Начало: "Жители Суматры просят Ваше Величество о подданстве России" (Часть 1).

РАССТАНОВКА ФИГУР.

Отплыв от берегов султаната Ачех после провала первой военной экспедиции в апреле 1873 г., эскадра Королевского флота Нидерландов оставила несколько не самых новых кораблей для поддержания морской блокады. Однако голландские моряки несли брандвахтенную службу с прохладцей. В порты султаната сумели проскользнуть мимо них и быстроходный американский клипер, доставивший нанятых в Истамбуле турецких военных специалистов, и несколько британских частновладельческих парусников (пароходы могли быть замечены по дыму), на которых прибыл груз оружия и боеприпасов.

"Чайный" клипер, посл. треть ХIХ в.

Султан Алауддин Махмуд Сайах II, разумный правитель, трезво оценивал последствия эпизодической победы и прекрасно понимал: голландцы скоро вернутся "в силах тяжких". Султанат активно готовился к обороне.
"Между тем, ачинцы отлично укрепили берег и Кратон (столичную цитадель), достав пушки и ружья у английских купцов", - свидетельствует статья генерального штаба полковника В.Ф, Новицкого "Ачин" в российской имперской "Военной энциклопедии" (Т.3, Петербург, 1911).
Султан Алауддин Махмуд Сайах собрал феодальное и племенное ополчение, доведя численность войск до нескольких десятков тысяч человек. Он также наладил мобильную оборону побережья Ачеха, чтобы неприятель, где бы он ни высадился, был встречен "у кромки воды". Известно, что султан никогда лично не участвовал в бою (правильно, чтобы не стеснять инициативу военных вождей присутствием начальства), однако как организатор обороны он достоин высокой оценки.
Второе пришествие "тяжких сил" Королевской Нидерландской Ост-Индской армии несколько задержалось из-за "подковерной борьбы" вокруг поста командующего экспедиционным корпусом. Генерал-губернатор Голландской Ост-Индии Джеймс Лоудон сначала вроде бы назначил генерала Верспика (Gustave Marie Verspyck), однако под влиянием своего адъютанта де Рошмона (молва связывала их не только служебными отношениями) "передумал" и поставил командующим и - одновременно - правительственным уполномоченным в Ачехе отставного 65-летнего генерала Ван Свитена (Johannes Jan van Swieten). Верспик отчаянно интриговал, чтобы вырвать командование "у пенсионера", но в итоге сам ушел в отставку, надолго став для голландского общественного мнения "компетентным экспертом по колониальным делам" и яростным противником как Лоудона, так и Ван Свитена.

Генерал Верспик и генерал Ван Свитен - кто лучше?

Генерал-лейтенант Ван Свитен, быть может, несколько устарел для руководства войсками, однако имел ряд важных черт для успешного колониального командующего: он умел не жалеть своих людей, умел договариваться с туземной знатью и, что важнее всего, умел посылать "наверх" именно такие реляции о боевых действиях, которых от него там хотели.
Пока генералы выясняли отношения, а офицеры пьянствовали, не ожидая от похода ничего хорошего, солдаты ждали приказа к выступлению, собранные в ужасной тесноте и антисанитарии на стоявших в портах Батавии и Сурабайо военных транспортов. Недолечившиеся после первой Ачехской экспедиции нижние чины занесли на борт ту самую "желудочную инфекцию". Военные врачи только теперь идентифицировали ее как холеру. Еще до отплытия умерли более 80 человек, лазареты были переполнены больными. По-хорошему, самое время было объявлять карантин и выгружать войска, однако генерал Ван Свитен в ноябре 1873 г., ничем не беспокоясь, дал приказ к отплытию.
Но свирепствовавшая на эскадре "холера ясна" вскоре заставила этого жестокого старика уважать себя. В Педанге Ван Свитен был вынужден остановить эскадру и списать на берег, по разным данным, от 5 до 6.5 тыс. больных солдат, матросов и туземных "ауксилариев", до трети численности экспедиционного корпуса. Армейские острословы с мрачным юмором окрестили эту высадку "Педангской бригадой". Действительно, излечившихся от холеры военнослужащих впоследствии использовали в качестве резервов действующей армии, но таковых оказалось только 1 500 чел.

