Музыкальная вещица, обреченно выпискивающая марш Мендельсона, инкрустирована россыпью небольших камушков в виде букета. Откуда у нас взялась такая штучка, бабуля не поясняла, лишь загадочно вздыхала, поглаживая крышечку: "Подарок." Наверное, сама забыла, да и плоха с годами стала, те давние события высветились у меня в тыкве уже после ее смерти. В конце шестидесятых в школу, где работала вчерашняя выпускница вуза Зоя, пришла новая учительница. Роскошная пожилая дама интеллигентного вида, со смуглым лицом и жгучими карими очами устроилась преподавателем начальных классов. Надо сказать, и коллеги, и ребята отчего-то невзлюбили ее, да и она, честно говоря, не питала особой привязанности как к завистливым сотрудницам, так и к крикливым непоседливым деткам. Жила Александра Матвеевна на окраине города, где впоследствии расстроился частный сектор, вошедший в черту N под названием Горошина. Тогда чуть поодаль ведомственных пятиэтажек почти посреди поля стоял убогий низкорослый барак, где селились работники общества слепых. Там-то и дали комнату импозантной мадам, явно знававшей лучшие времена. Зоя, как молодой специалист, получила комнату в общежитии того же района. Они частенько возвращались домой вместе, только девушка выходила из автобуса остановок на пять раньше. Как это обычно случается между людьми, юная и практически старая женщины почувствовали друг к другу взаимную симпатию. Александра Матвеевна оказалась чрезвычайно интересной собеседницей, умелой рассказчицей. Однажды она пригласила бабулю к себе домой, поговорить, попить чайку. Та не отказалась и в назначенное время появилась в вытянутой в длину халупе со сквозным коридором и постучала в дверь с цифрой пять, криво написанной белой краской. -Зоенька! Здравствуй, дорогая! – на пороге возникла коллега, облаченная в роскошный бордовый халат, на ногах ее красовались бархатные тапочки с пушистыми помпонами. Выросшей в бедности вчерашней студентке и во сне не снились такие шикарные вещи, и она невольно ахнула: -Какая вы красивая, Александра Матвеевна! Женщина ничего не ответила, лишь грустно улыбнулась и жестом пригласила войти. Удивление юной учительницы усилилось, когда ее взору открылась довольно большая комната с круглым покрытым тяжелой бархатной скатертью столом посередине. У стены располагался небольшой диванчик, раскладывавшийся, по-видимому, вперед. А рядом возвышался массивный комод красного дерева, а на нем – видимо-невидимо самых невероятных штучек! Чего только там не было: бронзовые статуэтки, каменные скульптурки, несколько миниатюрных кукол с ангельскими фарфоровыми личиками. И все это милое великолепие располагалось на толстой верхней крышке в хаотическом беспорядке. Словно хозяйка периодически брала любой из сувениров и ставила каждый раз на новое место, тесня, раздвигая все прочие. Пушистый ковер на полу, стены, увешанные страшными африканскими и японскими масками, керамическими мордами зверей, гобеленовыми картинами. Шкаф с книгами и посудой на фоне подобной концентрированной роскоши выглядел просто серой мышкой рядом со львом. Но больше всего поразило Зою наличие огромного, прямо-таки исполинского радиоприемника. Зачем он-то сдался немолодой даме? Глядя на необычный интерьер помещения, девушка онемела, разинув рот и выпучив глаза. -Понимаю, милая, тебе странно видеть такое! Я прожила долгую трудную жизнь. Каждая моя вещь – память о чем-то или ком-то. Покойный муж часто привозил подарки. Да, у меня убогая комнатенка в грязном бараке, но здесь – мой мир, моя Вселенная! – с достоинством проговорила Александра Матвеевна. - Если хочешь, я расскажу о себе... -Конечно! – едва обретя дар речи, воскликнула гостья. Хозяйка выставила на стол угощение, столь же необычное для тех лет: кофейник с густым черным напитком внутри, маленький тортик и вазочку с конфетами, упакованными в блестящие конвертики с изображением животных и птиц. Зоя никогда не видела такие красотульки, а самое изысканное лакомство, которое ей довелось попробовать – хлеб с маслом, посыпанный сверху сахаром. Они с девчонками иногда баловали себя со стипендии. Бабушке - ребенку, выросшему в многодетной семье, редко