Семестры и сессии

 

По каждому предмету либо читается курс лекций (cours magistraux), либо проводятся семинары (travaux dirigés), либо практические занятия (travaux pratiques). Предметы, по которым читался курс лекций, обычно заканчиваются устным или письменным экзаменом (examen final), или же сдачей и защитой курсовой (dossier). Семинары могут заканчиваться тем же или вообще ничем не заканчиваться (тогда на них мало кто ходит). Практические занятия обычно оцениваются по результатам двух-трех промежуточных контрольных работ (contrôle continu). Всё это подробно расписано в брошюре формата А4, состоящей из 90 листов, которую можно взять в секретариате, но её лучше не читать, ибо только еще больше запутаешься.

 

Учебный семестр длится с октября по декабрь; последняя неделя декабря и первая неделя января - каникулы, потом еще одна учебная неделя и две недели экзаменов. Потом опять каникулы. Второй семестр длится с февраля по май, каникулы в феврале и апреле. Первая половина июня – летняя сессия. Когда студенты бастуют, получаются внеплановые каникулы. Например, в 2008-м с февраля по май практически вообще не учились, но такое счастье выпадает не каждый год.

Читать далее

Есть у нас тут такое развлечение, называется семинары по лингвистике славянских языков. Сгоняют на них студентов со второго Мастера, заставляют все слушать и писать отчеты. Проходит это так. Сначала выступает какая-нибудь заезжая мадам, студенты и остальные преподаватели спят внимательно слушают. По окончании лекции все как по команде просыпаются начинают аплодировать, да так остервенело, будто на бис она снимет трусики и станцует стриптиз вокруг указки. Мадам краснеет от удовольствия, млеет и уже ждет немедленного повышения, но тут начинается вторая часть Марлезонского балета: то, что так остервенело охлопывали, начинают с таким же остервенением критиковать. В результате все высказанные идеи разбиваются в пух и прах, выступление утрачивает свою значимость, мадам бледнеет, забивается под стол и просит прощения вяло обороняется и, в конце концов, обещает все переработать. Каждый преподаватель считает своим долгом высказать несогласие с предложенными идеями, или же высказать согласие, но предложить что-то еще лучше, или ничего не предложить, но все забраковать. Ну мадам-то ладно, придет домой и спокойно повесится, а нам-то надо отчет писать. Резюме с комментариями.

А как, простите, писать, если мы всё проспали ничего не поняли? Вот тема была: «Пословицы и поговорки польского и французского языков в свете теории мета-информативного центрирования». Я вообще по-польски знаю только «склеп» да «пукач». И ударение знаю, куда, потому что почти всегда на предпоследний слог. Теперь вот, после лекции, еще две поговорки сказать могу: «Чечь то муц» и «Час то наилепши лекаш».

Другая лекция была про русские обстоятельства. Мадам-француженке не понравилась наша классификация, и она придумала свою, где они подразделяются на тематизированные, топикализированные и фокализированные. А еще есть интрасинтагматические и с дейктическими элементами. По каким признакам она их определила в ту или иную группу, даже мы, русские, не очень-то поняли.

Вот теперь сижу и думаю, про что же писать – про мета-информативное центрирование в польском или интрасинтагматические обстоятельства в русском? Прям и то, и другое хочется, аж сил нет. А еще нас ждут семинары по боснийскому и черногорскому диалектам сербохорватского языка. Не иначе, опять будет что-нибудь дейктическое или мета-информативное…

С 18 по 24 июня во французских школах проходили выпускные экзамены, которые называются здесь "Baccalaureat", в просторечье "Bac" [бак]. Шуму наделали... ой... готовились... Чтоб ничьи интересы не дай Бог не ущемить. "Если школьник сломал руку за неделю до экзамена и сказал об этом, ему дадут дополнительно еще треть общего времени. Если он сломал руку за два дня до экзамена, ему разрешат сдавать экзамен в сентябре", - заявил между делом месье Кеслер, ответственный за проведение экзаменов. Интересно, сколько школьников сделали выводы из этого заявления?

А между тем в Лилле некоторые учителя забастовали и отказались проверять треть экзаменационных работ по философии, условия, говорят, ухудшились. "Ой, да найдем мы французов, которые за 500 евро согласятся проверить 100 работ за 8 дней", - тут же отреагировал министр образования Ксавье Даркос.

