здесь так волшебно и опасно ..во сне но из другого сна..во сне у сумашедей сказки

	kakka2 Персонажи
	АРДВИСУРА АНАХИТА (Ардви)   - богиня воды и плодородия, описываемая как прекрасная дева, тоскующая по богатырю, который будет славить её Река-деква Ардви все время меняет свой облик. В славянскую мифологию Ардви вошла как..Снегурочка с символом - текущие воды, и лед, и снег, и туман, и иней — вода во всех ее проявлениях, закрытых снегом. «Всякий может увидеть ее, Ардвисуру Анахиту, в образе прекрасной девушки, сильной, стройной, прямой, высоко подпоясанной, знатного рода, именитого, в нарядном плаще с обильными складками, златопрядном...

Мальчишка в глубине твоей души… Рыцарь

Кажется, в глубине твоей души живет настоящий романтик из той самой породы Рыцарей и Трубадуров, которая останется заповедной и неистребимой в любые времена. Эмоциональность, чувствительность, ранимость – вся эта роскошь порой сильно осложняет твою жизнь, но она же раскрашивает ее таким богатством цветов и оттенков, придает ей такую глубину, какая большинству и не снилась. Он бывает открыт и доверчив, но в твоей власти защитить его от излишней наивности – из сильно разочарованных Рыцарей выходят самые отъявленные циники, а это печальный финал. Береги своего Мальчишку. Именно благодаря ему ты можешь быть понимающим, верным другом и нежным, романтичным возлюбленным, оставаясь одним из Хранителей Романтики нашего времени.

Пройти тест

Те кто замечают мои
глаза во тьме говорят:
«О это кошка или другой зверёк
конечно же безобидный».

Уильям Сьюард Берроуз
(Дезинсектор).

Пришли гости
Глодать кости
Диван мяли
И умирали.

* * * * * * * * * * * *

Огромные, могучие волосища, разрослись буреломом на моём непаханом черепе.
Свой череп, завещаю васиному археологическому музею.
Для друга ничего не жалко.

* * * * * * * * * * * *

Отклеился угол дома. Дело было заполночь, естественно все спали, беспробудно дрыхли. Без задних ног, ничего не подозревая. И все как один посыпались сквозь обвалившиеся белые потолки в беспорядке. Это потому, что у всех спальная мебель, значит, в одном и том же месте, комфортабельно располагалась. Так вот все и упали. И сразу умерли. Никто не проснулся. Вот такая история.

* * * * * * * * * * * *

Я посмотрел в чашку, наполненную сухими обрезками чая.
Море разбивается о берег,
Чайка кричит вслед удаляющемуся паруснику.
Голова выскальзывает из ладоней,
Я с плеском отражаюсь об высокую стену придорожной изгороди.
Кровь капает со взволнованного лица.

* * * * * * * * * * * *

Цепко протискивается сквозь засохшую слизистую оболочку, его крепкий правый мизинец. Упорно добирается до прилипшей мешающей цели. Находит. Ощупывает. Цепляет. Глаза закатываются… Рот обвисает… И палец, удовлетворенно спешит назад, с богатой зеленой добычей. Потом ещё и ещё. Наконец пространство расчищается, и новый воздух весело спешит по освобожденному проходу. Он вдыхает. Чувствует снова свои знакомые запахи. И успокаивается. Тихо дремлет человек на соей удобной скамейке. Солнечный зайчик играет на серых плечах.

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

Утро отступило, роняя звёзды.
Темнота плотным замком закупоривает дверные глаза.
Невидимый палец продавил тишину,
Словно громкие наушники.
Кто-то закрыл глаза и загорелся

1999 год

* * * * * * * * * * * *

Песня ДОДЫ

Не души свою ветку, когда потечет сок
Не дай помогать себе зарабатывать жизнь
Железный глаз дорогих людей
Не смотри на добрых чтобы не заплакать
Когда зачешется красная постель
Засунь палец в любую дыру
Доставляя себе ключом удовольствие
Замок на лице чтобы не сойти с ума
Догадайся кто умрёт среди живых
Дай ему пожевать свою грудь
Ты увидишь его новый живой гроб.

Отойдя на два шага он засмеялся,
Бешено и страшно,
И лопнуло лицо гнилой ягодой.

1999 год.

* * * * * * * * * * * *

Посмотри как живет ночью
Тот кто всегда молчит.
Тот кто тяжело заболел человеком.
Тот кто всегда ждёт землю.
Когда потеплеет труп
Клинья травы зашьют кости
Тот кто останется,
Посадит картошку в моём мясе.

Вся земля в тебе
Жди своей оттепели.

* * * * * * * * * * * *

В пустой миске
Шушукаются василиски
Там где растут обелиски
Живут хитрые птицы
Поймаешь птицу
Увидишь голову
Свою голову через сто лет
Посмеёшься тогда

* * * * * * * * * * * *

Солнце светит.
Маленькая девочка убирает подоконник.
Нога затекла.
Нога заболела.
Заболела.
Нога.
Нога!
Но-ааа^~^~^~^+?аааа|~~~~~~~~~Ааааа!
Ух. Еле успокоился.

06.06.2000

* * * * * * * * * * * *

Далеко, в заповедной тайге, растут разноцветные, могучие кедры. Те кедры, имеют 12 цветов. Из них делают разноцветные карандаши. Чтобы детям, было чем рисовать в садике. Смешные картинки в своих альбомах. Маму, папу и меня.

* * * * * * * * * * * *

Миграции деревьев с юга на север
В пасмурные глухомани
Где еще не ступала ни чья тяжелая поступь
Ветер указывает направление в разные стороны
Где скрипит зубами мать-земля
В ожидании мясной пищи
Луна на камнях выписывает тайные знаки
Кипит зыбучая жизнь
Сыто ворочаясь на дне вечности
Где весь мир
Сливается в звуки одной бесконечной молитвы
Туда кто-то торопится
Одетый в грубые ботинки
Мир праху его

* * * * * * * * * * * *

В толкотне заблудился, выбился, упал
В выбранных самим собою путях.
Не рождённым, слабым в утробе стонал.
Приготовился остаться вредителем.
Напрягаясь кувалдою перед лицом.
Не желая опять восстанавливаться.
Руку из капкана зубами грыз.
Хотел вниз а ушел внутрь.
Изнутри смотрел из своей дыры.
Таким каким стал навышиворырот.
Изнурённо хотел просил воды.
Завело нетуда оттуда никогда.
Не выходят вагоны из того нутра.
Корни заживо засосут в себя тебя.
Завернет в клубок, узнаешь тогда.
Где находится бескрайнее Никуда.
Делай выводы, дальше некуда.
Останавливая везде себя.
Спит животное подноготное.
Переполненное вконец.

2000 год

* * * * * * * * * * * *

Желтые лампочки

     Кто-то плюнул изнутри рта-коробки. Прутья ограды, торчащие сквозь кожу. Законсервированные в троллейбусах пассажиры, тысячелитровые банки мясной тушенки. Я предъявляю пропуск и прохожу в зону отчуждения. По лестницам бегают существа с атрофированными гениталиями. Разрезают воздух свинцовые возбудители. Я переодеваюсь и с пол оборота вливаюсь в семейство. Железная эрекция. Командиры удовлетворенно повизгивают. Чужим здесь не место. Мы с напарником бегаем вокруг вибрирующих механизмов, ловим манну. Рот и ноздри заполненные деревянными ногтями. За спинами снуют маленькие помощники, они питаются нашими экскрементами. Нужно быть осторожным, в запальчивости они могут откусить палец, в тот момент когда мы изредка нагибаемся их приласкать.
     Перекур. Каждый устало садится не скамейку. Не спеша подходят начальники, проверяют эрекцию. – Ты получаешь огромные деньги, за то что лижешь мой анус. Покури и давай вперед, а то у меня уже высыхает. Все неохотно поднимают взгляды. Встают и… (иголка проигрывателя натыкается на царапину). идут в распахнутую бездну цеха. …пахнутую бездну цеха. …пахнутую бездну цеха. …пахнутую бездну цеха. (Толчок…) …цеха. …цеха. Все входят внутрь. Вот он красавец! Словно плотоядное насекомое. Источник доходов компании 666. Кровавый запор. Крики о помощи. Внутри. Моя киска уже мокрая.
     Звонкие пилы послушно замерли в ожидании нас. Торчащие из под брёвен осколки костей и какого-то окровавленного тряпья. Играет музыка. Му. Зыка. Акыз. Ум. Члены семейства дружно покачиваются в такт. Все обезьяны приготовились на своих верёвках. Не оглядывайся, а то засмеют. Я и сам когда-то смеялся до икоты, пока меня не прижало к полу. Это интересно, послушайте: «Часто, закрою глаза, и неожиданно представляю, как на меня наваливается и катится по мне, огромное дубовое бревно. Сначала по ногам. Хрустят и лопаются колени. Потом на живот, руки. Кровь вперемешку с рвотой выплескивается изо рта. И наконец, неудержимое бревно подминает под себя голову. Раздаётся хлопок… И я просыпаюсь. Что стало дальше, мне так и не удаётся узнать. Никак не могу досмотреть сновидение. А так иногда хочется узнать, как оно будет. Но каждый раз я успеваю отпрыгнуть в сторону».
     Смотри в оба. Может это последнее, что ты видишь на этом свете. Береги свои впечатления. Быстрее, кто быстрее? Повиснет на блестящей рукояти тисков. Покрепче закрепить нового слабака. Тельфер везёт извивающееся и визжащее тело. С боков торчат обломки ветвей с уцелевшими листьями. Интересно, что же внутри. Мы делаем первый надрез, снимаем так называемую шапку. Начальник трогает ногтём ранку (Сдавленный стон). –Мясо!!! – кричит он, и в пенящемся возбуждении никнет к вздрагивающему телу нашего пациента. Откусывает член, яйца, выгрызает дыру в промежности. Сметана в вперемешку с кровью. Мы терпеливо ждём, пока он успокоится. Приборы, дающие возможность ощутить весь спектр человеческих удовольствий. Не останется ничего, кроме глаз и гениталий. Их в последствии смогут забрать ваши родственники. Мы незаметны. Всего лишь маленькие, снующие машинки, с иногда поскрипывающими колёсиками. А так, больше никаких проблем, готовы в любое время суток. Исполнить себя.
- Сколько вы сможете набрызгать в мои баночки, за сегодняшний один конкретный раз?
- Не преувеличивайте наши возможности. Мы всего лишь приборчики. Машины.
Маленькие приборчики, виновато мигают желтыми лампочками.

июль 2001.

P.S.: Рассказ написан в период трудовой деятельности на пилораме при параллельном увлечении творчеством Уильяма Сьюарда Берроуза.

