ОМАР ХАЙЯМ






Омар Хайям Гийяс Оддин Абольфатх Омар ибн Ибрагим Хайям Нишапури - родился 18 мая 1048 года в Нишапуре — умер 4 декабря 1131, там же — великий персидский поэт, астроном, философ, математик.
Уроженец города Нишапура в Хорасане (ныне Северный Иран), Омар был единственным сыном, и поэтому отец дал ему прекрасное образование. В Нишапурского медресе он блестяще закончил курс по мусульманскому праву и медицине, получив квалификацию хакима, то есть врача.

Ты коварства бегущих небес опасайся.
Нет друзей у тебя, а с врагами не знайся.
Не надейся на завтра — сегодня живи.
Стать собою самим хоть на миг попытайся.
Читать далее...

«Я люблю только одну женщину - незнакомку, которой нет в реальности...»



Мопассан гордился своей неутомимостью в любви не меньше, чем литературным талантом. Всю жизнь он менял женщин, как джентльмен перчатки. Большинство интрижек стали сюжетами его книг.

Ги появился на свет 5 августа 1850 года в знатной семье. Правда, его мать Лора Ле Пуатвен вышла замуж за беспечного гуляку Гюстава Мопассана только после того, как тот добился от гражданского трибунала города Руана права добавить к своей фамилии приставку «де». Благодаря этому союзу и она, и ее сын получили знатные имена.
Читать далее...

Физули






Физули родился в городе Кербела в государстве Ак-Коюнлу на территории современного Ирака. Точная дата рождения поэта не установлена. Принято считать, что он родился в 1498 году.

ФИРДОУСИ






Абу АБУЛЬКАСИМ ФИРДОУСИ (между 932 и 941-1020 или 1030)
Жизнь Абулкасима Фирдоуси, как и жизнь многих иранских классиков, состоит из легенд. А что же известно точно? То, что Фирдоуси — это псевдоним поэта, что в переводе на русский означает «райский». Точный год его рождения неизвестен. Но известно, что образование поэт получил в доме своего отца, родовитого, малоимущего аристократа-дихкана. Он изучил арабский язык и, возможно, среднеперсидский. Познания его были обширны, поэтому он получил еще прозвище «хаким» — мудрец, ученый.

Будь весел с черноокою вдвоем,
Затем что сходен мир с летучим сном.

Ты будущее радостно встречай,
Печалиться не стоит о былом.

Я и подруга нежная моя,
Я и она – для счастья мы живем.

Как счастлив тот, кто брал и кто давал,
Несчастен равнодушный скопидом.

Сей мир, увы, лишь вымысел и дым,
Так будь что будет, насладись вином!
Читать далее...

Таланты и поклонники.Сергей Есенин

далее

Павло Тичина: роздвоєння таланту.

 

Роздвоєння таланту Павла Тичини – тяжке і болісне явище. І таким воно було не лише для самого поета, а й для всіх його читачів. Як він пройшов шлях від “буржуазного націоналіста” до співця Компартії? Про це в нашому матеріалі. Запрошуємо до читання всіх, хто цікавиться історією української літератури. Світ визнав Тичину завдяки його першим збіркам – “Сонячні кларнети”, “Плуг” і “Замість сонетів і октав”. Українська діаспора робила кроки, щоб представити поета на здобуття Нобелівської премії. Але він відмовився брати участь у конкурсі. У 1926 році Тичину першого звинувачують у протаскуванні в літературу буржуазного націоналізму за його поему “Чистила мати картоплю”, де він пише “Ленін-антихрист явився”. І на партійній конференції проголошується, що Тичина протаскує націоналістичний дурман у літературу. Але Тичина виступив у газеті “Комуніст”, щось спростовував.

Далі

Три грации Михаила Булгакова

Читать далее...

Божья дудка Глеба Горбовского

На фото: Иосиф Бродский, Евгений Рейн, Глеб Горбовский

26 февраля 2019 года не стало поэта Глеба Горбовского. В память о нем на «Избранном» — замечательный очерк, опубликованный в 2011 году в газете «Труд».

Поэт Глеб Горбовский мог сочинить только одну песню — и был бы уже знаменит. Это он автор бессмертных в России строк:

«Когда фонарики качаются ночные

И темной улицей опасно вам ходить,

Я из пивной иду,

Я никого не жду,

Я никого уже не в силах полюбить...»

После исполнения куплета «Сижу на нарах, как король на именинах» популярный ныне «Владимирский централ», как правило, нервно курит в сторонке. В октябре 2011-го Горбовскому исполнилось 80.

ДАЛЕЕ...

Сыграл в свою смерть. Как жил и во что верил Алексей Балабанов

25 февраля исполнилось бы 60 лет знаменитому российскому режиссеру Алексею Балабанову, человеку, на годы вперед определившему язык отечественного кино. АиФ.ru перечитал старые интервью режиссёра и попытался определить правила жизни Алексея Балабанова. Он не любил неправду, фальшь. Предпочитал вещи называть своими именами, наплевав на правила приличия. И с экрана звучало «чурки» или сакраментальное «не брат ты мне…». «Политкорректность… — рассуждал Балабанов в одном из интервью “АиФ”. — Придумали себе такое красивое слово… А я считаю, что если люди так думают и так говорят, и все об этом знают, не говорить об этом в фильме, по меньшей мере, глупо».

Портреты Льва Николаевича Толстого. Часть первая: Иван Николаевич Крамской (1837 — 1887)

Bo4kaMeda

Часть вторая: Репин Илья Ефимович (1844 — 1930)



1873 Иван Николаевич Крамской 1837−1887
Портрет Льва Толстого
холст, масло
103,5 х 77 см
Мемориальный и природный заповедник «Музей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»


Написать Толстого, портрет которого так хотел получить Третьяков в свою галерею, Крамской берется в 1873 году, когда летом оказывается с семьей в Козловке-Засеке, в пяти верстах от Ясной Поляны. В письме от 1 августа, обращаясь к Третьякову с просьбой выслать деньги умирающему в Крыму Васильеву, художник обещает ему в счет этого долга употребить «все старания, чтобы написать портрет графа Толстого». Однако уговорить писателя позировать было непросто, и Крамской должен был заинтересовать своей личностью человека, в те годы очень далекого от христианского смирения — крутого, властного и даже жесткого: «Описывать Вам мое свидание с ним я не стану, слишком долго: разговор мой продолжался с лишком 2 часа, 4 раза я возвращался к портрету, и все безуспешно; никакие просьбы и аргументы на него не действовали». И все же Толстой согласился позировать, при этом художник должен был написать два портрета — один для Третьякова, другой для семьи писателя.

✂…

Портреты Льва Николаевича Толстого. Часть вторая: Репин Илья Ефимович (1844 — 1930)

Bo4kaMeda

Часть первая: Иван Николаевич Крамской (1837 — 1887)




Л. Н. Толстой и И. Е. Репин
Ясная Поляна. 1908


Первое знакомство двух корифеев русской культуры произошло по инициативе неутомимого В. В. Стасова, безмерно любившего и уважавшего как того, так и другого. Еще в семидесятых годах он начал настойчиво напоминать Л. Н. Толстому о появлении на художественном горизонте нового светила, да еще столь близкого по своей творческой сущности самому Толстому. Желая во что бы то ни стало познакомить писателя с художником, в котором Стасов видел прямого продолжателя дела Толстого в смежной сфере изобразительного искусства, он так и писал Толстому: «У Репина такая же цельная, неподмесная, неразвлекающаяся ни на что постороннее натура, как и у вас».

