История возникновения Бонсай.
Вслед за исполненным глубокого смысла, но так и не понятым до конца японским словом «икебана», в наш обиход стало проникать понятие «бонсай». Правда кое-кто путает его с японским приветствием «Бонзай!», которое, хотя и сходно по звучанию, но ничего общего с выращиванием карликовых деревьев не имеет, как, впрочем, мало общего между духовной и материальной культурами японцев и европейцев. Но общее все же есть: ведь мы живем на одной планете, которая является нашим общим домом, а это не так уж и мало.
Взаимопроникновение культур — событие давно состоявшееся. И хотя поэт и романтик Р.Киплинг уверял, что Востоку и Западу никогда не сойтись вместе, известная европеизация восточных культур и отдельные элементы культуры Востока в жизни европейцев — вполне ощутимая реальность наших дней. Общеизвестно, что быт, нравы, обычаи народов, а вместе с ними мироощущение, миропонимание и, соответственно, религия — продукт географической среды. А коли так, то материальные и духовные составляющие культур разных народов неизбежно должны более или менее отличаться друг от друга. Однако постоянно сталкиваясь друг с другом в круговерти эпох, они в чем-то становятся похожими, и в то же время, как следствие таких столкновений, в них появляется что-то новое, не менее самобытное и несущее в своей потаенной сути трудно распознаваемое влияние чужой культуры, иного мира.
Вся история выращивания карликовых деревьев и создания миниатюрных пейзажей — яркая иллюстрация к приведенному.
Города в Китае, с момента их возникновения, всегда были тесными, перенаселенными. Население этих городов, как и всех остальных городов мира, в значительной мере прирастало стекающимся в них сельским людом как бедным, так и зажиточным. Вообще-то, все горожане в каком-то поколении были селянами и цепко хранят и хранили в оглушенной городским шумом и гамом памяти образы гор и лесов, ручьев и могучих деревьев своих родных мест. Образы эти, изрядно потускневшие и от того еще более желанные, порождали не только неизбывную ностальгию, но и желание сделать невозможное: воскресить, воссоздать в городской среде хотя бы отдельные элементы, отдельные мотивы утраченной родины. И в практике садоводства того времени возникло качественно новое направление — пейзажные сады.
Это уже было не одиночное дерево или группа деревьев, взращенных с целью получения плодов или желанной тени, это уже был целый ландшафт с горами-камнями, рощами из низкорослых деревьев или кустарников, с озерами и виде миниатюрных водоемчиков. Чаще всего, это была не копия тех мест, где остались могилы предков, а нечто поэтизированное и стилизованное, отражавшее лишь туманные воспоминания владельца такого сада, разбитого, к тому же, на весьма ограниченном и поистине бесценном участке древнего города Поднебесной.
Но те, кто не мог себе позволить устройство сада даже на нескольких квадратных метрах, также жаждали усладить свой взор видом гор и лесов, растущих хотя бы на подносе. А если и для подноса не находилось места в тесном жилище большинства горожан тех времен, то приходилось ограничиваться одним единственным деревцем, пусть даже растущим в горшке.
Человеком изначально владело неоднозначное стремление выделиться; его преследовал неосознанный страх раствориться в массе себе подобных, перестать быть самим собой. Это проявлялось всегда и во всем: в манере поведения, в одежде, в стремлении иметь оригинальные вещи, пусть хоть и малом, но отличающиеся от других. Не обошло своим вниманием это свойство человеческой души и нарождавшееся искусство создания миниатюрных пейзажей и карликовых деревьев. Их владельцы, каждый в силу развитости своей фантазии и утонченности чувств, неизбежно должны были стремиться сделать свои садики и деревца отличными от других, в известной мере неповторимыми. Это способствовало формированию нового явления в жизни человека, шлифовало его, предоставляло возможность сравнивать и классифицировать. Свидетельством тому надгробные фрески, роспись керамики и узоры на бронзовых изделиях, где мотивы миниатюрных пейзажей и карликовых деревьев причудливой формы присутствуют достаточно часто. Считается даже, что принципы художественной школы «живопись ученых» или «вэньженьхуа» в период «Южная Сунь» (11 век) во многом переплетались с уже вполне оформившимися принципами выращивания карликовых деревьев, а многие из художников этой школы были, как сказали бы мы сейчас, бонсаистами. Основной принцип этой школы заключался в умении передать сущность предмета скромными средствами — это же было и остается одним из основополагающих принципов культуры карликовых деревьев.
Первыми, кто оценил оригинальность и особую красоту изогнутых по прихоти природы «малюток», были китайцы. Они стали пересаживать деревья с горных вершин в декоративные вазоны и украшать ими храмы, дворцы, парки. А японцы преобразили выращивание миниатюрных растений в настоящее иссуство. В древности оно было распространено в высших слоях общества, затем перешло к сословию самураев и даже стало предметом соперничества политических лидеров.