* * * * * * * * * * * *

Начало ледникового периода

      Дымящиеся уставшие куски трудолюбия глотают снотворные препараты Ешь красную пищу чтобы унять свой пыл. Город освобождается от каловых масс. Каловые паштеты тонким слоем намазанные на одеяла. Слабые попадают в каменный рот Накопитель ресурсов Пластиковый мозг Живущий в себя. Подождите человека. Человек висит. Троллейбус желаний Остановка утилизатор Все выходят Троллейбус разваливается Коричневое солнце Живот времени. Никто не поможет выползающему из кокона. Растопыренные пальцы судорожно хватают оставшиеся части. Рекламный плакат: «ПОКУПАЙТЕНАШЕДЕРЬМО!!!».
     Ни в чём не отдающие отчёта. Невменяемые. Словно пьяные дети, вооруженные своими пластмассовыми приспособлениями Одухотворенные экскременты Сотни тысяч людей корчатся в ломках Приступ отнятия жизни Старухи посмеиваясь исходят сексуальной слизью Всеобщая эрекция внутри радиоактивной могилы. Оргазмотрон Взрывается огромный генитальный пузырь. Всё останавливается. Очертания лиц густо политых слюной. Вялый продырявленный фаллос. Восковое ощущение усталости. Тишина. Депрессия. Разложение. Семена выпадают из усохших коробочек. Становится холодно. Противоестественность любых движений. Словно пластмассовый поцелуй. Наступает ледниковый период. Точка. Конец фильма. Ваше мнение по этому поводу, товарищ Полный Идиотизм?

~ - 27-29.07.2001

* * * * * * * * * * * *

     Отодвинь от себя зеркало. Подойди ко мне поближе. Помоги мне нагнуться. Воткнуть руки в землю (невинное выражение на лице). Смотри как отваливается кожа. В полной тишине. Слизывая росу со стен. По телевизору показывают: «ТОЖЕСАМОЕ». Улыбайся. Улыбайся. Улыбайся. А в понедельник он повесился на собственных соплях.
     Было время, когда мы ходили без трусов. Наша кожа скрипела… В полной тишине. А теперь оставайся таким. Как протекающий умывальник. Носок на палке.

* * * * * * * * * * * *

Где-то внутри
Раздвигая сумерки
Крадётся
Камышовый
Кот

* * * * * * * * * * * *

Родилась девочка.

29.06.2002

* * * * * * * * * * * *

- Что такое змеесос?
- Это тоже самое.
(Егор Радов)

Из себя наружу отторгается человек
Где-то внутри размножается змеесос
Помогите психу прийти в себя
Выдохнуть тугой мокрый клубок
Себя об себя поломай в себе
Выдерни выверни изнутри выветри
А жить хорошо, ведь жизнь проста
Жизнь проста когда пустота
Когда твой шепот переходит на крик
Когда вываливается язык
Висит на палке весёлый дурак
Он знает что всё это просто так
И некоторые вперёд идут
А некоторые сидят и ждут
Шевелится за спиною моей
Построенный из камней и корней
Слепой изуродованный мир
Мир построенный из дыр
Из голодных псов и дырявых трусов
Из скрипучих зубов и забытых слов
Из последних сил, из дерьмовых дел
Из хороших мест и фальшивых чудес
Из живых людей и густых соплей
Из кривых углов и тугих узлов
Либо ты это я, либо нет меня
Или всё для меня или всё хуйня
Закрепи на цепи
Кого ни будь у себя внутри

октябрь 2002

* * * * * * * * * * * *

Земные проходы в дремучие тупики
Что-то лишнее на лезвии ножа
Дрожит и пытается спрятаться
Сложить следы в аккуратные стопки
Стать маленькой протокаплей
И ловить вибрацию чувствительными отростками
Смахивать пыль со стенок волшебного кувшина

октябрь2002

* * * * * * * * * * * *

Великая честь – быть узнанным младенцем.

* * * * * * * * * * * *

Есть ли ещё время для молчания.
Когда я найду настоящие причины для радости.
Капля росы, висит на спусковом крючке.
Лицо вымазанное какой-то кислятиной.
Ввалившиеся лица, мобильных животных.
Есть ли ещё время для молчания.

* * * * * * * * * * * *

Прятался за серым столбом
Блуждающий разум животного
     далеко
Где в поле дрожит весёлое дерево
Спят в шалашах мудрые младенцы
Отовсюду ползут верёвки
Лестницы ночных предателей
Здесь!
Где?! Здесь.
Появляется первый осознанный шорох
Переходя все окраины
Наступи плоской подошвой
Через мокрые стены
Через жирные веки
За дремучие жопы
За мохнатые мысли
Где хоронится под небом
Чёрное уёбище жизнь
Стонет и кровит
Словно большая любовь
Чинно сидят окаменевшие пращуры
Вон отсюда!
Все!
Вон отсюда!
Здесь новый хозяин!
Болезнь стекает по стёклам тяжелой испариной
От первых солнечных лучей загораются существа
Девушки влюбляются в свои отражения
В дни, когда охотится стрёмный зверь
Ловит самого себя
На другом конце длинной веревки
Подвижные члены сумасшедшего
Кто там?
Словно подводный шум
Словно скрежет вчерашнего радио.
Медленно проламывает перегородку
Змеесос
Готовый на всё.
Неприличный липкий шорох
Предпоследний красный выстрел
Словно ветер в понедельник
Или ноги по пути
Поперёк лежала палка
Кто-то ехал очень быстро
Мокрой тряпкой наизнанку
Развеваясь позади
На траве висела капля
На руке сидела муха
Где-то было очень тихо
Где-то тоже хорошо
Залетело в ухо эхо
В ухо сморщенной старухи
Почему-то стало плохо
И закончился стишок.
Словно порванный носок
Словно сломанный сучок
Водит пальцем по стеклу
Приунывший дурачок
Словно яблоко в руке
Словно песня вдалеке
Я сегодня налегке
Отдыхаю в гамаке

10.07.2003



* * * * * * * * * * * *

Топить глаза в пустоте небес
Искать противоречия в разных концах веревки
Как волшебник из сахарного орешка
Дырявить пальцами карты необитаемых вселенных
Жадно искать ядовитые места
Найти искомое
Стать невидимым

* * * * * * * * * * * *

На сыром сидении
Не растёт росток
Красная шкатулка
Мокрый потолок.
У кошки нет ножки
А у чашки ручки,
Порвались бумажки
На мелкие кусочки.
За окном дождь, мне всё равно
Намокли ботинки, открылось окно.
Мне хочется спать, но сломалась кровать.
Скоро зима, а внутри война и тьма.
У куклы выпали волосы и заклинило веко.
Она не кричит мама, мама ушла к человеку.
Там нет кислорода и рядом только уроды.
А мне пофиг, я просто устал.
Я дышать перестал,
Я упал и уснул.
Я видел сон про войну.
Наверное я скоро умру.
Я проснулся весь в бинтах,
И с пулей застрявшей в мозгах.
Паровоз сломался,
Заржавели вагоны,
Кончились патроны,
Никого нет дома.

Анотн. 24.09.03

* * * * * * * * * * * *

Тебе уже 20
А мне скоро 30
Но по нашим лицам
Ползают мокрицы.
Забудь моё имя
Мы стали другими
Положите в тачку
Мёртвую собачку

25.09.03

* * * * * * * * * * * *

Времена года

Осень наступила
Бабки запели
Листья улетели
Яблоки замёрзли.
Дни сломались
Кошка засмеялась
Небо обиделось
Зима обернулась
К лесу задом, ко мне передом.

Деревня солома
Тепло в окно
Лёма-кулёма
За окном темно.
Вешки упали
Крышки закрылись
Белое покатилось
Воздухи стали.
Кто-то ждёт.
Кто-то где.
Никого.
Я

Как вдруг…
Идёт дед, дед, дед
Идёт шмяк, шмяк, шмяк
Идёт чпок, чпок, чпок
Плюх, бултых, тых.
Ве нам сна нам сна
Сполосни сполна
Плесни вниз плесенью
К весне от осени.
Тепло в дупло
Метла в петлю
Кого-то несут
Бросили в суп
А дальше…
Рыбки нырнули
Плавки подсохли
Спелые набухли
Мягкие запахли
Лопнула капуста
А в капусте пусто
Хорошо невесте
Купаться в тесте
В красных тапочках
Вязать одуванчики.

И опять
Осень наступила…
Бабки запели…
Листья…

01.10.03

* * * * * * * * * * * *

Накуси-выкуси выжали меня,
Пуля из дыма вылетела здесь.
Было наверное что-то не так.
Кто-то собрался полностью в кулак.
Фонарики-комарики трогают лицо.
Я превращаюсь в пятнистое яйцо.
Пучки пальцев мусолили глаза,
Прятались зайцы, шуршала стрекоза.
Пальцами-рогатками куда-то проткнул,
Что-то потекло, кто-то утонул.
Покатились кубики прямо в потолок,
Дергался в груди сладкий молоток.
Заплакал словно девочка нюни-нюни,
Тянулась веревочка по тёплой ладони.
Больно не наказывай,
Много не рассказывай.
Нюни-нюни.
Ноги-ботинки.
Сопля-смородина.
(Больше ничего не помню.)

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

Четыреста матросов
Подергивают носом
Спасите от поноса
Иисуса Христоса

* * * * * * * * * * * *

Первая молитва приближающегося дня

Пока солнце не объяло собою меня
Пока тело лежит недвижимо в ожидании пробуждения
И сон отторгает разум из души моей
Я прошу тебя, господи.
Поверить в силы мои.
Не отвергать пути моего.
И в этот день, позволь продолжить мне
Следовать путями бренных мыслей моих.
Дай мне силы продолжить насущные деяния мои.
Дай мне силы не замечать безумия тлена их.
Поддержи меня, господи, в мороке мира сего.
Не бросай меня, господи, в омуте вечности твоей.
Укрепи ноги мои.
Задержись в голове моей.
В пустоте глаз моих.
В бессилии воли моей.
Дай мне разум не замечать печати слов людских.
Отведи от меня каменья смыслов их.
Еде же всуе есть лишь вечный час твой.
И рушится сие в бесконечность пустот твоих.
А пока, Я прошу тебя, господи.
Подари мне ещё один день.
Согрей меня пальцами присутствия своего.
Я открываю глаза.
Спасибо, господи.
АМОКАМУЗАР.

(октябрь. Суббота, 18, Анотн, 2003.)
(станция метро Индустриальная.)

* * * * * * * * * * * *

Поучительный стих.
Помойте руки чаем
Посыпьте веки пеплом
Набейте ноздри глиной
И громко зарыдайте
В сопле топите мыло
С утра поешьте мела
И ягодой коричневой
Рисуйте на асфальте

Поверьте, все вы сразу
Запляшете в экстазе
И грязную занозу
Достанете из мозга
Поймаете синицу
В большую рукавицу
И будете как зайцы
Кусаться и чесаться

Какие перспективы
Пред вами прояснятся
Что не во сне привидеться
Не в сказке не сказаться
Вы станете животным
Утробным и довольным
Во все пойдете стороны
Как пауки из пальца

И всем найдется место
За потайною дверцей
И будет сердце биться
И медленно сжиматься
И заскрипит калитка
И лопнут словно нитка
И потолок и стенки
Мыслительной кабинки

Дожди плывут унылые
Ветра гудят бескрайние
Ах жесты мои томные
Ах голоса печальные
Ушли в лета былинные
Денёчки бесшабашные
Хмельные беспризорные
Деньки мои вчерашние

Шуршат в головешке
Старые тележки
Стрекозы и мушки
И сухие какашки
Всё

Antek 16.12.20003.