Говорят, трое школьников пытались стырить темы, и их за этим застукали, будут опрашивать и ругать. Сами школьники все отрицают (не дураки). А вот, кстати, темы по философии: "Что мы выигрываем от обмена?", "Не абсурдно ли желать невозможное?", "Верно ли, что язык искажает мысль?".

У нас тоже сегодня были экзамены. Три штуки, да... это не Россия, здесь они пачками вываливаются. И опять разница менталитетов проявилась. Французские студенты, получив задание, сначала внимательно прочитали вступление, а потом уже приступили к упражнениям. А русским зачем это читать, время тратить? Увидели упражнения, начали выполнять, все же понятно. Только оказалось, что задание было на выбор: часть А или часть В. Французы так и выбрали, кто А, кто В. А русские начали с того, что знали лучше, в результате повыхватывали куски из разных частей, кто что успел. Нет, офранцуживаться надо с детства...

Ну что, французские студенты, покусав воздух, снова сели за книжки. Переломный момент настал еще две недели назад: на Общем собрании 19 мая было дано согласие организовать экзаменационную сессию в неделю с 22 по 27 июня. Это на две недели позже предусмотренного учебным планом. И теперь студенты пыхтят над книжками, в панике пишут свои курсовые и дипломы.

У нас тоже паника. Из всей группы диплом собираются защищать в июне всего три человека, остальные в сентябре. Руководителя диплома, по сути, два: русский и француженка, т.к. область диплома – франко-русский перевод. Француженка сначала говорила, что сдать все надо в конце мая, потом 5 июня, а сегодня уже согласна и на 12-е, правда нервничает страшно, не успею, говорит, все прочитать. Русский спокоен, как удав. Сразу сказал – за две недели до защиты. Но и это не совсем по-русски, офранцузился уже, видимо.

Совсем по-русски – это защита моего предыдущего диплома в России. Уж не помню, какого числа она состоялась, но ночь перед защитой я провела у руководительницы диплома за сокращениями и исправлениями, и на печать мы его пустили в 7 утра (защита была в 9). Я еще тогда подумала, а вот бы ток отключили, что бы мы тогда делали? Рецензию мне на него самой, кстати, писать пришлось – везти рецензенту уже некогда было.
А еще более ранний диплом (да, я их коллекционирую) делался тоже как-то в спешке. Привезла я его рецензенту в десять вечера, он как раз из ванной вышел, мокренький такой весь, в халатике. Отдала я ему свое творение и ушла домой, а он остался читать – ночь-то впереди была длинная. Но тогда меня переплюнули. Один парень из нашей группы с экстравагантным именем Серега за 10 минут до самой защиты, вдруг обнаружил, что на его чертеже не хватает осевой линии. Тут надо внести пояснение: во-первых, чертеж был формата А1, а во-вторых, осевая линия должна была проходить через весь чертеж, и вообще непонятно, как она там отсутствовала. Это ж как цемент для строителя или половник для повара. И вот, Серега осознает, что без этой линии и чертеж не чертеж, а мишень для преподавательских плевков, и вежливо так просит: «Б…ох…п…ц…дайте кто-нибудь линейку!» Тут, конечно, каждый вынимает из широких штанин по три линейки на выбор… Как же, будут с собой студенты на защиту линейку брать… Время идет, Серега бьет по своим карманам, надеясь на чудо – чудо случается: в одном из карманов он находит спичечный коробок. Длина стандартного спичечного коробка – 5 см, длина листа Сереги – 84 см, сколько раз надо передвинуть спичечный коробок, чтобы прочертить прямую линию, а не ломаную в 17-ти местах? Преподаватели тогда задержались, Серега успел. Все защищавшиеся защитились. Помнится, мой руководитель диплома мне тогда отчаянно кивал и мотал головой, когда вопрос предполагал ответа «да» или «нет». Хорошие у нас были преподаватели.

Да, хорошие у нас были преподаватели – двоечникам всегда давали последний шанс. «Нарисуй крокодила», - говорил один, - «хорошо нарисуешь – уд. поставлю. Может, ты предмет мой не знаешь, но в чем-то другом талантливый?!» И студенты, зная о такой привычке преподавателя, перед экзаменом учились рисовать крокодилов. А другой преподаватель предлагал выбросить зачетку в окно с третьего этажа. Потом все высовывались в окно и смотрели: упадет зачетка, раскрывшись – уд., обложкой вверх – неуд. А иногда предлагал бросить зачетку в урну у двери. Принцип тот же: попал – уд., не попал – неуд. Зайдешь, бывало, в общежитие в день перед экзаменом, а там студенты – кто крокодилов рисует, кто зачетку в урну бросает…

