От нашего дома до станции RER дорога в две полосы – одна для движения туда, другая – обратно. На ней, как и полагается, куча светофоров, лежачих полицейских и прочих радостей автомобилиста, желающего проделать путь в минимально короткий срок. Но наибольшая радость – это, конечно, велосипедисты. Если встречная полоса не пустая, то вы обречены тащиться со скоростью 15 км/ч всю дорогу. А он так гордо сидит в седле, так неспешно крутит педали, словно по подиуму едет, демонстрируя свою грацию. Даже если это дедушка с авоськой на руле. Всем своим видом показывает – я тут наслаждаюсь, мол, цветущими сакурами, и пусть хоть километровая пробка за спиной, в душе моей будет дзен (за его спиной автомобили уже нетерпеливо лезут друг другу на крыши).

 

А на параллельной дороге

размётку новую нарисовали

Господа, вчера французы спасали лебедя. Гордый птиц куда-то летел, но выбился из сил. «На одно крыло лягу, другим укроюсь – так и перезимую», – подумал лебедь и уютно устроился на железнодорожных путях. На мосту в Аньере, северо-западном пригороде Парижа.

 

В это время мимо проезжал представитель Ассоциации Стефана Ламара – общества защиты животных. Он-то и заприметил каренину в перьях. Произошло это в 12:30. Срочно оповещённый президент ассоциации тут же начал звонить в железнодорожную компанию SNCF. «Бонжур! Птица в опасности, птица на рельсах», – закричал он в трубку. «Ой, отвали… Минуточку, подождите…» – ответил ему диспетчер. «Срочно обесточьте линию», – настаивал Стефан. «Совсем спятил мужик! Не бросайте трубку, переключаю», – ответили в SNCF.

 

«Три часа я вёл переговоры, – жаловался потом журналистам Стефан. – В железнодорожной компании никак не хотели отменять поезда!» Тут, конечно, Стефан погорячился, продемонстрировав неспособность к устному счёту. Птицу нашли в 12:30, а в 14:40 линию уже обесточили. «Движение по второму пути было остановлено. Мы отменили всего несколько поездов», – пояснил представитель SNCF (и, как следствие, всего несколько сотен пассажиров опоздали туда, куда ехали). Спасать лебедя отправилась команда пожарных. За каких-то полчаса отважные пожарные убрали птицу с рельсов. К 16 часам движение поездов полностью восстановилось.

 

Спасённого лебедя сопроводили для лечения и реабилитации в ветеринарную школу г. Мезон-Альфор, что по другую сторону Парижа. Нигде не сказано, сопровождала ли его вся команда пожарных или только врач, ехала ли машина с включенной сиреной и мигалкой. Хочется верить, что реабилитированный лебедь впредь будет более ответственно относиться к выбору мест для отдыха.

Читаю заголовки новостей: «Рейс Париж-Ницца обернулся кошмаром».
- Арно, как ты думаешь, если такой заголовок, то что произошло? Самолёт разбился? Загорелся? Взорвался? Все погибли? Много жертв?
- Да нет, если бы разбился и много жертв, давно бы уж президент Республики с сочувствиями выступал. Кого-нибудь вырвало или понос у кого случился…

Читаю дальше. «Рейс в Ниццу авиакомпании Easyjet опоздал более чем на пять часов… Пассажиры должны были вылететь из аэропорта Орли в пятницу, в 20:55, а вылетели из Руасси-Шарль де Голль в 2:30 утра. Причина – неблагоприятные погодные условия на Лазурном берегу…»

Их, конечно, перевезли из аэропорта в аэропорт на автобусе (спрашивается, как это связано с погодными условиями в Ницце?), но воды не дали и даже ничего не дали поесть!
Кошмар!!!

21:14, Порт де Пантен. Съезжаешь со скоростной магистрали «Северный переферик» и сразу встаёшь в пробку. Машины в три ряда, светофор в пятидесяти метрах. Стоишь стоишь стоишь стоишь… двигаешься на пять метров и снова стоишь стоишь стоишь… Тут подбегают пакистанцы с вёдрами и тряпками и начинают намыливать тебе лобовое стекло. Выпучиваешь глаза, кричишь во всё горло «нон, мерси!», махаешь руками и быстро включаешь дворники. Меняешь ряд с левого на средний – он вроде и продвигается быстрее, на целых две машины.

 

Слева – грузовик в форме гигантской таксы, а в нём два весёлых гуся дядьки. Они задорно так улыбаются, махают руками, подмигивают. А ты смотришь на часы – уже 21:20, в 21:30 надо быть в определенном месте, а очередь подвинулась всего ничего. Достаёшь пистолет и стреляешь в дядек. Криво улыбаешься в ответ. Дядька за рулём начинает весело сигналить. Он, наверное, на работе, ему простой оплатят. Сигнал подхватывают спереди и сзади, и вот уже вся толпа истерично жмёт на клаксон.

