Жизнь - очень многогранна. И иногда о некоторые ее грани ударяешься очень даже больно. Иногда делаешь из этого выводы, иногда - нет.

И хорошо, когда обладаешь интуицией. Но иногда и она не спасает. Но что я поняла сама о себе - я обладаю мощным предчувствием беды. Уж оно-то никогда меня не подводит. Перед тем, как погиб мой любимый кот я практически не спускала его с рук сутки, разговаривала, он мне мурлыкал в ответ, смотрела в его зеленющие глаза, радовалась, что из маленького и страшненького котенка,  который помещался на ладошке, вырос такой умничка и красавчик. Но нет больше моего Котофеича.

И опять это чувство. И новая беда. Надо набраться сил душевных, чтобы все пережить, выстоять и не сломаться. Самое главное, что все живы. Но все это очень тяжело морально. А чтобы все навалившееся пережить надо быть сильной не только за себя. 

“Сильная женщина“ - глупая фраза,
Кто произносит, не думает сразу.
Как комплимент ее можно сказать
Только услышав - как же принять?

Сильная - значит все сможет понять?
Сильная - на ее чувства плевать?
Выживет, справится и ободрит,
И никогда и ни в чем не винит?…

Боль свою сможет сама одолеть,
Сильная - много сумеет стерпеть?
Сильная- значит помощь ей не нужна,
Да и любовь ей не так уж важна?…

Сильной подарки не надо дарить.
Сильная - может сама все купить,
Сильная женщина - это удобно,
Сильной казаться стало так модно...

Только все это - одна мишура,
Сильной казаться - это игра,
Сильной казаться - синоним удачи…
Только БЫТЬ сильной - что это значит?

Сильная женщина очень горда,
Сильная - ложь не простит никогда.
Нет в ее жизни предательству места,
Она не позволит себе опуститься до мести…

Сильные женщины сами уходят,
Слушать не будут фальшивых мелодий.
Пусть даже был для нее кто-то важен-
Сильная скажет «прощай» лишь однажды.
 

Стих с просторов инета, автора не знаю.

Люблю читать журнал "Натали", особенно перечитывать старые номера. И этот рассказ почему-то перечитываю по сто раз. Пускай теперь он лежит в моем дневнике - так достану его быстрее.

КОГДА НИЧЕГО ИЗМЕНИТЬ УЖЕ НЕЛЬЗЯ

От тебя у меня остались три вещи: огромная кровать, которую ты притащил перед самым Новым годом вместе с двумя пьяными грузчиками; кошка, купленная тобой около метро и признающая только тебя, потому что я терпеть не могу кошек; и воспомина­ния — наше прошлое, в которое входят и кошка, и кровать, и ко­торое не дает мне нормально существовать в пределах одного с тобой города. Потому что я люблю тебя...

Я все еще люблю тебя... Хотя со временем мои чувства к тебе сти­хают, и кажется, что все, что было, было очень давно и не со мной. Сейчас, после пяти лет разлуки, я уже реже тебя вспоминаю и почти не хожу по тем улицам, по которым мы раньше ходили вдвоем. Я почти перестала искать тебя глазами в толпе и уже не молю Бога о встрече с тобой.

И только пять встреч, случайных или спланированных тобой (или мной), по-прежнему бередят душу и дают понять нам обоим, что мы друг без друга жить не можем.

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ

Через два дня

Я много плачу. Когда включаю теле­визор, когда готовлю, когда ем и да­же когда умываюсь, Я — плакса. Это ты меня сделал такой. Я плачу, сама себя жалею, опять плачу, и кажется, это не кончится никогда. Никто ни­чего не знает. Всем я сказала, что ты уехал в экстренную командировку, Надолго. Я не могу признаться дру­гим, что тебя со мной больше нет. Признаться в этом другим — зна­чит, признаться в этом и себе. Я не хочу признать правду.

..Мы познакомились в лифте. Я жи­ву в одном доме с твоим другом. Он — на четвертом этаже, я — на девятом. Ты уже нажал на четвертый, когда я крикнула: "Подождите/"Я еще не зна­ла, что в лифте едешь ты. Если бы знача, не крикнула бы.

