Вместо того, чтобы вылечить и согреть,
выжившим в ноябре выдают медаль.
Господи, сколько было похожих лет?
Господи, сколько можно, я всё отдал.
Ты меня не просил, но я всё отдал.

Химия, хирургия, белёный лист –
снег оказался лучшей из панацей.
Видишь, приходит тихо, а, значит, чист.
Смерть далеко, значит, не говори о ней,
как соберётся – придёт и погасит свет,
жизнь разберёт на шрифты и металлолом.
Ты остаёшься плавиться и гореть,
делать песок стеклом.

Смерть улыбается ласково, льёт елей,
любит сначала выстрелить холостой.
Нет ничего прекраснее и страшней города,
окружённого собственной немотой:
пауза перед. Ритм и выстрел врозь.
В рваной перчатке едва ли теплей руке.
Кто-то забеспокоится: «Что стряслось?», —
город в глазах расплывается на боке.

Ты поспешишь в выходной на одну из сцен,
в пробке ругая транспортное кольцо.
Смерть посещает очередной концерт,
смотрит из зала прямо тебе в лицо.

Ты не боишься, волку не страшен лес.
Белые хлопья похожи на утреннюю звезду.

Снег говорит: «Ну всё, уходи, я здесь».

Смерть отвечает: «Ладно, я подожду».

(Сопрано)