Нет, не светлая, принц, не светлая.
Износился ромашков цвет, истрепался
Пурпурный шёлк, прогнила ледяная
Синь. Не рябит под лучами медь,
Не баюкает глас осин.

Весь мой свет пожрала вода.
Может, Вы никогда и не знали
Свою Офелию?..
По запястьям моим
Поползла череда, скользкими горькими
Змеями, в венах моих ожила полынь,
Мироточа прогорклым ладаном, и
Хватала за плечи больная стынь, и
Ви́дар мой путь прокладывал, и вели все
Дороги тогда во тьму, и белели брега
Истёртые…

Мою душу
Изрезал речной камыш, истерзали
Ветра жестокие, моё сердце пожрала
Ночная тишь, я – распятая над
Осокою – день за днём опадала вниз,
Исходила кровавым клёкотом среди
Крыльев тонулых и тощих птиц, чуть
Молясь на звезду далёкую, и рыдая,
И воя, и глядя вглубь…

И ослепла, и горло высохло.
По болотам
Ползла ледяная муть, овивая туманом
Кисти мне, опадая на плечи иссохшей
Костистой тьмой, прорастая в больные
Жилы…

Мой принц, я ушла в непроглядный мрак, и
К утру другой вернулась к теням болот.
Надо мной вороньё кружило, за мною
Стелился, как крылья, истлевший прах.
Во мне просыпался неистовый трупный
Голод.

Мой принц, я бродила в трясинах, я чуяла
Лютый страх, мечащийся вверх, как волны,
Я неслась по следам, добывая живую кровь,
Я рыдала и выла, вгрызаясь в шеи…

Не светлая, принц мой.
Теперь я – безумный кошмар болот,
Охваченный вечной жаждой, гонимый
Бессонным бденьем. Я поднимаюсь из
Тины и топи в глухую ночь, брожу по
Степи в неразрывной цепи охот и
Молюсь над кровавым трупьём белой
Хель или лёгкой Фрее.

Не светлая, принц мой.
Теперь бы и дьявол не нашёл себе лучшего
Палача.
Теперь во мне столько когтистой боли
И вязкой тьмы, что
Лучше бы горький яд погубил меня
Сгоряча.