ВТОРАЯ ГОЛЛАНДСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ.

Когда голландское корабельное соединение прибыла к побережью Ачеха, генерала Ван Свитеа ждал еще один неприятный сюрприз: его стратегические планы продолжала корректировать "мадам холера", которая никуда не ушла из переполненных солдатами трюмов. Остановить эпидемию запоздалой высадкой больных не удалось и, кроме того, на кораблях истощались запасы питьевой воды (сказывалась "холерная жажада"). Генералу пришлось отказаться от идеи десатироваия второй колонны на западном побережье Суматры и наступления на столицу султана Ачеха с двух сторон. Ван Свитен был вынужден назначить высадку всей своей измученной холерным поносом армии в точно том же месте, где голландцы высаживались в прошлый раз - в устье реки Ачех, под огнем двух фортов защитников султаната. Кроме того, береговую оборону теперь занимали значительные силы ополченцев, не уступавшие голландкам по численности, да еще и с несколькими вполне современными полевыми орудиями.

Защитники Ачеха обещают голландцам "теплый прием". Картина современного индонизийкого художника.

Генералу Ван Свитену было самое время пересчитать свои силы. Пехоту экспедиционного корпуса составляли те же самые подразделения, что и в первую высадку - три с половиной батальона. Также имелись батальон "егерей ван Клееренса", батальон Корпуса морской пехоты (Korps Mariniers), а боевая репутация морпехов в колониях была очень высока, сводный полубатальон просто моряков, и инженерный батальон, необходимый на пересеченной местности Суматры. Значительно усилилась артиллерия - пять полевых батарей и две роты крепостной артиллерии с осадной полуротой, всего - 20 полевых орудий, 12 90-мм пушек, 4 осадных мортиры и 2 митральезы. Был еще эскадрон колониальной кавалерии, который никто всерьез не воспринимал - а зря, как показали последующие события! Всего, за вычетом "выбывших холерою", насчитывалось пехоты, сухопутной, легкой и морской - 233 офицера и 6 354 "прочих чинов", артиллерии - 28 офицеров и 656 нижних чинов, инженерных войск - 17 и 306 соответственно, кавалеристов - 4 и 75. Для переноски воинского снаряжения, строительных работ и тому подобных вспомогательных функций имелось около 4,5 тыс. туземных "кули", нанятых на Яве.

Эмблема Корпуса морской пехоты Нидерландов.
Парадная форма голландских морпехов не изменилась с ХIХ в. по сей день.

9 декабря 1873 г. голландские войска начали грузиться в десантные баркасы и высаживаться на берег. Корабли эскадры поддерживали их интенсивным артиллерийским огнем. На начальной стадии боя гарнизоны двух ачехских береговых укреплений допустили серьезную ошибку: они ввязались в перестрелку с голландскими кораблями, вместо того, чтобы сосредоточить огонь по высаживающимся солдатам. В итоге старые медные и чугунные орудия просто не добивали до шлюпов и транспортов Королевского флота Нидерландов, а те, в свою очередь, игнорируя пальбу фортов, прикрыли бортовыми залпами продвижение десанта. Понеся потери, ачехские ополченцы были вынуждены отойти в холмы, а голландцы успешно вступили на берег. Началось сухопутное сражение.

Неожиданно важную роль сыграл единственный голландский эскадрон. Лошади, как известно, меньше страдают от морской болезни и не подвержены холере; голландские кавалеристы сели в седло, едва выгрузив их из баркасов, и бросились в атаку в конном строю. У ачехцев была сопоставимая по численности конница на хороших конях, которых знатные воины выписывали из Китая. Однако она не приняла удара регуляров в сабли и ушла с поля сражения.


Голландские колониальные кавалеристы.

