желанию, она должна была выйти замуж за нелюбимого графа Шувалова, но она умерла раньше и была похоронена в подвенечном платье.

И только после смерти своей единственной дочери Александр снова сблизился с Елизаветой Алексеевной, которая простила его и старалась облегчить его страдания. Они вместе уехали в Таганрог, чтобы поправить ее здоровье. Но там неожиданно от заразной болезни умирает император, а потом – после его смерти в Таганроге, распространился слух, что Александр не умер, а ушел от мирской суеты в монашество. А его жена Елизавета вскоре скончалась от чахотки в Белево Тульской губернии, по другим источникам, она скрылась в Псковской глуши под именем монахини Веры-молчальницы.

Мария Антоновна тяжело переживала потерю дочери и после похорон вместе со своим мужем Д.Л. Нарышкиным отправляется за пределы России, где услышала, что император Александр скончался в 1825 году в Таганроге, вскоре после смерти самого любимого человека, их единственной дочери Софии.

Нарышкины в 1833 году поселяются в Одессе. Мало кто из одесситов в худощавой немолодой женщине, изредка появляющейся на бульваре с господином преклонных лет в старомодном камзоле и длинном сюртуке, признавал светскую "львицу" – возлюбленную императора России Александра I. Многие, встречающиеся с ней в Соборе, знали, что старик, неотступно следующий за Нарышкиной, ни кто иной, как ее супруг Дмитрий Львович Нарышкин.

После смерти в 1838 году Дмитрия Львовича Нарышкина, своего верного мужа, Мария Антоновна сначала направляется в Западную Европу, а спустя некоторое время – в Палестину. Почти год она провела среди послушниц монастыря Святой Екатерины, на Синайском полуострове.

Мария Антоновна кается у гроба господнего в Иерусалиме и у стены Плача, жертвует средства еврейской общине.

Мария Антоновна последние годы жила в Европе и нашла свое успокоение в 1854 году на кладбище Sudlicher Friedhof в Мюнхене.

http://www.ermanok.net/news/comment.php?1564