✂…

Саади Ширази
 

Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь.
Подожди ты, Бога ради,
Обучусь когда-нибудь!
С.Есенин

Низами Гянджеви





* * *
Чтоб заслужить ее любовь, души своей лишись,
Родного дома и добра не пожалей, лишись.
Оставь надежду в двух мирах забвенье отыскать,
Успокоенье обрести и жизни всей лишись.
* * *
О ты, стенающая там, расстались мы не в срок.
Но здесь твой образ начертать по памяти я смог.
Изобразил твое лицо на глинистой земле,
Затем, припав к нему, пролил кровавых слез поток.
* * *
Доколь дыханьем жить твоим, как будто ты Иса?
Доколе верить, что свершать ты можешь чудеса?
Ты станешь раны наносить, я — исцеленья ждать,
Испепеляет жизнь мою смертельная краса.
* * *
Где мне любимую искать? Что делать мне теперь?
Кому о горе рассказать, что делать мне теперь?
Отныне мне не видеть ту, которую любил.
И кровью плачу я опять, что делать мне теперь?
* * *
Всевышний, разбуди, молю, любимую от сна —
Испив из чаши красоты, она опьянена.
Пусть протрезвеет иль меня сознания лишит,
Скажи ей, что моей беды виновница она.
* * *
Нет сострадающих вблизи, к чему тогда вздыхать?
Немного дней осталось жить, зачем напрасно ждать?
Я посвящаю каждый вздох, любимая, тебе
И не желаю никому такого испытать.


Пять поэм, написанных Низами, - «Сокровищница тайн», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц», «Искандер-наме», «Хосров и Ширин» вошли в сокровищницу азербайджанской поэзии. Также его творческое наследие включает диван; до нашего времени из него сохранились 116 газелей, 30 рубаи, по несколько касыд и китов. Литературное наследие Низами, главным образом, его поэмы, наложило огромный отпечаток на дальнейшее развитие литературы Ближнего Востока и Средней Азии эпохи Средневековья.Следует отметить, что в поэмах Низами содержатся уникальные данные, которые сохранились до наших дней именно благодаря его описаниям.

Хагани Ширвани


Дорогие друзья , хочу начать новую рубрику о поэзии Востока. Я редко делаю посты , но поверьте эта тема стоит того. Постараюсь мксимально ужимать информацию , чтобы не слишком утомлять читателей. Спасибо !




Когда письмо твое пришло ко мне,
Был черен мир. Он стал черней вдвойне.
Но мысль твоя издалека блеснула -
Сквозь мрак двойной я снова был в огне!
* * *
Я засыпаю — ты в моих глазах.
Я просыпаюсь без тебя в слезах.
Мне легче будет, если, вырвав сердце,
Отдам тебе, ни слова не сказав!
* * *
Я — лилия, ты — солнце. И, скорбя,
Давно в слезах я утопил себя.
Я ночью умираю от печали,
Я утром оживаю для тебя.
* * *
Опять от волн любви качаюсь я,
От слез кружиться голова моя,
От ветра твоего я, как вода, взволнуюсь
И полечу по волнам, как ладья.

Читать далее...

«Он не создал учения, теории, но создал образ защитника культуры». Даниил Гранин о Дмитрии Лихачёве

Bo4kaMeda

Писатель Даниил Гранин (1919-2017) об академике Дмитрии Лихачеве (1906-1999).
Текст приводится по изданию: Даниил Гранин. Причуды памяти. - М.: Центрполиграф, 2017.





Рецепты Лихачева



Дмитрий Сергеевич Лихачев жил, работал в полную силу, ежедневно, много, несмотря на плохое здоровье. От Соловков он получил язву желудка, кровотечения. Почему он сохранил себя полноценным до 90 лет? Сам он объяснял свою физическую стойкость – «резистентностью». Из его школьных друзей никто не сохранился.

«Подавленность – этого состояния у меня не было. В нашей школе были революционные традиции, поощрялось составлять собственное мировоззрение. Перечить существующим теориям. Например, я сделал доклад против дарвинизма. Учителю понравилось, хотя он не был со мною согласен».

«Я был карикатурист, рисовал на школьных учителей. Они смеялись вместе со всеми».

«Они поощряли смелость мысли, воспитывали духовную непослушность. Это все помогло мне противостоять дурным влияниям в лагере. Когда меня проваливали в Академию наук, я не придавал этому значения, не обижался и духом не падал. Три раза проваливали!»

✂…

Как благодаря своему таланту крепостной художник Тарас Шевченко получил «вольную»

Читать далее...

Владимир Высоцкий 1938 — 1955 годы (фотобиография)

Bo4kaMeda

✂…

10 «киевских струн» Владимира Высоцкого ...

 

Сегодня – 81 год со дня рождения Владимира Высоцкого. О его творчестве, судьбе, личной жизни, слабостях и страстях, казалось бы, известно все. Но не многие знают о том, что гениальный поэт был тесно связан с нашим родным Киевом. С украинской столицей Высоцкого роднят не только творческие выступления, но и семейные корни. Здесь родились его отец и дядя, здесь жила и похоронена его бабушка. И хотя большую часть жизни поэт провел в москве, судьба постоянно возвращала его в Киев. 1. Несмотря на то, что родился Володя в москве, Киев вошел в его жизнь с первых же дней. 25 января 1938 года, когда он появился на свет, соседи Высоцких по коммунальной квартире на общем собрании приняли следующее обращение к родителям новорожденного: «…всем миром решили назвать Вашего сына Олегом. Олег – предводитель Киевского государства». Однако Семен Владимирович Высоцкий настоял, чтобы сына нарекли Владимиром. И соседи, рассудив, что был ведь и такой киевский князь, уступили.

 

29 января день рождения Антона Павловича Чехова.

https://www.facebook.com/aleksandr.rupakov.1/videos/3282476361846683/?t=3

«Я умру в крещенские морозы». Легенды и были о Николае Рубцове

19 января 1971 трагически погиб великий русский поэт Николай Рубцов.
«Я умру в крещенские морозы, я умру, когда трещат березы...» Угадано день в день. И даже состояние природы предсказано...


Портрет Рубцова по известной фотографии 1970 года.

В белой рубашке в осоке лежу,
Катится древняя Шуя.
Каждым неярким лучом дорожу,
Каждым цветком дорожу я.
То потуманнее, то посветлей,
Тихо, немного уныло
Та же звезда, что над жизнью моей,
Будет гореть над могилой…


С. Никольское, река Толшма, храм Николая Угодника (ныне пекарня)

По воспоминаниям современников, Рубцов часто приходил к полуразрушенному храму и там подолгу о чем-то думал. У него есть такие строки: «С моста идет дорога в гору, а на горе — какая грусть — лежат развалины собора, как будто спит былая Русь».
Песни на стихи Николая Рубцова

НЕПРИКАЯННЫЙ СЫН ЗВЕЗДНОЙ МАТЕРИ

Bo4kaMeda

11 декабря скончалась Валентина Серова (1917-1975), легендарная актриса, «Девушка с характером» и адресат стихотворения «Жди меня».

✂…

Тайны жизни и смерти Федерико Гарсиа Лорки

https://kulturologia.ru/page/2565/

далее

Афанасий Фет. Сегодня день рождения поэта.

Афанасий Афанасьевич Фет – признанный гений литературы, творчество которого цитируется как в России, так и в странах зарубежья. Его стихотворения, такие как «Я тебе ничего не скажу», «Шепот, робкое дыханье», «Вечер», «Это утро, радость эта», «На заре ты ее не буди», «Я пришел», «Соловей и роза» и другие сейчас обязательны для изучения в школах и высших учебных заведениях.

В биографии Афанасия Фета множество загадок и тайн, которые до сих пор будоражат умы ученых и историков. Например, обстоятельства рождения великого гения, воспевавшего красоту природы и человеческих чувств, подобны сфинксовой загадке.