Смутившись, ачехская пехота сначала перестала атаковать, а затем, отряд за отрядом, тоже начала отступать. Последними отошли гарнизоны фортов. Защитники Ачеха вынесли с собою знамена, полевую артиллерию и раненых; убитые и османские пушки прибрежных укреплений достались захватчикам. Голландцы потеряли в сражении до 200 чел., в т.ч. 5 офицеров, но десантная операции увенчалась полным успехом.


Захваченные голландцами на побережье старинные ачехские орудия.

После победы на побережье голландцы, вместо того, чтобы атаковать столицу султаната Кутараджу, очень медленно двинулись вдоль прибрежной линии в Пенахоенг, где приступили к строительству укрепленного лагеря и продолжили страдать от холеры.

Голландские укрепления в Пенахоенге. Фотография более поздняя, т.к. на подписи указаны 120-мм орудия, а они были доставлены в Ачех уже после взятия Кутараджи.

В то же время защитники Ачеха также оттянули свои силы от побережья на защиту Кутараджи и принялись активно укреплять город. На этот раз они пренебрегли партизанской тактикой, которая могла быть очень эффективной против захватчиков, и сделали ставку на фронтовое противостояние. Немаловажную роль в этом сыграли советы, которые давали султану Алауддину Махмуду Сайаху II турецкие добровольны, мыслившие и действовавшие как офицеры регулярной армии.
Но, пока голландские солдаты ворочали лопатами и исходили холерным поносом в лагере Пенахоенг, их командующий генерал Ван Свитен начал действовать в собственном стиле. Своим первым приказом по корпусу он запретил под страхом смерти сжигать кампонги (деревни), чтобы поставить себя в глазах местных "цивилизованным гуманистом". Нескольких незадачливых солдатиков, запаливших хижины, генерал без жалости приказал расстрелять. "Казнь рядового Яна Левена была тяжелой, - записал солдат Карл Янссенс. - Когда вся расстрельная команда из жалости выстрелила мимо, старик (Оudeman) распорядился повесить беднягу".

Расстрел проштрафившегося кавалериста. Рисунок военного корреспондента.

Затем генерал Ван Свите отправил окрестным феодалам и племенным вождям послания, в которых напоминал о "притеснении их прав тиранией султана" и, в обмен на верность голландской короне, обещал богатую награду. Разумеется, потом почти никто почти ничего не получил, как и верность короне Нидерландов не сохранил, но на данном этапе это сработало. Польстившись на посулы, некоторые аристократы, к тому же деморализованные поражением на побережье, начали уводить из Кутараджи свои отряды. Когда голландский экспедиционный корпус выступил на столицу султаната Ачех, у ее защитников уже не было численного преимущества.
6 января главные силы голландских колониальных войск формированным маршем, но без какой-либо предварительной разведки подошли к Кутарадже. С ходу они атаковали мечеть Байтуррахман Рая, стены которой еще с прошлого штурма носили следы работы артиллерии. Защищавшие этот ключевой пункт обороны султанские гвардейцы с тех пор окопали его дополнительным земляным бастионом и оказали яростное сопротивление. Только после больших потерь захватчикам удалось взять мечеть; отличился батальон морской пехоты, который первым ворвался в укрепление и выбил ачехцев штыками.
Однако на этом успехи дня для голландцев закончились. Защитники столицы Ачеха азартно палили по ним с цитадели Кратон и городских укреплений из старых и новых орудий, а морпехам пришлось до вечера отражать упорные контратаки гвардии султана на занятую ими столичную святыню.

Гвардейцы султана периода Ачехской войны, в мундирах поверх национальных костюмов, за поясами - кинжалы ренчонг с рукоятками характерной формы.
На второй фотографии, возможно, они же, если пережили войну, запечатленные американским журналистом спустя полвека.

В итоге генерал Ван Свитен приказал окапываться, подтягивать осадную артиллерию и начинать регулярную осаду. Она продлилась до 24 января 1874 г. и сопровождалась ежедневными артиллерийскими перестрелками, в ходе которых ни одна из сторон не могла подавить огонь другой, но постоянно прилетало по домам несчастных мирных жителей.

Голландская артиллерия на позициях близ Кутараджи, 1874 г.