 

Тем временем, три ряда перерастают в четыре. Один светофор уже позади, за ним такая же пробка. Какие-то наглецы едут по второй полосе и в последний момент сворачивают налево, подрезая очередных. На перпендикулярной дороге тоже затор – никто никого не пускает проехать, просачиваются только мотоциклы. 21:35, пододвигаешься ко второму светофору зелёная от злости, теперь надо ввернуться в толпу, что едет налево, в Париж. Туда едет ещё и толпа справа. Тупо прёшься, куда нужно, уже никого никуда не пускаешь. Справа злобно сигналит какая-то чёрная тачка, у неё приоритет. Убиваешь водителя взглядом, притормаживаешь. Водитель чёрной тачки вдруг начинает улыбаться, посылает воздушный поцелуй, встаёт у тебя поперёк дороги, ждёт реакции. Чувствуешь, что сейчас кто-то нетерпеливо боднёт в зад. Торопливо посылаешь ответный поцелуй и махаешь рукой, мол, проезжай скорее, – млеет, про-дви-га-ет-ся. Лихорадочно выкручиваешь руль, влезаешь в дырку справа от чёрной тачки, снова встаёшь в пробку, достаёшь автомат, расстреливаешь всех длинной очередью.

 

Чёрная тачка заигрывающе бибикает. Опускаешь стекло. «Бонсуар! Вуз эт шармант!» - «Господи, да когда ж я отсюда выберусь?! Мерси», - улыбаешься ему в ответ и показываешь на часы. 21:49. Чёрная тачка: «Хочу потрахаться! Вы торопитесь на любовное свидание?» - «Мне уже не до любви Нет, на деловое». Тут загорается зелёный, ты игриво выворачиваешь на соседнюю правую полосу и упыливаешь по авеню Жан Жорес. Герой-любовник стоит дальше в пробке, повернув на бульвар Серюрье. Прибываешь на место в 22:00, т.е. ровно на полчаса позже. Плюёшься, рыдаешь, избиваешь первого попавшегося прохожего и едешь обратно.

Между моим домом и станцией RER есть школа. Напротив школы, как полагается, зебра и дорожный знак типа «Осторожно, школа!» Казалось бы, всё предусмотрено. Ан нет! Возле зебры и знака в час пик предусмотрена ещё и женщина, в салатовом флуоресцентном жилете, с табличкой «Stop ! Ecole !» в руке. Она бдит у дороги, и едва завидев пеший объект, бросается на амбразуру выпрыгивает на середину дороги, растопырив руки и грозно сверкая глазами, всем своим видом показывая: «Враг не пройдёт!» Водители её смело давят обречённо останавливаются и ждут, когда очередная мамашка с ребёнком доковыляет до дороги прогулочным шагом и неспешно её перейдёт.

Сегодня деток вообще не было, но грозная женщина всё равно выскочила на дорогу. Она закрыла грудью сухонького очкастого дядечку лет пятидесяти. Дядечка, озираясь, перешёл через дорогу, довольная женщина вернулась на исходную позицию. Директор школы, наверное. Или завуч. Или просто посторонний дядька.

А вот сократят если такую женщину, она бастовать выйдет, табличку только поменяет. Напишет на ней: «Даёшь работу!» - и социалист Олланд ответит с экранов телевизоров: «Даду-даду!», возьмёт новый кредит и расставит грозных тётенек на каждом перекрёстке. Франция, такая Франция...

Вчера в 10 вечера на Северном вокзале. Подошла пригородная электричка, в неё зашли/залезли/запрыгнули пассажиры, послышался сигнал закрытия дверей и... Сигнал продолжал звучать – дверь нашего вагона всё еще не была закрыта. В ней растопырился, как мог, рослый негр, а у него под мышкой проскакивали запоздавшие сородичи.

- Ахаля калябаляма! – вдруг послышалось с ближайшего эскалатора, что в переводе, должно быть, означало: «Подержи ещё, мы тоже бежим!»
- Калябаляганамада каманада! – ответил им геркулес, – «Держу-держу, бегите уже скорей!»

По эскалатору бежала целая африканская деревня. Переваливаясь и перескакивая с ноги на ногу, второпях спускались толстозадые негритянки в пёстрых балахонах, с платками на голове и с котомками в руках. Сигнал всё звучал, раскоряченный в дверях геркулес изо всех сил напряг мускулы. Пол африканской деревни пролезло у него под мышкой. Одна мадама застряла – зад не пролез. Тщетно геркулес дёргал двери, пространство, наоборот, сузилось, и дама осталась снаружи. Вместе со второй половиной африканской деревни. Тут начался обряд прощания, словно электричка шла в Африку. Те, что заскочили внутрь и те, что остались снаружи, посылали друг другу печальные взгляды через стеклянные двери электрички и махали руками.

- Хамалякабанда абарада! – кричали оставшиеся, что означало, видимо, «Мы встретимся, мы обязательно встретимся!»
- Маракабаляна гама! – отвечали им сородичи изнутри – «Мы никогда вас не забудем!»
Электричка тронулась.

Я не знаю, где взять примеры свободы и равенства, а вот пример братства во Франции найти довольно просто. У представителей африканской деревни.

Вчера опять была забастовка. На линии А – один поезд из четырех, на линии В – один поезд в полчаса. А мне на Северный вокзал надо было, я спокойно доехала на Е. Туда-то я доехала, а вот обратно… Пришла на станцию в 19:00, а там объявление: «В 17:57 вышла из строя одна из ж/д стрелок, движение остановлено». Тьфу.

На станции полно народу, не протолкнуться (ау, террористы, вот ваш звездный час!). К выходу из RER предусмотрительно подогнали пожарную машину, рядом полицейский что-то передает по рации. У турникетов поставили сотрудников метро, вокруг них толпа, все хотят знать, когда же. Сотрудники вежливо отвечают: ждите-с.

Заботливый Арно прислал смс: «Дорогая, если ты не вернешься домой до полуночи, я приеду за тобой на машине». Это означает: «А я уже выбрался, я уже дома, вот какой я ловкий, ха-ха».