Уложи меня в шёлковый снег, я мертва, господин. Ледяной сын жестокого племени взял мои дни. Дымно-сини, лазурно-прозрачны глаза их – сплошь, необорною силою севера дышит плоть. Помню предков твоих портреты по всей стене, их холодные лица, запавшие в душу мне, сквозь века пронесённый с фамильной горбинкой нос,- ваш наследный профиль, и солнечный цвет волос. Изломай мои руки на жертвенном ложе, сеньор, истерзай мои тёмно-вишнёвые губы в кровь, некрещёной невестой твоею лежу в снегу, обжигающий шёпот ловлю, да губами с губ. Оплетающих ног твоих сжигает меня пожар, говорю тебе: вместе нам в этом снегу лежать, замерзать в пуховой постели средь алых брызг, в ненавистных объятиях, в коих навек сплелись. Королевою алой своей не зови меня,- Право Первой Ночи – медленный нежный яд, что веками точит, как капля – скалу - наш род, юных жён забирая на откуп в чужой феод. Только горькая дань обернулась вдруг мне вином, потому что сеньор наш прекраснее всех лицом, всё печалятся здесь над первенцами в стыде, - я ж хочу себе сына, лицом, - как портреты те! Лебединые руки мои заломи назад, я твоя вода, твоя жажда, твоя гроза… Под вишнёвым шёлком истаяла нежно плоть… Дымно-сини, лазурно-прозрачны глаза их – сплошь. Пусть печалятся о чужекровных сынах мужья,- я смотрю в твой лик, немыслимый средь крестьян, мои нежные губы не знали ещё ничьих, я чиста, как снег, но и он дольше дня - не чист. Хладовейною силой дышало твоё лицо, уронила на снег я повенчанного кольцо, а рванул поясок, - и посыпались жемчуга, окатило холодом светлых жестоких глаз… «-Если розу твою возьмёт молодой феодал,- возвещала шептуха мне перед льдом зеркал,- и вернёшься даже в село к жениху - женой,- вся измаешься в чёрных сухотах и канешь в ночь. Не смотри ж ему в очи, Рагнета,- там смерть твоя, и венчальный лёд, и печальный мёд, и обрядный яд… Перестань красить губы кармином, бродить окрест, убери свои красные камни в резной ларец…» Ах, гадалка, гадалка, я вижу глаза его, не соврали тогда зеркала твои,- видит Бог!- ненавистные ласки, да обратились в рай… Только вот - наградил Господь или покарал? Пусть нелюбый хоть изойдётся, горшки круша,- он меня ль раздевал, снежно-алых одежд лишал? Целовал в жемчугах и кровавой парче подол? И его ль поцелуи то сладки, как майский дождь? Это что-то что неподвластно и мне самой,- колдовство породы, страсти слепой ярмо, выше правды, пьяней винограда, острей меча, громче голоса долга и крепче лешачьих чар… Я кладу заговорное слово на весь твой род, замыкаю печатью уст тебе жаркий рот, я – раба идеала, что сердце насквозь пророс, идолопоклонница светлых твоих волос… Это – магия крови чужой, это всё она, перед ней ты всегда безоружен, смирен и наг, притяжение белой кости и синих вен, властный зов чистотою пугающих кровных рек... Я мертва в твоих жарких руках, как в гробу - княжна, необорным правом сеньора - целуй меня… Рассыпается звёздами снежная гордость - в прах, два сливаются рода в один, и да будет так!
(Волшебный лён)

Мы с тобой, наверно, рисковые,
мы с тобой отчаянно смелые.
После лжи верить каждому слову -
это где-то уже за пределами.
После смерти начать все по новому,
после сердца, пронзенного стрелами
Вновь шагать из огня да в полымя
Мы с тобой из металла сделаны?
Закаляться и с новыми силами,
и с открытым вторым дыханием....
Сталью острой сквозь двери закрытые
Выйти в жизнь с новой силой и знанием.
И насквозь тонкой нитью красною,
нашептав ей слова заветные...
Мы с тобою совсем бесстрашные.
Мы с тобою, наверно, бессмертные...

Тишину во дворце не спугнуть ни щелчком, ни скрипом.
Не осталось совсем солдатиков на плацу.
Анне снится: часы оживают с полночным хрипом,
И железная маска прирастает к её лицу.
Прирастают к ладоням чётки и крестик медный,
Не слетает больное слово с монарших уст.
Анна знает, не послан если стране наследник,
То престол всё равно не бывает пуст:
Толпы сбродной родни обивают её пороги.
Неприятели вяжут петли из бальных лент.
Опостылел ей шаткий трон, сны полны тревоги.
И боится Анна с детства истины и легенд.
Анна столь сильна, сколь она несчастна,
Не клянёт бездетной своей судьбы.
Шепотки в углах: "Королева стара для страсти!"
И лишь Санта Мария слышит её мольбы.

И безлунной ночью, когда охвачен
Беспросветной тьмой даже бальный зал,
Анна слышит: "У Вас прехороший здоровый мальчик!"
Заряжают в пушки стократный залп.
Покидает сердце свинец. И плачет
В тишине дворца долгожданный сын.
Анна слышит снова: "... здоровый мальчик,
Ваша Светлость, ещё один..."

И теперь ненавистный трон, табуретка власти,
Коей грезит каждый паршивый двор,
Сгнившей ножкой раздавит Анну, и рвёт на части
Сотня залпов, расстреливая её в упор.
А с утра над Луи встаёт золотое солнце,
Вторит юному принцу, как близнецу.