доставались даже серые голые подушечки с начинкой из яблочного повидла. -Угощайся, Зоенька, не стесняйся! – пригласила учительница. Кофе, густой и горький, не понравился непривычной к заморским напиткам девушке, но из вежливости она промолчала. Однако, разорвав невиданную доселе красивую шуршащую бумажку с изображением рыжего лисенка и надкусив брусочек аппетитного сливочного цвета, не смогла сдержаться и сморщилась. Конфета противно липла к зубам и оказалась на редкость безвкусной. -Пресно, не так ли? – осведомилась дама. – У тебя же все на лице написано. Американцы платят за попугайную упаковку, а внутри хоть пластилин. Да и ехали сии яства долго, могли испортиться в дороге. Сестра из Штатов послала с одним другом, который приплыл в страну по морю. Хотя, чему там портиться, химия пополам с синтетикой. Знаешь, мы с сестренкой не виделись больше сорока лет, а год назад нам разрешили встречу в Москве. Один день всего дали. Мы гуляли по улицам, разговаривали взахлеб. Так Мария ела лишь черный хлеб с простыми карамельками. Знаешь, квадратными такими, с приторным вареньем внутри и только глаза подкатывала от удовольствия. А под конец селедочки бочковой отведала... Я даже опасалась, как бы у нее потом живот не скрутило! Александра оказалась из семьи ских татар. Когда в конце гражданской войны Красная Армия завоевала Крым, многие эмигрировали за границу. Волею судеб сестры разъехались в противоположных направлениях. Одна попала в Америку, другая села на китайский корабль, плывущий на родину. Саша, младшая, двадцатилетняя темпераментная красавица приглянулась капитану судна, невысокому и кривоногому, но не лишенному некоторого шарма мужчине, разменявшему третий десяток. Вскоре парочка зарегистрировала брак, и все шло хорошо. Муж купил молодой жене кофейню, а через три года у них родилась дочь. Так и жило семейство в свое удовольствие, не бедствовало, пока не произошло сразу два события: печальное и торжественное. Сначала затонул корабль, на котором плавал супруг, потом вышло замуж повзрослевшее дитятко, чьей новоявленной половиной оказался потомок русского эмигранта, проживавший в Аргентине. Александра Матвеевна осталась одна и решила вернуться в Россию, так как всегда скучала по родине. Но путь домой получился долгим и тернистым. Продав свою кофейню, женщина добралась до Харбина, где на таможне у нее отобрали все наличные деньги. Из страны запрещалось вывозить столь значительные средства. Вынужденная ждать выездного документа, она потихоньку распродавала вещи. Жила у старинной подруги и в благодарность за приют подарила ее сыну костюм покойного мужа. Но беспутному парню надоела посторонняя тетка в доме, и поганец сдал ее соответствующим органам, якобы предъявив обвинение в спекуляции. В то время как раз начиналась массовая репатриация крымских татар из Китая. Несчастную вдову выперли, можно сказать, со статьей на хвосте, и на исторической родине осудили за незаконную наживу за счет простых китайских трудящихся аж на девять лет. Впрочем, отсидев семь из них в лагерях, она была выпущена по амнистии. На мой, Даши Гореловой, непосвященный взгляд, сия история не выдерживает никакой критики, но Зоя безоговорочно поверила прочувственному, подмоченному горькой слезой рассказу коллеги. К тому же, последняя продемонстрировала юной гостье ватник, ушанку и валенки – грустный реквизит любого зека той сложнейшей и противоречивейшей эпохи. Итак, после освобождения, Александра вдоволь поскиталась по городам и весям и на тот момент вырабатывала стаж, необходимый для получения приемлемой пенсии. -Знаешь, Зоенька, я ведь прекрасно говорю по-английски! Думаешь, зачем мне такой огромный приемник? – хозяйка показала на внушительный агрегат. -Действительно, зачем? - осведомилась гостья. -Для практики. Столь мощный аппарат позволяет слушать передачи из англоязычных стран... Мне его друзья подарили на юбилей. -А почему вы преподаете в начальных классах? Ведь в школе который год нет второго "иностранца"? – наивно поинтересовалась девушка. -Видишь ли, милая, у нас берут на работу лишь согласно специальности, указанной в дипломе. А на моем счету только