Когда родился Шеншин (фамилия поэта, которую он носил первые 14 и последние 19 лет жизни), доподлинно неизвестно. Называют 10 ноября или 11 декабря 1820 года, но сам Афанасий Афанасьевич отмечал день рождения 5 числа двенадцатого месяца.

ДАЛЕЕ...

Любимые поэты. Андрей Вознесенский.

Андрей Вознесенский – советский поэт-шестидесятник, публицист, поэт-песенник. Несмотря на прохладное отношение власти к творчеству поэта, в 1978 году Андрей Андреевич удостоился Государственной премии СССР. Вошел в плеяду классиков XX столетия.

Андрей Андреевич Вознесенский родился в мае 1933 года в столице. Его отец – инженер-гидротехник по специальности, строил знаменитые Братскую и Ингурскую гидроэлектростанции. Позже он стал профессором и возглавил Институт водных проблем.

Ранние детские годы будущий поэт провел в городке Киржаче Владимирской области, откуда была родом мама Антонина Сергеевна. В семье также подрастала старшая сестра Андрея – Наташа.

Грянувшая Великая Отечественная война и последовавшая эвакуация заставили 8-летнего Андрея вместе с мамой перебраться в Курган, где мальчик ходил в школу. Позже Вознесенский поделился, что эвакуация хотя и забросила его в дыру, но «какая добрая это была дыра».

В Москве Андрей Андреевич закончил одну из старейших столичных школ, в которой также учился Андрей Тарковский. Стихи мальчик начал писать рано, а в 14 лет отважился послать некоторые из них своему любимому поэту Борису Пастернаку. Тот оценил произведения юного коллеги очень высоко, и они подружились. Влияние Пастернака на Вознесенского было огромным.

ДАЛЕЕ...

Серия сообщений "Кумиры":
Часть 1 - Прощальные аплодисменты
Часть 2 - Алла Пугачева на вечере Раймонда Паулса в Москве (26.02.2016 г.)
...
Часть 27 - Валерий Ободзинский. Легенды и факты.
Часть 28 - Песня вашего настроения:"Вечная любовь"
Часть 29 - Любимые поэты. Андрей Вознесенский.

Старшая сестра Пушкина

Читать далее...

Родовой замок философа Шарля де Монтескье

Прекрасный замок Ла Брэд, находится в 20-ти километрах к югу от административного центра департамента Жиронда, Бордо. С 1951 замок, внесен министерством культуры Франции в список исторических памятников и в наше время открыт для широкой публики.

далее

Зинаида Гиппиус. Судьба Есениных.

Bo4kaMeda

Сергей Есенин 1914

Не помню подробностей и не настаиваю на них. Но я хорошо помню темноватый день, воскресенье, когда в нашей длинной столовой появился молодой рязанский парень, новый поэт «из народа», — Сергей Есенин.

В годы 15—16 мои «воскресенья» бывали очень многолюд­ны. Собирались не «знаменитости»; фактически преобладала самая зеленая молодежь, от 14 лет и выше… (попадались люди и много выше). От количества стихов иной раз душновато: все — «творцы», все рвутся читать свои произведения… Приходилось сдерживать поток.

... Не знаю, кто привел Есенина, может быть, его просто прислал Блок (он часто это делал). Во всяком случае, это было очень скоро после первого въезда Есенина в роковой для него Петербург: через день-два, не больше. Рассказывал, не то с наивностью, не то с хитринкой деревенского мальчишки, как он прямо с Николаевского вокзала отправился к Блоку, а Блок-то, оказывается, еще спит... «со вчерашнего будто»; он, Есенин, будто «эдакого за Блоком не думал»...

У нас, впрочем, сразу создалось впечатление, что этот парень, хоть в Петербурге еще ничего не видал, но у себя, в деревне, уже видал всякие виды.

✂…

Страсти по Толстому "Крейцерова соната"




Несмотря на поразительные достоинства поэтических произведений Толстого, он не им обязан своею мировою славою и своим влиянием на современников. Его романы, правда, были признаны выдающимися произведениями, но в течение десятилетий и «Война и мир», и «Анна Каренина», ни менее объемистые его повести и рассказы не находили обширного круга читателей вне России, и критика далеко не безусловно восхваляла их автора….

…Только его «Крейцерова соната», появившаяся в 1889 году, доставила его имени мировую известность; только этот маленький рассказ был переведен на языки всех цивилизованных народов, распространился в сотнях тысяч экземпляров и был прочитан с сильным душевным волнением миллионами людей. С этого момента общественное мнение на Западе отводит Толстому место в первом ряду современных писателей, его имя находится у всех на устах, прежние его произведения, не обращавшие на себя особого внимания, возбуждают всеобщий интерес. Этот интерес распространился на его личность и судьбу, и на склоне лет Толстой, так сказать, в одно прекрасное утро стал одним из главных представителей истекающего (XIX) столетия.
(Макс Нордау, «Вырождение» 1892, перевод с немецкого 1894., М., Республика, 1995)

Эту сонату для скрипки и фортепьяно знаменитый немецкий композитор, пианист и дирижер Людвиг ван Бетховен (1770-1827) посвятил профессору игры на скрипке парижской консерватории Рудольфу Крейцеру (1761-1831).
Читать далее...

Делай,что должно.К 190-летию Льва Толстого



КАЖДЫЙ хочет изменить человечество, но никто не заду-
мывается о том, как изменить себя.
***
ВЛАСТЬ над собой — самая высшая власть, порабощен-
ность своими страстями — самое страшное рабство.
***
МЫ знаем, что с заряженными ружьями надо обращаться
осторожно, а не хотим знать того, что так же осто-
рожно надо обращаться и со словом. Слово может не только
убить, но и сделать зло хуже смерти.
***
КАКАЯ необходимая приправа ко всему — доброта. Самые
лучшие качества без доброты ничего не стоят, и самые
худшие пороки с нею легко прощаются.
***
ЧТОБ жить честно, надо рваться, путаться, биться, оши-
баться, начинать и бросать... и вечно бороться и ли-
шаться. А спокойствие — душевная подлость.
Лев Толстой (1828–1910)



Каждому школьнику знаком облик яснополянского седобородого старца. С другой стороны, мы редко вспоминаем, что автор «Детства», «Казаков», «Севастопольских рассказов» и многого-многого другого когда-то был подтянутым офицером
с щегольскими усами и по-армейски брутальным, решительным взглядом.



История любит парадоксы. Литератор, которого весь мир знает как величайшего пацифиста, проповедника непротивления злу насилием, воевал в свое время так доблестно, как мало кто из корифеев русской литературы. Очень показательно разглагольствовал на сей счет персонаж Михаила Булгакова, штабс-капитан Мышлаевский: «Да-с, вот-с писатель был граф Лев Николаевич Толстой, артиллерии поручик... Жалко,что бросил служить, до генерала бы дослужился... Впрочем,
что ж, у него имение было».
Читать далее...

Гениальность на грани безумия: 7 русских писателей и поэтов, страдавших от расстройств психики

27 серпня - день народження видатного українця - Івана Франка!