Безымянный мальчик один в беззеркалье тюрьмы остаётся,
И железная маска прирастает к его лицу.

(Екатерина Кадникова)

Другие тесты и гадания от Шувани
еще

Другие тесты и гадания от Шувани

Собственно...
Я хочу сказать, что у меня некоторые перестановки. Все личное останется в этом дневнике. Все рабочее... рабочее - я имею ввиду работу с группой, какие-то статьи по эзотерике, практика, эксперименты - уедут на новую площадку, коль скоро многие не любят формат ВК, я решила группу Evil Inc. немного развернуть и захватить область Ли.Ры.
Тьма шагает по планете =)) И вот она уже распространилась и сюда.
Заходите на огонек свечи и ароматный кофе в Обитель_Тьмы и, я вас уверяю, вы не захотите оттуда уйти =))

Всегда ваша - I. M. M. D.

..когда Лена сказала: я не буду сегодня больше рисовать, но приходит неповторимый Муз, нежно целует в макушку, а, может, даже кусает, конечно, не в макушку уже, неотвратимо заражает вдохновением, и все, тушите свет! Все планы на вечер меняются =))

Перестала ли я Вас любить? Нет. Вы не изменились и не изменилась — я. Изменилось одно: моя болевая сосредоточенность на Вас. Вы не перестали существовать для меня, я перестала существовать в Вас. Мой час с Вами кончен, остается моя вечность с Вами.

— Марина Цветаева

***
Я сначала подумала, что это что-то прощальное. Но нет. Это начальное. Это как раз-таки начальное...

Он говорил: "Не привыкай...Я не всерьез...
Ничто не вечно под луной - сгорит дотла,
Я не хочу, чтоб ты потом в потоке слез,
Я не хочу, чтоб ты вдоль вен куском стекла...

Не привыкай...Всему виной одна весна...
Предельно честно /чтоб себе ты не лгала/:
Причина нашего "безумия" ясна -
Телам бывает недостаточно тепла..."

Хрипели ветры в оголенных проводах,
Душа металась, разбивая зеркала...
Ей так хотелось, чтобы раз и навсегда...
Однажды в дождь Она решилась и ушла...

Теперь Он знает - память ранит глубоко,
Предел мечтаний - хоть один ее звонок...
Кто мог подумать, что забыть так нелегко -
Он бесконечно...безнадежно одинок...

И каждой ночью с сигаретой у окна
Строчит стихи в свой перечерканный дневник...
Узнать бы только где и с кем теперь Она...

Он говорил: "Не привыкай..."
А сам привык...

Лия Кубишек

Вы мне не нужны, моя милая
Леди!..
Так речь ваша хлёстка,
Как хлёсток и страшен взгляд, и
С уст ваших капли отравленной
Горькой меди вдоль Эресунна
Чеканят кресты, замыкая
Девятый ряд.

Вы мне не нужны.
В вашей пылкой,
Жестокой горячке, в гордом и
Стылом кровавом бреду.
Ваши
Пальцы клещами хватают запястья
И под самые рёбра квилонами
Гонят тьму.

Вы мне…
Вы безбожно остры, вы острей
Тонких жал рапиры. Ваш голос
Больнее губительной белены.
Ваш звериный оскал истерзал в
Куски и стремительный бег
Раскалённых игл разрывает в
Лохмотья жилы.

Я бьюсь в шелковистых руках реки
И ветер над медью уставшею свищет.

Вы мне не нужны, моя милая леди!
Чтоб после до колик, отчаянно,
Страшно, горько –
Как
Чёртовых
Сорок
Тысяч!..

На этой неделе в нашей группе мы решили добавить немного игры в серые будни и принесли целых две новости:
читать дальше

А какая книга вы?
и снова я одной не ограничилась...
еще

Я - настоящая черная кошка,
Не приносящая, в общем-то, счастья.
Кто-то, завидев, уходит с дорожки,
Или проходит, крестясь от напасти.