* * * * * * * * * * * *

Аккорды давятся, лепятся. Душат друг друга в вперемешку с мыслями, словами и окурками.
Булькают под крышкой фразы. Строем, толпой, песней и сказкой. Сами не знают чего хотят. Кривляются и смеются. Подпрыгивают, падают и затухают. И опять всё сначала.

декабрь 1998.

* * * * * * * * * * * *

Когда поднимется солнце
Когда разольются реки
И забелеют кости
Пещерного человека
Я выйду из дома голый
Я буду лизать подошвы
Случайных домашних животных
И мертвых вчерашних прохожих.

февраль1999.

* * * * * * * * * * * *

Умный мальчик, робко пишет
Мысли сложные в тетрадку.
Это счастье, быть мальчишкой
И писать такие мысли.
Только старая собака
Безнадёжно улыбалась
Далеко, легко собаке
Убежавшей от мальчишки.

февраль1999.

* * * * * * * * * * * *

В туманном дождливом просторе
Шевелится серое утро
И двигает сонное время
В постылое скучное завтра.
В глубоких и пыльных берлогах
В насиженных смятых кроватях
Пыхтят первобытные люди
За чёрной обычной работой
Скрипят первобытные мысли
Тяжелым глубинным процессом
И медленно, затухают
В массивном кирпичном затылке.
В глубоком холодном колодце
Затянутом паутиной
Колышется мутное небо
Облепленное облаками.
Косматые тёплые руки
Внезапно разбудят природу
Досадуя на непогоду
Распустится новое лето
И снова в неведомом где-то
В кострах затрещат деревяшки
И будут кусаться букашки
И будут колоться колючки.
И люди обнимут друг друга
И будут плясать среди леса
И будут смеяться под солнцем
Податливыми мертвецами

24.02.99.

* * * * * * * * * * * *

Отгадайте, что увидел
В нарисованном окошке
Старичок на двух коленках
И с разбитыми очками.
То окошко, было в доме
Провалившемся под землю,
Старичок был близорукий
И немножко заикался.
Что?..

ответ: (утен атевто)

* * * * * * * * * * * *

Метрополитен похож на писюн. Белый такой, длинный, возбуждённый такой, белый, длинный писюн. Загадочно пахнущий восточными пряностями.

* * * * * * * * * * * *

В моём желудке, пухнет, вчерашний праздничный кирпич. Я охаю, и… Улыбаюсь. Весомыми воспоминаниями, о прошедшем по моей голове, по всем моим сочленениям, радостном празднике.

* * * * * * * * * * * *

     Кто-то пилит пилой мою голову. Большой, двуручной пилой, спиливает макушку с моей головы. Откинет её в сторону, заглянет внутрь. А там варенье булькает. Сладкое земляничное варенье, булькает в моей обнаженной голове. Я улыбаюсь. Приятного аппетита, мой победитель.
     Всю ночь, устало заснул на своей руке, уютно подложенной под голову. Проснулся среди душной полночи, и в недоумении ощутил странную разрозненность организма. Потом понял: пропала рука. Пропала моя правая надёжная рука. Ещё вчера так уютно подложенная под голову. Инвалид я теперь. Физический.

* * * * * * * * * * * *

Тупо, глупо, неуместно
На дороге обломались.
Пол дороги от начала,
Пол дороги до конца.
Шито-крыто обосралось
Гоп-ца-дры-ца-гоп-ца-ца

* * * * * * * * * * * *

Над серыми тучами,
В холодном, сопливом воздухе,
Я двигаю руками.
Огромными тяжелыми руками
Я играюсь с серыми тучами.
И что-то тихо дрожит
По всей коже моей
Маленьким,
Осторожным удовольствием.
Медленно меня ласкает,
Нежно успокаивает.

* * * * * * * * * * * *

     Мимо зевающих, сонных домов. Утром. Мимо всех, против течения времени. Мокрый, голый торс. Синие брюки, седая волосатая грудь. Я видел его из трамвая, с такими же как я на работу. А он всё бежал на встречу нам, уже не с нами, уже на пенсии. Бежал, убегая от своей старости.

* * * * * * * * * * * *

Заболел.
Белая комната, кислой слюной, стекает по нёбу. Рыжие, бродячие муравьи, едят вишневое горло. Приходил доктор. Зорко глядел в мой распахнутый. Загляделся, перегнулся и а-а-а-а…
Даже это не помогло. Совсем один, лежу в прилипшей к телу постели весь поросший массой сереньких, несъедобных грибочков. Во мне, в меня, кругом, грибной сад. Очень жарко и хлопотно болеть летом. Весь окруженный здоровыми, заботливыми глазами. Кожа плещется волнами атлантического водопада. Кто-то играет на баяне, мех вперёд, мех назад, душный, лисий, рыжий мех, задушить меня хочет. Очень жарко и хлопотно болеть летом.

* * * * * * * * * * * *

Тётя прицепилась, за меня зацепилась, усталой мордой на меня разозлилась. Серая, вся в помятинах, от толкания за чужими спинами. Видите ли, это она меня едет в троллейбусе, и сто лет она это в гробу видела, и т.д., и т.п. Такая взрослая, а уже контролёрша. Людей бы постыдилась, смотреть противно.

* * * * * * * * * * * *

Продирался, царапался, панически проламывался, сквозь заблудившийся лесной кустарник. И вдруг, выпал наружу из цепких объятий, ветвей, облизывающих клочки его кожи. Увидел пространство светлого цвета, рыжие горы в тумане. Затрепыхался, лёжа лицом к земле. Потому что его уже начинали бить. Сверху подошвами словами и ложками. И разноцветными пластмассовыми солдатиками. А потом растянули пинцетами в стороны, за вздрагивающие края кожно-волосяных покровов. Плюнули внутрь и долго аукали, прислушиваясь к эху.
Но он не обиделся, даже не нахмурился. Он даже улыбнулся, даже согрелся. Он знал, это свои.

конец мая 1999 года

* * * * * * * * * * * *

В университете.
Внизу, дымится, захлёбываясь клубами слов, оратор. Камень черного сна висит у меня за шиворотом. Я голоден сном. Чтобы остаться стоять, нужно тянуть за верёвки. Я кричу громко в надежде не свалиться. Кричу… И просыпаюсь. Один, в пустой аудитории.

* * * * * * * * * * * *

Вверх по тяжелой стене, тянется взгляд ждущего. Сидящего в ожидании, когда проснётся главный. По асфальту ползёт капля. Наваливается и обволакивает. Собака подходит, и нюхает сухую ветку, отвалившуюся из-за долгого ожидания.

июнь 1999.

* * * * * * * * * * * *

Весь день, забыл застегнуть ширинку. Все теперь всё видели, все теперь всё знают. Всем теперь не стыдно, до корней волос. В глаза мне смотреть. Неприличными взглядами.

* * * * * * * * * * * *

Сексуальность, намекает своим присутствием, на неведомые чужому глазу образы прозрачно одетой красавицы. Все взгляды цепляются, восхищаются, приподымаются. Девица улыбается. Всеобщее улыбание. Потовыделение. Тестикулярное сосредоточение. На теле, на теле. Глазами. Все начинают двигаться. С глубинным чавканием, влагалище освобождается. Наполняется новыми, опытными повторениями паразитических органоидов. Кожа соскальзывает, пальцы соскабливают. Замирание. Рывок… И… бездна. Бесчисленные толпы проходящих искателей, проваливаются в бездонное, содрогающееся удовлетворение. Тьма смыкается. Улица пустеет. И только одинокая, прозрачная фея, звонко стучит каблучками в такт удаляющейся пустоте.

01.07.99.

* * * * * * * * * * * *

Остановка.
Ручник поднимается,
Стоп-краны взрываются,
Пидальки проваливаются сквозь пол, до земли,
Тормоза заклинивают.
Самолёты приземляются,
Корабли причаливают.
Течения заболачиваются,
Ветра задыхаются.
Процветание костыльного производства,
Протезной монополизации.
Посмертная пластмассовая имплантация,
Всеобщая фиксация в одной точке.
Флаги опускаются,
Унитазы засоряются,
Часы останавливаются,
Время останавливается,
Пульсация прекращается.
Всё обесточивается.
Всё потухает.
Всё.
Пусто.
Ничего нет.


* * * * * * * * * * * *

Я словно старая половая тряпка. Слизываю всё новые и новые грязные пятна словесности. Дырами прикрываю радость своих движений. Я весь устал, я стал как дым. Сумбурной мутью пересек, зеркальный сок, твоих дорог. Не напрягайся, не спеши, меня догнать, меня понять. Я ухожу, и в звёздной ночи, посыпятся блестящие осколки моей усталости. Остынь. Мой порывистый раскаленный ровесник. Ты весь обосрался.

* * * * * * * * * * * *

Сохнет матушка природа
Тянет хрупкими руками
Снова вялые обои
Каждый год в такую пору.
Сонно, тёмный лес дымится
У дороги пень скрипит
Где-то песня шевелится
Чьи-то думы шевелит.
Глупо мне сегодня было
Грустно стало мне сейчас
Что холодный и унылый
День сегодняшний погас.

* * * * * * * * * * * *

Короткий лес. Сквозь неплотный строй вертикальных деревьев, просвечиваются щели другой опушки. Вся земля переплетена хаотичной сеткой тропинок. Городской парк. Зона отдыха. Культурное время провождение. У дороги, возле столба, глядя под ноги, стоит уставшее лето, ожидая, и что-то бормоча про себя. Оно опоздало, оно заблудилось. И незаметно остановилось. Вышел твой срок, не лётный сезон. Глупое, бывшее, старое лето.

26.08.99.

* * * * * * * * * * * *

Пока пишешь – что-то держишь.
Остановишься – снова пустой.

* * * * * * * * * * * *

Что бы побороть страх, он хватает меня острыми пальцами. Что бы я помог ему испугать меня. И мы дрожим замирая, как почуявшие друг друга магниты. Я снова, с усталой жадностью впиваюсь в удивлённое горло противника. В какой-то момент, мы распадаемся, и медленно ползём в разные стороны, в тайне надеясь на завтрашнюю встречу. Вздох облегчения разметает светящиеся пылинки в воздухе.

* * * * * * * * * * * *

Они.
Изувеченные.
Изуродованные.
Поднимаются,
Поддерживая друг друга.
Постанывают.
Подёргиваются.
Странно заглядывают, тебе в тарелку.
И медленно поворачиваются,
Усмехаясь между ладоней.
Перешептываются.
Перемигиваются.
Тайком.
За твоею спиной.
Сверлят затылок,
Их тяжелые граненые глаза.
Ты весь сжимаешься…
И резко
Оборачиваешься,
Надеясь встретить их во всеоружии.
А их уже нет.
Опять показалось.
Опять показалось.

* * * * * * * * * * * *

Жизнь состоит из переходных периодов. Между ними продолжается сон.

* * * * * * * * * * * *

В ревущем метро вдруг. Вдруг стало тихо. Было слышно, как падает пыль. Это я, пел песню.

