Robert of Paris (455)

Kb [Die Kreuzzugsbriefe] 145 [Rotbertus Parisiacensis - пал в бою на июльские календы, то бишь Дорилейское сражение; из письма Ансо де Рибмона, ноябрь 1097 г.];
Notre-Dame de Paris [Cartulaire de l'église Notre-Dame de Paris] 1.373 [о распределении парижской церковью отошедших к ней земель Робера, погибшего в крестовом походе, in Jerosolymitano itinere, 1100 г.];
AA [Альберт Ахенский] 329-30 [Robertus... Parisiensis - прийдя на помощь атакованным некомбатантам из лагеря, убит тюрками стрелой, затем враги отрезали ему голову];
Anna Comnena 2.229-30; 3.18 [издание Лейба, точнее перевод на французский параллельно оригиналу, - первая ссылка на восседание на троне с комментарием - по Дюканжу (что это должно быть Робер Парижский, а помянутая церковь - в Суассоне, посвященная Богородице), вторая о гибели персонажа в Дорилейской битве - последнее, вкупе с текстами Альберта и Гийома, и послужило причиной появления гипотезы Дюканжа - Annae Comnenae Alexiadis libri XV, vol. II, Bonn, 1878, p. 612 - об отождествлении персонажа с Робером Парижским];
WT [Гийом Тирский] 215 [то же, что у Альберта, с добавлением характеристики Робера - vir in armis strenuus].

Робер Парижский, кстати, по мнению Райли-Смита, из той же семьи Пуасси в Иль-де-Франсе, что и Готье Санзавуар и еще минимум трое персонажей. В комментариях к изданию Альберта Ахенского отмечается, что "традиция, освященная сэром Уолтером Скоттом в его романе Роберт Парижский (1831), отождествляет Робера с дворянином, усевшимся на трон императора Алексия". Разумеется, прав и Любарский, комментирующий по этому поводу, что "идентификация весьма гипотетична".

В обсуждении попалось:
"В России первый кирасирский полк был сформирован на базе Конной Гвардии. Следует отметить, что в русской армии кирасиры долгое время не носили стальные доспехи. Кираса в обмундировании русской тяжелой кавалерии появилось только во время Отечественной войны 1812 года. Ко времени вторжения Наполеона в Россию, в русской армии было 10 кирасирских полков, и только один из них — Гвардейский — имел на оснащении стальные доспехи. Т.е. в 18 веке в России даже у Гвардии были бронзовые кирасы".

Автор этого незамутненного бреда сумасшедшего - некий biverbaclan.
Для несведущих краткий комментарий:
- первый кирасирский полк был сам по себе, а Лейб-Гвардии Конный полк экипировался по образцу кирасирских полков, но БЕЗ кирас (таковые появились в конной гвардии только при Павле);
- кирасы у российских армейских кирасирских полков (с 1731) были вороненые, крашеные или полированные, но стальные всегда; а медные посеребренные (серебряные у офицеров) - только в одном полку, Наследника (Павла Петровича) с 1770-х до 1796, а потом в Лейб-кирасирском Ее Величества полку при Павле I. В гвардии Кавалергарды (1797) при Павле и вовсе носили серебряные кирасы - чисто церемониальная вещь; Кавалергардский и л.-гв. Конный полки при Павле носили медные кирасы.
- кирасы отменялись (фактически) у трех новых полков (1756-1768); (неофициально) в армии Румянцева в 1-ю войну с Турцией при Екатерине; у всех полков, кроме одного, при Потемкине (снова всем кирасы вернули при Павле); во всех полках при Александре с апреля 1801 до начала 1812.
Иными словами, за 1731-1812 гг. кирасиры штатно носили стальные кирасы где-то 50 лет из 81 года, медные кирасы были единовременно максимум в 3 полках - из 19! В 1812 году кирасирских полков было сначала 10 (8 армейских и 2 в гвардии), потом 12, и все носили железные или стальные кирасы (по крайней мере, действующие эскадроны, поскольку с выдачей кирас резервным задержались).