Не лише поет, публіцист та громадський діяч, але й патріот. Лише кілька фактів: * Друкована спадщина Франка на­лічує 50 томів. І це лише третина написаного. * Франко на сьогодні єдиним українським поетом, який номінувався на здобуття Нобелівської премії з літератури. * Володів 14 мовами. Сучасники називали його “академією в одній особі”. Український контент пропонує згадати деякі з його думок, що не втрачають актуальності і нині: * Лиш праця світ таким, як є, створила. Лиш в праці варто і для праці жить. * Ми мусимо навчитися чути себе українцями – не галицькими, не буковинськими українцями, а українцями без офіційних кордонів * Добру науку приймай, хоч її від простого чуєш; злої ж на ум не бери, хоч би й святий говорив * Книги — морська глибина, Хто в них пірне аж до дна, Той, хоч і труду мав досить, Дивнії перли виносить. * Як много важить слово, Одно сердечне, теплее слівце! * Не високо мудруй, але твердо держись, а хто правду лама, з тим ти сміло борись! * Лиш боротись — значить жить! * Хто з злом не боресь, той людей не любить! * Мова росте елементарно, разом з душею народу. * Більш, ніж меч, і огонь, і стріла, і коса, Небезпечне оружжя – жіноча краса. * Гумор — невідлучна прикмета кожного правдивого таланту. * Мій патріотизм – се не сентимент, не національна гордість, то тяжке ярмо। * Хто стане слово слухати невчене? * Щастя ніколи довго не триває. Щастя все — день, година, одна хвилина. * І подумай собі, що іноді досить одного слова, щоб убити чоловіка, щоб навіки або на довгі літа зробити його нещасливим! * Любов не залежить від нашої волі, приходить без нашої заслуги, щезає без нашої вини.

 

Странные привычки и увлечения знаменитых писателей

Странные привычки и увлечения 15 знаменитых писателей

Почему Марка Твена прозвали «абсолютно горизонтальным автором», зачем Оноре де Бальзак выпивал 50 чашек кофе в день и чем Стивену Кингу не угодили наречия...

«Слова Лебедева-Кумача»

Bo4kaMeda

Художник Борис Кустодиев

Журналист, бывший сотрудник Литературной газеты, Андрей Мальгин, тщательно изучавший творчество Лебедева-Кумача, чудом разыскал и нашел в Ленинграде старушку Фаину Марковну Квятковскую, жившую в коммунальной квартире по улице Салтыкова-Щедрина.

После пережитого еврейского гетто и бегства из него в Советский Союз, многолетних скитаний по городам Сибири, единственной оставшейся у нее ценностью была папка с пожелтевшими старыми документами. Она — композитор и поэтесса. В Польше писала музыку и тексты к разным песенкам под псевдонимом Фани Гордон.

Особую известность она получила в 1931 году своим танго «Аргентина» и фокстротом «У самовара», написанных ею для варшавского кабаре «Морское око», что на углу Краковского предместья и Свентокшских бульваров (оно существует и поныне, но с другим названием).

✂…

Как и что пить: советы Ивана Бунина

Bo4kaMeda

От шампанского до крестьянской водки, пахнущей сапогами:
лучшие цитаты о радости пития


Иван Бунин с женой и друзьями на вилле Бельведер в Грасе, Франция. 1933 год


Закусывайте соленым миндалем


«Мгновенным и безошибочным взглядом [Бунин] находит свободный столик любимого официанта. И тот, словно предчувствовав приход дорогого гостя, уже бежит к нему с подогретой бутылкой красного вина в салфетке — Бунин всю жизнь пил много красного вина — и вазочкой соленого миндаля».
Юрий Нагибин. «Человек из ресторана»

✂…

Кубинский дом Хемингуэя.

далее

Иван Бунин. "Вошла она навсегда в мою жизнь!","....хорошо бы собаку купить"


Первого русского нобелевского лауреата Ивана Алексеевича Бунина называют ювелиром слова, прозаиком-живописцем, гением российской литературы и ярчайшим представителем Серебряного века. Литературные критики сходятся во мнении, что в бунинских произведениях есть родство с картинами Виктора Васнецова, а по мироощущению рассказы и повести Ивана Алексеевича схожи с полотнами Михаила Врубеля.
Но в поэтической среде Иван Бунин заработал репутацию «старомодного пейзажиста»,он не модернист. Сам Бунин никогда не забывал о том, что вот именно эта полоса России очень много дала великой русской литературе. Сам он говорил так: «В средней России… образовался богатейший русский язык, отсюда вышли чуть ли не все величайшие русские писатели во главе с Тургеневым и Толстым».
Действительно, ощущение себя потомком Жуковского, ощущение себя земляком, если немножко расширительно понимать это слово, Тургенева и Толстого – это для Бунина было очень и очень важно. И важно также, что этот древний дворянский род некогда богатых землевладельцев, богатых помещиков после отмены крепостного права, как это случалось почти со всеми землевладельцами, все больше и больше разорялся и к тому времени, как Бунин вступил во взрослую жизнь, род разорился совсем. Они были почти бедняками. Конечно, они не вели такую жизнь, как бедные крестьяне или пролетариат, но тем не менее у Бунина свободных средств не было, т.е. очень рано он ощутил себя не только наследником великого рода, захватывая и литературу тоже, но таким обедневшим наследником, последышем, последним, может быть, представителем вот этого великого рода


Одиночество
И ветер, и дождик, и мгла над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла, до весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно за мольбертом, и дует в окно.

Вчера ты была у меня, о тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня ты мне стала казаться женой…
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны проживу и один — без жены…

Сегодня идут без конца те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному в предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед: «Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет: разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить… хорошо бы собаку купить.

Грамматика любви
Некто Ивлев ехал однажды в начале июня в дальний край своего уезда.
Тарантас с кривым пыльным верхом дал ему шурин, в име­нии которого он проводил лето. Тройку лошадей, мелких, но справных, с густыми сбитыми гривами, нанял он на деревне, у богатого мужика. Правил ими сын этого мужика, малый лет восемнадцати, тупой, хозяйственный: Он все о чем-то недо­вольно думал, был как будто чем-то обижен, не понимал шу­ток. И, убедившись, что с ним не разговоришься, Ивлев от­дался той спокойной и бесцельной наблюдательности, которая так идет к ладу копыт и громыханию бубенчиков.
Ехать сначала было приятно: теплый, тусклый день, хоро­шо накатанная дорога, в полях множество цветов и жаво­ронков; с хлебов, с невысоких сизых ржей, простиравшихся насколько глаз хватит, дул сладкий ветерок, нес по их кося­кам цветочную пыль, местами дымил ею, и вдали от нее было даже туманно. Малый, в новом картузе и неуклюжем люст­риновом пиджаке, сидел прямо; то, что лошади были всецело вверены ему и что он был наряжен, делало его особенно серьезным. А лошади кашляли и не спеша бежали, валек ле­вой пристяжки порою скреб по колесу, порою натягивался, и все время мелькала под ним белой сталью стертая подкова.
- К графу будем заезжать? - спросил малый, не обо­рачиваясь, когда впереди показалась деревня, замыкавшая горизонт своими лозинами и садом. - А зачем? - сказал Ивлев.
Малый помолчал и, сбив кнутом прилипшего к лошади крупного овода, сумрачно ответил: - Да чай пить...
- Не чай у тебя в голове, - сказал Ивлев. - Все лоша­дей жалеешь.
- Лошадь езды не боится, она корму боится, - ответил малый наставительно.
Ивлев поглядел кругом: погода поскучнела, со всех сторон натянуло линючих туч и уже накрапывало - эти скром­ные деньки всегда оканчиваются окладными дождями... Ста­рик, пахавший возле деревни, сказал, что дома одна моло­дая графиня, но все-таки заехали. Малый натянул на плечи армяк и, довольный тем, что лошади отдыхают, спокойно мок под дождем на козлах тарантаса, остановившегося среди грязного двора, возле каменного корыта, вросшего в зем­лю, истыканную копытами скота. Он оглядывал свои сапоги, поправлял кнутовищем шлею на кореннике; а Ивлев сидел в темнеющей от дождя гостиной, болтал с графиней и ждал чая; уже пахло горящей лучиной, густо плыл мимо открытых окон зеленый дым самовара, который босая девка набивала на крыльце пуками ярко пылающих кумачным огнем щепок, обливая их керосином. Графиня была в широком розовом капоре, с открытой напудренной грудью; она курила, глубо­ко затягиваясь, часто поправляла волосы, до плечей обнажая свои тугие и круглые руки; затягиваясь и смеясь, она все сводила разговор на любовь и между прочим рассказывала про своего близкого соседа, помещика Хвощинского, который, как знал Ивлев еще с детства, всю жизнь был по­мешан на любви к своей горничной Лушке, умершей в ранней молодости. "Ах, эта легендарная Лушка! - заметил Ивлев шутливо, слегка сконфузясь своего признания. - Отто­го, что этот чудак обоготворил ее, всю жизнь посвятил сумасшедшим мечтам о ней, я в молодости был почти влюблен в нее, воображал, думая о ней, бог знает что, хотя она, говорят, совсем нехороша была собой". "Да? - сказала графиня, не слушая. - Он умер нынешней зимой. И Писарев, единственный, кого он иногда допускал к себе по старой дружбе, утверждает, что во всем остальном он нисколько не был помешан, и я вполне верю этому - просто он был не теперешним чета..." Наконец босая девка с необыкновен­ной осторожностью подала на старом серебряном подносе стакан крепкого сивого чая из прудовки и корзиночку с печеньем, засиженным мухами.