* * * * * * * * * * * *

Похороны

     Когда все узнали, все удивились. Когда всем сообщили. Как себя вести, что делать. Когда все собрались, то ёжились и нервничали, не зная чем заняться. Все ждали команды. Что бы заплакать. Заковыристые хитрости древних мудрецов. ОбЫчаи. Чтобы не оплошаться и по всем правилам. Просто-напросто предать земле, тело своего отстрадавшегося предка. Попросту закопать его. На кладбище.
     Смотрите! Хоронят! За-ка-пы-ва-ют. Земля сыпется… Его ещё видно. Ещё не поздно, достать и подумать. ПомЫслить. Нерешительно дергая складки пальто. Увидеть. Запомнить. Всё припомнить. Припомнить.
     Всё! Сыпьте. Человека закапывают! Тебя закапывают! Меня закапывают! Всех закапывают! Небо закапывают! Солнце закапывают! Землю закапывают! Мир закапывают!..
     Часы разбились. И тихо, из разбитых часов, на пол, вытекло время. Зашипело, запузырилось. Задышало. Подул ветер. Деревья рвали с себя спутанные колтуны листьев. Словно волосы своей скорби.
     И все обернулись… Человек всё. Человек ноль. Перекрестились. Переглянулись. И пошли дальше, допивать свой праздник.
     А на утро, все отворачивались. И поправляли причёски. Все отворачивались. Что бы не засмеяться.

11.11.99.

* * * * * * * * * * * *

Он сидит и молчит
За столами в зеркалах
Видит самого себя в глазах
Среди неуклюжих ног
Среди фронтовых дорог
Он увидел то что стало
Было завтра с кем попало
На большой, сырой стене
Видит он лицо в окне
Деревянный человек
Обусловленный на век
Помахал ему рукой
Поманил за собой
Полетели кувырком
Сказки спетые тайком
И висят под потолком
Смехотворным огоньком.
Засмеялись огоньки
Заискрились пузырьки
Глупые его стишки
Невпопад и не с руки
Обознался, не узнал
Ничего не разобрал
Ничего не понимал
То что сам он написал

А за домом поворот
Дети кружат хоровод
Задом наперед
И шиворот на выворот.
То что стало с ним потом
Когда он свернул за дом
Не расскажешь просто так
За обеденным столом.
А куда он пошел?
Может что ни будь нашел
Может что-то отыскал
Спрятал или закопал?
Вправо влево ли пошел
Задом передом ли шел
Может просто он стоял
И о чём ни будь мечтал
Неизвестно никому
Даже мне самому
Даже самому ему
Потому что потому.
Потому что всё он врёт
Потому что новый год
Потому что самолёт
Потому что вертолёт
Потому что пулемет
Потому что недолёт
Потому что убежал
Потому что не попал
Потому что чёрный кот
Ничего не разберёт
И шиворот на выворот
И задом наперёд
Всё

22.11.99 (продолжение стишка девочки, из кинофильма «Чёрный квадрат»)

* * * * * * * * * * * *

Мне кажется, камни похожи на голубей. Угловым зрением я вижу, как они подходят и склевывают крошки с моих ботинок. Они тычутся мне в ноги и расталкивают друг друга. Я поворачиваю голову… Мне снова показалось. Это не голуби. Это просто камни. Мёрзлые камни, доверчиво склёвывают крошки с моих ботинок.
Кто-то падает, пока ты поворачиваешься.

06.02.2000

* * * * * * * * * * * *

Жив собi дiд Денис.
Жив, жив, та й помер.
Життя прожив, як пiд тином виссявся.
Пожурись про дiда Дениса.

* * * * * * * * * * * *

Ограничители

     Внутри каждого. От тугого узла психики, к покорным физическим окончаниям, тянутся ограничители. Ограничители допустимого безумия предоставленного природой каждому человеку. Иногда, ощущаешь непонятные позывы в своём нутре. Хочется плюнуть на всё окружающее и дико затрястись в танце своих желаний. Всё вокруг перевернётся. Реальность разсыпется, разбитой головоломкой и человек полностью закончится – Удовлетворится.
     Но бдительные ограничители, практически всегда срабатывают в нужный момент. Лишь только иногда, вышедшие из под контроля языки, пробиваются сквозь загрубелую внешность индивидуумов. На мгновение обнажается, бьющаяся в желании слизистая оболочка. Озорные огоньки вспыхивают по всему телу. И всё так же дальше. Как дёргающееся в резиновом пузыре животное. Смеётся в каждом человеке, потаённое желание смерти.

* * * * * * * * * * * *

Иногда, когда становится темно, и я укладываюсь на отдых. Что-то вздрагивает и просыпается. Вспыхивает и просит. Но я продолжаю лежать. Не дыша и не шевелясь. Смотрю в сторону. Стараясь что бы меня не заметили.

* * * * * * * * * * * *

     Подбей костыли под тем кто устал. И смотри улыбаясь, как он ползает, запутавшись в своих разбитых очках. Шарит руками по грязному асфальту. Плачет и просит, отыскивая свои поломанные костыли.
     Будь жестоким. Бессердечным подонком. Почти таким же, как тот что ползает у тебя под ногами.

* * * * * * * * * * * *

В сапоге сидела мышка.
Было мышке очень скучно
В сапоге сыром и душном.
Жили в банке окурки.
Стояла в углу швабра.
На швабре висела тряпка.
На спине порвалась рубашка.
С полки упала букашка.
Ничего не было слышно
Ничего не было видно
Никого здесь не было
В запертой на ночь комнате.

* * * * * * * * * * * *

Вивисекция

Опоздавший остаётся на привязи
Попавший-застрявший в развилке дерева
Первый желающий биться в агонии
Передохнувший, передыхающий, спящий намертво.
Наповал отпущенный. Успокоенный подарками.
Мягкими игрушками, с оторванными пуговицами.
Замысловатые украшения, орудия костоправов
Расслабленные отдыхающие,
Ждущие очереди в кабинет вивисекции.
Улыбаются.

Змея играет с котёнком.
Зорко поглядывают дырявые бабушки.
Опытные старушки в мятых одеждах.
Стены покрытые изнасилованными отверстиями.
Неумение плакать, нежелание думать,
Нежелание выйти, снять напряжение.
В узловатых конечностях, в неприметной наружности.
Снивелировать до минимума, абсолютно успокоиться.
Замкнутые круги, замкнутые циклы
Вытертые пятна, доношенные одежды,
С толком употреблённые деньги.
С одной единственной целью.
Получить максимальное удовольствие.
Расслабиться и ничего не чувствовать.
Будучи выставленным напоказ
Незастёгнутым стыдобищем
Своим уродливым срамом.
Тысячи голосов скандируют.
Возбуждение капает из засахаренных ртов.
Надпись на финише, надпись на лицах,
Надпись составленная из людских тел.
Тебе достался приз.
Тёплый волшебный талончик.
Билет на внеочередной сеанс вивисекции.

Я тогда помалкивал
А только задумывался
В тишине остановился, покачиваясь
Маленькие скомканные тряпочки из ушей вытаскивал.
Слишком глубоко задумывался
Глубоко падать, переваливался.
Через ограждение стал падать.
Барьер, порог понимания.
Сзади никого, спереди никого
Всё глубже и глубже
Тишина…
Вдруг дёрнулся – голубое небо.
Смотрю – а из пальцев листья.
Дернулся, заскрипел, закачался.
Трещины по всему телу
Необычно. Теперь здесь останусь.
А сок из земли…
Кто-то приближался.
Человек!
Что-то блестит в руках.
Это ко мне.

11-13.12.2000

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

В сапоге сидела мышка.
Было мышке очень скучно
В сапоге сыром и душном.
Жили в банке окурки.
Стояла в углу швабра.
На швабре висела тряпка.
На спине порвалась рубашка.
С полки упала букашка.
Ничего не было слышно
Ничего не было видно
Никого здесь не было
В запертой на ночь комнате.

* * * * * * * * * * * *

Он согнулся на скамейке и стал похож на клочок серой, скомканной бумаги. Заснул как был, в своей липкой одежде. Плюшевый человечек, видел свой старый протяжный сон. Длинный сон похожий на паутину. И руки медленно оплывали с потертой скамейки. А вокруг наступила середина весны. Деревья сочились новыми листьями, река уносила землю вниз по течению. А он всё лежал, не решаясь прервать сновидение.

13.04.2001.(Меховка(пилорама)).

* * * * * * * * * * * *

Заклятье.

Вымажи кровью дерево
Выбели воском голову
Выйди голый по ветру
Выброси ношу тяжкую
Вывали камень за спину
Вытри рану ветошью
Выбери груз на душу
Падай лицом в обморок
Грей пустоту ладонями
Бейся дурак в агонии
Верь в своё горе жалкое
Бей по земле палкою
Белые руки выверни
Душу с корнём выдерни
Лики закрой страшные
Бред на себе выдержи

Станет вода щёлочью
Станет господь сволочью
Станет слепой падалью
Черной глухой небылью

В теле была дырочка
В дырке росла веточка
С ветки упало яблочко
Яблочко съела девочка

ночь 17-18.12.2000.

* * * * * * * * * * * *

Потрескавшиеся красные кирпичи. Ржавые листы железа. Выгоревшая, облупившаяся краска. Горы полусгнившей древесины. Здесь я. Лежу в засаленном спальнике. Онемевший и грязный. Лежа на столе в засаленном спальнике. Пытаюсь поймать обрывки страшного сна. Близится утро. Сырость окутывает землю.

17.04.2001 (Там же)

* * * * * * * * * * * *

Опять заболел.
Внутри меня руки, дергают поочередно за лёгкие. По коже бегают тысячи пауков. Я дотрагиваюсь до своих глаз, раздвигаю их в стороны и погружаюсь внутрь, в надежде найти повреждение. Пауки с жадностью набрасываются на руки и отделяют их от тела. Обрубки падают вниз. Я еду домой для свершения обряда болезни. Воля занята циклом окукливания. Впереди капает расплавленный полиэтилен. Я пытаюсь дотянуться, и падаю. Молча лежу свернувшись калачиком. Пустые, консервные банки катятся по тротуару. Их звук мне что-то напоминает. Не могу вспомнить. Я… Опять померещилось. Померещится же такое.

06.06.2001

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

В КИЕВЕ

* * * * * * * * * * * *

В воздухе комнаты, летают щепотки света
Залетают из окна вместе с гулом улицы
Они плавно парят, словно вытянутые линии полиэтиленовых нитей
Иногда, переплетаясь, они ярко вспыхивают
На мгновение.
Мне кажется…
Мне кажется, что в голову проникает мысль.
Новая, неизвестная.
Я вяжу из неё живую игрушку.
Словно ослепительный праздничный бант.
Потом, тишина…
Снова тянет за край
И снова всё вытягивается в ровную линию.
Я опускаю руки на край старого дивана.
Включаю свет.
Иду в ванную. Умываюсь.
Вытираю лицо и руки, старым, шершавым полотенцем.
Возвращаюсь и снова жду.
Я совсем один.
То есть я чувствую, что никто не знает о моём присутствии в этой…
…далёкой комнате… Идет снег.
Осыпаясь по белому каналу мысли моей.
Большой палец крутит колёсико зажигалки.
Зима. Чертит белый узор, запутывая всё в клубок.
Переплетаются круги
Ноги втягивают в себя шаги.
Среди нежных, дрожащих узелков рук.
В облепленной снегом тишине,
слышен чей-то высохший кашель.
Вымученный и прокуренный.
Словно мёртвая, деревянная рука.
Тянется вперед, обволакивая испуганные переулки.
Тонкие упругие нити осыпаются на лицо,
обволакивая плотным кульком.
Наступает вечер.
На диване…
Кашель…
Одиночество…
Я… Здесь.