Этот веб-балбес даже не подозревает, что кирасы не из стали, а медные или серебряные выдавались по соображениям престижа! Как, собственно, и стальные кирасы украшались за счет латуни, золота и т.д.

Увековечу рассуждения одного неграмотного школяра о вселенском заговоре. Наткнулся случайно, но от такой прэлести не смог оторваться! Только орфографию по мере сил исправил, а то уж больно неграмотно пишет:

"После падения Византии - вся торговля с Востоком плавно перешла к Британии.
А в Британии - в 15 веке взяли власть никому дотоле неизвестные Тюдоры.
Глава которых Генрих 8 [sic!] сидел себе в Кале, никого не трогал, нищий, никому не интересный.
И вдруг - внезапно взял силой Лондон.
Навербовав на какие-то деньги наемников.
А В ЭТО ВРЕМЯ Андрей Палеолог получил от Папы римского ДВА МИЛЛИОНА ЗОЛОТОМ.
Следов этих денег историки потом найти не смогли...
А Софья Палеолог В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ стала владычицей в Москве. А Москва НА КАКИЕ-ТО ДЕНЬГИ наняла татар, которые помогли оккупировать Новгород, разбив в двух битвах, Шелонской и под Русой, прежде непобедимые войска новгородцев. Точно также, как Генрих Седьмой разбил при Босуорте войска Ричарда...
Ни Иван III, ни Генрих - ОБА не имели никаких прав ни на престол Англии, ни на престол России.
Но получили их по факту СИЛОВОЙ АКЦИИ.
А всего через 100 лет - Ричард Ченслор причалил к берегам Архангельска, и потом 300 лет русские крепостные валяли пеньку для Роял Флит, обеспечивая ДЕВЯНОСТО ВОСЕМЬ процентов ее потребности" (с)

Вот оно чо, Михалыч! Вот для чего всё было! Ради пеньки!!!

"“А Вы, сир, раз уж вас так боятся на войне,

Поклянетесь ли на цапле (блюсти) право на авантюры?”

И тот ответил: “Я не должен впутываться

В клятвы (или) обещания; ибо мне нечего давать;

Ведь я – бедный человек, так что не желаю вмешиваться.

Но, из любви к Вам и ради соблюдения моей чести,

Я клянусь и обещаю, и хочу заверить в этом,

Что, если король Англии отправится за море,

И пожелает через Камбрези во Францию вступить,

Я пойду (и) предам огню (всё) перед ним,

И не пощажу ни церковь, ни алтарь,

(Ни) беременную женщину, ни ребенка, которых смогу найти,

Ни родича, ни друзей, как бы те меня не любили,

Пока те желают навредить королю Эдуарду.

Чтобы свершить свой обет, я готов пострадать телом.

Будь то, что будет, но я желаю устраивать авантюры”.

И говорили люди друг другу: “Такой человек заслуживает любви,

Ибо честь своего сеньора желает преумножить и возвысить”"

"7. Роджер Чарльз Андерсон "Сражения великих держав в Средиземном море."

Книга более чем достойная, но.... СУКА, ПЕРЕВОД!!!!!! Когда я читал про венецианского адмирала под фамилией МОРОЗНЫЙ, меня прошиб легкий пот. МОРОЗИНИ, СУКА, МОРОЗИНИ ОН!!!! Лучше бы мальчику, переводившему эту книгу, отрубили руки. Но почитать стоит. Правда не ночь, ибо придется по многим эпизодам держать раскрытой АнглоВики, чтобы свериться по именам и датам"
(с) С. Махов

А потом я посмотрел, кто переводил - так то ж давно нам знакомый г-н Л.А. Игоревский! Всё переводит, и переводит (https://www.litmir.me/a/?id=96193), и не дохнет. Есть, правда, мнение, что под этим именем скрывается группа таких же олухов. Ибо уж больно много и давно занимается своим темным делом...
В общем, качество российских переводов привычно себя оправдало :) В итоге нормой вот уже много лет стал следующий алгоритм поведения: посмотришь новую переведенную книгу, поржешь, поплюешься, и привычно берешься за оригинал.