А французские студенты перед экзаменом идут гладить ногу Монтеня. Сам-то философ Монтень давно уже умер, но, памятник ему стоит, прямо у исторического здания Сорбонны, в скверике слева, видимо, хороший был мужик. Так вот, говорят, что погладив его правую ногу, студент приобретает ну просто сумасшедшее везение на экзамене. Раньше, когда эта статуя была из белого мрамора, студенты ее постоянно раскрашивали фломастерами и помадами, а ногу даже отломали. Наверное, кто-то унес ее себе домой накануне сессии. Тогда статую отлили из бронзы, но Монтень силен даже бронзовый. Вот думаю, пойти что ли тоже погладить? Где надо гладить – понять не сложно: в самом магическом месте она уже желтая.

Наказание последовало одинаковое для всех: надеть наушники и слушать бред сивой кобылы, жалкое блеяние козы и заикание запуганного до смерти шизофреника в течение 8,5 минут. Именно столько времени потребовалось в прошлый раз на аудиозапись всей этих чарующих ухо звуков. В роли сивой кобылы, блеющих коз и испуганных шизофреников были мы, группа Сорбонских студентов, на контроле по устному переводу. А вообще-то мы просто пытались сделать пофразовый перевод двух статей о сотрудничестве АвтоВАЗа с компанией Рено. Хотелось, как лучше, а получилось… (см. выше).

Казалось бы, чего тут сложного? А вот попробуйте: подключите микрофон с наушниками к компьютеру, найдите звуковой файл с записью какой-нибудь беседы экономистов, включите его. Прослушивайте по 2-3 предложения, нажимайте на паузу и просто пересказывайте услышанное в микрофон, по возможности как можно ближе к тексту. По окончании беседы прослушайте свою версию. Сколько раз вы сказали м-м-м и э-э-э? А тут перевод, и слова порой незнакомые, хоть и звучащие изысканно и романтично, почти как в эротических фильмах. А на самом деле все о дележке заводских акций и спаде производства.

Еще фразы бывают, как бикфордов шнур – тянутся, тянутся и ведут неизвестно куда. Когда я слышу такую фразу, сразу хочется накрыться белой простыней и ползти в сторону ближайшего кладбища. Я вообще скромная. А вот есть в нашей группе французы, горячие и легковозбудимые, так они как услышат такую фразу, матюгаться начинают, тихо так, но прямо в микрофон. Этажность, конечно, не та, французы же. Одушевленное-то они обругать еще могут, а вот с неживым сложнее, тем более, с абстрактным. Но душу вкладывают.

А какое разнообразие междометий можно открыть, прослушивая записи! От куцего французского euh до емких русских гм, хм, ы-ы и некоторых неподдающихся транскрипции звуков, на основе которых вульгарные материалисты еще в позапрошлом веке создали теорию трудовых выкриков. Если бы лошадка, везущая хворосту воз, двигалась в ритме наших переводов, то по пути из пункта А в пункт В ее бы стошнило X в степени Y раз, а хворост бы порос зелеными ростками. Если наши переводческие записи дать на расшифровку египтологам, то с какой радостью они будут потом расшифровывать папирусы!

Но ничего, терпение и труд в гроб заведут все перетрут. Тяжело в ученье – легко… наверно, когда-нибудь будет, а пока выполняем основной завет Ильича. Только бы у преподавателя здоровья хватило…

Две 4-х часовые диссертации в один день – это что-то! Незабываемые впечатления! Пришли все заранее и начали трястись во дворе университета. Доброй половине студентов не удалось поспать ночью – доделывали письменные работы и готовились к диссертации. К 8:20 начали подтягиваться к аудитории. Вот странное дело, тряслись все вместе, а заняли места в аудитории четко по национальному признаку: франкофоны в правой части, русофоны – в левой. Когда раскрыли тему диссертации, наши ряды снова сплотились: объединила общая беда. Тема звучала так: «Unité et division du Parti, du VKP(b) au KPSS» («Объединение и разделение Партии, от ВКП(б) до КПСС»). И все бы ничего, но в этом семестре мы этой темы практически не касались, впрочем, как и в предыдущем. Зато изучили все реформы, договоры и соглашения XX века, взлеты и падения лидеров, со всеми датами и деталями, все это добросовестно повторили… и на тебе!