Прорвалась к сотруднику метрополитена. «Где у меня больше шансов – на линии В+А или Е?» «На линии А поезда почти не ходят, на В тоже бардак, ждите здесь-с» - был ответ. Ну а потом поезда пошли. Французы брали их штурмом, как российские дачники дачный автобус. Дома я была уже в 20:30.

А сегодня по электронной почте я получила письмо от RATP с заглавием «Informations trafic pour la journée du 13 mai» (Информация о движении поездов на 13 мая). 13 мая – это вчера. У французов тоже есть поговорка «mieux vaut tard que jamais».

Симона (45 лет, уроженка Буркина-Фасо, 4 детей, во Франции проживает более 20 лет) рассказывает:

«Многие чернокожие ездят по чужим правам. Если в семье несколько детей примерно одного возраста, на права сдает только один, а остальные, когда надо куда-то поехать, берут его права. Для белых же все негры на одно лицо».

Вот не спросила я, что будет, если на полицейского-негра нарвётся. Сдаст ли он его или отпустит, потому что «свой».

Вчера Межведомственный комитет по безопасности дорожного движения (CISR) опубликовал список новых мер и ужесточений, направленных на уменьшение смертности на французских дорогах. Вот основные постулаты:

• За превышение скорости на 50 км/ч и более: 3 месяца тюрьмы, штраф 3 750 евро и снятие 6 баллов с водительских прав (всего 12 баллов);
• за езду в нетрезвом виде (0,8 г/л и более): снятие 8 баллов;
• использование антирадарных устройств: штраф 1 500 евро и потеря 6 пунктов;
• использование любых аппаратов с экранами, кроме GPS: штраф 1 500 евро и снятие 3 баллов;
• за использование телефона: штраф 135 евро и снятие 3 баллов (исключение - гарнитуры типа "свободные руки");
• проезд по специальной полосе для экстренной остановки: штраф 135 евро и потеря 3 баллов.

Кроме этого, предусмотрены следующие нововведения:

Парижское время – 10 часов 18 минут. Надпись на табло крупными буквами означает: «Утреннее обслуживание закончено. Все ушли на фронт на обед бухать. Возобновление работы в 16:30».

 

Вот примерно так, господа, работает у нас RER А, по крайней мере, последнюю неделю. Если быть точнее, то с прошлого четверга. С 7:30 до 9:30 утром и с 16:30 до 19:30 вечером ходит один поезд их двух, в остальное время трафик, что называется « quasi nul », то есть, какой-нибудь шальной поезд может и прийти, но разве что случайно. А это, между прочим, самая востребованная линия RER, пересекающая весь Париж с юго-востока на северо-запад и выходящая далеко за пределы Парижа, к парку Диснейленд, например.

 

В 2008 году количество поездов увеличилось, и ходить они стали чаще, а машинистам ничего с этого не перепало. Они, конечно, обиделись. Сначала они вежливо попросили правительство Дайте денег, гады! прибавить им по 150 евро в месяц в виде премий. Правительство вежливо Отвалите, козлы! Кризис на дворе, сами виллы продаем! отказало. Машинисты не хотят больше работать за 2000-3000 евро в месяц, особенно зимой, когда на работу чуть свет и в холод. Вот так, низы не хотят, верхи не могут, синдикаты призывают к более жестким мерам, а завтра на линии А трафик опять «кази нюль».

Сегодня в автобус зашли три месье в брючных костюмах и белых рубашках (глаженых!). «Иностранная делегация», - отметила я про себя. Но когда месье, раскидывая пардоны и мерси, стали продвигаться вглубь салона, стало ясно, что это контролеры. И на пиджаках у них значки с надписью «RATP contrôle, information» это подтвердили. Месье, благоухая парфюмом, прикладывали сезонки к специальному аппарату, а билетики просто внимательно рассматривали. В конце автобуса выловили безбилетницу, попросили у нее удостоверение личности, она с улыбкой им его вручила, один месье переписал оттуда все ее данные и выписал штраф. Также с улыбкой протянул ей квитанцию. Потом долго объяснял, где и как удобнее ее оплатить. Безбилетная мадам его сердечно поблагодарила, и месье долго еще раскланивался, а его коллеги терпеливо ждали у выхода. Я уж думала, что они сейчас расцелуются на прощанье, как принято у французов, однако нет, не стали.

 

И я вспомнила, как три года назад в Берлине мы с Арно ехали в метро. Это был последний день нашего пребывания. Мы покупали сезонки на неделю, и нам в пункте продаж объяснили, что они действуют посуточно, т.е. если мы купили в час дня, то до часу дня через неделю. Во-первых, наврали, во-вторых, времени все равно уже было полвторого. И тут контролер. Бежать поздно. «Мы не понимаем никакого языка», - шепнула я Арно, в уме прикидывая, сколько всего можно купить на 80 евро (штраф за двоих). Подойдя к нам, контролер начал перебирать всевозможные языки. Мы молчали как рыбы. Я молчала очень выразительно: «Зоя Космодемьянская» - было написано на моем лице. Контролер это быстро понял и принялся за Арно. Арно в школе не рассказывали ни про Зою Космодемьянскую, ни про Сережку Тюленина – не было перед ним достойных героев-молчунов. Поэтому в конце концов он вынул из широких штанин свое удостоверение личности и протянул обрадованному контролеру. Тот быстренько выписал ему квитанцию и пожелал хорошего дня.

