Он остался в истории певцом революции, еврейской Одессы и автором «Думы про Опанаса», которую сегодня адекватно воспринять почти невозможно.
«Но это такая трудная жизнь — родиться в затхлой мещанской квартире, читать Кузмина, писать газеллы о «гашише в тиши вечерних комнат», чувствовать в себе дар, то есть мечтать о славе, а затем, отказавшись от всего, увидеть новое значение вещей. Может быть, Эдуард Багрицкий — наиболее совершенный пример того, как интеллигент приходит своими путями к коммунизму…»
Так писал Юрий Олеша о свояке (они были женаты на сёстрах Суок). Олеша, конечно, несколько пережимал: путь Багрицкого от газелл о гашише к коммунизму (к поэмам о чекистах и т.п.) не был уж столь трудным.
До революции (1914—1917) Багрицкий работал преимущественно в реквизитной, романтически-экзотической стилистике. Обычные слова и вещи казались ему «чуждыми поэтическому лексикону — они звучали фальшиво и ненужно».«...в аллее голубой, где в серебре тумана прозрачен чайных роз тягучий аромат…».
Когда случилась Февральская революция, и Багрицкий, вместе с такими же эстетствующими юношами, помчал по полицейским участкам — прессовать городовых! «Нам, мечтающим об оружии, сразу досталось оно в неограниченном количестве, — вспоминал поэт в 1930-е годы. — Почти все мои друзья перестреляли друг друга от неумения обращаться с ним. Я прострелил себе только левую ладонь…»
Лучшие — самые громкие и звонкие — стихи Багрицкого писались (как и рассказы Бабеля) под знаком того времени, когда жизни человеческой цена была копейка. Для него это было в порядке вещей и даже желанно. Не просто так он выкрикнул в «Контрабандистах»: «Чтоб звёздами сыпалась кровь человечья…»
Романтику убийства и смерти Багрицкий чеканил в великолепные строки:
Возникай содружество
Ворона с бойцом, —
Укрепляйся мужество
Сталью и свинцом.
Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.
Это строки из поэмы «Смерть пионерки» (1932) — самого известного(и одиознго,если читать его сегодня) сочинения Багрицкого (наряду с «Контрабандистами»).
далее