Первые 10 минут все молча хватали ртом воздух, тупо озираясь по сторонам. Встречая абсолютно такие же тупые взгляды вокруг, в какой-то момент все поняли, что эту тему не знает никто. Тогда пассивный протест перешел в активный: мы подняли бунт. Не знаю, был ли он похож на те, что вспыхивали на советских предприятиях, но свои принципы мы изложили четко и ясно: «Эта тема не входит в программу. Меняйте тему, или мы сдаем чистые листы». Сначала нас не восприняли всерьез и попытались запугать: «Если сдадите чистые листы, то все получите нули и вся группа оптом отправится на пересдачу в сентябре». Но начав борьбу, мы уже не отступались (опыт всех стачек и забастовок XX века явно пошел нам на пользу). Еще 10 минут красноречивых убеждений – и лед тронулся: наблюдатели переглянулись, и одна из них отправилась звонить преподавателю. Преподаватель, со своим опытом подавления восстаний, решил все же пойти на переговоры. Делегатом с нашей стороны был в срочном порядке избран Фредерик. Переговоры шли по «горячей линии» и завершились компромиссом: тема была переименована в следующую: « Les luttes internes du PC de 1917 à 1991 » («Внутрипартийная борьба с 1917 по 1991гг.»). Хоть хрен редьки и не слаще, делать было нечего, ждать дальнейших уступок бесполезно. Два особо активных члена покинули наши ряды (им терять было нечего, они уже провалили зимнюю диссертацию, а в сентябре все провалившие сдают за весь год), остальные же закатили глаза к потолку и начали насиловать свою и без того измученную память. Настенные часы показывали 8:55, т.е. 25 минут официального времени было безнадежно потеряно и возмещению не подлежало. Ровно в 12:30 работы были поспешно собраны (а у тех, кто еще дописывал – отобраны), и мы все спустились во двор делиться своим позором.

« Quelle mouche a piqué monsieur Mouchard ? Mais quelle mouche ?! » - возмущалась Клара, применяя на практике знания, полученные на стилистике. Ответа не нашлось ни у кого, и сил его искать тоже. Через 1,5 часа начиналась другая диссертация – по литературе, а перед ней – «полюбившийся всем» tirage au sort (выбор одного сдаваемого предмета из двух путем жеребьевки). В прошлом семестре мне выпали именно те предметы, которые я не хотела сдавать, так что в этот раз, подойдя к столу, я, не стесняясь, так начала свербить взглядом кусочки бумаг, на обратной стороне которых были написаны имена преподавателей, что смогла угадать очертания некоторых букв (а может, мне почудилось?) Выбор оказался удачным, так что есть надежда, что это спасет мое отчаяние положение после диссертации.

А по литературе тема была не менее мудреная: «Прием подмены, его созидательные и разоблачительные функции в романе «Отчаяние» Набокова». Наблюдатель – огромный негр – как назло пристроился точно позади меня и все четыре часа вымерял шагами ширину аудитории. Под конец я не выдержала и вызверилась на него, сказала, что он меня нервирует. Он отошел, а когда я сдавала работу, посмотрел на количество исписанных листов и поинтересовался, сколько бы их было, если бы он меня не нервировал – «наверно целая книга».

Завтра ждут еще два письменных экзамена. Что-то вспомнился анекдот про говорящую лошадь… Нет, надо гнать такие мысли вон. Все будет хорошо, даже если будет иначе!

Вывесили расписание письменных экзаменов:

5 июня
с 8:30 по 12:30 - страноведение (диссертасьон),
с 14:00 по 18:00 - литература (диссертасьон)

6 июня
с 8:00 до 12:00 - версьон-тем

Лихо? Полный рабочий день структурированных сочинений... А на следующий день - продолжение кошмарного сна - еще 4 часа переводов. Для полного счастья не хватает пары устных экзаменов после письменного 6-го июня (думаю, этот пробел в ближайшее время будет восполнен, ведь расписания устных экзаменов еще нет).
Где моя Россия с тремя днями на подготовку перед каждым экзаменом?!