Каждый горе-пейсатель "фэнтези (в том числе) пра 12-й век" обязательно хочет повыпендриваться на тему Ричарда I (кстати - один из лучших английских королей-управленцев) и столь же непременно (знаний-то других нет) процитирует ахинею от советского т.н. специалиста по крестовым походам Заборова: "Именно мессинцы присвоили Ричарду I прозвище Львиное Сердце, заклеймившее его жестокость".
Ну а как было на самом деле?
Флори: "Откуда это прозвище Львиное Сердце? Его военное значение не оставляет никаких сомнений. Оно применялось ко многим персонажам, чья дикая ярость в пылу сражения проявлялась с наивысшей силой… В геральдике, чьи основы закладываются как раз во второй половине XII в., лев символизирует несомненную храбрость и благородство, присущие королю зверей". В благожелательной эпитафии королю хронист упоминает его "непобедимое сердце" и напоминает, что Ричард для своих врагов был ужасным как лев. На знамени, щите, седле короля красовались львы. Львом именовали его отца, Генриха II.

Прозвище "Львиное Сердце" (cognominatus Cor Leonis) появляется в своего рода некрологе, написанном современником короля, возможно, Бернаром Итье. Амбруаз рассказывает о подвигах в Акре "отважного короля, львиного сердца" (le preuz rei, le quor de leon). Еще чаще Ричарда именовали или сравнивали со Львом – еще ДО событий на Сицилии, поскольку сравнение Ричарда со львом находим уже в сирвенте Бертрана де Борна 1189 г., и Гиральд Камбрийский уже юного Ричарда именует "наш лев".

"В конце XII в. прозвище Львиное Сердце было лишено двусмысленности. В нем прослеживается указание на королевское благородство Ричарда, а также на его отвагу и неоспоримую храбрость короля животных".

В 1183 г. братья Бальян и Бодуэн вместе с другими магнатами поддержали решение лишить регентства Ги де Люзиньяна и короновать племянника короля. В день коронации пятилетнего Бодуэна V (20 ноября 1183 г.) именно сеньор Наблуса и Ибелена (как самый высокий из присутствующих, по словам хрониста) нес на руках мальчика-монарха в Храм Господень. Но Бодуэн V правил недолго (самостоятельно - с мая 1185 г.), и после его смерти (13 сентября 1186 г.) вновь разгорелась борьба за престол.

Бальян традиционно (по меньшей мере с 1174 г.) поддерживал Раймунда III, графа Триполи, был в составе партии противников Ги де Люзиньяна (хотя его племянница, дочь Бодуэна Эшива, была замужем за братом Ги, Эмери де Люзиньяном) и выступал против его возведения на трон Иерусалимского королевства. Представители "пуатевинской" партии перенесли свою штаб-квартиру в Наблус, где Раймунд собрал ассамблею баронов, целью которой сначала было просто сопротивление коронации Ги и Сибиллы. А когда затея не удалась и Ги был коронован (сентябрь/октябрь 1186 г.), Раймунд открыто предложил начать гражданскую войну, возведя на престол падчерицу Бальяна Изабеллы (дочь Марии Комнины от короля Амори) и ее супруга Онфруа IV де Торона. Но и этот план рухнул – в отличие от Раймунда, Онфруа счел благо королевства важнее собственной выгоды.

С трудом удалось навести порядок и заключить мир с мятежниками. Брат Бальяна, Бодуэн, предпочел удалиться (похоже, с немалой частью своих рыцарей) в изгнание в Антиохию, оставив феод – Рамлу – малолетнему сыну, опекуном которого выступал Бальян. Но сам Бальян примирился с королем. Однако, с 1187 г. из трех братьев Ибеленов в живых и в королевстве оставался только один Бальян (Бодуэн умер в изгнании вскоре после Хаттина, а его сын Тома вряд ли успел достичь совершеннолетия). Теперь он был главой изрядно сократившейся семьи, которую ждали тяжкие испытания...

