Выйти сухим из воды – стремленье, конечно, понятно,
а люди собой так горды и выглядит это занятно.
Но я, лишь, напомнить хочу особо таким норовистым –
быть может я вас огорчу, но всё ж выходить надо чистым.

(с) Катя Лагер

Убивай меня нежно: холодной постелью, незаваренным кофе, осенней хандрой,
Листопадами, ливнями, лужами, снегом, убивай меня тем, что мы не вдвоём…
Убивай меня тихо: следами по небу, вонарями в ночи, бесконечностью дней,
Облаками и звёздами, окнами, светом, убивай меня просто, давай поскорей…
Убивай меня шёпотом: вслух и нарочно, еле слышно на вдохе твои имена,
Я рифмую их с светом, любовью и снегом, убивай меня смело, сквозь города…
Убивай километрами. Болью и памятью. Одиночеством. Бредом, дыша через раз.
Убивай меня правдой. Суровой реальностью. Всё равно меня нет, пока я без тебя.

(с) Никогда Не Говори Никогда

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи ещё хоть четверть века –

Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь – начнёшь опять сначала

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

(с) Александр Блок

Вот поменять бы что-то, но устал… И выдохся… и больше не играю.
Я просто слишком много потерял, но до сих пор ещё брожу по краю.
По тонкой грани между «жизнь» и «смерть», а выбор потерялся между строчек.
И что мне выбрать? Ты тогда ответь. Вот только не проставь десятки точек.
Давай решать. Серьёзно. Только раз. Проклятый раз и станем ближе к ночи.
Ты не убил и ты меня не спас. Да и решать, увы, совсем не хочешь.

(с) Фернан Нежный

Мне или вкусно с первого глотка, иль нет, инстинкты не обманешь.
Вот и с людьми такая же фигня – иным "глотком" себя порою травишь.

(с) Катя Лагер

Хотелось мне с тобой поговорить... Да вот себя навязывать излишне.
Эксперимент удачным может быть, коль понимаешь, что являлся лишним.
Лишь иногда, украдкой, поутру, ты кинешь мне слова и между делом,
я дам тебе понять, что не умру. Хоть ты меня доводишь до предела.
Ещё болит душа, но я устал. Так устают отчаянно и больно.
Недолюбил и всюду опоздал. И жить придётся мне с недолюбовью.

Послушай... ну, хотя бы прочитай. А впрочем ты, конечно же, не сможешь.
Я от тебя сбежал на самый край. Я думал, что спасусь нелепой ложью.
Мне хочется с тобой поговорить. Но время уже за полночь, а значит...
ты будешь где-то там других любить. А я тебе желать опять удачи.

И расстоянье больше не вернёт того, что мне всегда казалось вечным.
Сдаюсь. Ведь мне не растопить твой лёд. А я устал бежать тебе навстречу.
А может за тобою по пятам. Теряясь в переулках и кварталах.
Я в этой жизни многое отдам. И даже жизнь, но это слишком мало.

Не выкупить прощенье у судьбы. И даже если стану много старше...
Я погребу в душе всё то же "мы"... и так же остро чувствую... мне страшно.

(с) Фернан Нежный

Мы катимся вниз, живя по готовой схеме,
Пытаясь собрать воедино осколки фраз.
И кажется, будто мы убиваем время,
На самом же деле – оно убивает нас.

© Любовь Козырь

Научись отпускать людей, – кто решил от тебя уйти,
Кто был в списке твоих друзей, кто тебе помогал в пути.

Кто любимым когда-то был, или даже остался им.
Кто так страстно тебя любил, а теперь стал совсем чужим.

И, не значит, что он плохой, значит, просто закончен бал.
Просто так решено судьбой в этой жизни кривых зеркал.

Отпусти, пусть уходит вдаль, даже если тоска сильней.
Пусть отпустит тебя печаль, – научись отпускать людей...