Ты довез меня до седьмого и сказал, что твой приятель может найти но­мер телефона по адресу, без фамилии. Поэтому мне лучше дать тебе номер телефона добровольно.

"Добровольно-принудительно?" — уточнила я.

Ты улыбнулся и сказал, что хоть ты пока и не знаешь, кто я такая, те­бе уже приятно со мной разговари­вать. Ты умел нравиться женщинам, и, несомненно, женщины нравились те­бе. Мы обменялись телефонами, а на утро я обнаружила букетик подснеж­ников у, своей двери. Все начиналось красиво...

Мы столкнулись у лифта. Там же, где познакомились. Я, нагру­женная сумками, возвращалась с ба­зара. Ты шел ко мне. Чтобы проявить отцовскую участь в моей дальней­шей судьбе, а также забрать забытые тобой документы. Позавчера, когда ты уходил, тебе было не до бумаг.

НИЧЕГО ИЗМЕНИТЬ УЖЕ БЫЛО НЕЛЬЗЯ. Я ИЗМЕНИЛА ТЕБЕ С ТВОИМ ДРУГОМ ЗА ДВА ДНЯ ДО СВАДЬБЫ

Я покраснела, как рак. Эти два дня я рисовала себе нашу встречу во всех подробностях и даже под­готовила себе речь. Я должна была бы выглядеть шикарно и незави­симо, чтобы ты понял, что твой уход для меня — никакая не траге­дия, а так, мелкая неприятность, которая уже вылетела из моей го­ловы. Сейчас у меня был заплакан­ный вид, в каждой руке — по тяже­лой сумке. Я оценила себя и поду­мала, что от таких женщин уходят, но к таким женщинам не возвра­щаются. Я не знала, что делать и что говорить. Можно было вести себя нагло, неприступно, развяз­но. Можно было демонстративно кинуться тебе на шею или захлоп­нуть дверь  перед твоим носом.

Можно не поздороваться, можно расплакаться, можно вернуться, а можно расстаться.

"Я соскучилась", — сказала я, ко­гда мы ступили на порог моей квар­тиры. И, чтобы не расплакаться и не покраснеть снова, уткнулась носом тебе в грудь.

Час, пока ты целовал каждый сан­тиметр моего тела, а я — твоего, по­ка ты гладил мои волосы, а я — твои, пока ты говорил, что устал и не мо­жешь без меня, — этот безумно дол­гий и короткий час ты был хоро­ший, ты был сам собой. Потом рез­ко переменился в лице. И сказал, что между нами все кончено. Пото­му что я тебе изменила.

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

Через месяц

Я все время думаю о тебе. Говорят, если все время думаешь о ком-то, твои мысли передаются ему, и он тоже начинает думать о тебе. Интересно, ты меня еще помнишь? Твоя кошка поправилась и стала более пушистой. Я глажу ее против шер­сти, как ты учил, потому что она у нас — персидская. Но на кличку, ко­торую ты придумал, она не отклика­ется. Не хочет быть Мессалиной. Я ее понимаю. Какая она Мессалина, если кругом ни одного приличного кота.

Целыми днями сижу дома, жду: вдруг ты захочешь вернуться. Каж­дый день заглядываю в почтовый ящик и вздрагиваю от каждого те­лефонного звонка. Когда ошиба­ются номером, у меня на полчаса поднимается настроение. Мне ка­жется, что это ты сам или с помо­щью друзей проверяешь, дома ли я. Я обманываю себя и вместо того, чтобы жить будущим, живу про­шлым.

..Лотом были розы, фиалки, лилии, орхидеи. Ты готов был подарить мне весь мир, потому что я, как ты гово­рил, была той женщиной, которая достойна целого мира. Более того, я была достойна гораздо большего, чем целый мир, — я была достойна тебя.

Через неделю мы поехали знако­миться с твоими родителями. Ма­ма была строго вежлива, папа хо­лоден и серьезен. Но твои глаза све­тились счастьем, и это было самое главное...