 

- И что нам делать с этой квитанцией? - спросила я своего родственника, вернувшись домой.

- Как что? Выбросите в урну! – не раздумывая, ответил родственник.

В урну мы ее выбросили, но только уже на территории Франции. Скрупулезные немцы и не менее скрупулезные французы компьютерные данные, как оказалось, не сверяют. А вот я теперь думаю, чего так улыбалась сегодняшняя мадам? Может, она и не мадам вовсе, а какая-нибудь фрау или миссис? И улыбаясь, представляла уже, как по возвращении выбросит это квитанцию прямо в урну!

День начался чудесно, меня прибило турникетом. После этого пасс-навиго* оказался заблокированным. Оценив очередь в кассу и взглянув на часы, я поняла, что остается один выход – пересечь турникет нелегально. Решение тут же было реализовано: я поймала первую попавшуюся тетеньку, и, рассыпая экскюзы и пардоны, приклеилась к ней вплотную сзади. Так злополучный турникет был пройден.
Читать о последующих злоключениях здесь

*Passe Navigo – проездной билет со встроенным электронным чипом и фотографией для входа в общественный транспорт Иль де Франса. Действует неделю, месяц или год в зависимости от выбранного тарифа. По истечении заряжается новой суммой денег, и так может действовать сколь угодно долго.

В час пик на станции Шатле был остановлен поезд. Работник метро в ярко-салатовой униформе дал машинисту знак задержать отправку. На этот знак отреагировал не только машинист, но и жаждущая развлечений публика – народ тут же обступил предполагаемое место событий и все с интересом ожидали развития. Сначала внимание привлек мужик с окровавленным ухом – он собрал наибольшее количество зевак. Но неожиданно у другого вагона появилась толпа подростков, они начали бегать туда-сюда и возбужденно что-то кричать. Сотрудники метро метнулись на крики, вызывая по рации подмогу. Мужик с окровавленным ухом остался в одиночестве и пугливо озирался, прикладывая к уху платочек.

 А у другого вагона уже развернулось целое шоу: внутрь заскочили сотрудники метро и вывели из вагона под руки девушку-подростка. Ее усадили на скамейку, окружили со всех сторон вниманием и своими телами, потом подогнали инвалидное кресло, пересадили ее в это кресло и повезли в сторону ближайшего кладбища служебного лифта. После этого сотрудники вдруг вспомнили об окровавленном мужике, вернулись к нему, наложили на ухо повязку и повели к обычному эскалатору, где было не пробиться. Лишь после этого подали сигнал к отправке поезда. Задержка составила более десяти минут.

 Группа подростков все еще бегала и орала. Я поймала на лету одну из них и спросила, что же случилось. Оказалось, что их одноклассницу попросту зажали в вагоне, и ей стало плохо. В шоу принимало участие около двадцати сотрудников метро и несколько медиков.

Оказывается, при наименовании парижского RER произошел забавный случай. В конце 60-х годов, когда строительство только началось и работы велись всего на двух участках, одним из которых был La Défense – Étoile, разработчики назвали новую подземку «Métro Express Régional Défense Étoile» («региональное экспресс-метро Дефанс-Этуаль»). Ну, звучит благородно, подумали они, и дали задание художнику сделать соответствующие вывески на входы. А на вывесках такого рода писали не все длиннющее название, а аббревиатуру. Художник уже замахнулся кистью, как его вдруг осенило, что если сложить первые буквы наименования, то получится звучное MERDE*. Merde! – буркнул он и бросился звонить вышестоящим в Дефанс.

Как художник объяснял высоким чиновникам, какую аббревиатуру он получил путем простого сложения первых букв, история умалчивает, только чиновники догадались, что это будет, скорее, не название метро, а его характеристика. Попробовали сократить – получилось MER («море») – тоже как-то нелогично, да и домыслить легко. Помнится, в 2004 году была популярна песня Каложеро «Face à la mer» («Лицом к морю»), так вот, когда я процитировала это название одному моему другу, он тут же переспросил: «Как-как? Face à la merde?»

В общем, ответственные лица не придумали ничего лучшего, как переименовать то, что строили, в более благозвучное: RER (Réseau Express Régional – региональная сеть экспрессов). Со временем эта сеть разрослась до пяти линий, а название осталось прежним. Но в памяти народа все еще жива история с переименованием. Не удивлюсь, если отважному художнику когда-нибудь поставят памятник «За спасение чести парижского RER».


*merde (англ. shit, нем. scheiße, исп. mierda, итал. merda и т.д.) – читается [мерд], в дословном переводе означает «дерьмо». Употребляется также в качестве междометия, в таком случае переводится как «черт!» или «бл@дь!»

Завтра, 29 января во Франции ожидается всеобщая забастовка. Всеобщая – это значит, будут бастовать не только транспортники, как это было осенью 2007, но также рабочие, врачи, учителя, почтовики, энергетики, сотрудники авиакомпаний и прочие госслужащие и работники частного сектора. Дабы как-то разнообразить свой досуг, к ним также примкнут пенсионеры, инвалиды и безработные. Все они будут требовать принятие мер для выхода из кризиса (а правительство пусть думает каких), увеличения заработной платы (очень кстати во время кризиса) и подъема национальной экономики. Социалисты, либералисты, новые антикапиталисты, коммунисты – все рвутся поучаствовать в процессиях, стартующих с разных площадей практически всех городов Франции, а также ее заморских территорий. Вот интересно, как они попадут к местам встреч, если транспорт будет блокирован? На велосипедах что ли приедут…