27.01. , 02.02.2004; Киев., А.П.

* * * * * * * * * * * *

ДИАЛЕКТИКА

Есть ли порох в пороховницах
Есть ли сила в ягодицах
Есть ли ноги на ботинках
Есть ли зубы под губами
Есть ли веки на глазах
Есть ли вена в голове
Есть ли что ни будь ещё
Или где ни будь потом
Вдруг случится что ни будь!
Ничего не понимаю.

02.02.04.

* * * * * * * * * * * *

Плохая песня.
Аука сум кома
Дорога так много
Криво скользит веко
Тут не я зрячий
Отче лепи очи
Слизью об веко
Человеку и не человеку
Ясава кома много
Пей себя досуха
Покуда не будет тихо
Выдохни свои вздохи
Россыпью черного меха.
Станет тебе нега
Будет тебе сахар
Имя твоё мыло
Мокрым земля снегом.
Жидкое камень нёбо
Лица скоблит палец
Мо`зги из я потёком
Мягкою влагою лика.
Высыпи пыль в нишу
Пей пузырём кашу
Падай свою ношу
Криком протяжную душу.

Надломай себя
Надорви себя
Бога или снега
Ветра или дерева
Сомни и выбрось.

Киев 02.02.2004. Амок, Анотн.

* * * * * * * * * * * *

В КИЕВЕ

12.02.2004.

В данный момент я нахожусь в Киеве, проживая здесь уже четвёртую неделю, в доме №5 по улице Шелковичной. Почти в центре, в100 метрах от верховной рады. Со мной проживает (хотя для меня был бы предпочтителен факт, более склонный к противоположности данного факта), некий человек по имени Виталик (что не имеет ровным счётом никакого значения). Если меня спросят, как мы тут живем, я им отвечу: -Нормально живем!!! А больше ничего не скажу, потому что я вам не сплетник какой ни будь. Вообще ничего не скажу. Ни про Виталика, ни про нашу квартиру, ни про собственно Киев. Так, нормально и всё. И всё. Вот. А осталось нам здесь прибывать ещё восемь полновесных дней. Эдаких деньков-денечков. Каждый из которых в свою очередь может быть поделен на вполне раздельные и независимые отрезки времени, тоже при желании (естественно не вашем желании (т.к. вы все сброд и прах) и честно говоря, наверное, и не моём (т.к. сыт я уже этим по горло; спасибочки), а скажем так: -желании кого ни будь постороннего; или нет, не постороннего, а косвенно относящегося к самому смыслу данного очерка, так сказать к самому стержню его; ну скажем например того же пресловутого Виталика (уж не подумайте о нём ничего плохого (а то может быть подумаете, так я вам на это вот что скажу: -люблю Виталика всем сердцем (здесь я тоже попрошу вас не заостряться и не подумать ещё что ни будь (времена знаете уже не те что раньше), а то, это вообще, грозит никогда не закончится)))), имеющих возможность разделиться на группы и подгруппы, зависимые и второстепенные. Ну да бог с ними. (Бог или морг?). Так вот. – Целая совокупность этих временных фигур, никоим образом не имеет права быть (или стать) сравнима (в пределах рамок общечеловеческих ценностей, приоритетов и приязней (составляющих наверное (тут я оговорюсь; дело в том что я не совсем четко уверен в трезвости и правдивости данной информации, передаваемой мне кем-то другим (может быть даже и Виталиком), по моему персональному межгалактическому радиопередатчику) основу узла человеческой памяти)) с тем (уже описанным участком времени, который упоминался мною уже как прожитые дни. Да-а-а, время ушедшее. Эх. В дальнейшем, я намереваюсь разъяснить терпеливому читателю, (вбить наконец в его тупую башку (конечно не вашу (целую вас в две губы), а чью?, ну например того же пресловутого Виталика, какая собственно разница, суета всё это)) невозможность выше упомянутого сопоставления. Почему? (Бог или морг?). (Да что это я всё время как-то оговариваюсь, отвлекаюсь. Всё! Хватит!). Почему? Хм. Почему. А собственно что почему? Да всё потому что прошедшее время, уходя из поля нашего чувственного восприятия, сворачивается, превращаясь в объект, минимальных (в вещественном смысле) размеров, т.е. исчезает, и собственно являет себя, только как объект нашей памяти, и не может в строго сиюминутно-вещественном смысле, как либо повлиять на наше определившееся настоящее. Ну, а собственно время будущее… Ну вы сами понимаете. Наше отношение к нему, зависит от его насыщенности гарантированными явлениями (максимально к нам относящимися), а так же от насыщенности этих явлений качествами положительного порядка (т.е. воздействия (я имею в виду, всё нас окружающее, там, Виталик, Киев, коммуналки, ну вы меня понимаете), по отношению к нам). Здесь же, опять хочу непременно оговориться. Я повторяю. Что не имею (и не имел) никаких сумбурных помыслов по отношению к ближним своим (я отказываюсь в данном случае утверждать что это может быть именно Виталик, нет, я даже в именно данный момент и не думал о возможности подобного сопоставления, а имею веские основания предположить, что в данном, конкретном случае, фигура самого Виталика, как явления закономерного и не выдерживающего никакой критики со стороны мыслящего меньшинства, помещена в данный фрагмент этого монументального повествования, по причинам внешними и имеющим столь очевидную пресловутую природу свою; что автор берёт на себя смелость, опустить рассуждения эти), а так же к явлениям, своим происхождением, никак ко мне не относящимся. В связи с этим отступлением, я хочу поведать вам идею, посетившую меня намедни, и я так думаю, непосредственно связанную с проблемой поистине вселенских масштабов, лишь минимально затронутую вашим покорным слугой, в данном повествовании. А смысл этой идеи, я и сам собственно не ведаю, так как знаю: - «Ничтожно мал я, и жалок, дабы делать какие либо глобальные выводы». Проходя как-то по улице, известной всему населению земного шара, как Андреевский спуск в городе Киеве; я обратил внимание на закрепленную на некотором возвышении табличку, посредством которой до моего сознания дошла информация о том, что территория возвышающаяся за и над этой табличкой, является историческим заповедником и заключает в себе наидревнейшее, священное место града Киева. Поднявшись на эту возвышенность, я долго ходил и в грусти и молчании обозревал выставленные там, всяческие разрушенные древности. Пока не наткнулся на одно дерево. Липу. Растение это, на вид было огромно и безобразно. Словно большой камень, сброшенный с небес богами, громоздилось оно своим толстым и коротким стволом, посреди пустыря. И несмотря на струящиеся из всего ствола, в большом множестве, молодые побеги; дерево навевало мысль о каком-то долгом и не справедливом страдании. И только обнаружив табличку, воткнутую у его основания в землю, я понял причины взволновавших меня мыслей. Дерево, перед которым я находился, было посажено здесь, в 1635 году от рождества Христова. Оно прожило до настоящего времени 369 лет. Вот и всё. Я наконец-то подобрал слова, которыми будет на мой взгляд, уместно закончить это повествование. Слова навеянные мне так же, стихом одного из известнейших поэтов конца ХХ столетия. Так вот: Бог? Или морг? Бог или морг? Где всё?…

Анотн, Веик, Нот, 12.02.2004г.

* * * * * * * * * * * *

Снегом птицей рекой и полем
Клятву давая тебе на верность
Ветрами нитью опутаны руки
Ветром мысли глаза и пальцы
Холод невозвращение
Здесь того кто забрал на себя всё
Лёд без воздуха только лёд
Снег здесь без тепла весь
Невозвращение
Невозвращение
Здесь

(Анотн Киев Мариинский парк 14.02.04.)

* * * * * * * * * * * *

ЛЮДОЕДЫ

Они Челове. В пиджаках. С пальчами. Толстыми и членистыми. Мягкими, как не эрегированные тела. Шевелятся на верёвочках. Челове-Пальчи. Перевыворачивают тела. Податливые. Сахарные. Зубызубызубызубы. С них капает липкий. Бесконечные человечки, Ручками царапают эмаль зубов. Повреждают. Роскавы… Пло-Т. Пло-Т. Сделай плот ночью, плыви по течению, раздвигая ветви, раздвигая вет-ки-волосы-стебли-корни-и-черви. В пальцах запечатлена их память. Всё что успели. Пальцами вслед. Хищники, спрятанные в прическах. Ты вернешься коленями. Молить милости, не быть съеденным. Не быть небылью. Не существительным. Не существенным. Не существующим. В забвении паутины человеческого мира. Я сегодня гулял по парку. Среди заснеженных буков, елей и клёнов. Среди детей с собаками. Среди старух поддерживающих друг друга. У старух нет зубов. Как правило… Я не обращаю на это внимания. Ни что не может вывести меня из равновесия. Я спокоен, как памятник погибшим защитникам. Флегматичен. Как выбритый покойник. Смерть, как средство к спасению. Не быть съеденным. Заживо людоедами. Остаться гордым и независимым. Самым смелым человеком на свете. Чемпионом, избежавшим опасности. Унижения быть съеденным. Чести быть съеденным. ЛюдоЕ!!! Спрятаться за её плащом. Смерть. Ко мне кто-то подкрадывается… Людоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоеды…

14.-15.02.04. АнтонП. Киев, Шелковичная-5.

* * * * * * * * * * * *

Шепотом, шепотом копошится. Маленькая, суетливая копошилка. Шебуршит, шоркается. В своём тёплом хозяйстве шепотом. Шу-шу-шу. Маленькая такая. Вся такая маленькая суетливая. Словно маленький помповый насосик. Усердствует. Так. Усердствует. Шу-шу-шу. Копошилка.
Вон, вон тот грязный мальчишка. У него сопля из носа торчит. Зелёная, между прочим. Он её втянет в нос. Она там где-то исчезнет; затихнет в носу, спрячется. А потом опять покажется. Выглянет из ноздри. Словно ещё один любопытный глаз. И вот так без конца. И никому до этого нет дела.
А я всё вижу. Мне, мне до этого есть дело. Я можно сказать, принимаю в этом самое непосредственное участие. Но больше всего, я люблю наблюдать за вот этой самой копошилкой. Как она там у себя. Вдруг! Устроившись на мгновение, и удовлетворённо приняв какую-то удобную для неё позу, она опять срывается с места и закрутившись волчком, принимается за свою работу. Опять до меня доносится её шебуршание. Словно маленький помповый насосик, перекачивает копошилка своё время. Как можно быстрей. Такова суть каждой среднестатистической копошилки. С этим практически ничего нельзя поделать. Такова их суть. Суть – словно вирус. Вирус определяющий саму суть копошилок. Шебуршит, шевелится, шуршит копошилка. Попискивает. Скребётся. Коготочками, по стенкам оцинкованого десятилитрового ведра. Недавно здесь. Ночью с полки свалилась. Не привыкла ещё.

Tony(енот)Киев16.02.2004.