Мы встретились в троллейбусе. Мое сердце бешено застуча­ло, а ты мне УЛЫБНУЛСЯ. Ты улыб­нулся мне так, как улыбаются лю­бимым. Ты спросил, как дела. Сде­лал комплимент. Взял меня за ло­коть, чтобы я не упала. Прикоснул­ся губами к моей щеке, когда трол­лейбус резко затормозил. Я знаю, что в этот момент запах "Laguna" защекотал тебе нос, я знаю, что ты вспомнил этот запах, запах духов подаренных тобой. Я знаю, что те­бе захотелось ощутить этот запах еще. Но ты сдержал себя. Ты вышел на следующей остановке. Хотя я знаю, что тебе нужно было выхо­дить через одну

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ

Через год

У меня больше нет тебя. Хотя есть шейпинг, курсы немецкого, кошка Мессалина, огромная кровать, скрипящая с того дня, как ты купил ее. У меня личная массажистка, ог­ромные планы на будущее и новый мужчина. Его зовут так же, как и те­бя. И когда я зову его, слегка растягивая слоги, мне кажется, что я зову тебя.

...У нас еще ничего не было. Потому что ты не хотел лишать меня радо­сти первых свиданий. У меня ведь до тебя еще ничего ни с кем не было. А ты хотел, чтобы у меня было все. Ты меня берег. Для себя. Ты сказал, что ты меня любишь, и мы обязательно поженимся. Я тебе верила. Потому что у меня еще не было никакого опы­та — ни положительного, ни отри­цательного. Потому что у меня еще не было оснований кому-либо не ве­рить...

Зазвонил телефон. Звонил ты. Тебе было плохо. Тебе было ПЛОХО. ТЕБЕ было ПЛОХО. Я оделась, взяла такси. Я ехала к те­бе, чтобы несколько минут по­быть с тобой. Все остальное было неважно.

Ты был выпившим. Я прижимала тебя к себе, плакала и говорила, что так долго ждала этого момента. Не­делю мы были вместе. Неделю мы пили вино и занимались сексом. Ты был все время пьяным и жестоким. Слова любви сыпались из тебя впе­ремешку с оскорблениями. И я по­няла, что ты меня никогда не про­стишь.

ВСТРЕЧА ЧЕТВЕРТАЯ

Через три года после разлуки

Я счастлива! У меня все хорошо. Я молода, красива. У меня есть мужчи­на, деньги, любимая работа. Мужчи­ны заглядываются на меня, потому что во мне есть что-то такое, чего не выразишь словами. Они чувствуют, что я счастлива, и тоже хотят быть счастливыми, хотят, чтобы я поде­лилась с ними своим счастьем. И я делюсь. Я улыбаюсь в ответ. Я забы­ла тебя. Я тебя не помню и не хочу помнить.

..Мы подали заявление в загс и стали готовиться к свадьбе. У меня очень красивое платье. С пятью ро­зовыми розами. Именно такого цве­та ты должен мне купить свадеб­ный букет. У нас уже есть кольца, и все гости приглашены, и заказаны машины. И хотя платья ты еще не видел (это плохая примета), ты уве­рен, что я буду самой красивой неве­стой. Какой и должна быть твоя бу­дущая жена.

Твой друг с четвертого этажа, благодаря которому мы познакоми­лись, — наш свидетель. Он зашел ко мне, чтобы спросить, во сколько и где нужно забирать каравай. Я ему все объяснила, предложила чашку чая. Он согласился. Потом принес бутыл­ку вина. Потом мы с ним выпили эту бутылку. Потом я оказалась у него в объятиях... И ничего изменить уже было нельзя. Я изменила тебе с тво­им другом за два дня до свадьбы с то­бой.

Ты   нашел    меня    на    работе. — Вы по какому вопросу? — спросила я тебя.

— По личному, — ответил ты.

Ты предложил мне выйти за тебя замуж. Сегодня же пойти и расписаться. Ты приехал на ма­шине, у тебя работала знакомая в загсе. Я чувствовала себя герои­ней мексиканского сериала. Мне оставалось только сказать "да", а потом принять поздравления от всех моих родственников, так и не отгулявших еще на моей свадьбе. Но я сказала "нет", как героиня фильма "Москва слезам не верит". Хотя в своем собст­венном сценарии я бы взяла тайм-аут.