Этим летом Николя Саркози гордо ляпнул такую фразу: «Отныне если во Франции будет забастовка, ее никто даже не заметит». Потом премьер-министр Франсуа Фийон «успокоил» граждан, заявив, что подъем экономики начнется не раньше конца 2009 – начала 2010 года. Наслушавшись сладких речей правительства, профсоюзы начали призывать к забастовке еще в ноябре. А на днях в Интернете появился сайт с говорящим названием http://www.29janvier2009.fr, куда чуть ли не ежечасно сыплется новая информация о присоединившихся к акции протеста. Туда же поместили и интервью с главой министерства бюджета Эриком Вертом, где он с противной ухмылкой рассказывает французам, что кризис повсюду, рост безработицы при этом – нормальное явление, и лучшее решение – это сплотиться и ждать, пока правительство не найдет выход. Над видеофайлом красуется надпись: «Вы еще сомневаетесь? Послушайте одного из наших министров, и вы поймете, что делать».

А сайт метрополитена опубликовал свои прогнозы: в четверг на линии RER выйдет в среднем один поезд из пяти, на линии метро – в среднем один поезд из двух. Впрочем, информация меняется очень быстро, и чего именно ждать – точно никто не знает, но что-то грандиозное будет несомненно. Вот только слабо верится, что к акции примкнут заявленные журналисты. Неужели откажутся добровольно осветить такие яркие события?

«Mardi 13 janvier 2009 à 12h29

RER A :
En raison d'un arrêt de travail spontané des Agents de Conduite SNCF, lié à l'agression d'un mécanicien à Maisons- Laffitte, le trafic est totalement interrompu sur les branches :
- Cergy Le Haut
- Poissy.
L'interconnexion RATP / SNCF est suspendue à Nanterre Préfecture»

(Выдержка с сайта RATP)

 Поясняю: на машиниста поезда напали и, похоже, побили. Остальные машинисты в поддержку товарища прекратили работать. В результате встали два участка линии А на неопределенный срок.

 У меня есть однокурсница – Джеймс Бонд в юбке, она способна добывать информацию из любых источников. Она позвонила в справочную RER и среди прочего спросила, как же удалось напасть на машиниста, когда он всегда закрыт в своей кабинке, вроде пилота. И ей поведали, что машинист этот вышел из кабины, и пока дошел от головы поезда до хвоста, успел схлопотать.

 А месяц назад побили контролера, и машинисты устраивали забастовку в поддержку контролера. Я вот думаю, зачем террористические организации бомбы подсовывают? Ведь достаточно остановить линии RER, как весь город будет парализован, и ущерб окажется куда больше, чем от простого взрыва магазина (мы это проходили в ноябре прошлого года). А остановить линию RER просто: достаточно избить машиниста или контролера…

 

p.s. По сообщениям в новостях, машиниста избили еще вчера, в 19:40. Хотя "избили" - сильно сказано, ему просто дали в глаз. Из кабины он вышел, чтобы выключить сработавшую сигнализацию, и нарвался на 6 (по другим данным, 7) молодых людей. Машинист получил больничное на 2 (по другим данным, 4) дня, а его товарищи объявили забастовку в знак солидарности.

Сегодня в 14.20 еще кто-то покончил жизнь самоубийством, бросившись под электричку.

Сначала машинист объявил, что на станции Венсен (линия А) произошел несчастный случай и поезд продолжит движение через несколько минут. Потом оказалось, что случай очень несчастный, и машинист посоветовал не ждать и воспользоваться другими линиями РЕР. Насколько несчастным был случай, остается только догадываться, потому что когда я возвращалась в 6 вечера, на табло горела надпись: "Ввиду несчастного случая на станции Венсен, произошедшего в 14.20, движение поездов по линии А нарушено".

По статистике примерно каждые четыре дня в парижском метро кто-то кончает жизнь самоубийством. Две-три попытки самоубийства совершаются каждую неделю. В среднем, каждый машинист за годы своей работы сталкивается с одной попыткой самоубийства.

 Теперь и на Сен-Лазаре по утрам работают трамбовщики-толкальщики (см. http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post60677779).

К перрону не подойти, очередь спускается с лестниц. Я как всегда опаздываю. Подъезжает электричка, из нее как-то высачиваются люди, а те, что на перроне, заползают внутрь. Именно заползают, ибо движутся они со скоростью улитки, и им все равно, что я опаздываю. Заполняют они таким образом свободное пространство у дверей, а в середине салона по-прежнему зияет пустота. Я приближаюсь к заветной двери, цель близка… И тут неизвестно откуда материализуется трамбовщик-толкальщик в ярко-оранжевой форме и начинает всех отодвигать за желтую линию.

- Все равно вы уже не уместитесь, - успокаивает он недовольных, то есть меня, и расставляет руки в стороны, перегородив путь к заветной двери. Вот зря он так уверен! Если бы не распустил свои клешни, я бы как раз уместилась! Рассыпала бы вокруг пардоны и влезла, и ничего, что свободолюбивые французы оказались бы малость втиснуты в салон, где осталось место еще для десяти мне подобных!

Через десять минут я ворвалась во двор университета, злая, как отвергнутый буйвол. Там меня догнала студентка-француженка из нашей группы.

- Ах, как много народу на Сен-Лазаре, - прощебетала она, - я влезла только в третью электричку!

«Зато никто не посягнул на твое личное пространство», хотела съязвить я, но сдержалась. Все равно ей не понять. Воспитание не то.