P.S.: Копошилка. Написана в связи с продолжительным, ежедневным, вынужденым общением с моим соседом по комнате – Виталиком. Он и сейчас лежит здесь неподалёку, на диване купаясь в своём тонированном мировоззрении. Как не поддающиеся тлению святые мощи.

* * * * * * * * * * * *

В парке медленно зажигают фонари. И как будто сразу наступает ночь. Я сижу на спинке скамейки, отдыхаю после двух часовой прогулки. Скамейка раскачивается под лёгкими порывами ночного ветра. Ночь в парке, наступает когда здесь включают свет. Забавно. Как будто свет знаменует наступление ночи.
Я сижу на спинке скамейки. Раскачиваюсь. И наконец, набрав нужное количество оборотов, плавно взлетаю. Я не знаю цели моего полета. Чувствую, что это наверное опасно. Но поделать с собой уже ничего не могу. Я поднимаюсь над застывшими в удивлении деревьями, и лечу, легко отталкиваясь крыльями от морозного воздуха.

16.02.04.

* * * * * * * * * * * *

Сорвался тряпкой. Неожиданно сбитый налетевшим ветром. Пойманный ветром, заметался среди деревьев. Ветви гребнем волосы чешут. Волосы, нитями ветра, на многие километры. Ветер, мой великий рикша. Неси меня над миром.
Ему надоело. Скомкал и бросил. Просто распустив хватку. Как будто вспомнил о чём-то. И стало тихо. Я поднялся и вдруг почувствовал, что сильно замёрз. И медленно побрёл домой. Пить чай. Оттаивать. Успокаиваться.

(Мариинский парк) 19.02.04. АП-ля

* * * * * * * * * * * *

Железная бочка безмыслия

В тяжелом клине безмыслия
Зубьями сытого одиночества
Колесом унылого благополучия
Белым временем безразличия
Выйди из игры сломанным
Отрицая всякое правило
Веское ли, очевидное ли
Правое и неправое.
Отринь помыслы свои
Забудь деяния свои
Умой кровью своей
Безумие жизни мира сего.
Дырою сознания
Кирпичом нетленным.

(Анотн Киев Мариинский парк 20.02.04.)

* * * * * * * * * * * *

Осыпью землистого благолепия
Вязкой патокой моления
Унижения и незыблемости
Безнадежного раболепия.
Желтым пальцем славы достойным
Задави главный путь кровеносный
Белым перевертышем были и небыли
Душу по миру,
Собой заслони солнце.

Анотн. 20.02.04.(поезд – Киев-Харьков)

* * * * * * * * * * * *

НЕ В КИЕВЕ

* * * * * * * * * * * *

Картина: Поле, расчерченное полосками всходов кукурузы. Невдалеке посадка. Над посадкой, розовое с голубым, вечернее небо. В небе, пряди неспешно улетающих облаков. В одной стороне, из-за посадки виднеется далёкий дым. Посадка редкая, в ней много рябых просветов разной формы. Я сижу на пятачке травы посреди поля, вокруг рой суетливой мошкары. Из травы, кое где торчат сухие прошлогодние соломинки. Я прислушиваюсь и всматриваюсь в тайные знаки подаваемые мне ото всюду. Начинаю различать отдельные интонации волшебной речи незнакомца, и вот уже протягивая руку, касаюсь его эфирного тела… Как вдруг!...
За спиной раздаётся квакающая человеческая речь: «приветкакдела?чтотыздесьделаешь».
Меня снова нашли. Дела? Делаю? Где? (По экрану пробегает серая рябь). Я встаю и иду в поисках нового места. Ускоряю шаги. Временами резко оглядываюсь, словно вор, укравший что-то единственное.

Анотн (пятигорское)18.05.2004.

* * * * * * * * * * * *

Люди, сознательно обременяющие себя миром и заинтересованные в своём непосредственном участии в делах, являющихся частью мирского цикла или совершенствующих его работу, не имеют возможности изменить ритм своей жизни, и всякое не зависящее от них препятствие, вызывает сильнейшее раздражение, которое заметно проявляется в самопроизвольных подергиваниях, шорканиях, тереблении и нытье.
Как велосипед, вращающий передним колесом во время замедления.

П.А.(платформа Панасовка) 04.01.2003.

* * * * * * * * * * * *

Молитва на смерть рядового покойника

Провожая в пути далёкая и землистыя
Оплакивая свои страхи телесныя
Открещиваясь от неведомого
Соблюдая должные скорбные действия
Отпускаем от себя мясо-о-о-о
Воздавая себя земле на пропитание
Духом обретает спокойствие
И смертью довольствуясь
Вкушает праведный облегчение
Ибо мясо грех езмь
Но так же и первозданная суть всякая
И умержший иже езмь суть прошедшая
И нашедшия и обредшия
Блаженное окончание стяжательств своих
Коий вкушает единение
С твердью его обретающей
И блаженством одаривается
В голодном землистом спокойствии
Очищается от мяса-а-о-о-о
И очищаясь обретает сиим радость великую
А радость сия езмь греховность огромная
И в юдоли своей печалимся мы
Изнемогая в тяжести скорбей наших
И отмахиваемся и отплёвываемся
От лихих и лукавых несчастий на путях наших
Воздаём праведные подаяния телесностям нашим
По мере возможностей оберегаем громоздкую ношу нашу
Надеясь сократить пути до убежищ наших
И во гроб вселить всию суть нашу
Возгордясь добычей цели своейи
Покидаем опротивевших своих спутников
Избавляемся от мяса-а-о-о-о
В усталости плакаем мы безмерно
С завистью греховной провожая покойника
Всуе не замечая своей постыдности
И умножаем позор свой потаённый
Молясь ближним во спасение
Тишайшим и незримым давя движением
Вокруг себя обретающихся
И одариваем несправедливостью
Всякого вновь пришедшего
Загораживаясь от грехов своих
Коим обретая новые грехи свои
Умножая духовные раны свои
В бескрайней колыбели мяса-а-о-о-о
Так проводим в пути далекая и землистыя
Не поминая словом завистливым
А возрадуемся радости облегчения ближнего
И поклонимся миру нами зримому
Не множимому мгновению нами сущему
Обозримому нами и испытуемому
В страхе горести и забвения
Ибо горе наше бренное езмь
Ибо страхи нами творимые
Езмь суть причины нашей
Езмь причина движений наших
Пути освобождений наших
От всего сущего
И во веки веков мясо-о-о-о
Али-и-луя мясо-о-о-о

АНОТН. ГОБ. 21.06.2004.

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

Наличность

Остановить выражения лиц. Закольцевать их. Зациклить. Пускай тикают. То выпятятся, то снова, то опять удивлённо настороженно. То, то, то. И опять в себя, сначала опять. И вроде каждому лично, есть что сказать, высказать. Бросить в лицо, свои обличительно-познавательные высказывания. Высказки. Всё то что накопилось скопилось. Свои сгустки-накипи. А так, вместе, остаются и молчат, смирно. Молча остаются в своём молчаливом смирении. Перешептываясь. Переругиваясь. Оставаясь. Чем-то невыразительным, да наверное и не так, очень чтобы приятным. Бесцветным и неинтересным.
Как… Раздавленная полиэтиленовая… Она хрустит и распрямляется под башмаками, колёсами. Возможно ей и безразлично. Эти самые обстоятельства. Сколько раз за промежуток времени захрустит её оболочка. Это не больно, возможно не так уж это и больно. Врут лица. Мягкие. Врут. Судя по выражению. Выражению. Ненормативному и оскорбительному. Ну что ты скажешь? Что ответишь? Да что угодно можно. Вот скажешь мне мол : « - Ты, гриб-человек, какие затеи мозгуешь. Что у тебя есть понятного. Ничего не видно. Одни пятна. Цветные и маслянистые. На поверхности. На лице. На твоей лицевой поверхности. » Намёки. « - Наличник!»
По лицу ничего не скажешь. Не скажешь. Полицу… Лицу по сказать.
Сделать можно! Идея. Сделать по лицу. Зачем сказать-говорить. Ухватить, согнутыми костяшками-пальцами. Сдавить и потянуть. Пи-пи-пи. Пока не брызнет. Но не обязательно. Можно просто швырнуть чем ни будь. Так просто. Ради эффекта. Любого эффекта. Просто швырнуть чем ни будь, прямо в серединку объектива. Или просто, пальцем, проткнуть эту тонкую, водянистую резинку. В самый зрачок проникнуть. Нащупать там важную шпонку. Нарушить её. И смотреть после, за ищущими движениями поломанного устройства.
Всё здесь у меня. В моих пальцах-лопатках. Чтобы каждому было… Забыться восвояси.
Я как оглянулся, как огляделся. Сам не знаю, откуда набралось то всего столько. Стою. Верчу головой. Словно механический главнокомандующий. Оставленный из вежливости. Я не останавливаюсь, не останавливаюсь. Постоянно в движении. Разгребаю награбленное. Чавкающие звуки. Кишка-присоска. Бесполезно. Наличность. Бог.

АНОТН. 12.04.2005.

* * * * * * * * * * * *

#2

Остановить лица
Остановить выражения
Зажать струбцынами, полностью зафиксировать.
А потом отпустить и толкнуть пальцем
Пускай тикают
Мучаются и радуются
Надувные, прозрачные
Проголодавшиеся блуждающие гости
Шаркают тенями по комнатам
Передвигают и трогают предметы-вещи
Непонятно.
Ничего не понятно.
Перешептываются в голове кусочки-квадратики.
14.04.2005.

* * * * * * * * * * * *

Иногда со стороны, ухватит пружинами-пальцами. Ухватит, повиснет, дёрнет, оторвёт, спрячется. Вон там. Там за линией. А потом опять, уже уверенней, вцепится, скрутит; и висит мучает. Грузным балластом. Тянет и тянет.
Я отшатываюсь… Но поздно. Опять заволокло. Липкими верёвками. Где-то в самом начале линии разрыва. Безнадежно захнычет. Попросит, отвернётся, скукожится. Всхлипывая. Последним признаком. Ознобом. Остаточным проявлением отходящего мяса.

Анотн ком мок а (Страшный день) 07.05.05.

* * * * * * * * * * * *

Чёрт! Он всё ещё здесь. По комнате. Прячется от моего взгляда. Пятится. Иногда вздохнет, дотронется. И меня опять обволакивает… Сознание замира… Я. Я где? Руками в стороны. Ёжится пальцами. По гулким пустым комнатам. Кричу, выплевывая, пенистые иголки. Незачто ухватиться. Я слабею и падаю.
Медленно лежу. Остываю. Прихожу в себя. Вхожу. С опаской. Через приоткрытую дверцу. В себя. Нащупываю поверхность. Привыкаю. Набираюсь опыта. Боюсь. Знаю, скоро опять, на кислом уровне тошноты. Подкрадывается. Он опять здесь. По комнате. Помо… Я… Соскальзываю. Лохматыми пальцами по периметру. Ды… Ды... Д… Ой мама!