педучилище, которое я закончила еще до отъезда из Крыма! – вздохнула учительница. -Как здорово знать язык и обладать вашим умом, проницательностью, интеллектом! – простодушно восхитилась Зоя. -Ах, детка, юность – лучшее качество женщины, к сожалению, чрезвычайно быстротечное! Сейчас я покажу тебе нечто замечательное! – заговорщически проговорила Александра Матвеевна и подошла к массивному гардеробу. В следующий момент по рукам ее заструилось невиданное доселе великолепие. -Примерь! – распорядилась хозяйка. – Правда, хороша шубка? Настоящая шиншилла! Подарок Марии, никогда не забывавшей младшую сестренку! У меня миллион великолепных платьев, изысканных шляпок, кружевных чулок и перчаток до локтей! А украшения! А туфли! Только зачем мне вся эта роскошь, которая категорически не вяжется с подагрическими суставами, морщинами и оплывшей фигурой! Давай-ка, не стесняйся! Потешь старуху! Следующий час комнатка в убогом бараке превратилась в примерочную пополам с импровизированным подиумом. Надо сказать, впечатляющее зрелище! Обожаю стиль середины прошлого века, наивное и светлое ретро, когда девушки наверчивали фикфоки, порхали на шпильках и гоняли на танцы с лаковыми радикюлями! Хотя сама ни за какие коврижки не надела бы подобные туалеты и не повесила бы на руку легкомысленную сумочку размером с кошелек! Но я есть порождение рационализма, лишенное какого-либо минимального романтизма. Куда мне те же гипюровые блузки, зауженные книзу короткие юбочки, опаленные плойкой кудри и тонкие каблучки! Я и стоять-то на них не умею! А на чулках разве только повеситься смогу! Потому и получала истинное удовольствие, наблюдая в своей голове за кокетливой улыбкой и изящными телодвижениями Зои. На ней обворожительно смотрелись и легкая шубка серебристого меха, и шифоновые и шелковые платья, и туфельки-лодочки, и очаровательные шляпки с вуальками и без оных! Увлекательный процесс прервал деликатный стук в дверь. Вдова китайского капитана открыла дверь. На пороге нарисовался интеллигентный молодой мужчина, симпатичный блондин скандинавской внешности. -Извините, Зоенька, мы на минутку покинем вас! – хозяйка и гость вышли вместе, и бабуля увидела в окно, как они коротко пообщались на крыльце, после чего неожиданный визитер отчалил, поцеловав руку пожилой даме. Откуда у нее такие импозантные знакомые, невольно задумалась девушка. -Отец одной ученицы, - пояснила, вернувшись, Александра Матвеевна. – Принес плату за обучение. Часов у меня маловато, вот и приходится подрабатывать уроками английского! Объяснение звучало вполне приемлемо. Спеша убраться до наступления темноты, молоденькая учительница вскоре засобиралась домой. На прощание ей, отнюдь не избалованной шикарными безделушками, подарили вышитые платочки из самой Аргентины. "До чего милая женщина! Интересная собеседница, редкий человек старой формации, так много повидавший на своем веку! В пролетарской стране подобные люди – просто музейные экспонаты!" - подумала бабуля, исполнившись искренним восхищением. Через неделю произошло весьма неприятное событие. Её вызвал директор школы и оставил наедине с неприметным человеком, отрекомендовавшимся майором КГБ Кондратом Семеновичем Ковровым. -Зоя Константиновна Сереброва? -Да. А что? -Давайте договоримся, вопросы здесь задаю я! – отрезал нежданный посетитель. - Вы ведь у нас активная комсомолка, классный руководитель в пятом "Б", преподаватель, подающий большие надежды? Не так ли? -Ну, наверное, - нерешительно пробормотала сбитая с толку недавняя выпускница вуза. -Прекрасно! Значит, не откажетесь сотрудничать! Как мне сообщили, вы ближе всех сошлись с учительницей начальных классов Альмирой Мансуровной Рахмановой... Девушка не сразу поняла, о ком идет речь, но мгновение спустя, сообразила: таково настоящее имя Александры Матвеевны, измененное для простоты произношения. Выйдя замуж, эмигрантка Сашенька не стала менять фамилию, о чем торжественно поведала в своем рассказе. -Мы из одного района, вместе ездим домой, - машинально ответила Зоя. -Общаетесь в транспорте, и только? -Недавно я приходила к ней домой... -И что увидели? – насторожился майор. -Ничего особенного! Живет