Я говорю из закрытой холодной сферы,
но на любую фразу
накладывается печать.
Ты за сутки сменил четвёртый десяток веры,
и если получится закричать,
с безразличием стукнешь меня по темени,
мол, совсем не пойму, эти слёзы зачем, не в теме я.

Никто не видел фабул моих истерик,
и в них не утонет
сразу.
Подвешенная к куполу за ниточки от хитона,
я хочу рассмотреть тебя, а не постороннюю личность,
руководствуясь Платоном.
Но даже с такой высоты получается погранично.

Можно дерзнуть и внутри тебя ковырять ножом -
всё равно не предстанешь искренне-обнажён,
хоть и маленький, но - божок.
Я одна из служительниц, но не жён.

У меня за душой ни талантов, ни драхм -
купол нежно плывёт на семи ветрах,
я смотрю на тебя - ты совсем чужой.
В тебе - страх.

Но когда распинают опять насквозь
( и я знаю, тем станешь - ты:
кто вобьёт в мою душу последний гвоздь)

Это непередаваемое ощущение пустоты.

(Наталья Мерзликина-Ивлиева)