ВСТРЕЧА ПЯТАЯ

Возможно, последняя

Прошло пять лет. Я сидела в парке и смотрела, как листья перебежка­ми, от дерева к дереву, щекотали землю. Я курила "Ротманс" и была равнодушна к прохожим. За пять лет я многому научилась. Я научи­лась сидеть в парке, положив нога на ногу, и курить. Я научилась де­лать уставший от жизни вид и обе­дать в одиночку в ресторане. Я нау­чилась быть веселой, когда до боли в сердце хочется плакать. Я научи­лась пить вино и притворяться пьяной, заниматься сексом и де­лать комплименты мужчинам. Я могла первой познакомиться с лю­бым мужчиной. Я знала, чего хочу от жизни.

Когда-то давно, лет пять назад, после какой-то мелкой ссоры мы с тобой сидели в этом парке, и ты просил меня не уходить. Ты отда­вал мне чистое сердце и свою лю­бовь, и все звезды неба, а взамен не требовал ничего. Я сказала: "Хоро­шо, я не уйду, мне нужны звездные ночи с тобой, и зеленые волны лет­него моря, и спелые персики из твоих рук. Я осталась. А потом ушел ты...

Я рассказала тебе все сама. И не потому, что не могла носить всю жизнь эту ношу с собой. И не потому, что боялась, что первым тебе все расскажет наш несостоявшийся сви­детель. И не потому, что любимым нужно говорить правду. И не потому, что жизнь вдвоем нельзя начинать с измены.

Просто я думала, что ты выберешь меня...

Твоя постаревшая кошка давно привыкла ко мне. А я, глядя на нее, изредка вспоминаю тебя, и мне кажется, что в вас есть что-то общее. Я научилась, осматривая прохожих, угадывать, чем они занимаются. Вот прошла женщина, немолодая, не­много злая и озабоченная. Она, как коршун, оглядела меня. Так осмат­ривают молодых женщин мамы, ко­торые очень дорожат своими сы­новьями. К счастью, я не знакома с ее сыном.

Вот прошла пара — он и она. Они нежно держались за руки. Мне стало скучно, я отвернулась и увидела те­бя.

Ты шел мне навстречу — в том же пальто, которое мы вместе по­купали пять лет назад, той же по­ходкой, в руках у тебя была деше­вая папка, а глаза ничего не выра­жали. Мне захотелось кинуться те­бе на шею, расплакаться и... повер­нуть все вспять. Мне захотелось взять тебя за руку и вместе долго бродить по осенним заброшен­ным улицам и вспоминать все, что было с нами. Мне захотелось за­быть свой импортный зонтик до­ма и вместе с тобой промокнуть под дождем, как тогда, когда у нас не было денег на такси и, вообще, ни на что.

Вместо этого я проводила тебя взглядом. Я тебя не окликнула, а ты не обернулся. Ты не узнал меня или не захотел узнать.

Моя старая любовь прошла сто­роной...

Через неделю я выхожу замуж. Я его люблю, но не так, как тебя, — безумно и безответно. Я его люб­лю рассудительно и взаимно. Я знаю, что у нас будут дети, двое: мальчик и девочка. Я буду три раза в неделю посещать тренажерный зал, изредка париться в сауне и время от времени выезжать в лес, потому что мой будущий муж лю­бит охоту. Я буду образцовой же­ной и у нас будет свой дом в Под­московье. А жить мы будем в Моск­ве. И наши дети получат престиж­ное образование — закончат МИ­МО. Потому что у нас много денег, потому что я выхожу замуж, пото­му что я и мой будущий муж лю­бим друг друга. Потому что здесь, в Киеве, я не могу тебя забыть. И не хочу переписывать сценарий сво­ей жизни, в котором уже нет места для тебя...

Светлана ОСТРОВСКАЯ

Из журнала "Натали" за январь 98 г.

Картинка только не из журнала

Нет ничего более трогательного, чем больное животное: оно переносит страдания с такой тихой и грустной покорностью.