Когда поехали дальше, дождь разошелся уже по-настоя­щему. Пришлось поднять верх, закрыться каляным, ссох­шимся фартуком, сидеть согнувшись. Громыхали глухарями лошади, по их темным и блестящим ляжкам бежали струй­ки, под колесами шуршали травы какого-то рубежа среди хлебов, где малый поехал в надежде сократить путь, под верхом собирался теплый ржаной дух, мешавшийся с запахом старого тарантаса... "Так вот оно что, Хвощинский умер, - думал Ивлев. - Надо непременно заехать, хоть взглянуть но это опустевшее святилище таинственной Луш­ки... Но что ни человек был этот Хвощинский? Сумасшедший или просто какая-то ошеломленная, вся на одном сосредоточенная душа?" По pассказам стариков-помещиков, сверстников Хвощинского, он когда-то слыл в уезде за ред­кого умницу. И вдруг свалилась на него эта любовь, эта Лушка, потом неожиданная смерть ее, - и все пошло прахом: он затворился в доме, в той комнате, где жила и умерла Лушка, и больше двадцати лег просидел на ее кровати - не только никуда не выезжал, а даже у себя в усадьбе не пока­зывался никому, насквозь просидел матрац на Лушкиной кровати и Лушкиному влиянию приписывал буквально все, что совершалось в мире: гроза заходит - это Лушка насылает грому, объявлена война - значит, так Лушка решила, неурожай случился - не угодили мужики Лушке...
- Ты на Хвощинское, что ли, едешь? - крикнул Ивлев, высовываясь под дождь.
- На Хвощинское, - невнятно отозвался сквозь шум дождя малый, с обвисшего картуза которого текла вода. - На Писарев верх...
Такого пути Ивлев не знал. Места становились все беднее и глуше. Кончился рубеж, лошади пошли шагом и спустили покосившийся тарантас размытой колдобиной под горку; в какие-то еще не кошенные луга, зеленые скаты которых грустно выделялись на низких тучах. Потом дорога, то пропадая, то возобновляясь, стала переходить с одного бока на другой по днищам оврагов, по буеракам в ольховых кустах и верболозах... Была чья-то маленькая пасека, несколько ко­лодок, стоявших на скате в высокой траве, краснеющей земляникой... Объехали какую-то старую плотину, потонувшую в крапиве, и давно высохший пруд - глубокую яругу, заросшую бурьяном выше человеческого роста... Пара черных ку­личков с плачем метнулась из них в дождливое небо... А на плотине, среди крапивы, мелкими бледно-розовыми цветочками цвел большой старый куст, то милое деревце, которое зовут "божьим деревом", - и вдруг Ивлев вспомнил места, вспомнил, что не раз ездил тут в молодости верхом...
- Говорят, она тут утопилась-то, - неожиданно сказал малый.
- Ты про любовницу Хвощинского, что ли? - спросил Ивлев. - Это неправда, она и не думала топиться.
- Нет, утопилась, - сказал малый. - Ну, только думается, он скорей всего от бедности от своей сошел с ума, а не от ней...
И, помолчав, грубо прибавил: - А нам опять надо заезжать... в это, в Хвощино-то... Ишь как лошади-то уморились!
- Сделай милость, - сказал Ивлев.