Весной 1187 г., узнав о союзе непокорного Раймунда III с Саладином, Ги намерился атаковать графа. Но вмешался Бальян, предупредивший Ги, что отправка войск (которых и без того мало) к Тивериаде и ее осада означает, что туда немедля явится Саладин с огромной армией на помощь графу. Бальян предложил королю воздержаться от исполнения "дурного совета", т.е. вооруженного подавления мятежа, и начать переговоры с Раймундом.

По крайней мере, такова версия источников, настроенных к Бальяну крайне благожелательно и представляющих его мудрым и честным миротворцем, грозным для врагов воином, спасающим королевство. В реальности его участие как посредника в конфликте между Ги и Раймундом вполне могло иметь место. Но советников у короля хватало и без него, и другой источник приписывает решающую роль в примирении совершенно иному лицу, магистру госпитальеров. П. Эдбери справедливо отметил, что (по крайней мере, судя по позиции хрониста Эрнуля) Раймунда и Ибеленов объединяла по большому счету одна лишь ненависть к Ги. Открытая измена графа и, очевидно, его обращение за военной поддержкой к мусульманам вряд ли способствовали росту симпатий к Раймунду. И все же, это не могло вернуть многим магнатам доверие к новому королю.

В отличие от старшего брата (Юг сражался уже под Аскалоном в 1153 г.), Бальян, похоже, довольно поздно начал военную карьеру, но зато отметился во всех крупных предприятиях иерусалимской короны тех лет. Он участвовал в битве при Монжисаре (1177 г.; вместе с братом Бодуэном был в первой баталии; восхваляя их отвагу, Эрнуль сравнивал братьев с эпическими героями Роландом и Оливье), был в кампаниях 1182 г. (Форбеле) и 1183 г. (в обоих случаях, вновь с Бодуэном). В ноябре 1178 г. – апреле 1179 г. Бальян находился вместе с королевской армией на строительстве замка тамплиеров – Брод Иакова, или Ле-Шатле (Мецад Атерет); 22 октября и 24 ноября 1179 г. присутствовал среди свидетелей к грамотам Бодуэна IV в Акре. Арабские хронисты называют среди пленников битвы при Мардж-Аййуне "сына Барисана, сеньора Рамлы и Наблуса" (ал-Макризи добавляет его "имя" – Мадис, Абу Шама пропускает в титуле Наблус). Но это был не Бальян, а его брат Бодуэн д’Ибелен (за денежной помощью для выкупа он обратился к василевсу). Маловероятно, чтобы оба брата попали в плен одновременно и это не заметили хронисты. К тому же нахождение Бальяна на свободе уже осенью доказывают документы.

Наконец, в 1184 г., когда Бальян, несомненно, находился в армии под Кераком, Саладин неожиданно атаковал Наблус (8 сентября). Город не был укреплен, но королева Мария, вероятно, организовала упорядоченную эвакуацию населения в замок, так что "мужчины и женщины сего города… спаслись" (невзирая на похвальбу арабских хронистов, писавших об истреблении и взятии в плен жителей). Крепость устояла, но сам Наблус был сожжен и разграблен мусульманами, освободившими также здесь пленников-единоверцев.

Как видим, первоначально Бальян являлся вассалом старшего брата (не Юга, а именно Бодуэна, с которым его имя постоянно ассоциируется в источниках 1165-1177 гг.), оставаясь вплоть до середины 1170-х гг. в тени набирающего все больше веса в королевстве клана д’Ибеленов.

Его положение резко меняется в результате удачного брачного союза (в сущности, благодаря ему Ибелены и будут играть столь важную роль в политике Заморья в следующем столетии). А именно, осенью 1177 г. Бальян женился (как уточняет Гийом Тирский, с дозволения короля Бодуэна IV) на вдовствующей королеве Иерусалимской Марии Комнине (1154-1217) – внучатой племяннице василевса Мануила I и по совместительству супруге короля Амори I (правил в 1163-1174 гг.). В качестве вдовьей доли Марии Бальян получил в держание (при жизни жены) сеньорию в южной Самарии, центром которой являлся город Наблус (библейский Сихем).