Первые упоминания о нем относятся к VIII веку. В Японию эти удивительные деревца завезли буддистские монахи. Изысканный, требующий особого ухода, а значит — и немалых расходов бонсай стал привилегией богатых. Мода быстро распространялась среди знати, достигнув своего пика в XVII веке. Самые старые образцы бонсай, дожившие до наших дней, относятся именно к этому времени. Этим деревцам больше 300 лет!
Увлечение «китайскими деревцами» органично вписалось в традиции островной страны, где жизненное пространство всегда было ограничено, где до сих пор экономят на каждом сантиметре. К тому же японцам понравилась идея, что совсем не обязательно ехать куда-то, чтобы полюбоваться природой. Можно воссоздать ее миниатюрную модель в своем садике или в доме.
Местные художники даже не выезжали «на этюды», предпочитая вспоминать виденные когда-то пейзажи или рисовать «идеальный ландшафт». Бонсай, с его стремлением «одомашнить» дикую природу, как нельзя лучше вписался в эту эстетику. Так появились миниатюрные японские сады, ставшие одной из «визитных карточек» Страны восходящего солнца. В XIX веке выращивание «карликов» перестает быть увлечением знати и становится популярным среди художественной богемы. Первая всеяпонская выставка бонсай прошла в Токио в 1914 году.
Постепенно были разработаны правила формирования крон, стили. Основными являются четыре: chokkan ( «прямо стоящее дерево»), shakan ( «наклоненное под порывами ветра»), kengai ( «ниспадающее каскадом») и bankan ( «дерево с сильно искривленным стволом»).
В нашей стране первые бонсай появились в 1976 году — дар от посольства Японии принял Ботанический сад Российской Академии наук.Теперь мода на бонсай дошла до нас. Хрупкие деревца «поселяются» в офисах, служат украшением домов и квартир. Кто-то демонстрирует таким образом свои финансовые возможности (настоящий бонсай недешев, а его лучшие экземпляры могут стоить миллионы). Иной заводит «бонсай» для души. Экзотика экзотике — рознь. Вы можете поселить дома питона или пираний в аквариуме, найти тропические лианы, и увить ими стены своей спальни. Но излишества скоро начнут утомлять. Будьте сдержаннее и тоньше.
Что касается европейцев, то они познакомились с искусством «выращивания на подносе» на первых всемирных выставках. Настоящий фурор произвел японский павильон Всемирной выставки 1900 года в Париже, украшенный образцами бонсай. С 1937 года в Европе ежегодно устраиваются общенациональные и периодически — международные выставки. Они неизменно собирают огромное число ценителей и просто любопытных.
Бонсай — не просто «микрочастичка» природы. Это целая вселенная, «небо и земля на одном подносе». Речь идет о строительстве модели мироздания. Японцы убеждены: человек, который занимается бонсай, должен отличаться чистотой помыслов и деяний. В противном случае его труд обречен на неудачу.
Человек неглупый легко поймет саму суть культивирования карликовых деревьев из рассказа о природе бытия этих растений, подобно тому, как японец способен «увидеть красоту сосновой рощи в сосновой иголке».
Этой мудростью японцев часто характеризуют сущность искусства бонсай. Она, действительно, объясняет многое из странностей этого искусства, многое, но далеко не все. Искусство выращивания карликовых деревьев подобно сверкающему многогранному кристаллу с неравновеликими гранями. И это не просто поэтическое образное выражение, это и реальное, пусть несколько идеализированное, объяснение того, чем же, на самом деле является это своеобразное искусство. Недаром о карликовом дереве сказано: «Небеса и прах в одном горшке».
Как видите, если отринуть как шелуху весь мистицизм и поэтику многих литературных трудов на эту тему, то культура миниатюрных пейзажей и карликовых деревьев оказывается порождением перенаселенности городов, все усиливающейся урбанизации, как принято обозначать это явление в жизни человеческого общества в наше время. И в Японии искусство культуры карликовых деревьев (китайцы называли его «пхен-шинг») стало массовым только тогда, когда плотность населения японских городов достигла таких пределов, когда выращивание садов по привычному сельскому образцу стало просто невозможным, во всяком случае для большинства горожан средневековой Японии.