Теперь все понятно. Все встало на свои места. Печально, но факт. И если бы не две дамы, выплескивающие друг с друга свои эмоции, я бы еще долго оставалась в неведении.

А дело состоит в следующем. Линия RER А на выходе из Парижа после станции Вансен (Vincenne) расходится на две: одна (А 4) идет в направлении Диснейленда, а другая (А 2) – в Буасси Сен-Лежер. Я езжу всегда на А 4. На станциях RER кроме телевизоров, на которых отражаются направления подходящих поездов и время их прибытия, установлены еще и табло, на которых высвечиваются все последующие остановки прибывающего поезда. Как существо разумное, я смотрю сначала на телевизор, потом на табло, и только потом захожу в нужный поезд.
Так было и сегодня, но на следующей после Вансена станции вместо Валь де Фонтене объявили Фонтене Су-Буа. Хорошо, что я терлась около дверей – выскочила моментально. Чертыхаясь, я пошла искать платформу, чтобы вернуться на Вансен и сесть в нужный поезд. «Видимо, не разула как следует глаза и на табло желаемое приняла за действительное», - ругала я себя. Ведь не машинист же ошибся дорогой в самом-то деле! Сворачивая на платформу в направлении Парижа, краем глаза я заметила, что подозрительно много народа вместо того, чтобы идти к выходу, сворачивает со мною вместе, но значения этому опять же не придала. И только на перроне открылась истина. Пожилая дама разговаривала по мобильному телефону: «Да, я вынуждена вернуться на предыдущую станцию и пересесть на другой поезд… Ну да, конечно, теперь опоздаю!» К ней подошла другая дама: «Вы тоже сошли с того поезда? Безобразие! Машинист даже не объявил, что меняет маршрут!»

Нет, что ни говори, а иметь товарищей по несчастью все же приятнее, чем осознавать собственную невнимательность… Мои губы невольно растянулись в улыбку, первая дама это заметила и обратилась ко мне: «Как, и Вы тоже???»
Ну да, все мы ехали в первом девятом вагоне… Тут же выяснилось, что этот случай далеко не единичный. Дамы поделились, что уже так попадали. Я тоже попадала, но умолчала. Тогда я списала это на свою невнимательность. А дамы на моих глазах вывели стратегию недопущения подобных ситуаций в будущем: на станции Вансен надо высовываться в дверь и смотреть на табло - не поменял ли поезд маршрут. И быть всегда начеку, чтобы вовремя выскочить...

Пятница, 15 февраля 2008 г., 8:10. Захожу на станцию RER. На табло, показывающем время отправления электричек, вижу мигающую надпись «à l’approche», означающую приближение поезда, бегу, чтобы успеть, успеваю, еле втискиваюсь в забитую электричку, двери закрываются, поезд… нет, не трогается, а продолжает стоять. Появляется нехорошее предчувствие. И точно! Вместо должного «чух-чух» слышится голос машиниста по громкоговорителю: «Слушаю… В каком вагоне?.. В конце поезда?.. Иду!» и разочарованный возглас толпы «О нет!» Машинист делает объявление о задержке поезда по причине присутствия в нем больного пассажира. Толпа недовольно ворчит. «За неделю это уже третий случай!» - возмущается моя соседка, молодая мулатка. «Да, что-то слишком часто», - отзывается другая, дама постарше. «Это надолго, - замечает мужчина, - откройте пока что двери».
Мужчина прав: в электричках RER никак не меньше 10 вагонов. Больной в конце поезда – значит, машинисту нужно как минимум пройти расстояние от головы поезда до хвоста и обратно.
А в это время в вагоне разражается скандал: пока две мои соседки, выйдя на платформу, дышат свежим воздухом, из толпы на перроне просачивается третья дама и занимает место одной из них в вагоне. Вышедшие дамы от такой наглости молча хватают ртом воздух, а вошедшая устраивается поудобнее, задевая при этом других.
Первым начинает нервничать мужчина. «Перестаньте меня толкать! - возмущается он, - Вы же видите, что нет места!» «Вижу, - отвечает вошедшая, но мне тоже надо ехать!» «Всем надо ехать, - подключается еще один голос, - но раз места нет, не толкайтесь, а ждите следующего поезда!» Его поддерживают еще несколько голосов. «Я еду на работу и поеду в этом поезде! И вообще, не лезьте не в свое дело!» - огрызается дама, пристраиваясь. В толпе слышится недовольное бурчание, а тем временем на перроне появляется еще одно действующее лицо – пухленькая девушка в очочках и с растерянным видом. Она подходит к вагону, начинает подпрыгивать и охать: «что же делать… я же опоздаю на работу…». «Давай, влезай сюда», - тут же отзывается вошедшая дама, хватает ее за шкирку и втаскивает в вагон, изрядно помяв при этом ворчащую толпу и заполнив пухленькой девушкой все оставшееся место. Пухленькая, не зная, что было до этого, поправляет свои очочки и от души благодарит впихнувшую ее даму. Толпа теряет дар речи, а мои бывшие соседки, наоборот, выходят из ступора, переглядываются и дружно лезут вслед за пухленькой, подминая остальных. Толпа в шоке отступает, я едва сдерживаюсь от смеха. Все уместились. Поезд постоял еще минут 10 и поехал. Я опять опоздала в универ.