Анотн а ком мок 08.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

И вот я уже полностью. Окончательно завяз. По самый пиздец. Я иду, плетусь, двигаюсь, заплетаюсь, сдвигаюсь, сдвигаюсь, с двигаюсь; качающаяся безделушка, забытая ребёнком, шаг за шагом, кто-то ко мне, сюда, слышу приближаются, его голодные чавкающие шаги, мне некуда… некуда затаиться, в сторону, натыкаюсь, не вижу, туман. Крадучись сквозь туман застрявший в деревьях. Прошли мимо, Стали прошедшими, Мимолюди. А я? Я как выберусь? Я то… Ничего, как ни будь, я уж сам, как ни будь. Вдруг!… Чувствую, кто-то трясёт за плечо-локоть. Сосед. По койке. Покоечник рядомсоседящийся. Чего-то опять надо. Что-то кричит: - Пре..а…т…те…ай…то…оать… койно. Разговор и крики, пробивающиеся сквозь плотную завесу радиопомех. – Простите, Вас не слышно. Слишком сильные радиопомехи. Перезвоните, что-то с телефоном. …АТС… Барахлит. Что-то барахлит. Сломалось. Разрыхлилось. Испортилось и не работает. Патина на стекле. Перламутровая. Доисторическая. Мокрая, после окончания векового дождя.

Анотн ком а мок 08.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

Быть терпеливым
Ничего не трогать
Наблюдать
Ощущать поверхность
Свою поверхность
На тонких сухих палочках.
Поскрипывает основание
Поле персональной деятельности

Смотреть внимательно
Всё доподлинно
До конца дождаться
Конца дождаться
Ничего не трогать
Быть терпеливым

Анотн 11.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

Кожей поскрипывая, крутить колесами
Зрячим песком под гору осыпью
Невольно задержаться перед пропастью
Сменить пропасть на новую пропасть.
Понять чувствительно новое знание
Добровольно легко опрокинуться
Качаясь в сомнении перевёртышем
Преобразиться в новое обретение
В новом мире себя выровнять
Распрямить согнутое, раскрепить скрепленное
Шагнуть выдохнуть, вдохнуть выполнить
Нового мира имя игривое
Непонятно уходя с места сдвигаясь
Крутить колесами дорогу поскрипывая
Себя колесо мирное
далеко.

ТОТ же 11.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

А он задумался. И стало как-то неловко. С этого всё и началось.

Анотн 2005.

* * * * * * * * * * * *

Остыть остаться остановиться
Нежно остыть осторожно
Оторопь или неторопь
Выперло со всего торопливо…
И стоит-топчется.
Лопнет посыплется
Мелко потом шумным шорохом
Падай ворохом сухим.
Медленно шелестеть внизу.
И опять, распрямляясь, всё выше и выше, подбираясь опять к самому горлу, цепкими крючками-пальцами обрывая мясные лохмотья
Пока…
Лопнет посыплется
Обвиснет обратится воротится
Никогда до конца не насытится
Остыть, остаться, остановиться

* * * * * * * * * * * *

Распустить внутренние пальцы
Себя отпустить на волю
Медленным невесомым осадком
Остывать постепенно
Погружаясь немыслимо
Висеть остывая
Успокоиться
Полностью успокоиться
Освободиться

Ан Ки 06.07.05.

* * * * * * * * * * * *

Отяготил землю дом новый. Новый, нежилой, пустой ещё. Скоро его заселят, людей в нём поселят. Они поселятся, станут поселенными, новосёлами. Удивленно, необычно, таращатся из окон, воспринимая, жадно впитывая новые ракурсы. Будут знакомиться, притираться. Сравными себе стчастьеливцами. Обживаться, прислушиваться. Полные сил. Полные надежд. Уверенных чаяний. Вид? Вид, открывается из под приставленной ко лбу ладони, из двадцатиэтажного окна. Збылося. Заселились. Тихий центр. Капля секретной слизи, стекает по внутренней стенке, освободившегося, на время, от желаний, че, ло, ве, ка.

Анотн. Киев. Кловський узвiз-5 (напротив) 07.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Чёрною тучей надвинется
Заползёт повиснет опрокинется
А потом засохнет попятится
Жди пока отвалится

* * * * * * * * * * * *

В её лице тайна
В её лице время
Ужас, обладать ею
Физическим своим телом

* * * * * * * * * * * *

Освободите место,
Дайте осмотреться,
Всем корпусом поместится,
Закончить торопиться – не торопиться.

* * * * * * * * * * * *

Выбор?

На хлипкой подвижной поверхности
Шевелящейся сущей однозначности
В унылом плену телесности
В мясистой реальности
Жадный жилец жил жидкой жизнью.

А в топком тревожном теле полости
Давится толстым волосом
В трупе своём топится
Перевертывается и дергается
Пуганый беглец в глубинах своего заболоченного мозга.

* * * * * * * * * * * *

В течение дня всего. Проникает в тело усталость. Озабоченность и раздражительность. Насущность и житейсность. И возникает ощущение удовлетворенности жизнью; когда она, нащупав и оперевшись, удобствуется там внутри. А я встретил вчера человека. А он мне не подал руку. Наверное в нём усталость заболотилась и сидит там, преждевременно застопорив течение его сегодняшнего дня. И он пошел в ботинках и брюках и не подал мне свою руку. Может это бы была рука помощи, для спасения моей немощи. А может я просто злой сегодня. И мне это просто выгодно. И пусть вам будет обидно, оттого что я такой неудобный. А усталость где-то копится. И меня поджидает подлая. А ты обнимешь меня за голову. Ласковая и голая.

* * * * * * * * * * * *

Игрушку пальцами
Толкнул и пялится
На месте пятится
Никуда не покатится
На койке покоечник
Кичится личностью
При постройке личности
Отрубили конечности
Бесцеремонно и небрежно
Испортили наружность
И почему-то думают
Что они самые умные.
И вот они умные
Сидят они думают
Протяжно думают
Выпуклые умные
Выбитые умные
Убитые думают
Мёртвые думают
Гундосые думают
Вопросы думают
Ответы думают
Новые заветы
БУ-шные заветы
На новые вопросы
Старые ответы.
Есть на всё ответы
У девочки Светы
А может быть Света
Хотела бы конфету.
А у мальчика Коли
В голове больно
Он лежит на койке
В мозговых коликах
А рядом покойник
Сел на подоконник
Кому больше больно
Побольше кому больно
Побольше
Больно!!!

В чём-то похожи по смыслу
Рифмующиеся слова
Рыхлым куском повисла
Использованная голова
И себя неуютно чувствует
Осиротевшее тело
В шкафу рукавами запуталось
Кому до этого дело.

* * * * * * * * * * * *

Забери у меня изнутри
Мою бестолковую личность
Забери, всё что внутри
Мою внутреннюю наличность
И на мелкие рви куски
Всю бумагу души моей
От стыда избавь и тоски
От жизни среди людей

* * * * * * * * * * * *

Речь на площади

Иёи эхф гувуощи иа иоа баув паах вдигр агывщи уаа уж мичиаху иа уж гууди ахф гиу дааи огв ого да и. Зуа агрегр десьтн чеогва ага взониу ага. Зуууа. Ага. Иёи эхф гувущи иа. Могми ми могми. Гзя угф! Доборбл иа год цум год пэ. Навада дея ядом ды вредом игр гущи дородл боги ага. Яхмад вне очи похли за мхом лемёхом зыгзи по то дая. Та мочиа. Та могзя та мохуа хуя гзя ция ага на ох нас. Зырь резко хавая прочего Рубя разумом дуру дрёмную. Выдури пару выдохов. Выполни пламя пороху. Закрой за собой выходы. Всех невидимых видимо-невидимо. Видимо всех.

ТНОАН ВЕИК 18.07.

* * * * * * * * * * * *

ХОККУ

Лицо отраженное в стекле, смотрит в лицо отраженное в стекле. Лица серьезны. Равноудаленное от лиц стекло, иронизируя, проецирует внутрь себя равноискривленные изображения отраженных лиц.
Две, одновременно пущенные в употребление сахарные карамели (условно обладающие первичными чувствами), попадают раздельно друг от друга в рот взрослой женщины и маленькой девочки. При этом, сердцевина карамели находящейся во рту девочки, имеет все основания испытывать внутреннее возрастающее напряжение, т. к. вероятность её полного распада близка к ста процентам; в то время как женщина имеет психическую возможность и вероятную степень желания приостановить процесс поглощения конфеты, в связи с чем, сердцевина которой находится в относительном покое.
В мире есть мёртвые люди. В мире есть умирающие люди. Есть люди не подозревающие о смерти. Есть люди ничего не знающие о смерти.
Кто из них докажет мне что я далеко от сюда.

Дорогожичи 18.07.2005. Анотн.

* * * * * * * * * * * *

ХОККУ 2 (пояснение)

Лица внутри стекла.
Женщина внутри конфеты.
Все мертвы.
Далеко ли я отсюда.

20.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Массаж совести

Применив вещь, избавься от неё. Избавлением подтвердишь суть вещи. Примени вещь в направлении к ближнему. Ибо вещь не примененная, внутренне мучает обретающего её. Применяя к ближнему вещь – наносишь вред ближнему; вещью отрицая внутреннюю свободу его.
Данный порядок, используй во благо своё. Благо представляешь себе, отрицая движение вещей от себя исходящее. Храни от вещей своих, ближних своих. Сократи движение вещей. Причисляя себя к вещи – умрёшь смертью мучительной. Превратишься в вещь неподвижную. Прекратишься. Вещью станешь. Безжизненной. Отверденевшей. Прекратишься.

18.07. Киев.

* * * * * * * * * * * *

Где те живые, прочие люди. Как увидеть их, как рассмотреть, среди того что вижу я. Незаметные, из-за своей непринадлежности к движению жизни. Ни в чём не участвуют, только наблюдают. Иногда неопределенно усмехаясь. Песок на пальцах. Лишь изредка, плавно подав вперёд руку, что-то повернут, или сдвинут. Не напрягая безучастного взгляда.
Иногда, неожиданно повернувшись, я успеваю увидеть колебания их ускользающих ликов. Прочие. Когда-то были людьми. Участвовали. А потом что-то узнали, догадались о чём-то. А может и знать ни о чём не нужно было. И всё произошло само собой. Просто остались. Как мелкий песок, налипший на пальцах господа. Прочие. Залюди. Ходят, и в задумчивости, подталкивают некоторых, желающих выйти за. Не знающих что их ждёт. Отчаянных. Равнодушных.

(Навеяно «Чевенгуром» Платонова). А.П. 20.07.05.

* * * * * * * * * * * *

Из мутной ряби вод степного пруда
Далекими криками полевых тружеников
Помоги остановиться в бесконечной дороге
Заклинанием желтых бабочек
Над незримым цветком вечности
Мне скучно, роскажи сказку.

Анотн. Кам`яна яруга. 20.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Провалился.
Ухнул, с пыльным хлопом
В беспорядке края осыпая
Потом покаялся, когда рассыпался
Провалился.
Пошуршал малость, успокоился
Никуда не выбраться
Теперь улыбайся, если получится
Провалился.
Кому пожаловаться.
Куда обратиться.
Кто пошевелится
Собою потратиться.
Пошевелился
Пополз
Посыпался
Провалился.