В Страну Восходящего Солнца искусство выращивания карликовых деревьев начало проникать, судя по всему, одновременно с его становлением в Китае, поскольку в течение более чем двенадцати веков осуществлялась духовно-культурная экспансия Китая на Японские острова. Во всяком случае, в период высокой образованности Китая периода Таи, при дворе японского императора и среди буддистских священнослужителей подражание всему китайскому было более чем модой. Так, достоверно известно, что посол китайского императора преподнес японской императрице Сюико (593-628 гг.) в качестве подарка природные камни необыкновенно изысканной формы, что впоследствии дало толчок развитию искусства бон-сэки — «камни на подносе». А в народных японских песнях уже в тринадцатом веке пелось о любовании карликовыми деревьями.
До восемнадцатого века, пока пресс урбанизации не был закручен достаточно туго, культура выращивания карликовых деревьев не была сколько-нибудь массовой. Она исподволь совершенствовалась в среде самураев и среди не слишком зажиточных горожан. Восемнадцатый век был веком возрождения всего японского, а искусство выращивания карликовых растений на Японских островах стало настолько японским, что даже родились два оригинальных иероглифа, которые вначале читались как «хатиуэ», а затем как «бонсай», но означали одно и то же понятие.
Вполне японское слово «бонсай», если следовать строгим законам грамматики японского языка, должно переводится как «нечто, выращиваемое в цветочном горшке». Причем под этим безликим понятием следует подразумевать все, что угодно, от дерева до дикорастущей травы. Но в короткое слово «бонсай» вложено нечто большее, нежели простое определение, по сути дела, комнатного растения. Не совсем правильным будет называть этот маленький шедевр природы и искусства и «деревом на подносе», поскольку это не всегда дерево. Представляется, что наиболее точным определением, отражающим, если и не саму суть, то, во всяком случае, смысл карликового растения — «то, что растет на подносе». Во всяком случае, такое название, одновременно и поэтическое, и абстрактно- философское, достаточно полно определяет саму природу карликового растения.
Прагматичные японцы, оставаясь приверженцами философско — эстетического восприятия процесса культивирования карликовых деревьев, как бы канонизировали этот процесс, разложили его, если хотите, по полочкам. Точно так же они поступили с искусством составления букетов, доведя его до классического совершенства и создав 52 правила составления цветочных композиции в стиле «икебана». Но не следует забывать о существовании пятьдесят третьего правила, которое гласит: «Забудь все, чему тебя учили, и поступай так, как велит сердце».
Но есть более подробная версия возникновения этого искусства:
Бонсай зародился свыше тысячи лет назад на острове Тамио, когда катастрофическое извержение вулкана привело к образованию над архипелагом огромного облака пепла и гари. В результате часть островов Мии-но погрузились в нескончаемую ночь. Лучи солнца были не в состоянии пробиться сквозь плотное облако, что привело к значительному похолоданию.
Именно тогда Итиро, сыну старосты одного из поселков центрального Тамио, пришло в голову выращивать плодовые деревья дома в горшках. Урожай, конечно, получался небольшим, но помогал хоть как-то скрашивать унылое существование.
Вскоре уже почти в каждом доме можно было найти специальную комнату, превращенную умелыми руками в некое подобие миниатюрного сада. Туда приходили любоваться деревьями и отдыхать от тяжелой действительности.
Сам же Итиро во внутренних покоях отцовского дома воссоздал уменьшенную копию самого острова. Делал он это очень скрупулезно, в точности повторяя все холмы, реки, озера и деревья.
Однако, несмотря на домашние садики, многие жители Тамио не выдерживали обрушившихся на них тягот и бежали с острова, разнося новое искусство все дальше и дальше от его родины.
Правивший в то время Император Тайнанко (1249-1382 гг.) отличался весьма скверным характером, склонным к мелочной злобе и зависти. Одним из основных постулатов его правления был: «Крестьяне должны работать, а отдыхать — это привилегия правителей». А посему новое искусство почти мгновенно вызвало его недовольство. Итиро был доставлен ко двору и после месяца судебных разбирательств и пыток приговорен к казни, как бунтовщик, покусившийся на Божественную власть Императора, призывающий крестьян бросать работу и вести праздный образ жизни.
Однако казнь Итиро не состоялась. По счастливому стечению обстоятельств в этот же время пришедшая со стороны Тана буря развеяла над островами дымное облако. И после затяжной зимы проглянуло солнце.
Другого знака Божественной воли не потребовалось. Итиро — был провозглашен Императором и вошел в Историю под именем: Итиро — Император Весны.
В столице искусство выращивания миниатюрных деревьев приобрело невероятную популярность среди знати, что впрочем совершенно не удивительно — ведь сам Император посвящал ему почти все свободное время. Почти сразу из народного оно становится привилегией богатых. Ведь только богатый человек мог в то время позволить себе тратить столько времени на создание живого чуда.