На бугре, куда вела оловянная от дождевой воды дорога, на месте сведенного леса, среди мокрой, гниющей щепы и листвы, среди пней и молодой осиновой поросли, горько и свежо пахнущей, одиноко стояла изба. Ни души не было кругом, - только овсянки, сидя под дождем на высоких цветах, звенели на весь редкий лес, поднимавшийся за из­бою, но, когда тройка, шлепая по грязи, поравнялась с ее порогом, откуда-то вырвалась целая орава громадных собак, черных, шоколадных, дымчатых, и с яростным лаем накипела вокруг лошадей, взвиваясь к самым их мордам, на лету перевертываясь и прядая даже под верх тарантаса. В то же время и столь же неожиданно небо над тарантасом рас­кололось от оглушительного удара грома, малый с остерве­нением кинулся драть собак кнутом, и лошади вскачь понес­ли среди замелькавших перед глазами осиновых стволов...
За лесом уже видно было Хвощинское. Собаки отстали и сразу смолкли, деловито побежали назад, лес расступился, и впереди опять открылись поля. Вечерело, и тучи не то рас­ходились, не то заходили теперь с трех сторон: слева - поч­ти черная, с голубыми просветами, справа - седая, грохо­чущая непрерывным громом, а с запада, из-за хвощинской усадьбы, из-за косогоров над речной долиной, - мутно-синяя, в пыльных полосах дождя, сквозь которые розовели горы дальних облаков. Но над тарантасом дождь редел, и, приподнявшись, Ивлев, весь закиданный грязью, с удоволь­ствием завалил назад отяжелевший верх и свободно вздох­нул пахучей сыростью поля.
Он глядел на приближающуюся усадьбу, видел наконец то, о чем слышал так много, но по-прежнему казалось, что жила и умерла Лушка не двадцать лет тому назад, а чуть ли не во времена незапамятные. По долине терялся в куге след мелкой речки, над ней летала белая рыбалка. Дальше, на полугоре, лежали ряды сена, потемневшие от дождя; среди них, далеко друг от друга, раскидывались старые серебристые тополи. Дом, довольно большой, когда-то беленый, с блестящей мокрой крышей, стоял на совершенно голом ме­сте. Не было кругом ни сада, ни построек, только два кир­пичных столба на месте ворот да лопухи по канавам. Когда лошади вброд перешли речку и поднялись на гору, какая-то женщина в летнем мужском пальто, с обвисшими карманами, гнала по лопухам индюшек. Фасад дома был необыкно­венно скучен: окон в нем было мало, и все они были невелеки, сидели в толстых стенах. Зато огромны были мрачные крыльца. С одного из них удивленно глядел на подъезжаю­щих молодой человек в серой гимназической блузе, под­поясанной широким ремнем, черный, с красивыми глазами и очень миловидный, хотя лицо его было бледно и от весну­шек пестро, как птичье яйцо.
Нужно было чем-нибудь объяснить свой заезд. Поднявшись на крыльцо и назвав себя, Ивлев сказал, что хочет по­смотреть и, может быть, купить библиотеку, которая, как говорила графиня, осталась от покойного, и молодой чело­век, густо покраснев, тотчас повел его в дом. "Так вот это и есть сын знаменитой Лушки!" - подумал Ивлев, окидывая глазами все, что было на пути, и часто оглядываясь и говоря что попало, лишь бы лишний раз взглянуть на хозяина, который казался слишком моложав для своих лет. Тот отвечал поспешно, но односложно, путался, видимо, и от застенчивости, и от жадности; что он страшно обрадовался возмож­ности продать книги и вообразил, что сбудет их недешево, сказалось в первых же его словах, в той неловкой торопли­вости, с которой он заявил, что таких книг, как у него, ни за какие деньги нельзя достать. Через полутемные сени, где была настлана красная от сырости солома, он ввел Ивлева в большую переднюю.
- Тут вот и жил ваш батюшка? - спросил Ивлев, входя и снимая шляпу.
- Да, да, тут, - поспешил ответить молодой человек. - То есть, конечно, не тут... они ведь больше всего в спальне сидели... но, конечно, и тут бывали...
- Да, я знаю, он ведь был болен, - сказал Ивлев. Молодой человек вспыхнул.
- То есть чем болен? - сказал он, и в голосе его послы­шались более мужественные ноты. - Это все сплетни, они умственно нисколько не были больны... Они только все читали и никуда не выходили, вот и все... Да нет, вы, пожалуйста, не снимайте картуз, тут холодно, мы ведь не живем в этой половине...
Правда, в доме было гораздо холоднее, чем на воздухе. В неприветливой передней, оклеенной газетами, на подоконнике печального от туч окна стояла лубяная перепелиная клетка. По полу сам собою прыгал серый мешочек. Наклонившись, молодой человек поймал его и положил на лавку, и Ивлев понял, что в мешочке сидит перепел; затем вошли в зал. Эта комната, окнами на запад и север, занимала чуть ли не половину всего дома. В одно окно, на золоте расчищающейся за тучами зари, видна была столетняя, вся черная плакучая береза. Передний угол весь был занят божницей без стекол, уставленной и увешанной образами; среди них вы­делялся и величиной и древностью образ в серебряной ризе, и на нем, желтея воском, как мертвым телом, лежали венчальные свечи в бледно-зеленых бантах.
- Простите, пожалуйста, - начал было Ивлев, превозмогая стыд, - разве ваш батюшка...
- Нет, это так, - пробормотал молодой человек, мгновенно поняв его. - Они уже после ее смерти купили эти свечи... и даже обручальное кольцо всегда носили...
Мебель в зале была топорная. Зато в простенках стояли прекрасные горки, полные чайной посудой и узкими, высокими бокалами в золотых ободках. А пол весь был устлан сухими пчелами, которые щелкали под ногами. Пчелами была усыпана и гостиная, совершенно пустая. Пройдя ее и еще какую-то сумрачную комнату с лежанкой, молодой человек остановился возле низенькой двери и вынул из кармана брюк большой ключ. С трудом повернув его в ржавой за­мочной скважине, он распахнул дверь, что-то пробормотал, - и Ивлев увидел каморку в два окна; у одной стены ее стояла железная голая койка, у другой - два книжных шкапчика из карельской березы.
- Это и есть библиотека? - спросил Ивлев, подходя к одному из них.
И молодой человек, поспешив ответить утвердительно, помог ему растворить шкапчик и жадно стал следить за его руками.
Престранные книги составляли эту библиотеку! Раскрывал Ивлев толстые переплеты, отворачивал шершавую се­рую страницу и читал: "Заклятое урочище"... "Утренняя звезда и ночные демоны"... "Размышления о таинствах мироздания"... "Чудесное путешествие в волшебный край"... "Новейший сонник"... А руки все-таки слегка дрожали. Так вот чем питалась та одинокая душа, что навсегда затворилась от мира и этой каморке и еще так недавно ушла из нее... Но, мо­жет быть, она, эта душа, и впрямь не совсем была безумна? "Есть бытие, - вспомнил Ивлев стихи Баратынского, - есть бытие, но именем каким его назвать? Ни сон оно, ни бденье, - меж них оно, и в человеке им с безумием граничит разуменье..." Расчистило на западе, золото глядело оттуда из-за красивых лиловатых облаков и странно озаряло этот бедный приют любви, любви непонятной, в какое-то экста­тическое житие превратившей целую человеческую жизнь, которой, может, надлежало быть самой обыденной жизнью, не случись какой-то загадочной в своем обаянии Лушки...
Взяв из-под койки скамеечку, Ивлев сел перед шкапом и вынул папиросы, незаметно оглядывая и запоминая комнату.
- Вы курите? - спросил он молодого человека, стоявшего над ним. Тот опять покраснел.
- Курю, - пробормотал он и попытался улыбнуться. - То есть не то что курю, скорее балуюсь... А, впрочем, поз­вольте, очень благодарен вам...


И, неловко взяв папиросу, закурил дрожащими руками, отошел к подоконнику и сел на него, загораживая желтый свет зари.
- А это что, - спросил Ивлев, наклоняясь к средней по­лке, на которой лежала только одна очень маленькая кни­жечка, похожая на молитвенник, и стояла шкатулка, углы ко­торой были обделаны в серебро, потемневшее от времени.
- Это так... В этой шкатулке ожерелье покойной матуш­ки, - запнувшись, но стараясь говорить небрежно, ответил молодой человек. - Можно взглянуть?
- Пожалуйста... хотя оно ведь очень простое... вам не может быть интересно...
И, открыв шкатулку, Ивлев увидел заношенный шнурок, снизку дешевеньких голубых шариков, похожих на камен­ные. И такое волнение овладело им при взгляде на эти ша­рики, некогда лежавшие на шее той, которой суждено было быть столь любимой и чей смутный образ уже не мог не быть прекрасным, что зарябило в глазах от сердцебиения. Насмотревшись, Ивлев осторожно поставил шкатулку на место; потом взялся за книжечку. Это была крохотная, пре­лестно изданная почти сто лет тому назад "Грамматика люб­ви, или Искусство любить и быть взаимно любимым".
- Эту книжечку я, к сожалению, не могу продать, - с трудом проговорил молодой человек. - Она очень дорогая... они даже под подушку ее себе клали...
- Но, может быть, вы позволите хоть посмотреть ее? - сказал Ивлев. - Пожалуйста, - прошептал молодой человек.
И, превозмогая неловкость, смутно томясь его присталь­ным взглядом, Ивлев стал медленно перелистывать "Грамматику любви". Она вся делилась на маленькие главы: "О красоте, о сердце, об уме, о знаках любовных, о нападении и защищении, о размолвке и примирении, о любви платонической"... Каждая глава состояла из коротеньких, изящных, порою очень тонких сентенций, и некоторые из них были деликатно отмечены пером, красными чернилами. "Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни, - читал Ивлев. - Разум наш противоречит сердцу и не убеждает оного. - Женщины никогда не были так сильны, как когда они вооружаются слабостью. - Женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной. - Тщеславие выбирает, истинная любовь не выбирает. - Женщи­на прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца: прежде нежели мы отдадим о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви наве­ки..." Затем шло "изъяснение языка цветов", и опять кое-что было отмечено: "Дикий мак - печаль. Вересклед - твоя прелесть запечатлена в моем сердце, Могильница - сладостные воспоминания. Печальный гераний - меланхо­лия. Полынь - вечная горесть"... А на чистой страничке в самом конце было мелко, бисерно написано теми же крас­ными чернилами четверостишие. Молодой человек вытянул шею, заглядывая в "Грамматику любви", и сказал с деланой усмешкой:
- Это они сами сочинили...
Через полчаса Ивлев с облегчением простился с ним. Из всех книг он за дорогую цену купил только эту книжечку. Мутно-золотая заря блекла в облаках за полями, отсвечи­вала в лужах, мокро и зелено было в полях. Малый не спешил, но Ивлев не понукал его. Малый рассказывал, что та женщина, которая давеча гнала по лопухам индюшек, - жена дьякона, что молодой Хвощинский живет с нею. Ивлев не слушал. Он все думал о Лушке, о ее ожерелье, ко­торое оставило в нем чувство сложное, похожее на то, ка­кое испытал он когда-то в одном итальянском городке при взгляде на реликвии одной святой. "Вошла она навсегда в мою жизнь!" - подумал он. И, вынув из кармана "Грамматику любви", медленно перечитал при свете зари стихи, написанные на ее последней странице.
Тебе сердца любивших скажут:
"В преданьях сладостных живи!"
И внукам, правнукам покажут
Сию Грамматику Любви.
Москва. Февраль. 1915