Разумно предполагать именно в обретении Наблуса мотив брачного союза по расчету с богатой вдовой (привычный путь консолидации и приобретения власти для определенной семьи). Брак к тому же весьма повышал престиж Бальяна – его супруга сохраняла титул королевы, а также имела немалое политическое влияние в королевстве (как мать принцессы Изабеллы, наследницы трона № 2) и реальную власть применительно к делам своей сеньории: в грамотах о дарении неизменно сообщается о полученном от Марии согласии на сделку – сразу после подписи короля и впереди подписи своего мужа.

Небезынтересно и сравнить свадьбу Бальяна и Марии с браком Ги де Люзиньяна и Сибиллы: в обоих случаях жениху нечего было предложить невесте (кстати, обе – вдовы), кроме собственного обаяния и, отчасти, славы благородного и влиятельного линьяжа. Иначе сложно объяснить то, почему Мария вышла именно за Бальяна и (как и случай Сибиллы с Ги) хранила ему верность во всех политических пертурбациях эпохи. В этой связи важен другой любопытный факт: 14 годами ранее Юг, брат Бальяна, женился на первой супруге того же короля Амори, Аньес (Агнессе) де Куртенэ. Выше указано, что хронист сообщал о разрешении короля на брак Бальяна и Марии. Но монарх ничего не получал от этой сделки, а вот терял, напротив, многое – Наблус, принадлежавший Марии, а теперь и Бальяну, ранее относился к королевскому домену, и без того постоянно урезаемому в связи с подобными случаями. Логично допустить, что в первую очередь именно мать Бодуэна IV, Аньес де Куртенэ, одобрила брак (тем более что в то время Бодуэн постоянно был болен), хорошо зная брата своего бывшего второго мужа. Может быть даже, что именно Аньес стояла за этим новым союзом – как из чувства признательности к Бальяну (а также желая примириться с Ибеленами, поскольку Бодуэну из Рамлы не досталась рука Сибиллы, дочери Аньес), так и не желая за счет приданого Марии усиливать кого-либо из баронов Иерусалимского королевства (и без того слишком могущественных). Собственно, отмечалось в историографии, что Марии, не исключено, пришлось выходить снова замуж, чтобы сохранить свой феод, Наблус.

По причине владения Наблусом наш герой также именовался в хрониках и грамотах "Бальян Наблусский", Balianus Neapolitanus. Но, подчеркнем, это относится только к собственным, частным документам Бальяна, не исходящим из королевской канцелярии. Там же, за единственным исключением в 1185 г. (при Бодуэне V и, что немаловажно, при регенте Раймунде Триполитанском, которого Бальян и Бодуэн д’Ибелены издавна поддерживали), он всегда проходит как просто "Бальян д’Ибелен" или брат "Бодуэна из Рамлы".

Виконтом же города Наблуса в 1176-1187 гг. был Амори, муж Стефани д’Ибелен, дядей которой приходился Бальян д’Ибелен. Данный пост имел также и военное значение: Амори выставлял 10 рыцарей из 85, следуемых в королевскую армию от Наблуса (личная доля с земель самого Бальяна в этом контингенте – 15 рыцарей).

Одновременно с Наблусом (или вскоре после этого) Бальян получил сеньорию Ибелен (впервые упоминается как Abilinae dominus 17 ноября 1178 г.; Ибелен захвачен Саладином в 1187 г.). Известны его печати: одна с легендой SIGILLUM BALIANI NEAPOLITANI DOMINI (изображение скачущего рыцаря с мечом), другая (1180 г.) – SIGILLUM BALIANI DOMINI IBELIRNI (с изображением рыцаря без щита).

