Жизнь состоит из того, чтобы делать выбор и уплачивать по счетам. Выбор иногда бывает поганей некуда, но это еще не дает человеку права увиливать, особенно когда надо для других сделать то, чего сами они сделать не могут

Такова невыносимая правда Долорес Клейборн, вынужденной признаться в убийстве мужа, которое сошло ей с рук четверть века назад, чтобы оправдаться перед обвинениями в другом убийстве – своей работодательницы. Женщины, по завещанию которой наследует громадные деньги.

Критики включают роман в Трилогию свободы: "Игра Джеральда", "Мареновая Роза" "Долорес Клейборн", сделавшую для утверждения феминизма едва ли не больше, чем вся феминистская проза вместе взятая. Дело не в моем читательском субъективизме, тут простая арифметика: мейнстримовый автор, чья аудитория пионеры и пенсионеры, клерки и мачо, аграрии и доктора наук имеет больше шансов быть услышанным, чем те, кого читают лишь эмансипированные женщины.

Самый мощный роман трикнижия, горький и реалистичный. Редкий для Кинга, в котором доля фантастического исчезающе мала, только отголоски в сцене затмения, когда Долорес видит девочку на коленях у отца. Читала "Игру Джеральда" и все недоумевала, к чему эта женщина склонившаяся над колодцем, какую роль должна она сыграть в судьбе пленницы летнего домика? После, в ДК, лишь пожала плечами, не то, чтобы восприняв как пасхалку, сквозной мотив очевиден, но нарративно ни одна из женщин не принимает реального участия в судьбе другой.

И обе они приняли участие в судьбах всех жертв семейного насилия, дали надежду на понимание и защиту, которых можно было достичь только детабуированием прежде закрытых к обсуждению тем. Дело в том, что сначала Кинг планировал объединить две эти истории, тема-то одна: семейное насилие, манипуляторство, страх и чувство вины, которым растлитель добивается своего и какие бывают последствия для тех, кто пережил подобное в детстве.

Знаете, хорошо, что эти книги остались автономными, люблю "Игру Джеральда, но ДК совершенство. Потрясающая сильная глубокая и трагичная книга, которая раскрывается не сразу и лишь читателю, обладающему некоторым жизненным опытом. В первый раз я прочла в год выхода на русском и тогда многих вещей не то, чтобы не поняла - не приняла самой возможности говорить о таком открыто. Отсутствие мистической составляющей тоже было непривычно. Когда любимый писатель так явно отходит от заданных собою самим стандартов, это обескураживает поклонников.

Много позже, во времена развитого феминизма, когда стало ясно, что о ДК говорят с уважением даже те, кто не числит себя среди кинговых поклонников, перечитала и поняла, насколько глубока и сильна это вещь, как много она сделала для малых мира сего, которые сами за себя сказать не умеют, как переменила исподволь привычные паттерны в отношении женщин и детей. Аудиоверсия Игоря Князева стала моей третьей встречей с книгой и да – его чтение лучшее, что могло случиться с этим романом.

Ты не слышишь, а словно бы видишь перед собой пожилую одинокую небогатую и необразованную, но исполненную достоинства женщину. Она еще крепка и вполне может о себе позаботиться, она не лезет за словом в карман и отбреет любого, кто попытается вести себя с ней заносчиво или грубо. Она всю жизнь тяжко трудилась, родила троих детей и позаботилась о лучшей жизни для них, чем та, какая досталась ей. И она убила однажды, чтобы защитить их, потому что другого выхода ей не оставалось.

Еще одна особенность ДК в том, что, в отличие от большинства полифоничных кинговых романов, она вся рассказана от лица одной женщины с незначительными включениями реплик других персонажей в диалогах. Кинг посвятил роман матери, судьба которой во многом перекликалась с судьбой Долорес, вложив в уста героини многие ее словечки и выражения.

Образ женщины, рожденной не от ребра адамова, но тоже из глины Klayborn - буквальный перевод фамилии, исполнен поразительной силы и красоты. Можно трактовать как грязь, и да она некрасивая необразованная уборщица. Как землю, и да, она опора и основание для всех, о ком судьба поставила ее заботиться. Как птицу феникс, восставшую во славе из праха, в который однажды обратилась ее жизнь