Я же иду грациозной походкой.
Крепкие лапы ступают не слышно.
Гордо несу свой характер не кроткий.
Щурюсь я солнцу игриво и хищно.

"Черная кошка! Не будет удачи!"-
Кто-то сказал, в ожиданьи потери.
Я же живу не по цвету, иначе,
Кто меня знает, в примету не верит.

Кто меня знает, тот ценит за дружбу,
За понимание, ласку и нежность.
Я обогрев, напряженность разрушу,
В душу вам тихо верну безмятежность.

Самодостаточна, но не стрервозна.
Я так тянусь к тем, кто любит меня.
Да, непроста, иногда невозможна.
Но доброту оценю я всегда!

Нынче ночью я приходил к тебе,
но тебя не было дома,
и дома твоего не было в городе,
и города не было нигде на земле.

Бесик Харанаули

— Та, кого полюбил я, живёт среди скал,
Её мантия мехом обшита.
— В северянку влюбился? Ты мало искал,
Знай, что будешь однажды убитым.

— По наследству отец передал ей свой меч,
Она бьётся не хуже мужчины.
— Рядом с ней ты не сможешь себя уберечь,
Не добьёшься высокого чина.

— А глаза её — фьорды, и в них я тону,
И пойду за ней в ад, коль попросит.
— Шею в пальцах сожмёт, иль утянет ко дну,
Или вовсе схоронит средь сосен.

Говорила сестра мне: за ней не ходи,
Северяне хитрее, чем лисы,
Носят женщины севера камни в груди,
И закон неродной им не писан.

Но чего мне бояться? Теней на стене?
Будем жить мы с ней сыто и сладко.
...северянка однажды прижмётся ко мне
И вонзит мне клинок под лопатку.

Ёсими

Все происходящее похоже на кадры из жизни.

Дети требуют внимания, иногда в довольно шумной форме.
- Деточка, пажалста, не мешай маме.
Деточка не унимается.
- Деточка, мне фиолетова твоя истерика, можешь пойти покричать в соседнюю комнату, главное не возле меня.
Деточка не слышит.
- Деточка, не беси маму, мама занята, ты видишь?
Деточка не может успокоиться. Как же так - на нее не обращают внимания, на такую очешуенную деточку?
- Деточка, я тебя предупреждаю, если ты сейчас же не заткнешься я сделаю так, что тебе будет не до меня.
Деточка, судя по всему, не верит в то, что мама - может. Или станет. Или мама настолько хорошая, что не станет делать плохие вещи.
- Деточка, я тебя предупреждаю последний раз. Еще один выпад в мою сторону и поползновение, и я не поленюсь и встану, но тебе это не понравится.
Деточка никак не угомонится, но у мамы очень долгое терпение... деточка начинает вытворять совершенно неправильные вещи, как то: кидать в маму игрушки, колотить по маме своими маленькими кулачками, пищать на ухо, дергать за рукав. Не по ее мнению, конечно, это не правильно, деточка думает, что права полностью и бесповоротно.
- Деточка *лапаморда, нервный выдох*. Ты своего добилась, ты достала.
Мама встает и вытуривает деточку в соседнюю комнату. Но деточка не унимается и начинает орать еще громче. Маме ничего не остается, кроме как выполнить обещание... Чтобы деточка впредь думала, кому устраивает показательные выступления. Деточка в итоге не получает ничего, кроме секундного внимания мамы, которое в итоге ей оборачивается тем, что она много думает, после того, как на нее "внезапно" свалилась книжная полка (звуковой волной что ли снесло прямо на голову?), пока она верещала в комнате. Деточка собирает книжки и размышляет о смысле жизни.

А всего-то что надо было - не испытывать терпение.

И я сейчас вовсе не о детях, мои дети ведут себя прилично, чтоб мне приходилось с ними разговаривать в таком тоне. Но им было бы простительно в силу возраста, между прочим. В отличие от некоторых взрослых "деточек"...