замкнуто, почти ни с кем не поддерживает близких отношений, - неуверенно пролепетала девушка, которой все больше и больше не нравилось направление разговора. -Неужели? А мы располагаем совсем другими сведениями! – светло-серые, почти бесцветные глаза стали совсем холодными, стальными. -При мне зашел отец одной из учениц, но они поговорили всего лишь пару минут! -Какой еще отец? Разве у родителей вашей школы принято посещать учителей на дому? Молоденькая педагогиня пожала плечами, мысленно кляня себя последними словами. Кто ж ее за язык-то тянул? Для чего трепанула о странном госте? Однако бесстрастный взгляд майора Коврова обладал гипнотической силой, вызывая безотчетный животный страх, слепой, жуткий, словно сама смерть. -Завтра вам надлежит явиться по одному адресу и подписать необходимые бумаги. Отныне придется чаще являться к Рахмановой домой под разными предлогами и запоминать всё, вплоть до мельчайших деталей: неосторожные фразы, воспоминания, размышления, любого человечка, переступившего порог ее комнаты, и информировать нас... "Доносить?" - слово едва не сорвалось с губ, но посетитель внимательнейшим образом взирал прямо в лицо, и оно застряло в горле, словно задавленный всхлип. -Оцените мою деликатность: я не требую согласия прямо сейчас, да и смысла нет. Сомнения идеологического характера не должны посещать убежденную комсомолку, вы же понимаете! Расцениваю ваше молчание, как желание помогать органам в борьбе с внутренними врагами, куда более опасными, нежели внешние! То есть, открытые! -Пока я не вижу врага в Александре Матвеевне, - пропищала Зоя, заикаясь, давясь отрицанием, словно сухой коркой. - Альмире Мансуровне! – поправил собеседник. – И только пока! Неужели вам ничего не бросилось в глаза, не показалось странным? А ведь, и правда! Радиоприемник, прекрасное знание английского, неожиданный гость... Поехав на выходной к матери, бабуля поделилась проблемой с доверенным лицом – старшей сестрой Валей. Та принялась костерить опрометчивую девицу, на чем свет стоит: -Дура-то, дура несусветная! На черта тебе сдалась бабка старая! Ни один человек в школе не пожелал с ней якшаться, одна ты вляпалась в дерьмо по самые уши! Расхлебывай теперь! Упекут в кутузку, и разрешения не спросят, сгинешь во цвете лет! -Но сталинские времена давно прошли! – попыталась возразить Зоя. -Вот идиотка! Кретинка! Да никогда они не пройдут в России-матушке и не проходили, представь себе! Только назывались по-разному! А тут радио громадное, соображаешь, чем дело пахнет? Керосином, ясно? Шпионы, они повсюду, и ты во врага превратишься, если не согласишься сотрудничать с органами! - шипела сестрица, словно раздосадованная кошка. -Она такая милая женщина, - робко вставила юная учительница. -Не зли меня лучше, малохольная ты моя! "Милая женщина"! Совсем рехнулась! За бугром твоя Александра жила? Жила! Шмотки и жратву заморскую имеет? Имеет! Родственники в капстранах есть? Есть? Какого кляпа тебе еще нужно! И не глупи, ясно? -Неужели этого достаточно для таких страшных обвинений? - безнадежно прошептала Зоя. -Более чем! Человека и за меньшее можно в каталажку упечь! Вон за одно слово люди полжизни в фуфайках на лесоповале разгуливали! Упоминание о ватнике полностью лишило девушку сил возражать сестре. Аккуратно извлеченная старческими узловатыми руками из холщового мешка тужурка с обгорелыми дырами и многочисленными пятнами неясного происхождения, кои не в состоянии отстирать порошок и мыло, так и стояла перед глазами. И той комсомолке все-таки пришлось подписать пресловутые бумаги и целый год поневоле "сотрудничать" с органами. И хотя без вызова, по собственной инициативе, она никогда не являлась на прием к Коврову и всегда осторожничала, стараясь не произносить ни одного лишнего слова, но фактически подобная деятельность имеет не очень-то приятное название - доносительство. Вот почему ее подсознание так долго блокировало информацию о шкатулке: бабушку Зою мучила неспокойная совесть. И лишь после смерти картина всплыла на свободу, освобожденная, словно вода, наконец-то прорвавпрорвавшая плотину и хлынувшая неудержимым потоком. Столь драматическая