Больные в метро и RER – самая частая причина задержки поездов. Трафик при этом становится нестабильным на всей линии. Непонятно, зачем нужно останавливать все движение из-за одного больного пассажира? Почему нельзя просто вынести его из вагона и вызвать помощь? Оказывается, французы тоже задают этот вопрос. На одном из их форумов девушка под псевдонимом Madame Michu описывает историю своего путешествия (привожу в переводе):
«Вчера вечером я ехала в направлении Шато де Вансен (1-я линия метро). После станции Этуаль поезд остановился. Первые 10 минут не было никакой информации, после чего женский голос объявил: «Медам и месье, предыдущий поезд сломался, мы ждем механиков, которые его починят, спасибо за ожидание». Через 5 минут следующее сообщение: «Один из пассажиров серьезно болен, и мы ждем пожарных*». Еще через несколько минут: «Как мы уже сообщили, один из пассажиров серьезно болен, и мы возвращаемся на предыдущую станцию». Поезд начинает двигаться в обратную сторону. Женский голос продолжает вещать: «Причина устранена, но, к сожалению, мы движемся уже в другом направлении, поэтому на станции Этуаль вам следует сделать пересадку, чтобы продолжить путь в нужном направлении». Черт, какая же я была злая! Это же просто издевательство! То поломка, то нет поломки, то кто-то болен, то вообще нет причины… Могли бы сказать, что случилось на самом деле!!! Когда я вышла из поезда, я не удержалась, подошла к машинисту и задала ироничный вопрос: «А что, больного пассажира рвало так сильно, что его рвотные массы перекрыли путь поезду во всех направлениях?» Мне не ответили.»

История, к сожалению, далеко не единичная. Однажды на станции Авр-Комартэн мы тоже стояли минут 20. Причиной простоя, как объявили, был «больной пассажир на станции Републик». И все бы ничего, только станция Републик находилась не по пути следования нашего поезда, а восемью остановками позади, и в ту сторону поезда-то как раз ходили… Где логика?

*«ждем пожарных» – это не описка. Во Франции нет службы скорой помощи как таковой. Когда требуется экстренная медицинская помощь, французы звонят пожарным, т.к. в их команде всегда есть медики.

На сайте Независимого управления парижского транспорта http://www.ratp.fr красуется объявление следующего содержания:

"ЛЬГОТА ВСЛЕДСТВИЕ ЗАБАСТОВКИ В НОЯБРЕ 2007.

Вследствие социальных волнений в ноябре 2007 Независимое управление парижского транспорта решило претворить в жизнь план компенсаций.
Речь идет не о выплате компенсаций, а о снижении цены на месячные, недельные или годовые проездные билеты.

- Если Вы покупаете месячные проездные билеты, скидка составит 20-35% на январский проездной билет.

- Если Вы покупаете недельные проездные билеты, скидка составит 75% на билеты, действительные для второй недели января (с 7 по 13 января включительно).

- Если Вы пользуетесь годовым абонементом, то для тех, чей билет был действителен в ноябре, скидка в феврале составит сумму, эквивалентную 7 дням (из 365). Тем, у кого действие абонемента заканчивается до февраля месяца, сумма, эквивалентная 7 дням, будет перечислена на личный счет."

Эта информация меня сначала обрадовала, потом огорчила. Логика подсказывала, что ноябрьский проездной-то надо было сохранить... Но кто же знал?
А работники РАТП все знали и предусмотрели. Внизу страницы была ссылка: "Как это осуществить? Ответы на все ваши вопросы". И тут информация порадовала. Под номером 5 рассматривался как раз интересующий меня вопрос: "Должен ли клиент доказывать покупку проездного билета в ноябре, чтобы воспользоваться скидкой?" Ответ: "Нет, не должен."
Тут же прилагалась таблица скидок. Чем больше зона охвата проездного, тем больше, соответственно, скидка. Моя составила 15 евро, т.е. 27%. Приятно!

Сегодня на сайте www.travel.ru появилось следующее сообщение:
«Работники киевского метро придумали еще один оригинальный способ борьбы с давкой: вскоре на некоторых станциях появятся специальные сотрудники в ярко-оранжевых жилетах с надписью "Метрополитен", которые помогут залезть людям в переполненные вагоны. Как сообщает РИА "Новости", новая должность называется "трамбовщик-толкальщик"».

А в Париже эта должность уже введена. На станции RER "Auber" вечером в час пик я наблюдала такую картину: люди заходят в вагоны, а сотрудники RATP (Régie autonome des transports parisiens - Независимое управление парижского транспорта) подходят к дверям и с усилием их закрывают. Вот только не знаю, как эта должность по-французски звучит.