Т. Готье
 

Статья с сайта Отрок.ua задела и заставила задуматься о себе и своей самости. Вот:
 

Сейчас любовью зовётся что угодно, происходящее между мужчиной и женщиной. Она в каждой песне, в каждом фильме и романе, а также на заборах, билбордах и этикетках нижнего белья. Ловко взяв в оборот громкое слово, апеллирующее к каждому смертному, рекламисты и масс-медиа вкладывают в него всё, что способен «съесть» ищущий любовь человек.А существует ли вечная любовь — не в абстрактно-книжной реальности, а в повседневности? Существует ли любовь единственная — не такая, как в шутке «любовь одна, а партнёры меняются»? Существует ли вообще любовь, и для каждого ли она?

Чтобы не погрязнуть в пустых размышлениях, важно определиться с понятиями. Уже много лет не могу найти определения лучше, чем даёт Толковый словарь Ожегова. Там сказано: «Любовь — чувство глубокой самоотверженной привязанности». Мне известно немало трогательных историй о вечной любви. Но, увы, все они взяты либо из книг, либо из фильмов, либо из непроверенных источников.

И мне захотелось поделиться с читателем историей, которая особо дорога мне. Случилась она в моей семье. Во время Великой Отечественной войны железную дорогу, хотя она и была гражданским объектом, перевели на военное положение. Мой прадед Василий работал на железной дороге города Х и был крупным начальником. На службе его любили и уважали за неиссякаемое чувство юмора и простоту. Дома его ждали любимая жена Аннушка и трое детей, а также четвёртый, который должен был вот-вот родиться. Однажды ночью жене стало неожиданно плохо, и пришлось срочно везти её в больницу. Остаток ночи прадед сидел под окнами больничной палаты, ожидая «приговора» врача. Потом были какие-то списки анализов, лекарств, назначений — время то неслось вскачь, то едва ползло. Как известно, в те страшные военные времена с дисциплиной было строго, особенно это касалось опозданий. Время было исключительно дорого, часто дороже самой жизни. Опоздать на работу можно было не более чем на пятнадцать минут — тогда грозил только выговор. Но если задержка была хоть на минуту больше, то вместо выговора выносился приговор — без суда и следствия. Ни много ни мало, это приравнивалось к дезертирству и означало прямую дорогу в штрафбат — батальон смертников. Прадед не смог попрощаться ни с женой Аннушкой, ни с детьми, ни с появившейся в тот день на свет слабенькой девочкой — долгожданной дочерью. Он опоздал на шестнадцать минут, и последняя минута стала решающей. Не объяснил им, что Родины он не предавал, что всё это нелепо, что их он любит больше жизни. Не объяснил, но доказал. Похоронка пришла в 1943 м — для штрафника он очень долго «продержался».

Для своей семьи он был и остаётся не штрафником, а героем, отдавшим свою жизнь за Родину. Место его гибели все эти годы никому из нас не было известно. Много лет мой отец безуспешно искал следы своего деда на тропах Великой Отечественной. И вот несколько лет назад отец, выросший за сотни тысяч километров от украинской земли, проезжал мимо города Изюма. В 1943 году здесь было одно из самых крупных сражений, в память о котором выстроен огромный мемориал. Отец остановил машину и вышел к памятнику. В списке погибших значилось много «штрафников». Пробегая глазами списки, отец вдруг увидел знакомое имя: С. Василий Назарович. Даты рождения и смерти совпадали с прадедовыми. Стали делать запросы в архивы. Ничто не отрицало вероятность того, что это он, хотя и чётких доказательств тоже найти не удалось — со штрафниками не очень тогда возились. Но папа верит, что это то самое место. Ведь более чем полвека назад прадед защищал ту землю, которая позже станет и моей родиной, местом, где я родилась и выросла.

Его супруга, моя прабабушка, дожила до моего рождения. В её честь меня назвали Анной. Воспоминания её детей и внуков очень похожи: она никогда не повышала голос и обладала удивительным смирением. Возможно, эта добродетель была плодом той тяжелейшей жизненной потери, но не было в жизни таких ситуаций, когда она отчаялась бы и стала роптать. О муже своём она всегда говорила так, что люди малознакомые могли подумать, что он не умер, а вышел на полчаса за хлебом. Для неё прадед был жив, а потому никто никогда не видел на её лице траурного выражения. Его фотография, самая светлая и радостная, всегда висела на видном месте. Для неё он был жив... жив в вечности. Жаль, что смирение не передаётся по наследству. Зато передаётся память поколений, в которой всегда живы любимые.