В качестве дополнительного дара цивилизации, голландцы принесли местным эпидемию холеры. Впрочем, жители Суматры в силу специфической микрофлоры организма переносили ее легче, чем европейцы. Население Кутараджи массами бежало из города. Покинул город и заболевший султан Алауддин Махмуд Сайах II. Возможно, это и был разумный шаг, но гоноровые воинственные ачехцы не простили бегства своему монарху и начали упрекать его в слабости и даже в измене. Покинутый большинством приближенных, султан вскоре скончался не столько от холеры, сколько от тяжелого огорчения.
24 января 1874 г. оставшиеся силы защитников столицы Ачеха скрытно покинули ее и укрепились неподалеку в селении Лампо Оек. Голландцы заметили уход противника только когда на их артиллерийский барраж за несколько часов не ответило ни одного выстрела. Войска Нидерландской короны с сомнительным триумфом вступили в покинутую Кутараджу. Генерал Ван Свитен на радостях приказал армейскому оркестру сыграть торжественный марш "Wien Neêrlands bloed spelen" и раздал офицерам шампанское. В тот день его приказ войскам гласил: "Кратон (султанская цитадель) наш, и гордый народ Ачеха должен был уступить вашему мужеству и вашим военным навыкам". Капитан артиллерии Борель (Borel), участник событий и военный корреспондент, парировал: "Ван Свитен проигнорировал факт, что война заканчивается только тогда, когда обе стороны согласны".

Захваченная голландцами столика султаната Ачех, 1874 г.

Уже 29 января генералу представился шанс убедиться, что, по словам того же капитана Бореля, "власть в Ачехе находилась не в руках султана, а местных вождей, лишь немногие из которых были на стороне голландцев, остальные вожди продолжали партизанскую войну". В этот день произошло несколько боев вышедших из Кутараджи голландских патрулей "не понятно с кем". 11 апреля оправившееся после падения столицы ачехское ополчение штурмовало голландский лагерь в Пенахоенге, правда, неудачно. А 16 апреля высланный для преследования партизан отряд майора Ромсвинкеля (Romswinckel) натолкнулся на главные силы защитников Ачеха в укрепленном селении Лампо Оек, атаковал, и был отбит с потерями. В "картину победы" генерала Ван Свитена это явно не укладывалось, и он принял "мудрое стратегическое решение" - запретил все выходы голландских подразделений из мест расположения.
26 апреля 1874 г. генерал Ван Свитен отправился в Батавию, чтобы быть официально увенчанным лаврами победителя. Дабы было кому играть на параде верные легионы триумфатора, старый честолюбец захватил с собой солидную часть своих сил: батальон морпехов и эскадрон кавалерии, действительно отличившиеся в компании, а также два пехотных батальона - для массовки. 1 мая мнимых "доблестных победителей" торжественно встречал генерал-губернатор Голландской Ост-Индии Джаймс Лоудон.
За время командования Ван Свитена экспедиционными силами в Ачехе 1 700 солдат и офицеров погибли или умерли от болезней, еще более тысячи больных и раненых были эвакуированы.
Ачехцы ни в коем случае не были побеждены. Завоеванная территория составляла лишь небольшую часть султаната Ачех, фактически это были только личные владения султана - Далам. На место почившего Алауддина Махмуда Сайаха II "партия войны" ачехской знати избрала внука предпоследнего султана по иной династической линии, 9-летнего Алауддина Мухаммада Дауда Сайаха, 2-го своего имени, 35-го султана Ачеха. 4 марта 1975 г. его интронизация прошла в мечети Лам Теунго в городе Анук Галонг, расположенном в труднопроходимых горах Пиди и ставшим новой султанской резиденцией (Кота-Далам). Воинственные вожди были довольны: пока мальчишка не достигнет зрелости, никто не будет мешать им поступать, как они хотят.
Зато очень недовольны были голландские войска, оставленные своим сбежавшим за лаврами генералом под командованием полковника Пейля (Peil). Cогласно приказу, оставленному Ван Свитеном, наступательные действия не разрешались. Голландцы сидели на скудном пайке в завоеванной Кутарадже и в лагере Пенахоенг, пока холера и ачехские партизаны собирали среди них обильный урожай смерти. В сезон дождей после наводнения трупы похороненных солдат всплыли из размытых могил, отравляя воду и наполняя окрестности зловонием. Спустя годы после второй Ачехской экспедиции несколько ее участников - капитан Борель, колониальный чиновник Ньювенхейзен и рядовой Янссенс - в своих мемуарах были едины в характеристике этого периода: "на грани между жизнью и умиранием". К маю 1874 г. в строю оставалось не более 2,5 тыс. человек...

