Эту историю мне рассказала одна приятельница. Она о ее бабушке.
Вообще, бабушка у них в семье пользуется большим уважением - вместе со старостью она обрела лишь мудрость и бесценный жизненный опыт, а не маразм. Бабушка никогда не станет поучать - она лишь легонько подтолкнет к правильному решению, лишь скажет свое мнение... Все в семье, от мала до велика, всегда и во всем с ней советуются. Но есть и у бабушки свои странности - глаза ее, покрытые уже старческой мутноватой пленкой, никогда не блестят, и под этой пленкой, похожей на седину боль, тоска и пустота. По вечерам, когда все садятся перед телевизором смотреть вечерние передачи, бабушка садится в свое кресло и будто уходит куда-то, все знают, что в такие моменты ее нельзя трогать - она может заплакать, очень тихо и безнадежно, если что-нибудь прервет ее воспоминания.
Приятельница моя всегда хотела узнать, о чем бабушка думает, что не дает ей покоя и однажды узнала:
"Мне было тогда 17 лет. В отличие от спрессованных идеологией подружек, я всегда искала в общении с противоположным полом нечто большее, чем просто дружба. Я была очень влюбчива, но слишком ветрена, чтобы любить кого-то одного долго. А вообще мне больше нравился процесс завоевывания. На самом деле я от этого очень страдала, ведь такая моя ветреность объяснялось просто - я искала любви и ласки,но хотела мужчину, большого и сильного, а вокруг меня были одни подростки. Даже 20летние парни казались мне совсем мальчишками. Девчонки не любили меня - они даже подумать не могли о том, чтобы пойти в гости к парню, если у него дома нет родителей - меня же такие вещи не смущали, я слишком любила свою жизнь и свою молодость, чтобы поддаваться условностям. Но заполучить меня так никому и не удалось - я хотела сильного эмоционального контакта, любовного угара, горячей нежности и страсти, сверстники же только неумело пытались меня поцеловать. Так я страдала и мучилась от собственной зрелости и душевного одиночества. В голове моей определились приоритеты, я решила для себя, что больше не подпущу к себе близко всякую шушеру, а только достойного меня молодого человека. Таковых мне не попадалось очень долго, пока моя соседка не позвала меня к себе в гости, где мы курили, сидя на балконе и пили дорогое грузинское вино. Я была в эйфории от того, что наконец нашла себе подругу. С работы вернулся ее старший брат, я часто видела его, он открывал мне дверь, когда мама посылала меня за хлебом к соседке, но, как ни странно, я не обращала на него особого внимания - высокий, достаточно симпатичный... Я о нем ничего не знала. Он принес еще вина, я осталась у них на ночь - как раз родители уехали на дачу. Мы не были пьяные - хорошее вино просто развязало нам языки и мы просидели на кухне в полумраке до утра, скурили весь запас сигарет и выпили все вино. Я еще никогда не чувствовала такого единения с людьми - нам было интересно разговаривать абсолютно обо всем... За одну ночь я приросла к ним всем сердцем. и чем больше я узнавала об Андрее, тем больше он мне нравился - он соответствовал всем моим завышенным требованиям. В свои 19 лет он учился и работал, он закончил военное кадетское училище, он умел водить машину, он пользовался авторитетом не только среди друзей, но и среди всего его окружения, ему сулили блестящее будущее... Но он оставался сдержан и серьезен, не пропускал работу и хорошо учился. Сначала я почувствовала к нему глубокое уважение. И на этой благодатной почве выросла моя любовь. мне казалось, что он боится меня почему-то, хотя я чувствовала его глубокий интерес ко мне. Надька была счастлива - она пела мне в уши постоянно, что мы с ним поженимся, и с ней породнимся, что она будет нянчить наших детей... Рассказывала, что он постоянно говорит обо мне, говорит, что я - необыкновенная девушка, что я очень похожа на него... Но все не решался на какие-либо действия. тогда однажды я не выдержала ожидания, пришла к ним, когда их родителей не было дома. По моим бешеным глазам Надька все поняла и быстро исчезла. Сказала, что в магазин. Я была трезва, но копившиеся во мне так долго эмоции переполняли меня, глаза мои блестели и в тот момент я была способна на все. Он предложил чаю, я отказалась и позвала его на балкон покурить. Он поджег мне сигарету и я еще раз внимательно посмотрела на его сильные руки, длинные, подвижные и крепкие пальцы - как я их любила...
- Ты считаешь, что мы похожи характером, так?
- Так..
- Ты ошибаешься - я не принимаю условности, я гребаная эгоистка и делаю только то, что сама считаю нужным и правильным, пусть даже мои представления о морали расходятся с чужими. И еще - я не привыкла ни в чем искать смысл - он и так есть всегда, даже в самых бессмысленных действиях. Ты такой?
Его глаза лихорадочно блестели...
- Да, я такой, наверно, я родился не вовремя - люди сегодня слишком зависимы от мнения общества...
- я - нет.
- я знаю. Давай уедем?