Уверена, что такими историями может поделиться практически каждая семья: в мире всегда были и будут люди, хранящие верность до самого конца, потому что смерть не имеет никакой силы ни над вечностью, ни над любовью.

* * * А может ли любовь быть одной-единственной, на всю жизнь? Сегодня многие готовы повторить вслед за Ремарком: «Жизнь слишком длинна для одной любви». Конечно, если рассматривать любовь как источник наслаждения, глупо верить, что она может быть единственной. К любому удовольствию неизбежно привыкаешь. А поклонение коварному и прожорливому богу «я» требует на алтарь всё новых приношений в виде свежих ощущений.

Сегодня на первый план выдвигается любовь к себе. Советы психологов предсказуемы: уходи, если разлюбила; найди другую, если с этой скучно; он не изменится, лучше сразу брось. Такие советы выстроены вокруг рукотворного идола самости. Главные призывы — не мучаться, расслабиться, получать удовольствие и быть свободным. Видя в рекламных роликах страстно влюблённые пары, мы с завистью вздыхаем: у нас такого уже давно нет, а у них есть. Они могут через пять, десять и двадцать лет супружества оставаться пылкими и нежными любовниками, а значит, это с нами что-то не так. Значит, настоящая любовь впереди, и нужно поскорее избавиться от «прошлогоднего снега». Уверовав в сказку, мы рушим отношения, в которых уже нет места свечам и романтической музыке.

В реальности же всему своё время. Пылкая и страстная влюблённость подозрительна, если не стремится перерасти в глубокое чувство. Конечно, быть желанными важно и приятно, но чувства нельзя закатать в консервную банку, оставив без изменения. Желание сохранить юношескую влюблённость, не развивая её в глубокую привязанность, обречено никогда не сбыться. Влюблённость — взрыв, после которого либо родится целая вселенная, либо образуется полный хаос. Поддаваясь желанию получать удовольствие, следуя зову плоти, то и дело взрываясь, мы оставляем после себя выжженные пустыни, забывая, что изначально мы созданы творить. Когда мы влюблены, подвиг совершать легко и радостно. Хочется рисковать жизнью, бежать на край света. И это не условно, у многих за плечами есть такой опыт. На самом деле вряд ли это подвиг во имя любви. Скорее, наслаждение дарами влюблённости, когда в радость любая тягость. Реальные подвиги повседневной жизни не так ярки и на первый взгляд не заслуживают аплодисментов. Подвиг — это когда ломаешь изнутри себя, свою лень, нежелание, гордость, а потом уже совершаешь поступок ради другого.

Чтобы проверить себя на наличие в душе главного чувства — не из современных песен, а по Ожегову — можно пройти простой тест. А что если в городе блокада — готова ли я вот с ним, не с абстрактным принцем, а с моим мужем в тапках и халате делить последний кусок хлеба? А отдать целый, если потребуется? А если ему ноги по колено отрежут, готова ли жить с ним? Не просто кормить-поить, а именно жить как с единственным и любимым супругом? А делом любимым готова ради него пожертвовать, как жена декабриста? Предположим, немного слукавив, я ответила «да» на все вопросы. А теперь главный вопрос к совести. А если зрителей убрать? Не при людях этот подвиг нести, где и похвалят, и пожалеют, да ещё и помогут материально особо сочувствующие, а в глуши, где только волки да медведи? Выбор есть — можно не любить, ведь никто не заставляет. Но представить себе жизнь без любви страшно и холодно — зачем это всё? Для удовольствий, которые приедаются? Для свободы, которой так порой хочется пожертвовать ради кого-то? Если уж выбирать любовь, то подписаться на то, что нужно работать над собой. Много.

Мерилом подлинности чувств стали для меня слова из Евангелия. Все они воплотимы, стоит лишь подвинуть скверного божка «я» и взглянуть на любимого, вспомнив, как радостно держаться за руки. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит (1 Кор. 13, 4–7).
Анна Лелик