– И какие же книги он пишет? – спросила она.
– Да про одного молодчика, который тоже писал книги, а его сестры выдавали их за свои, и потом все они умерли от чахотки, бедные нюнечки.
"А! Жизнь Брануэлла Бронте, – подумала Флора. – Надо было сразу догадаться. Мужчин-интеллектуалов последнее время возмущает мысль, что "Грозовой перевал" написала женщина.

Любите ли вы умные книги, с которыми можно от души посмеяться, как их люблю я? Тогда вам сюда. Какой немыслимый кульбит судьбы свел книги Джейн Остен и сестер Бронте с русскими почвенниками, писавшими про то, как "раскудлатились зеленя" и прочий стремительно падающий домкрат? То есть, я понимаю, что в Англии и своих таких хватало, иначе Стелла Гиббонс не написала бы в далеком тридцать втором пародии на романтизацию сельской жизни и мы бы остались без этой дивной книги.

Вернее, мы остались бы без нее, если бы Екатерина Доброхотова-Майкова не перевела на русский. Ах, что за дивный перевод! За "Криптономикон" и "Алмазный век" Стивенсона любила ее, за "Неуютную ферму" просто обожаю. Позволить этому немыслимому созвездию маневров и мазурки зазвучать по-русски, как сделала она, мог только виртуоз с безупречным вкусом и чувством языка.

Но по порядку. Юная привлекательная, получившая отменное образование и воспитание Флора Пост после скоропостижной смерти родителей от инфлюэнцы остается сиротой практически без средств. Впрягаться в ярмо работы или замужества она пока не хочет, планируя пожить некоторое время у кого-то из обеспеченных родственников, предложив в качестве компенсации свою сотню фунтов годового дохода (прямо скажем, небольшие деньги).

Из четырех возможных кандидатов, которым отправлены письма, откликаются все четверо, но лишь тетка Скоткраддер (о да, это имечко то еще, но то ли еще будет) предлагает отдельную комнату, которой не придется делить с компаньонкой, туманно намекая на некую мрачную тайну и обязательства владельцев фермы "Кручина" перед дочерью Роберта Поста (угу, готический роман и "Трактир "Ямайка" в одном флаконе).

Судя по виду и слогу письма, ждать чего-то приличного не приходится, но Флора - девушка решительная и, отправляется в путь, напутствуемая репликами подруги: "Тебя хватит на три дня, после чего сбежишь", - и: "Наверняка там будет кто-то по имени Сиф или Рувим" (аналоги наших Архипа или Антипа). Она несильно ошибется, там будут и Сиф, и Рувим. А еще Юдифь, Амос, Иеремия, Урк, Анания, Азария, Кипрей и Адам Мухинеобидит.

Под стать им клички местной живности, вроде коров Нескладехи, Неумехи, Неряхи, Невезухи и быка Воротилы, Не знаю, как вы, но меня одно перечисление имен ввергало в состояние безудержного веселья. Этим архипелагом архаичности железной рукой правит бабка Ада Мрак, которая последние лет семьдесят не может изжить последствия детской психотравмы, когда вошла в сарай и увиддела там "нечто мерзкое".

Наша пшеница скукожилась от золотухи, клевер побило почесухой, а сено поразила парша, наши свиньи не родят, и все остальное так же.

О бытовых условиях, уровне санитарии и гигиены, и особенностях взаимоотношений даст представление по такой фрагмент.

Сиф, сын мой, ты хочешь разбить мне сердце?
– Да, – со стихийной простотой отвечал Сиф.
Овсянка выкипела на пол.
Юдифь, опустившись на колени и глотая слезы, быстро и отрешенно собрала ее обратно в галган.

Разумеется, деятельная Флора все изменит, и ей даже не понадобится на это слишком много времени. Но, признаюсь, бодрый жизнеутверждающий пафос островка здравомысллия, представленного мисс Пост вполовину не так хорош, как безумные описания коров, у которых от дряхлости на ходу отваливаются ноги и потерянных куриных перьев, которым ведет учет рачительный Рувим.

Кому как, а мне счастье встретить умную книгу, с которой можно от души посмеяться. С "Неуютной фермой" даже щеки устали от улыбки.