Иван Бунин, как и многие писатели, вел дневник. Последнюю запись он сделал 2 мая 1953 года, за несколько месяцев до смерти, которую, видимо, уже предчувствовал из-за ухудшения здоровья: «Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое, очень малое время меня не будет — и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!»
Граффити

Серия сообщений "Нобелевские лауреаты":

Часть 1 - Лауреаты Нобелевских премий. 1
Часть 2 - Первые Нобелевские и первые нобелевцы
...
Часть 4 - Нобелевская премия за реальные чувства в мире абсурда. Сэмюэль Беккет
Часть 5 - Черчилль: какая глыба, какой матерый человечище....
Часть 6 - Иван Бунин. "Вошла она навсегда в мою жизнь!","....хорошо бы собаку купить"

Серия сообщений "Художники слова":

Часть 1 - Фольклор Канады. Кремация McGee
Часть 2 - Дверь в стене, манящая в несбывшееся
...
Часть 40 - Невезучий Маяковский. Татьяна Яковлева
Часть 41 - Слава СЭ. Сантехник, его кот, жена и др подробности. Издательство АСТ 2016г
Часть 42 - Иван Бунин. "Вошла она навсегда в мою жизнь!","....хорошо бы собаку купить"

Серия сообщений "L'amore e la bellezza della vita":

Часть 1 - Заколдованная планета
Часть 2 - Франция: CHARME ET ELAN - умение жить
...
Часть 24 - Невезучий Маяковский. Татьяна Яковлева
Часть 25 - Возвращение в юность...Нам снова по 16 лет, пусть говорят....
Часть 26 - Иван Бунин. "Вошла она навсегда в мою жизнь!","....хорошо бы собаку купить"

Серия сообщений "Стихи и настроение":

Часть 1 - Барды и песни
Часть 2 - .... GIVE A MOVEMENT TO THE AUTHORITY TO ENJOY THE POWER ... Bulat Okudzhava and François Villon
...
Часть 6 - Анна Ахматова, двадцать первое, понедельник, о любви
Часть 7 - Невезучий Маяковский. Татьяна Яковлева
Часть 8 - Иван Бунин. "Вошла она навсегда в мою жизнь!","....хорошо бы собаку купить"

Помер легендарний письменник Едуард Успенський.

У віці 80 років пішов з життя головний дитячий письменник Росії

У Москві помер письменник Едуард Успенський, автор "Канікул в Простоквашино", "Крокодила Гени" і багатьох інших творів

Трагічну новину опублікували відразу декілька каналів з Telegram, серед них і Telegram-канал Mash.

"Письменник помер сьогодні пізно ввечері в своєму будинку в Новій Москві. Поруч з ним була його дружина", - сказано в повідомленні.

Як повідомляли російські ЗМІ,  на початку серпня Успенський повернувся після лікування з Німеччини в Росію. А 9 серпня письменник знепритомнів у своєму заміському будинку в Новій Москві. Дружина Олена викликала швидку допомогу. Лікарі приїхали вчасно: письменника вдалося привести до тями. При цьому в лікарні він залишатися не захотів, тому що про свій поганий стан знав давно.

Останні роки письменник хворів на рак і був дуже слабкий. Минулого тижня стало відомо, що ситуація зі здоров'ям стала ще складнішою. Про це заявляв його агент і юрист Костянтин Леонтьєв.

                                                                                                

Далі

Арина Родионовна: неизвестная жизнь самой известной няни

Bo4kaMeda

Она ведь из-за Гатчины была у
них взята, с Суйды, там эдак все
певком говорят...
Из воспоминаний
кучера А. С. Пушкина Петра Парфенова




Горельеф Арины Родионовны (Я. П. Серяков, 1840-е); Центральный музей А. С. Пушкина, Санкт-Петербург

«Подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя!». Без преувеличения каждый человек знает, кому Александр Сергеевич Пушкин посвятил эти строки. Стихотворение, откуда взяты эти слова, посвящено самой знаменитой в России няне, Арине Родионовне. В ее честь писал стихи ее великий воспитанник, ей и в наше время ставятся памятники. Но что мы знаем о ней? К сожалению, почти ничего... Сегодня мы решили исправить эту несправедливость и рассказать нашим читателям обо всем, что сейчас известно об Арине Родионовне, няне А.С. Пушкина.

✂…

Чехов як українець. Цікаві факти про те, наскільки письменник любив Україну

 

Чехов як українець. Цікаві факти про те, наскільки письменник любив Україну Давайте поговоримо про українського письменника Антона Павловича Чехова (1860-1904). Так, ви не помилилися: про українського. Якщо бути справедливим – про російсько-українського. Багато в Україні і вже тим паче в Росії досі мало знають про те, що Чехов був УКРАЇНЦЕМ. «У моїх жилах тече українська кров» – написав він. Читать далее

 

Микеланджело Буонаротти(8):Поэзия

Автопортрет. Микеланджело Буонарроти.

“Надёжная опора вдохновенью

Была дана мне с детства в красоте, –

Для двух искусств мой светоч и зерцало.

Кто мнит не так, – отдался заблужденью:

Лишь ею влёкся взор мой к высоте,

Она резцом и кистью управляла.”

[Микеланджело Буонарроти.]

…и ни слова о поэзии, самой младшей из его муз.

далее

Пропавший портрет Сергея Есенина

Bo4kaMeda

Сергей Митрофанович Городецкий (1884 — 1967) — русский советский поэт, переводчик и педагог

С течением времени С. М. Городецкий, один из известных поэтов начала ХХ века, друг Блока, основатель, вместе с Н. С. Гумилевым, акмеизма и синдик петербургского Цеха поэтов, друг и наставник Есенина, все более раскрывается и как мастер изобразительного искусства — художник, автор выразительных портретов современников-писателей — от Хлебникова до Твардовского, музыкантов, артистов, писавший пейзажи Крыма и Средней Азии, Тбилиси, Баку, Еревана и Петербурга. Многие из этих холстов и рисунков были отмечены еще И. Репиным и К. Сомовым и выставлялись на художественных выставках вместе с работами С. Судейкина, С. Сорина, Л. Гудиашвили и других мастеров.

✂…

В цей день народився Пантелеймон Куліш.

Далі

Загородный дом Леонида Парфёнова

Читать далее...

1 серпня (19 липня за старим стилем) 1913 року померла Леся Українка, видатна українська поетеса, громадська діячка.