Важное последствие территориальных приобретений Бальяна заключалось также в том, что теперь он выставлял в королевское войско в общей сложности 95 рыцарей (85 от Наблуса и 10 от Ибелена), не считая наемников и субфеодов. С учетом контингента Бодуэна из Рамлы, Ибелены (отныне крупнейшие ленники короны, за вычетом Раймунда Триполитанского) могли отправить в поход 135 рыцарей и 450 сержантов – немалая часть феодального ополчения Иерусалимского королевства.

Бальян II д’Ибелен (alias Балиан д’Ибелин, Balian d’Ibelin, ок. 1142 – ок. 1193), один из самых влиятельных баронов Иерусалимского королевства последней трети XII в., был сыном Бальяна I, или Барисана, "Старого" и Эльвис (Элоизы) де Рамла (дочь Бодуэна, сеньора Рамлы и Мирабеля; во втором браке за коннетаблем Манасье д’Йержем, ум. ок. 1158). Предположительно, Барисан сумел возвыситься из простых рыцарей до сеньора благодаря тому, что поддержал короля Фулька в период мятежа Юга II, графа Яффы, чьим коннетаблем в Яффе был Барисан (к 1115 г.).

Бальян Старый, по легенде, являлся братом графа Шартрского, явившимся в Иерусалимское королевство при Фульке. Согласно более прозаическому объяснению, он был скорее родом из северной (Пиза, Лигурия – Баресон?) или южной Италии (Апулия, Калабрия, Сицилия – "уроженец Бари"?), может быть даже Сардинии; вполне вероятно его происхождение из южно-итальянских нормандцев. Само имя Бальян в латинской версии сначала звучало как Барисан; арабские авторы позднее передают имя Бальян как Баризан или Барзан, старофранцузские тексты знают несколько версий имени – Балиан, Баллиан, Беллиан, Беллеем. Ономастика доказывает, что это имя было известно на латинском Востоке примерно тогда, когда в Святой Земле появился родоначальник семьи Ибеленов (при Бодуэне I или даже при Годфруа – с патриархом Даиберто или нормандцами из Италии, например, вместе с семьей де Мийи), и даже чуть раньше. Выдвигалась и версия (Д. Райли-Смит), что Барисан мог быть бастардом виконта Шартрского и, отсюда, сводным братом графа Яффы Юга I и аббата Св. Марии в долине Иосафатской Гильдуэна, т.е. родственником короля Бодуэна II.

В 1141 или 1144 г. Бальян I получил от Фулька замок Ибелен (ныне Явне, Израиль) – по названию этого замка (и сеньории) потомки Бальяна и обрели свое имя. Сам Бальян Старый значительно увеличил свои довольно скромные владения, унаследовав от тестя Рамлу и Мирабель и тем самым войдя в число могущественных магнатов Иерусалимского королевства. Он умер в 1150 г.

У Бальяна Старого и Эльвис было три сына. Бальян "Младший" (мода на произношение примерно после 1175 г. меняется, так что Бальян окончательно сменяет Барисана) впервые упоминается в документальных источниках в 1155 или 1156 г. (хартия о продаже церкви Гроба Господня собственности Юга д’Ибелена) как "малолетний" (qui infra annos sint). Оговорка исчезает к 1158 г. (дарения Юга ордену Госпиталя, совершаемые с согласия матери, братьев Бодуэна, Барисана и прочих родственников), так что рождение Бальяна Рюдт де Колленберг относил к 1142/1143 г.

Боюсь, что когда стану бездеятельным, смерть явится за мной. Ведь как тот, кто привык к славе, сможет обойтись без нее?

"Заслугою префекта м. Кафи Ж. де Люка є адекватна передача місцевої термінології. На жаль, немає оригіналу його мемуарів, як і точного датування джерела (1625 р.? / 1633 р.?)"

Львов, 2018 год, Национальная академия наук Украины, диссертация кандидата исторических наук.
Не может найти публикацию отчета Джованни Джулиани да Лукка.
Гугл, видимо, заблокировали.