(Нуллонэ Этери)

- А я такую музыку слышала! - радостно воскликнула девочка. С каждой сказкой она расцветала, улыбалась, становилась все радостнее. Сказочник давно не встречал такой открытой любви к тому, чего в мире не было. Сказки были вошебным отзвуком прошлого, приветом из-за облаков. Они не покупались, не грели, не давали прибыли, не росли на деревьях и не могли накормить голодного. Но Сказочник верил той детской, возможно, наивной верой, утверждавшей, что есть иной голод. Голод души. Голод сердца. Голод ребенка, не умеещего отличить добро от зла. И он хотел научить людей видеть скрытое, не искать всегда выгоду и рациональное зерно. Верить в чудо, вроде того, что случилось сегодня с ним.

  * * *

  Пятая сказка

  

В утином семействе случилось большое горе: один из утят родился каким-то не таким. Мама Утка не могла объяснить, что с ним не так: он не был больным, не казался слабее братьев - но сердце ее сжималось от дурного предчувствия. Папа Селезень посмеивался над женой и играл с Третьим так же, как и с Первым, Вторым и Четвертым.

  В один погожий денек, когда мама Утка решила, что детки достаточно окрепли и могут научиться плавать, вся семья пришла к пруду. Утята поспешили к воде, и тут выяснилась страшная вещь - Третий не мог плавать. Несколько дней, стараясь скрывать от сына беспокойство, мать пыталась научить его плавать, но безуспешно. Мама Утка плакала, папа Селезень хмурился, а братья стыдились Третьего и старались прогнать его, если приходили их приятели.

  Утенок прятался ото всех, стараясь все-таки научиться плавать. Но или чувство равновесия было нарушено, или еще что-то, так что бедный утенок не смог стать таким, как все утки. Подрастая, он научился отлично летать, быстро бегать и лучше всех ловить рыбешек у самого берега. Но кому это было интересно? Селезень, не умеющий плавать, был посмешищем для всей утиной родни и настоящем горем для его родителей.

  Соседи сочувствовали маме Утке и папе Селезню, а утенок, забившись в кусты, зло спрашивал их и себя:

  - Неужели я, по-вашему, не достоин сочувствия?

  С ним не играли сверстники, предпочитая игры на воде. Его не просили достать рыбы к обеду, или нарвать травы, хотя он и мог сделать это порой даже лучше братьев. Но он был Не Такой.

  Он уходил, униженный, и возвращался, страдая от одиночества.

  - Но я же не могу с этим ничего поделать! - однажды сказал он братьям. - Неужели вы думаете, что, если б мог, я не изменился бы? - с горечью добавил Третий.

  Шло время, братья Третьего обзавелись семьями, и каждый из них с подозрением смотрел на утят - вдруг кто-то родился с тем же пороком? Но их волнения были напрасными, и шумная толпа племянников Третьего плавала в утином пруду. Они не обращали ни малейшего внимания на то, что их дядя не входил в воду, воспринимая его таким, каким привыкли видеть с рождения. Он учил малышей ловить рыбу, рассказывал умные, но горькие сказки и всегда умел помирить драчунов. Племянники любили третьего, но молодым уткам не хотелось связывать жизнь с селезнем-калекой.

  И тогда Третий ушел. Нельзя быть вечно отверженным и вечно чужим. Он бродил по свету, подружился с хромым Псом и вороной с подрезанными крыльями. Третий знал, что сострадание рождается только в чистом сердце и просил, чтоб его родичи научились принимать его. И тогда он забрел во двор к плотнику. Плотник оказался смышелным и добрым, он сделал Третьему дощечку, с помощью которой тот мог держаться на плаву. Обрадованный селезень поспешил домой.

  Родня встретила его намешками.

  - Смотрите, курица на лодке!

   - Надо было тебе сделать спасательный круг!

  - Ты же бултыхнешься в воду при малейшем ветре!

  Но Третий не слушал их. Он мог плавать, и это самое главное! И пусть лишь с помощью дощечки, и пусть он не мог переплыть весь пруд вдоль и поперек - но он плыл! Постепенно утки привыкли к нему и даже приноровились к его скорости, когда плыли на большие расстояния. И молоденькая уточка, поглядывая на Третьего с интересом, согласилась вместе растить маленьких утят. И даже если б кто-то из них не смог научиться плавать, он, Третий, уже знал, что делать.

  * * *

 

Девочка лукаво улыбнулась:

  - А про меня ты можешь рассказать сказку?

  Сказочник посмотрел ей в глаза:

  - Ты - самая настоящая сказка.

  - Да, но я хочу услышать мою историю!

  Задумавшись на секунду, Сказочник выбрал темно-красный карандаш, и нарисовал замок в лучах заходящего солнца и легкими штрихами набросал фигурку девочки, идущей по дороге. Его гостья больше не улыбалась, а смотрела широко раскрытыми глазами на рисунок.

 

 

Как всё началось::  http://www.liveinternet.ru/users/maluccella/post63634921/