Как должно быть смешно преподавателю переводоведения читать наши экзаменационные работы! Мадам сама виновата: перед экзаменом сказала, что в непонятных местах нужно домысливать в надежде, что догадка окажется верной. Ну и домыслили… На экзамене был дан отрывок из воспоминаний Н.Берберовой о М.Горьком. В нем присутствовала такая фраза: «Он там потерял сына, может быть, искусно убранного Ягодой, а может быть и нет». Французы оказались солидарны в том, что Ягода – это ягода (плод), просто написанная почему-то с большой буквы, ну и перевели соответственно (большинство перевели, что его отравили ягодой).
Куда больше разнообразия было в переводе «Был ли Горький убит... или умер от воспаления легких...» Тут уж и русские отличились: не все, видимо, вспомнили, как перевести слово «легкие» и заменяли его, чем могли, в результате Горький умер у кого от простуды, у кого – от туберкулеза. Но настоящий шедевр создала одна француженка. Она не поняла, что «легкие» - это существительное, означающее орган дыхания, а не прилагательное с синонимом «простой». К тому же, как хорошая студентка, она выполнила наставление преподавателя и домыслила. В ее интерпретации Горький умер «от отчаяния простых людей». Поэтично.

Из 25 человек нужный балл по всем блокам набрали только шестеро.