Слухи о ней ходили за неделю вперед. А во вторник, 13 ноября, на станции RER красовалось объявление, в котором значилось, что на линии Е движение прекращается в 20:00, и возобновится в лучшем случае в четверг во второй половине дня. « Mais c’est n’importe quoi, on est jamais complètement bloqués ici! Soit la ligne A soit E marche toujours » («Такого не бывает, чтобы здесь ничего не ходило! Одна из линий, А или Е, работает обязательно»), - ободрил меня Арно. На этот раз случилось чудо: на следующий день обе линии оказались нерабочими. На сайте RATP (Независимое управление парижского транспорта) с раннего утра значилось: Ligne A : Service quasi nul; Ligne B : Service quasi nul. На других линиях метро был выбор между «Service quasi nul» («сервис почти нулевой»), «1 rame toutes les ... minutes » (1 поезд каждые … минут») и «service non assuré» («сервис не обеспечен»). И только напротив 14-й линии метро резало глаза «Fonctionne normalement» («функционирует нормально»). Как раз на этой линии ходили поезда с автоматическим управлением, поэтому на них и не повлияла забастовка.
Забастовка была вызвана проектом закона Николя Саркози, в котором говорилось, что льготы по уходу на пенсию в 55 лет для работников транспорта будут отменены. Объяснялся этот шаг тем, что в настоящее время условия труда стали достаточно хорошими и не требуют досрочного выхода на пенсию. Транспортники с этим не согласились и решили таким образом отстоять свою правоту. «Я теряю 60 евро в день бастуя, вместо того чтобы работать», - рассказывал журналистам один из сотрудников RATP. За девять дней забастовки бедняга, значит, потерял 540 евро. С другой стороны, можно сказать, что он устроил себе отпуск за свой счет. Пожалеть его или порадоваться за него?
В этот день идти на факультет я не рискнула, и правильно сделала. Как потом оказалось, из нашей группы туда никто так и не прорвался, и занятий, соответственно, не было. На следующий день мною была сделана попытка туда добраться, как впоследствии оказалось, тоже ошибочная. Недобрый знак был подан сразу: один из двух входов в RER оказался закрыт. А на этой станции – Val de Fontenay – расстояние между двумя входами в RER составляет никак не менее полукилометра. Чертыхаясь, я метнулась к другому входу, но там меня ждал еще один недобрый знак: потухшие табло и турникеты, вертушки которых свободно вращались, пропуская всех желающих. Впрочем, желающих воспользоваться халявой оказалось немного, т.к. дальше перрона никто никуда попасть не мог. Внутри картина была еще более жалкая: те же потухшие табло и черная дыра тоннеля. По перрону с последней надеждой бродили несколько человек и заглядывали в эту дыру. Я тоже заглянула: ничего абсолютно там не увидела, более того, обрела ощущение, что в ближайшие несколько часов из нее ничего не материализуется.
Поднявшись обратно к выходу, я осмотрелась в поисках информации, но ничего стоящего не нашла. Все кассы были закрыты, свет везде погашен, разве что не хватало таблички «все ушли на фронт». Один за другим ко мне подходили люди и спрашивали, не знаю ли я, когда теперь будет поезд. После третьего вопроса я критически себя осмотрела: бейджика RATP на мне вроде не было. В полной мере осознав свою бесполезность и бесполезность ожидания, я развернулась и ушла домой.
Грипп, навалившийся в один из следующих дней, избавил меня от очередных попыток пробраться к институту. Следующая и удачная попытка была сделана лишь в среду, 21 ноября. Оказалось, что за неделю забастовки на наш факультет прорвались лишь два студента и два преподавателя, но и они ушли практически ни с чем. Так вот, в среду поезд RER изнутри поразительно точно напоминал российский автобус времен социализма в час пик. Дело в том, что сервис на этой линии перешел из разряда «почти нулевой» в разряд «1 поезд каждые 30 минут», что было также явно недостаточно. Воспитанные французы, прекрасно осознавая, что следующий поезд будет только через полчаса, лезли в вагоны, налево и направо раздавая «экскюзы» и «пардоны». Аналогов «Ну чё в проходе встали, в середку пройдите!» я так и не услышала, несмотря на то, что в середине салона было достаточно места, чтобы поместить еще с десяток человек. На каждой остановке из середины салона кто-то кричал: «La porte, s'il vous plaît» («Пожалуйста, откройте дверь»), и толпа расступалась, чтобы выпустить желающего выйти. Здесь почему-то не заведено спрашивать, выходят ли впередистоящие и меняться местами, может, это расценивается как посягание на личную жизнь?
Далее мне предстояла пересадка на 3-ю линию метро. Надо ли говорить, что переход со станции на станцию в этот день напоминал разрушенный муравейник? Когда я вышла на перрон 3-й линии, на нем как раз стоял поезд с открытыми дверями. И тут я застыла в нерешительности. Дело в том, что он был, конечно, уже набит, но все же втиснуться было еще возможно. Несмотря на это, сплошная стена в два-три ряда перекрывала дорогу к вагонам. Пока я размышляла, протиснуться ли сквозь эту толпу и все-таки влезть или повести себя как добропорядочная француженка и занять место в третьем ряду, поезд ушел. Следующий ожидался через 15 минут. К моменту его прихода три ряда разрослись примерно до восьми. Из них примерно пять влезло в следующий поезд, а три снова остались на перроне. На одной из станций никто не выходил, а желающие зайти были. Женщина средних лет подошла, жалко потыкалась, поизвинялась, поняла, что толпа перед ней не расступится, и осталась на перроне. В другие вагоны мужчины понапористее все же втиснулись.
Я прибыла вовремя только благодаря тому, что перепутала время начала занятия, иначе опоздание составило бы полчаса. Вовремя кроме меня пришли еще 3 человека. Остальные появились на следующий день и рассказывали страшные истории о часовых ожиданиях на перроне, пеших переходах и путешествиях на такси. Даже один преподаватель рассказал, что он километр шел пешком с рюкзаком на спине. Его рюкзак, а также еще и дипломат, выглядели действительно внушительно, и мы от души посочувствовали отважному профессору.
Сейчас трафик практически восстановлен. Саркози начал переговоры с профсоюзами, служащие вернулись на рабочие места. Надолго ли? В прессе появилась информация, что если переговоры не дадут желаемых результатов, то 18 декабря начнется новая забастовка в качестве рождественского подарка Саркози, а также всем жителям Ile de France. Веселого Рождества!