РУБИНЫ ВМЕСТО ПАТРОНОВ.

Победные салюты в честь генерала Ван Свитена смолкли, однако над Голландской Ост-Индией все громче звучали рассыпная стрельба ачехских партизан по голландским опорным пунктам и последние проклятия умирающих от болезней солдат. В метрополии королевское правительство поняло, что старый интриган Ван Свитен одурачил всех со своими фальшивыми победными реляциями, быстрее, чем генерал-губернатор Лоудон на месте. Результат: в 1875 г. "облажавшийся" генерал-губернатор был вынужден оставить свой пост, его место занял менее внушаемый Йохан Вилем Ван Лансберге (Johan Wilhelm van Lansberge). В Ачехе голландцы полностью сменили стратегию. Не имея сил для широкомасштабной войны с разрозненными, но многочисленными и высоко мотивированными силами местного сопротивления, колонизаторы до поры перешли к глухой обороне своих фактических завоеваний: столицы Кутараджи с территорией Далама и важной гавани Уле Лей. Измученные войска экспедиционного корпуса были сменены новым контингентом в составе 22 гарнизонных рот, большая часть которых была сформирована из хорошо обученных туземных солдат, набранных среди враждебных ачехцам племен Суматры и Явы, хорошо знавших местность и приспособленных к жаркому влажному климату. Разумеется, под командой голландских офицеров и сержантов (постепенно на командные должности стали продвигать самых надежных туземцев, голландцы были в этом отношении "толерантны"). Голландским был и личный состав артиллерии, которая увеличилась до полусотни стволов.

Туземные солдаты и младшие командиры Королевской Нидерландской Ост-Индской армии.

Основную роль на новом этапе войны предстояло играть эскадре Королевского Нидерландского флота из 18 винтовых шлюпов, вооруженных клиперов и быстроходных парусно-паровых сторожевых судов. Они замкнули берега султаната Ачех в жесткой блокаде, не давая проскочить ни одному "купцу" с современным оружием и боеприпасами для ачехских ополченцев. Зачем султану все его рубины и алмазы, если за них не купишь и горстки патронов, а наличные запасы легкомысленные партизаны расстреливают каждый день в бесконечных стычках с голландцами и друг с другом, а то и просто для развлечения? Эта тактика сработала. Вскоре султанская гвардия была вынуждена проводить рейды против собственных ополченцев для изъятия "излишков боеприпасов".
За последующие несколько лет "позиционной" войны положение защитников Ачеха существенно ослабло, тем более, что многие из их вождей сами не осознавали этого. Поэтому новый командующий голландскими колониальными войсками в Ачехе, энергичный и амбициозный полковник Карл Ван Дер Хейден ( Karel van der Heijden) решил, что настал час для контрнаступления.

Полковник (впоследствии генерал-майор) Карл Ван Дер Хейден.
Вот настоящая физиономия солдата по сравнению с рыхловатыми генералами.

Летом 1878 г. в Ачех были переброшены значительные подкрепления с Явы и Паданга: три колониальных пехотных батальона и несколько рот морской пехоты, а также горноартиллерийский и кавалерийский дивизионы - по 2 батареи и эскадрона соответственно.

Голландская горная батарея в Ачехе, 1878 г.

Решающее сражение состоялось при Самаланге. Ачехцы сначала успешно остановили продвижение всех голландских колонн... Но тут у них закичились боеприпасы. Оставалось только атаковать противника со знаменитыми мечами клевангами и копьями, а в полевых условиях это было равносильно самоубийству. Во время этих отчаянных атак погибли большая часть султанской гвардии и почти все из еще служивших Ачеху иностранных офицеров.