На свитках эпохи царствования Императора Весны довольно часто встречаются изображения о-туэ (древнее название бонсай. Сейчас используется для обозначения произведений раннего периода развития искусства). Такое взрывное появление огромного количества рисунков, посвященных бонсай неудивительно, поскольку миниатюрное деревце было символом Итиро. Глядя на эти работы, можно получить представление о том, какие именно травы и растения культивировались в то время, какая использовалась посуда, как было принято украшать ими сады и жилища.
В более поздний период (1392-1573 гг.), когда Мии-но уже полностью оправилось от страшной катастрофы, художники Нобуро, Оекуни, О-Дайто, Киенага и др., отображая жизнь простого народа, рисовали нечто такое, что по форме стволов и ветвей уже не уступает современному совершенному бонсай. Однако создавались эти рисунки под влиянием не столько бонсай, сколько стремительно развивавшегося садово-паркового искусства: они рисовали плодовые деревья, а не экземпляры о-туэ. Постепенно бонсай уходит от традиционного о-туэ (использование главным образом деревьев-уродцев, т.е. искривленных, искалеченных, карликовых деревьев) в современное совершенное искусство, породившее прекрасные творения.
1600-1867 гг. — время оккупации островов Империей Тан. Это было время тотального заимствования всего заморского. Людей, увлекавшихся бонсай, почти не осталось (выращивать бонсай стало дурным тоном и поводом для серьезных неприятностей), все сады были оккупированы тайскими травами и цветами. Но подобное продолжалось недолго.
В связи с победой в танской войне в 1885 г. Мии-но начало расцветать не по дням, а по часам. Стремительно возрождались и древние традиции. Одним из проявлений этого процесса стал интерес к бонсай. Росла численность приверженцев, ценителей и коллекционеров бонсай. Одно из самых обширных и прекрасных собраний принадлежало императорской семье. (Несмотря на периодическую смену правящей фамилии, бунты и войны — ни у кого не поднималась рука уничтожить садово-парковый комплекс «О-туэ», находящийся в стенах Закрытого Города).
Влиятельнейшие люди той эпохи поддерживали искусство бонсай. И не только деньгами. Умение выращивать миниатюрные деревца считалось обязательным для любого образованного человека. Ни один чиновник не мог получить высокую должность, если был не в состоянии сдать экзамен по этому искусству.
В это время мастера добиваются огромных успехов в области формы дерева. Становится модным формировать стволы и ветви деревьев в манере художественных образцов классических школ живописи — с присущей им напряженной динамикой. Массовым увлечением стали прогулки на природу, натурные зарисовки деревьев тысячелетнего возраста, красивых ландшафтов и пейзажей, и создание на этой основе деревьев высокохудожественных форм. Так возникло огромное разнообразие современных стилей бонсай: «прямой ствол», «склоненный ствол», «скрученный ствол», «каллиграфическое дерево», «обрыв», «полуобрыв», «пень», «бамбук и камни» и др.
Но самым эпохальным открытием в истории бонсай стало применение проволочной обвязки. Ранее в процессе культивирования применялись прививки, черенкование, ощипывание лишних почек и обрезание ветвей, но интенсивное формирование дерева было затруднительным. По одной из наиболее похожих на истину версий, примерно в 1895-96 гг. один самурай с острова Тамио послал своему возлюбленному в столицу деревце цветущего терна, ветви которого во избежание поломки были зафиксированы проволокой.
Вот так и была открыта возможность свободно формировать ствол и ветви с помощью проволоки. По размеру большая часть бонсай той эпохи не превышала 54 см высоты ствола. Саженцы для них отбирались из числа старых карликовых деревьев. Их разыскивали в горах по всей стране. Наряду с этим в обиход входит искусственное культивирование — высадка черенков, отводки, деление, прививки. В эти же годы зародились и получили свое развитие методы любования бонсаем. Помимо украшения домашней ниши, где он должен был гармонировать с убранством комнаты, миниатюрные деревца стали выставлять при проведении чайных церемоний.
Однако бонсай в это время опять покидает жизнь простых людей и становится забавой богачей и тихих обителей.
Начало второй тайской войны вторично нанесло искусству бонсай жестокий удар. Однако после многих лет запустения и небрежения вместе с возрождением государства и стабилизацией жизни началось и возрождение бонсай. И спустя несколько лет после обретения независимости бонсай снова стал одним из самых популярных искусств страны, как среди высших, так и среди широких социальных слоев.
Традиционную японскую еду онигири и омусуби любят все — и стар и млад. Обычно их готовят, когда предстоит поесть вне дома. Онигири и омусуби бывают разные: слепленные посоленными руками в треугольную форму или форму соломенного мешка, завернутые в нори, смазанные соевым соусом или соевой пастой мисо и обжаренные и т.д.