(с) Лидия Салыч Ткаченко

На небе ещё не родившись, мы что-то друг другу шептали.
Я буду искать тебя, слышишь? Но как тебя я узнаю?
Быть может по шуму моря. А может, по звёзд мерцанью,
По песням ветров на просторе, по звуку шагов, по молчанью...

А что, если выйдет ошибка? А что, если вдруг я ослепну
И чья - то чужая улыбка сожжет меня, стану пеплом?
Я пепел возьму в ладони и буду долго молиться.
А ты, задохнувшись от боли, воскреснешь огненной птицей...
И в небо ворвёшься. Знаешь, над нами всегда будет небо.
Когда ты во сне летаешь, не верить в крылья нелепо...

Заоблачный шепот всё тише... Прощай, я тебя отпускаю...
Отыщешь меня? Отыщешь... Узнаю тебя? Узнаю......

(с) Евгений Бруштейн

В городе, имя чьё даже не вспомнится, в час, когда солнцем все окна распахнуты,
В парке, цветущем сиренью и свежестью, двое устроили партию в шахматы.
Старец, похожий насквозь на волшебника, белобородый, седой и пронзительный,
Должен был первым начать эту партию, но, улыбнувшись, шепнул снисходительно:
– В этот раз первой пусть двинется черная. Ты ведь так любишь играть не по правилам.
Я уступаю! Противник прищурился: – Дань уважения бывшему ангелу?
«Ангел», мужчина, красивый до вымысла, острый, холодный и полный величия,
Глянув на доску, внезапно оскалился: – Что ж... Если так, то начну с Безразличия.

* * * *
Чёрная пешка сама передвинулась, точно невидимой лентой ведомая.
И на шоссе, в километре от города вдруг оказалась собака бездомная.
Скрипнули шины, и выбор водителя стал таковым: либо зверя бродячего,
Либо машину, совсем еще новую, только с салона, с печатью «оплачено».
Выбор был сделан. Машины по-прежнему мчались вперед, на подбор близорукие.
А на обочине зверь окровавленный тихо скулил, свою лапу баюкая.

* * * *
Старец молчал, сохраняя спокойствие, но и вокруг всё притихло задумчиво.
Пение птиц испарилось над городом, листья застыли в гнетущем беззвучии.
«Ангел» с насмешкой следил за противником: – Знаешь, мне даже не нужно подначивать...
Ты ведь их слышишь до боли отчетливо. Вот, например: «ну, она же бродячая!»
Или вот это: «возиться нет времени!», «Я тут причем? А потом мне оплачивать?»
«Жалко обивку, пусть кто-нибудь следующий!», «День у собачки не слишком удачливый...»
Знаешь, отец, эти мысли правдивее, нежели в храме, пропитанном ладаном.
Люди во всем обвиняют Лукавого, а на шоссе где искать виноватого?

* * * *
Белая пешка по-прежнему медлила, точно считала секунды молчания.
Старец вздохнул и с улыбкой усталою тихо ответил: Мой ход – сострадание!
А на шоссе, в километре от города, старенький Опель свернул на обочину,
И паренек, испещренный веснушками, в страхе подумал: «Влетит же от отчима!
Вместо того, чтобы ехать по вызову, я тут с собакой нашёл приключения.
Вот же бедняга!» – Дотерпишь до клиники? Там подлатают. Дождись уж лечения.

* * * *
Старец с улыбкой смотрел на противника, тёплой, как солнце, и всё ещё любящей:
– Сын мой, пока на земле есть сочувствие, ты так и будешь проигрывать в будущем.
«Ангел» в ответ прикурил и, нахмурившись, вдруг произнес с нескрываемой горечью:
– Знаешь, твой ход все длиннее по времени, мне же не нужно с утра и до полночи.
Люди лишь в церкви до неба невинные, светлость их мыслей? Там даже не поровну.
Старец кивнул: – Только люди меняются! – Верно, отец. Но не в лучшую сторону.

(с) Deacon