Уже на следующее утро я собирала вещи и одновременно успокаивала свою шокированную маму. Мы собирались поехать на море. На поезде, почти без денег, неизвестно на сколько... Он взял отпуск и вечером того же дня мы занимали наш неудобный плацкартный вагончик. В Вагоне жара стояла неимоверная - не хотелось не то что не шевелиться - дышать было жарко. Так неподвижно сидя и глядя друг на друга мы проехали весь день. Ночью стало прохладнее. и мы уснули на соседних койках, свесив в проход сцепленные руки. В последующие недели было все - и шок, и угар, и нежность - все то, чего я так долго ждала и искала. Я получала несравненное удовольствие от всего, что связано с ним. Я смотрела, как он курит, как он спит, как поправляет волосы, как режет колбасу... Мы сняли что-то похожее на хижину на одном из диких крымских пляжей. у нас не было удобств, электричества, наш раскладной диван натужно скрипел, а у единственного стула уже на второй день отвалилась ножка - зато у наших ног было безграничное море... Над нами было такое бешено звездное южное небо - и мы были вдвоем. Мое счастье было настолько огромно, что я хотела поделится им со всеми, я плакала от того, что знала - есть люди несчастные, безответно влюбленные...
Мы сидели ночью на берегу, пили сладкое домашнее вино и думали, как будем жить дальше - безусловно, поженимся, будут дети... Я буду учиться, он учиться и работать, получим квартиру, потом купим машину...
Когда спустя три недели мы вернулись, дома его ждала повестка. Он как офицер должен был отправиться командовать пограничными войсками куда-то на север. На два года. Я далеко не с первого раза поняла смысл услышанного - зачем? Как? Почему мне нельзя с ним? Он твердо настоял на том, чтобы я осталась.
Полетели долгие и тоскливые месяцы, письма с Камчатки шли долго, раз в месяц приходил почтальон и до следующего раза я успевала выучить все, что он написал - каждое словечко, каждую запятую... Он никогда не жаловался, больше в своих письмах говорил обо мне, вспоминал наши южные ночи... Я плакала безудержно читая это. Пошла учиться. Учеба давалась мне легко - ведь у меня не было желания погулять или отдохнуть, за учебой я забывалась... Однажды вечером, когда моя мама гладила белье, а я составляла какой-то необыкновенно скучный реферат, в дверь раздался стук. Я поплелась открывать и не сразу узнала мужчину в военной форме, стоящего на пороге. А когда узнала, то просто потеряла возможность шевелиться. Так и стояла, пока он не приобнял меня и не занес в квартиру. Я уткнулась в его мокрую, холодную шинель и разревелась. Вышла мама и тоже заревела. так он и стоял неуклюже поглаживая нас по спинам. Затем мы прошли на кухню и он долго и разумно объяснял, почему я должна его забыть - его оставляют служить еще на два года, его часть закрытая, он не знает, куда его направят на следующий день. Он просто не хотел, чтобы я мучилась. Но эти доводы были пустым звуком для меня - я билась в истерике и кричала, чтобы он не смел больше уходить, не смел бросать меня, кричала, что я не проживу... Тогда он подошел ко мне, тряхнул сильно и сказал: "Чтобы ни случилось - живи, как бы больно тебе не было - не смей опускать руки, ты сильная, я знаю, мы же похожи..." Потом он прижал меня к себе покрепче - то ли пытаясь обнять меня посильней напоследок, то ли, чтобы приглушить мои истерические вопли. А потом ушел. Не оставил адреса - да и какой адрес, если он сам не знает, где будет служить завтра... Я месяц не выходила из дому - только в институт и обратно, моя бедная мама не знала, что делать, мне вот-вот должно было исполниться двадцать лет. Мама пыталась познакомить меня с молодыми людьми - но я даже смотреть на них не могла - Андрюшка мой, Андрюшка... прошел еще год. Рана моя обветрилась, зачерствела и я поняла, что нельзя отвергать мужчин постоянно. Надо жить. я вспоминала его каждый день - где он? Что с ним? Надеялась, что судьба расставит все по своим местам - так и случилось. В двадцать пять я вышла замуж за твоего дедушку. Нет, я не любила его - он был мне просто очень хорошим другом, он знал все про Андрюшку, но так нежно любил меня, что готов был смириться с тем, что сердце мое навсегда занято им. Наверно, потому как раз, что я его и не любила как мужчину, в нашей семье не было ссор, склок и криков - родилась твоя мама, затем твой дядя... Мы все душевные силы вкладывали в их воспитание. годы шли, а я в глубине души надеялась однажды услышать стук в дверь... Дети росли, учились в школе, мой муж работал, я работала и вела хозяйство. Все шло прекрасно. Пока не наступил конец 1979 года. Я поехала навестить маму на старую квартиру - она молча открыла дверь, сказала: "присядь..." и передала мне конверт. Это оказалось короткое и сумбурное письмо от Андрея, где он сообщал, что все еще любит меня так же сильно, что больше всего на свете хотел увидеть меня, когда приехал сюда на 1 день проститься с матерью... Он отправлялся в Афганистан. В письме обещал, что обязательно найдет меня, как только вернется... а внизу написал - "Ты только живи. слышишь?" Тогда у меня случился мой единственный в жизни сердечный приступ. В больнице я провела три месяца. а когда вышла - узнала, что их вертолет сбили спустя неделю после того как ввели войска.
И я поклялась, что буду жить. Что буду отдавать всю себя мужу, детям и будущим внукам. Так я и делаю по сей день, но очень часто, когда я смотрю на твоего дедушку, на тебя, я начинаю представлять, что было бы если бы он был моим мужем и твоим дедушкой..."