стм–«Московскийпр-т»210705

* * * * * * * * * * * *

Площадью пыльного горизонта
Находка желтой бабочки
На мокром пятне от высохшей лужи
Известие о грядущей засухе
Словно пальцы подземного человека
Разворачивают свою прелую пищу.
Сворачивается и засыпает.
Знаменуя этим, завершение сезона дождей.

Анотн Нахаловка 21.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

И вот нашла
Желтая бабочка грязючку
Словно волосам камень
Словно зайке железка
Блестит и переливается
Серебристым кусочком
Оседает. В большие глубины
Чешуйка смерти моей

* * * * * * * * * * * *

Скользун заблестел и налился гробом

Бойся Скользуна когда он замокреет

(Из воспоминаний)

* * * * * * * * * * * *

Прыгает и обдирает
Злым шумом
Хохотом грохотом
Втаптывает в дырку тебя
Проворный кривой Капельник
Шатает подпорки
Что-то шелестит в карманах
Мёртвый кот ищет выхода

Анотн Нахаловка 27.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Направляя и поддерживая
Холодным держа приводом
Мысль железная
Правит ровным решением
Пропускает беспрепятственно
В себя простое внешнее
Некому препятствовать
Нечему препятствовать
Всё будущее неизвестное
Всё прошлое бесполезное
Материалом сырым двигая
Передергивая и вздрагивая

Анотн. Лук`янiвська. К.20.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Рассыпаться крошечной россыпью
На крошево раскрошится
Мелочью вокруг раскатиться
Пусть кто-нибудь полакомится

Ласкает полосами волос
Из мягких мятущихся искр
Быстрый скрипучий голос
Обо мне ожидая думать будет.

И первым почует привкус
Кость моего движения
Грязь одного страдания
Не мешая, в стороне смотреть, шурша сухими кончиками пальцев.

21.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Неужели таким же я. Стану таким же стану я. Сосредоточенно-живущим. Не ощущая твердости бытия своего. Не веря в … жизни своей. Объективным. Как деревья, в переносных горшках на кирпичной площади, в окружении крупных камней жилых и значительных. Под ясным или хмурым небом. Безразличным или грустным. Ни в коем случае не весёлым. Именно безразличным или грустным. Когда как. В зависимости от погодных условий. Неужели таким же я. Стану таким же стану я.

Анотн. Киев. 22.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Идя по площади, я нашел винт. Обычный мебельный винт, длинной примерно 3 см. Широкая шляпка с глубоким шлицем. Это ничего не значит.
Город Киев. Софийская площадь. Двадцать второе августа, две тысячи пятого года от рождества христова. Двенадцать часов, тридцать четыре минуты.
Винтик этот, я потом на Меганом отвез, на какой-то камень положил. Там он теперь и лежит.

Пилипенко Антон Викторович .

* * * * * * * * * * * *

Однажды ехал в поезде. И решил там в санитарно гигиеническое место сходить. Не то чтобы очень хотел, так уж получилось, в прок так сказать. И вобщем стал я там в определенную позу, и стараюсь сосредоточиться, что просто необходимо, в связи с высокой маневренностью передвижного состава. А потом меня как качнет, и я туда, потом сюда, итак сказать в самый ответственный момент. Вобщем некрасиво получилось. А потом я посмотрел и увидел, что не только я один тут так, что почти что все до меня тоже так. И я стоял и рассматривал, пока в дверь стучать не начали. И я вышел. И вовремя. Чуть красивую местность за окном не пропустил.

22.08.2005.(поезд Киев – Симферополь).

* * * * * * * * * * * *

Меганом
Тенью чайки скользит над пропастью
Узорами соленой скалы
Нависая молчит о чём-то
На всём протяжении бесконечной сказки
В раскаленных солнечных пальцах
Наполняя всё звоном своего безразличия
Иногда осыпаясь,
сбрасывает старую чешую
И вновь замирает
В ожидании наступления следующего тысячелетия

Анотн. Судак. 25.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Черными силуэтами
Провожая падающее солнце
Всей массой теряя очертания
Качает…
Кругами тишины своей
темнеет
Я высоко на горе сижу
В задумчивости покинув спутников
Прислушиваюсь
Как где-то ниже,
лениво облизывается море.
Мы завтра уходим отсюда.
Возможно надолго.
Оставив это
Вечное-неподвижное
Лежать в медленности своих травяных запахов

Анотн. Меганом. 25.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Раздувает ветром
Хлопает пылью рубашки моей
Глыбою нависающей высоты
Хочет закружить,
закружить и унести куда-то
Чтобы показать там,
ему одному известное.
Кружится и летит,
планируя над обрывами ноздреватых скал
Как бы прощаясь,
зависает над маяком
И дальше,
за край тарелки мирового океана.

Анотн. Меганом. 26.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Когда-то наползло, насыпалось.
Слиплось, сцепилось, склеилось.
А потом вздыбилось шершавым островом
Было гладкое мокрое,
Стало сухое и острое.
Громадное и грустное.
Что это такое?

* * * * * * * * * * * *

Если в самом лучшем своём виде-состоянии, не можешь ничего, то какая разница, в каком состоянии ты находишься.

* * * * * * * * * * * *

Й-И-И-Ы!

|||||||||||||||||||||



* * * * * * * * * * * *

P.S.:

* * * * * * * * * * * *

Сидит

Один человек, долго сидит среди темного ночного леса. Один очень страшный человек, долго сидит посреди темного леса. Зловещие тени, пляшут на кривых стволах деревьев. Шорохи заползают ото всюду. Человек один. Страшно сидит среди леса в долгом и зловещем молчании. Сдавливает темнота. Человек сидит. Он и сейчас там сидит, обхватив руками окаменевшие колени.

Анотн. Лозовой яр. Коломакские лиственные леса.28.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Повиснув на веревке суеверного ужаса. Всматриваешься в догорающие угли, в надежде почувствовать немое оправдание своим опасениям. С той стороны, слишком близко подлетевший жук, гудит в сухой листве опаленными крыльями. Нас двое. Я и жук. А может это муха? Смотрит на меня из листвы опаленными сетчатыми глазами. Тянется ко мне своими волосатыми лапами. Присоски на кончиках. Вскакиваю и бегу, натыкаясь на невидимые стволы. Спотыкаюсь, запутываюсь и повисаю, раскачиваясь невысоко над землей, чтобы не шуршать громко, шерстью сухих листьев. Вишу. Беспомощно водя руками. На длинной, липкой веревке суеверного ужаса. В полном сознании. В лесу сознания. Заблудившегося в лесу сознания.

Анотн. Там же. 28.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Громким шелестом падают, огромные кленовые листья. От долгой засухи иссохшие на деревьях, краями сморщившись во внутрь своих лицевых поверхностей. Словно колючие шелестящие лапы, оседают они на дно лесной глубины. Силуэты деревьев, плывут бесформенными тенями на фоне ночного неба. Шумят, облегчаясь под осенними ветрами. Осыпаются, освобождая проходы в сплетениях своего увядающего нутра. Изредка поскрипывая, мается старое дерево, множеством дупел издавая свои стенающие унылости. Листья катятся, шумя, словно тысячи крупиц, мечущихся внутри великой погремушки; перемешиваясь волнами сухой песни. Мерцающими стволами, стоит спокойное множество. Лишь изредка, будто зовя кого-то, ночь далеко вздрагивает, гудками космических электричек.

Анотн. Там же. 28-29.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Вот эта. Дикая безразличная местность. Не оставшаяся ни в чьей памяти. невидимый белый хаос.
Тянется ломая и опять тянется. Рваными сетями в небо, которое лишь мельком, торопится покинуть этот неуютный край. Летит. Высоко, высоко. Небо. Над очевидностью твёрдого мира. Где беснуется и плещет. Через все вообразимые края. Достойная сочувствия и восхищения. Безжалостная борьба тёплых частиц за клочок пустоты.

Кимровские болотистые леса Тверской обл. 13.03. 2006

* * * * * * * * * * * *

ДО

* * * * * * * * * * * *

Гордым полосатым утесом
Швыряет брызги волн
Под тяжестью глыбы ветров
Привычно глядя
На пляску очередного хаоса
Внутри падающей вниз водяной капли.

* * * * * * * * * * * *

Неглядя совался в пропасть
Себя придавить ко дну
В тонкой горсти держать
Все необходимое одному.

* * * * * * * * * * * *

Или не так, а иначе
Что каждая задняя часть
Это просто хитрость
Щурится что-то и прячет
Бликами острых лиц.
Пятая масть.
Ночью.

* * * * * * * * * * * *

Наткнулась в недоумении
На попавшее в поле зрения
Любопытное образование
Держа на готове
Второе обратное запасное
Мнение по любому поводу.
Поджав лапы
Греется в стороне глупость

* * * * * * * * * * * *

Жадность и лень
А за ними тень
Ходит четвертый день
Словно тяжелый кистень.

* * * * * * * * * * * *

Хандра
Вчера
С утра
Меня поймала
И грустно мне стало
Что снова сегодня
Уже не то что вчера
И хочется все обернуть сначала
Этим вечером
Снова всех пригласить на праздник

* * * * * * * * * * * *

Однажды грусть старость и злость
Нашли мозговую кость
Спорили долго они
Где же ее хоронить

* * * * * * * * * * * *

На спине слона нарисую землю
На земле нарисую дерево
На дереве нарисую птицу
Птицу смотрящую вдаль
Где на горизонте медленно уходит
на зимнее пастбище стадо
И машет ушами стадо
Стадо серых слонов.

* * * * * * * * * * * *

Он поднимает волосатую тяжесть И долго держит ее оперши на голову Смотрит на познавшего одиночество легкости В надежде бросить и уйти в направлении нулевого меридиана

* * * * * * * * * * * *

Приоткрыв шторы своей умудренности
Снисходительно рассматривает вселенную
Рецепторами идеальных высматривателей
Всесторонне анализирует непостижимое
Внутренне, в тайне от всего
Досадуя на свои мелочные докучности
Сетуя на свои сущие хроничности
Уставая, душит своего ребенка тайно
Железными клешнями свое мыльное сердце
Блаженствует в корыте своей лени
Ворочается, нащупывая сползающее одеяло

* * * * * * * * * * * *

Прислушиваясь к земляным шумам
Ищет небесность потерянным зрением
В надежде уловить вибрацию своей полости

* * * * * * * * * * * *

В ловушке нового ужаса
Узловатым животным тужится
Внутренним криком вздувается
Самого себя пугается, когда облегчается
Напряженный кот щекочет усами стенки тяжелых внутренностей

* * * * * * * * * * * *

Из части лица выглянуть
По новой опасной лететь
Траектории страха своего
Запутанно думать
В следующий выход выйти
Старое все вдалеке
новое здесь
Учит тебя управлять
По линии зрения своего
Плыть.

* * * * * * * * * * * *

Не снимая парика
Думает заумное
Своя-рука-владыка
И длинная, темная
Дома сидит пьяная
Тетенька связанная
Ничем никому не обязанная
Старая
И грязная

* * * * * * * * * * * *

Не обманет ангел
Того кто думает собою много
Того кто в силах от бога
Гордо принять подарок
Отчаянно и терпеливо
Зажечь последний огарок
Перед великим мраком
Выдумывая себе имя
Последние выбить клинья
Исследуя новую форму
шизофрении