Сражение при Самаланге, 1878. Картина голландского художника, которая может служить хрестоматией по униформологии, о вряд ли объективно отображает события.

После сокрушительного поражения остатки ополчения султаната надолго перешли исключительно к партизанской борьбе, а многие феодалы и вожди племен выстроились в очередь "замиряться".

МИССИЯ "ВСАДНИКА".

"Народ ачинский и соседние с ним племена доведены до отчаянного положения, но..., истощаясь в военной борьбе с голландцами, они ни под каким видом не хотят покориться их тяжкому и суровому владычеству; ... берега их острова находятся в тесной блокаде со стороны голландских крейсеров, вследствие чего подвоз оружия и военных запасов становится невозможным, но, несмотря на все это, ачинцы решились скорее погибнуть все до последнего с одним холодным оружием в руках, чем счесть себя побежденными", - вот как описывал положение султаната Ачех известный русский писатель и военный журналист Всеволод Владимирович Крестовский.

Всеволод Владимирович Крестовский.

Весь мир с отстраненным интересом следил за экзотической колониальной войной, но некоторые дипломатические телодвижения в поддержку султаната Ачех сделала только Франция, опасаясь усиления голландцев под боком у своего Индокитая. Для русской общественности и, тем более, для правительства Российской империи эта война оставалась очень далека. Тем не менее, именно к далекой северной империи ачехцы в 1878 г. обратили мольбу о помощи.
Считается, что идея просить протектората Российской империи исходила от руководителя "партии войны", регента при подростке-султане знатного аристократа Таунку Хасима. Регент полагал, что Россия, не имевшая заморских колоний, лучше всего подойдет на роль международного защитника для свободолюбивого султаната. Его поддержали ачехские улемы, мусульманские вероучители, свидетельствовавшие, что Белый царь добр к правоверным.
В ноябре 1878 г., когда стало известно, что в Пенанге встал на ремонт клипер Российского императорского флота "Всадник", полномочная ачехская делегация прибыла туда и просила командира корабля капитана 1-го ранга Андрея Павловича Новосильского довести до своего правительства просьбу султаната Ачех о покровительстве.

Российский клипер "Всадник".

"Подумав, каким бы образом удобнее перевести это дело на практическую почву, Новосильский предложил посланцам приложить к петиции английский перевод ее текста, скрепить то и другое именными печатями султана ачинского и всех прочих владетельных князей Суматры и переслать на его имя до востребования в Неаполь. На все это он дал им трехмесячный срок, так как рассчитывал к марту месяцу быть со своим клипером на неаполитанском рейде. При этом было условлено, что какой бы оборот не получило это в Петербурге, он уведомит о его результате проживающего в Пенанге агента султана ачинского (бывшего в числе уполномоченных) условною телеграммой.
К назначенному сроку петиция была прислана в Неаполь, и А. П. Новосильский представил ее при рапорте по начальству для передачи в министерство иностранных дел."
(Крестовский В.В. В дальних водах и странах, 1882)
Так во внешнеполитическое ведомство Российской империи поступил телеграммой рапорт военно-морского командира, заверенный русским консулом в Неаполе и дублировавшийся обращением к императору Всероссийскому Александру II. "Ачинцы, жители Суматры просят Ваше Величество о подданстве России..."

О том, насколько серьезно рассматривался в России этот вопрос, достоверных сведений нет. Предоставим слово для дальнейшего рассказа В.В. Крестовскому:
"По прошествии некоторого времени ему было отвечено, что прошение султана Ачинского и прочих не может быть принято во внимание, так как Россия находится с Голландией в дружественных отношениях. Тогда Новосильский телеграммой на имя султанского агента ответил, как было условлено, двумя словами: "No chance" (не идет), и на том дело было покончено {Рассказ записан со слов А. П. Новосильского, тогда же ему прочтен и одобрен им относительно верности.}".

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.

https://foto-history.livejournal.com/16069596.html