Тут кое-кто мне сказал на днях, что в Европе учиться легче, чем в России. Человечку этому, и многим прочим, думающим подобно, посвящается…
Итак, легко ли учиться в Сорбонне? Как театр начинается с вешалки (а иногда ею и заканчивается), так и обучение начинается с расписания, которое в данном университете для человека непосвященного или иностранного представляет собой ребус под названием «Разберись-ка». Составляется оно не по дням и часам, как обычно принято, а по блокам. На нашем факультете, например, есть три основных блока:
- linguistique (лингвистика),
- littérature (литература),
- civilisation (страноведение)
Другие два блока выбираются студентом:
- spécialisation (специализация)
- options (дополнительные предметы).
Каждый блок в свою очередь распадается на несколько предметов, которые ведутся в разные дни, и, таким образом, чтобы узнать расписание на день, надо пересмотреть все блоки. (Я сразу перегруппировала для себя все предметы по дням). Выбор специализации похож на выбор комплексного обеда, т.е. берется еще несколько предметов оптом по лингвистике, литературе или страноведению. Что касается дополнительных предметов (у нас их два), то тут свои плюсы и минусы. Плюсы: выбирать можно почти все, что пожелается – иностранный язык, литературу или страноведение почти любой европейской страны, информатику, историю музыки, спорт… Минус один, но большой: часы занятий по дополнительным предметам не должны совпадать ни с часами основных занятий, ни с часами занятий по специализации, ни друг с другом (а они, как назло, совпадают!)
Благодаря этой хитроумной системе на каждый предмет приходится разное количество студентов: от 3-5 человек на специализации до 50 и более на страноведении, которое многие студенты выбирают в качестве дополнительного предмета. И не беда, что мест на всех не хватает: французский студент не сильно притязателен – сидит и на полу.
Далее, по каждому предмету могут быть cours magistraux (лекции) или travaux dirigés (практические занятия). Если читаются лекции, то это грозит экзаменом в конце семестра, а если проводятся практические занятия, то они либо сопровождаются contrôle continu (2-3 проверочные работы в семестр), либо завершаются опять же экзаменом. Итого в эту сессию мы имели (вернее, нас имели) 13 экзаменов в период с 14 по 25 января, т.е. за 12 дней.
Теперь о самих экзаменах. Делятся они тоже на письменные и устные. Среди письменных особое положение занимает dissertation. Это такая специфичная работа, обычно 4-х часовая, что-то вроде структурированного сочинения-рассуждения. В общем, весь курс, начитанный за семестр, надо пересказать за 4 часа, придав ему нужное направление. Например, если предмет – литература, а в предложенной теме затрагивается фантастика, то из всего изученного следует вычленить все, что касалось фантастики, расписать по параграфам и подпараграфам, снабдив введением и заключением, доказать все свои утверждения и проиллюстрировать на примерах. Ах да, в начале еще нужно ввести (притянуть за уши, за хвост) какую-нибудь проблематику, т.е. по сути на пустом месте найти проблему и ее развить. Такая же беда с историей. Попробуй-ка впихнуть полувековой период в 4 часа! Да опять же структурировано, с примерами и доказательствами после каждой мало-мальски важной фразы. Нужно вроде как раздвоиться и вести спор с самим собой.
Проводятся эти экзамены, как и другие письменные, в больших аудиториях под надзором двух преподавателей. Сначала они раздают экзаменационные листы с черновиками. Черновики представляют собой разноцветные листы А4, а экзаменационные листы – белые, проштампованные, со специальным клейким уголком. В этом уголке студент пишет свои данные и заклеивает, чтобы проверяющий преподаватель не знал, чье это, и оценивал беспристрастно. Потом преподаватели бдят. Бдят зорко, но русские, потратившие в России немало драгоценного времени на совершенствование шпаргалок, и здесь находят выход: пишут бомбы на разноцветных листках, оставшихся с прошлых экзаменов, достают их в удобный момент и смешивают с полученными черновиками. И не боятся, что подпадут под статью закона, гласящего, что студент, пойманный со шпаргалкой, лишается права сдавать экзамены в ближайшую пятилетку. Французы другие. Французы боятся.
Устные экзамены тоже проходят со всей строгостью. Во-первых, с собой опять же ничего нельзя брать: разноцветные черновики выдаются на месте. Во-вторых, в классе всегда не более двух студентов: один отвечает, другой готовится. Второй билет тянуть нельзя.
А мы в этом семестре готовили 15 экзаменов, но 2 из них не сдавали, потому что руководство университета думало-думало, как «облегчить» жизнь студенту (читай: преподавателю), и ввело гениальное усовершенствование. Сначала оно заметило, что экзаменов что-то многовато, и решило сократить их количество, не сокращая при этом количества лекций. Но как заставить студента ходить на лекции, если после них не будет экзамена? Пригорюнилось руководство, почесало свой мудрый затылок… Но придумало и постановило: ввести tirage au sort. Это такой тираж типа «Спортлото»: готовишь, значит, два предмета, приходишь на экзамен, запускаешь ручонку поглубже в сумку преподавателя, предварительно загруженную обрывками бумаги с именами принимающих экзамен преподавателей, со стуком сердца там шаришь и вытягиваешь обрывок, гласящий, кому сдавать. В этом семестре тиражом шли история литературы с темой преступности в литературе и страноведение XIX века с историей кинематографа. Достаешь, например, страноведение – сдаешь прямо сейчас, достаешь кинематограф – приходишь сдавать через день. Причем, эти экзамены, как и преподаватели, далеко не равнозначные! И еще один шик: на тираже должна присутствовать вся группа. И неважно, что тираж проводился в 14:00, а у доброй половины группы в 9:00 был уже другой экзамен, и они несколько часов вынуждены были ждать этот тираж. (Я спросила, нельзя ли сразу после экзамена для нашей половины тираж провести, чтобы не ждать понапрасну. Нет, что Вы! – ответили мне, - ни в коем случае!) Неважно, что у другой половины группы экзаменов в этот день вообще не было, и те, кто вытянули кинематограф, поехали обратно домой (а у нас некоторые из других городов приезжают). Важно – выполнить постановление: провести тираж достойно и торжественно. Что и было сделано. В результате девушка-студентка, которая никогда не ругалась матом, - заругалась, юноша-студент, который никогда не плакал – заплакал, а все прочие молча скорбели.
Теперь о системе оценок. Она похожа на нашу только принципом «чем больше, тем лучше». Теоретически – 20-бальная, практически – зависит от преподавателя. Кто-то высшим баллом считает 18, кто-то 16, но 20 – никто. Таким образом, все, что выше 14-ти приравнивается к нашему «отлично». Преподаватели солидарны в одном: неявка на экзамен расценивается как 0, а отказ отвечать – как 1. Оценивается каждый экзамен в отдельности, но важными считаются оценки за блоки, выводимые путем хитрой компоновки оценок за экзамены. Хитрость состоит в том, что каждому экзамену присваивается коэффициент, и чем коэффициент выше, тем экзамен ценнее. Таким образом, если имеется 2 экзамена по 15 баллов и 2 по 5 баллов, это далеко не значит, что оценка за блок будет 10. Так вот, суммируются оценки за экзамены с учетом коэффициентов, и в итоге получаются 3 оценки за основной блок (лингвистика, литература, страноведение), одна за специализацию и одна за дополнительные предметы. И если какая-то из итоговых оценок оказывается ниже 10 баллов, то пересдается ВЕСЬ БЛОК! И не в конце сессии, а исключительно в сентябре! А у нас блок лингвистики, например, состоит из 7 предметов, и нет большего счастья, чем пересдавать все 7 в сентябре. А вот в страноведении всего 3 предмета, и те, кто хорошо знал, например, кинематограф, и плохо – страноведение XIX века (или наоборот), благодаря чудо-тиражу встретятся, видимо, тоже в сентябре.
Кто сказал, что учиться в Европе легко? Дайте мне ружье, что стреляет метко и далеко! Хорошо там, где нас нет. И легко там же. Добро пожаловать в Сорбонну!