Как любой отпускник, только что вернувшийся с отдыха, я  еще не совсем понимаю, куда и зачем я попала, и почему все так быстро закончилось. В голове полная каша из впечатлений, воспоминаний и ощущений. Систематизировать нет никакого желания, поэтому и отчет об отпуске, мягко говоря, сумбурный. Ну и пусть! Зато передает настроение поездки!  И еще. Я ни в коем случае не хотела обидеть любителей поэзии И.Бродского, сама люблю его, но фразы эти так и вертелись в голове. Поэтому к каждой строчке из  стихотворения нашлась фотография.

Итак, "ПИСЬМО ИЗ ОТПУСКА ДРУГУ" 

Слова:  И.Бродский, "Письма римскому другу"

Фото: Н.Воробьева, М.Жукова, Е.Андреева

Место действия - провинция у моря (гг. Калининград, Зеленоградск, Янтарный, Балтийск, Светлогорск, пос. Рыбачий, Морской)

Дейстующие лица:

Наталия Воробьева, Катюха Андреева и Маринка Жукова
 

Нынче ветрено и волны с перехлестом.

Скоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!

Посылаю тебе, Постум, эти книги

Что в столице?

Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.


 
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.


И от Цезаря далеко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.



Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен,

но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.

Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.



Вот и прожили мы больше половины.

Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".

Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.


Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...

Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?


Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.


Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

 
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.


Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.

Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.

Чье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.

Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.  

КОНЕЦ

отпуска