1 серпня (19 липня за старим стилем) 1913 року померла Леся Українка, видатна українська поетеса, громадська діячка.  Починаючи з 1903 року, коли здоров'я Лесі Українки погіршилося, вона разом із чоловіком Климентієм Квіткою майже постійно жила у Грузії. Лікування у Криму, зокрема в Ялті, в Німеччині, Італії, Єгипті не позбавило її від щоденних фізичних тортур. Вона інтенсивно дописувала власні драми, працювала над зібранням фольклору, до виснаження трудилася над "Лісовою піснею", яку написала за 23 дні. Твір було надруковано в Києві в 1912 році ще за життя поетеси, яка вже відчувала наближення смерті. У лютому 1913 року вона попросила матір передати редакції журналу "Дзвін" вимогу про зняття її імені зі списку постійних співробітників, переслала сестрі Ользі власний архів, березнем датовано чорновий автограф драматичної поеми "Оргія". У квітні бібліотека Наукового товариства імені Шевченка у Львові одержала від поетеси в депозит рукописи деяких творів. 28 квітня (тут і далі - за старим стилем) вона востаннє приїхала до Києва, прийшла на присвячений їй вечір у клубі "Родина", а в середині травня відбула до Кутаїсі. Із голосу дружини Климентій Квітка ще встиг записати народні пісні. 20 травня в листі до матері Леся повідомляла про матеріальні нестатки: "...Дещо з речей розпродалося, се через те, що не стає інакше грошей на прожиття ... й так, може, без великої трудності діждемося ліпших часів - повинні ж вони колись настати". 26 червня Климент Квітка телеграмою з Кутаїсі повідомляв рідних про погіршення стану здоров'я Лесі Українки. На звістку про важкий стан Лариси Петрівни в Грузію приїхала мати Олена Пчілка. Їй дочка ще надиктувала проекти своєї драми "На берегах Олександрії". 9 липня за порадою лікарів тяжко хвору поетесу залізницею перевезли до Сурамі, але врятувати її вже ніхто не міг. 19 липня між першою і другою годиною ночі вона померла. Труну з її прахом доставили до Києва. 26 липня Лесю Українку поховали на Байковому кладовищі. Поліція не дозволила ні промов, ні співів, а щоб ніхто не посмів порушити заборону, дала в супровід похоронної процесії наряд кінноти. За труною йшов багатотисячний натовп. Сьогодні на Байковому цвинтарі на могилі поетеси стоїть пам'ятник, встановлений 1939 року. До елементів радянського офіціозу належить тільки цитата на пам'ятнику: "Стоя близко к освободительному движению вообще и пролетарскому в частности, отдавала ему все силы, сеяла разумное, доброе, вечное. "Рабочая Правда", 1913 год." Це напис із некролога в більшовицькій газеті. Спільна огорожа охоплює надгробки Михайла Косача, брата Лесі Українки, Петра і Ольги Косачів - батьків Лесі Українки. Три однотипних плити, можна здогадуватись, виготовлено в 1939 році під час встановлення пам'ятника.

 

Омар Хайям: О Жизни, Любви и Счастье!

Омар Хайям Нишапури (18 мая 1048, Нишапур — 4 декабря 1131, там же) — персидский философ, математик, астроном и поэт.
Внёс вклад в алгебру построением классификации кубических уравнений и их решением с помощью конических сечений. Известен во всём мире как философ и выдающийся поэт, автор цикла философских рубаи. Омар Хайям также известен созданием самого точного из ныне используемых календарей. Учениками Хайяма были такие учёные, как Музаффар аль-Асфизари и Абдуррахман аль-Хазини.

Родился в городе Нишапур, который находится в Хорасане (ныне иранская провинция Хорасан-Резави). Омар был сыном палаточника, также у него была младшая сестра по имени Аиша. В 8 лет начал глубоко заниматься математикой, астрономией, философией. В 12 лет Омар стал учеником Нишапурского медресе. Позднее обучался в медресе Балха, Самарканда и Бухары. Там он с отличием закончил курс по мусульманскому праву и медицине, получив квалификацию хаки́ма, то есть врача. Но медицинская практика его мало интересовала. Изучал сочинения известного математика и астронома Сабита ибн Курры, труды греческих математиков.
Детство Хайяма пришлось на жестокий период сельджукского завоевания Центральной Азии. Погибло множество людей, в том числе значительная часть учёных. Позже в предисловии к своей «Алгебре» Хайям напишет горькие слова:
Мы были свидетелями гибели учёных, от которых осталась небольшая многострадальная кучка людей. Суровость судьбы в эти времена препятствует им всецело отдаться совершенствованию и углублению своей науки. Большая часть тех, которые в настоящее время имеют вид учёных, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и лицемерия. И если они встречают человека, отличающегося тем, что он ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана, они делают его предметом своего презрения и насмешек.
В возрасте шестнадцати лет Хайям пережил первую в своей жизни утрату: во время эпидемии умер его отец, а потом и мать. Омар продал отцовский дом и мастерскую и отправился в Самарканд. В то время это был признанный на Востоке научный и культурный центр. В Самарканде Хайям становится вначале учеником одного из медресе, но после нескольких выступлений на диспутах он настолько поразил всех своей учёностью, что его сразу же сделали наставником.

Читать далее...

Передозировка истиной. Валерия Новодворская о Владимире Высоцком

38 лет назад остановилось сердце Владимира Семёновича Высоцкого. Давайте сегодня вспомним и помянем легендарную личность...

По профессии я усилитель 

Владимир Высоцкий – это неистовство и мощь, это неприглаженный океан, это непричесанные скалы и ледники, это, как он сам писал, не штормы, а шторма. Это колокол нашего Храма русской литературы, дисгармоничный, тревожный, яростный набат. По его же словам: «В синем небе, колокольнями проколотом, – медный колокол, медный колокол – то ль возрадовался, то ли осерчал. Купола в России кроют чистым золотом – чтобы чаще Господь замечал».

Читать далее...

О жизни и творчестве Николая Алексеевича Некрасова

Никола́й Алексе́евич Некра́сов 28 ноября (10 декабря) 1821— 27 декабря 1877 (8 января 1878) Детство Некрасова прошло в родовом имении Некрасовых, в деревне Грешнево Ярославской губернии, в уезде, куда отец Алексей Сергеевич Некрасов, выйдя в отставку, переселился, когда Николаю было 3 года. Мальчик рос в огромной семье (у Некрасова было 13 братьев и сестёр), в тяжёлой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, бурных оргий его с крепостными любовницами и жестокого отношения к «затворнице»-жене, матери будущего поэта. Запущенные дела и ряд процессов по имению заставили отца Некрасова занять место исправника. Во время разъездов он часто брал с собой маленького Николая, и ему, ещё будучи ребёнком, нередко доводилось видеть мёртвых, выбивание недоимок и т. п., что залегло в его душу в виде печальных картин народного горя.

В 1832 году, в возрасте 11 лет, Некрасов поступил в ярославскую гимназию, где дошёл до 5 класса. Учился он неважно и не очень ладил с гимназическим начальством. В ярославской гимназии 16-летний юноша стал записывать свои первые стихи в домашнюю тетрадку. В его начальном творчестве прослеживались печальные впечатления ранних лет, которые в той или иной мере окрасили первый период его творчества.

Читать далее...

Голос Колокола (ко дню рождения Хемингуэя)




Американский писатель и журналист, рьяный охотник и рыболов, спортсмен и заядлый путешественник, Эрнест Миллер Хемингуэй знаменит как участник едва ли не всех главных военных конфликтов первой половины XX в. и как автор произведений, воспевающих дружбу, любовь, человеческое мужество и достоинство.
В годы Гражданской войны в Испании (1936-1939гг) Хемингуэй в качестве военного корреспондента четырежды посетил страну. Будучи сторонником законного, но недееспособного республиканского правительства, писатель с передовой, из самых опасных точек слал свои репортажи, а после разгрома республиканцев отступил вместе с остатками их войск через Пиренеи во Францию. Много позднее Хемингуэй признался: "Война была проиграна заранее, но в ходе войны нельзя признаваться в возможном поражении даже самому себе. Если признаешься, значит, заранее окажешься разгромленным". А тогда, по горячим следам писатель написал роман "По ком звонит колокол", опубликованный в 1940 г.
Время, когда мы в Испании верили в победу, было самым счастливым временем в моей жизни.
(Э. Хемингуэй, Из письма).

"Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе".

Эти строки Джона Донна английского поэта и проповедника XVI века знакомы каждому, скорее, по последним словам. Даже те, кто, возможно, и не читали роман Эрнеста Хемингуэя и не помнят его эпиграф, все-таки слышали фразу "По ком звонит Колокол…".
Читать далее...