история окончилась внезапно и нелепо. Получив очередной отпуск, девушка уехала отдыхать на молодежную турбазу. Вернувшись, не нашла в школе пожилой подруги. На вопросы о ней директор категорично изрек: -Такая у нас больше не работает! Другие коллеги отвечали также. Куда ушла либо перевелась Рахманова, никто не знал. Приехав на окраину, юная учительница так и ахнула: барак общества слепых исчез, испарился, словно мираж. Не осталось даже обломков. На месте строения красовалась аккуратная, словно льняное полотенце, дорожка асфальта, завершавшаяся дощатым забором с вывеской: "Осторожно! Работает кран!" Вскоре здесь возвели нужнейший объект соцкультбыта – районный ДК - небольшое серое здание, существующее и по сей день в качестве клуба Горошины. Примерно с того времени и начал разрастаться поселок. Обалдевшая Зоя разинула рот от удивления. Казалось совершенно невероятным, что несчастных три месяца тому назад жилище еще возвышалось во всей своей убогой красе. Жители ближайших пятиэтажек отвечали коротко: снесли жалкий домик под корень, обломки сравняли с землей и моментально проложили дорогу к стройплощадке. Жителей расселили кого куда. О пожилом педагоге никто ничего и слыхом не слыхивал. Оставался последний способ узнать правду: известный кабинет известного майора. Но тот огорошил девушку категоричной фразой: -Запомните, дамы с таким именем в вашей жизни не существовало, навсегда забудьте имя Альмира Мансуровна! -Как? – пробормотала учительница. -Так! Нет ее и никогда не было! Или желаете еще поговорить? – и без того страшные очи Коврова стали вовсе жуткими, превратившись в кристаллики льда. -Нет! Нет! – отшатнулась Зоя и кинулась прочь. Кстати, сотрудник органов на сей раз восседал за столом в форме, и на его плечах красовались подполковничьи погоны. Вскоре бабуля, напуганная неожиданным исходом ситуации, уехала учительствовать в заброшенный сибирский городок и вернулась уже вместе с мужем Василием, беременная моей мамой, Ириной Крыловой, в замужестве Гореловой. С тех пор, услыхав выражение "исчезнуть с лица земли", бабушка всегда вспоминала барак на окраине города, комнату, под завязку заполненную заморскими сувенирами, пожилую даму, с видом триумфатора извлекающую из массивного гардероба шиншилловую шубку. И аккуратное полотно асфальта, упирающееся в дощатый забор. Презент Рахмановой на день рождения - музыкальная шкатулка, инкрустированная разноцветными стразами, по сию пору хранится в доме как вместилище подаренных или купленных впоследствии золотых украшений. В далеком детстве я часто открывала и закрывала красивую лакированную коробочку, выложенную искусно ограненными разноцветными стекляшками, не подозревая, насколько печальным символом она является для Зои Серебровой. Нет, я ничуть не осуждаю мамину маму. Как часто мы, поддаваясь чужому влиянию, творим зло, вольное или невольное! Кстати, почему добро делают, а зло – непременно творят! Неужели плохое требует вдохновения, а хорошее – есть только работа, рутина! А может, добро делать легко, а творить зло тяжко и больно? Тут уж, кому как, извините! Редкому индивидууму не выпадало на долю совершать поступки, мягко говоря, не совсем достойные! Надеюсь, Альмире Мансуровне уже ничем не могла повредить подрывная деятельность бабули. Так как я не видела даже фотографии Рахмановой, то история раскрылась лишь с одной стороны и представляется мне не до конца понятной. В частности, кем все-таки была загадочная женщина, какова ее вина перед советской властью, и чем являлся на самом деле пресловутый исполинский агрегат: невинным радиоприемником или шпионской рацией? Почему пожилая учительница скрывалась и какого лешего за ней следили столь серьезные органы? И, наконец, куда она, в конце концов, исчезла, утянув за собой целый барак для слепых? Обожаю задавать риторические вопросы в пустоту! Однако в пресловутом подарке не оказалось никаких сережек с сапфирами! Я даже поковыряла внутренность шкатулки перочинным ножичком. Вдруг в шпионской коробочке двойные стены или ложное дно... Бесполезно! Ничего! Ништяк, братцы, мои изыскания напоминают тыканье слепого котенка. Все мимо да мимо. Татьяна Стафеева