... Последний день лета подарил настоящее летнее тепло и уют, побаловав напоследок прекрасным тихим долгим вечером, растворился в звёздной ночи и неотвратимо растаял в сиянии лунной дорожки.
Здравствуй, Осень! Пока ты ещё ласково даришь отличную погоду и радуешь яркими красками, но холода и порывистые ветра с ливнями неминуемы…

Август откупорил бутылку белого и подогрел на водяной бане розы. Расчесал астры. Подсинил сливы. Объявил аллергию на полынь.
Тени стали мягче, деликатнее, послушнее. Рассвет плавнее, словно вышедший из моды полонез. В траве — благородная ржавчина. В витринах — хохлома. Ветер будто из фена, и солнце, запекшееся до пастилы.

- Да, алло — она кричала в трубку, — да, я слушаю вас. Говорите!

Никто не ответил. Она положила трубку, но не успела даже дойти до кухонной двери, как телефон зазвонил снова.

- Ну, говорите же, — сказала она сразу.
- Здравствуй, — сказал голос и замолчал.

Она присела, отстранила трубку и испуганно посмотрела на неё.
Потом опять осторожно приложила её к уху и шёпотом сказала:

- Прости. У меня галлюцинации?

Однажды цветочная богиня спустилась на землю. Она долго бродила по полям и опушкам, по садам и лесам, желая найти свой самый любимый цветок. Первым ей встретился тюльпан. Богиня решила поговорить с ним:
— О чём ты мечтаешь, Тюльпан? — спросила она.
Тюльпан, не задумываясь, ответил:
— Я хотел бы расти на клумбе у древнего замка, покрытой изумрудной травой. Садовники ухаживали бы за мной. Меня бы обожала какая-нибудь принцесса. Каждый день она подходила бы ко мне и восхищалась моей красотой.

        Цветущие сады, белоснежная роскошь убранства, притягивает взгляд и заставляет петь душу. Сливы, яблони, вишни, груша, надели венчальный наряд невесты, белой фатой укрыли сады, и кажется, нет во всей вселенной такой первозданной чистоты. Сад в кипящем белоцветье, манит и вдохновляет, бередит душу и радует сердце.

     Снежинки-крошки жили на пушистых облаках. С утра снежинки взбивали перины и подушки, нежились на белых облаках и смотрели вниз. Они видели маленькие домики и сверкающие яркие огоньки. Но всё было такое маленькое, а снежинкам было интересно, что же ещё там внизу, чего нельзя сверху рассмотреть...

Мокрые бабочки снега… Шутит ноябрь… Понарошку
взял их и выпустил с неба… Бабочки липнут к окошку,
К зонтику, цвета фиалки, к мягким перчаткам прохожих…
Мокрые бабочки… Жалко… Зимняя сказка, похоже,
хочет ворваться внезапно, спутав осенние сплины
в жёлтых заношенных картах… Вот и рисует картины…
Мокрые бабочки… Снова им подставляю ладони…
И отпускаю в безмолвье… Сказку предзимья запомнив…
Ну же!.. Лови их!.. Летают бабочки… бьются о стёкла…
И на губах моих тают, влажных, зовущих и тёплых…

Ноябрь хмуро шел по улице, спрятав замерзшие руки в карманы серого длинного пальто. Подошвы его крепких ботинок шаркали по мостовым, усеянным мокрыми опавшими листьями. Он посмотрел на небо — оно было похоже на тонкий прозрачный слой льда, хрупкий и бесцветный. Изредка в воздухе пролетали хрустальные снежинки.

В ноябре воздух наполнен предчувствием снега. Если посмотреть в небо, запрокинув голову назад, можно увидеть, как в воздухе танцуют крохотные снежинки. Не те, что словно кусочки облаков, летят с неба крупными хлопьями, а те, что еле осязаемы и видны. Кто-то скажет даже, что их не существует, и не увидит до тех пор, пока не вдохнет ноябрь.

Ноябрь. Как сладко на сердце от этого слова. Ноябрь — не про тепло, но про то, как согреться после холода, он не про прозрачность воздуха, но про предчувствие снега и легкость морозного утра, не про темноту, но про ярко вспыхнувшие в окнах огоньки — поздним вечером и ранним утром.

Ноябрь про старые книги и потрепанные тряпичные обложки, про мятые закладки, про бережно завязанный шарф и про тёплые полосатые носки.

Бережный. Вот такой он, ноябрь. Неспешный и с трепетом укрытый. В воспоминаниях, в старых песнях и во всём близком душе. Он про сборы в зиму, внутренний покой и тёплые объятия близкого кого-то.

Ноябрь. Самый тёплый. Потому что согреться. С холода и в тепло. В ноябрь.

«Бывают такие чувства, — говорила Баба Яга, — которые ты … нет, не прячешь от других… Они настолько хрупки, ненадёжны, почти бестелесны, они настолько твои, что ты оберегаешь их от других взглядов… других прикосновений… других замечаний… Ты бережно укрываешь их целым ворохом воздушных и лёгких одеял из слов, эмоций, настроений, жестов, поступков.

«Люди связаны с другими людьми тысячами невидимых нитей, сплетённых из чувств, отношений, ощущений, неосознаваемых тонкостей и глубинностей, — размышлял Маленький Ангел. — Иногда эти нити непрочные и мало что значащие. Легко сплетаются, также легко разрываются, так, что и не сразу заметишь: случайные встречи, которые так и не стали Встречами. Порой сплетаются нити-привязанности, этакие резиночки, не позволяющие людям удаляться на большие расстояния.

«Всё-таки люди, — думал Маленький Ангел, — поразительные существа! Они отправляются за тридевять земель в поисках нечаянной радости. Они терпеливо ищут людей, которые сделали бы их жизнь интересной и удивительно прекрасной. Они вглядываются в тысячи глаз, пытаясь отыскать тех, кто подарит им любовь.

   ...Август хочется есть большой ложкой, щедро разливая остатки тепла. Ведь в августе, каким бы жарким он ни был, тепло совсем другое. Август греет, как легкий свитер, связанный из зеленых березовых листьев, который почему-то пахнет спелыми яблоками.

Август — это сумерки лета, напоенные отголосками июльского зноя и приправленные свежестью сентября. Этими легкими сумерками хочется дышать, с удивлением наблюдая, как день ото дня воздух становится прозрачным.

В августе вновь хочется стать романтичным и зажигать по вечерам керосиновую лампу. И чтобы за круглым столом пили чай и пахло яблочными пирогами. Хочется вспоминать лето, которое еще не закончилось, но тоска по которому уже поселилась в сердце.

А знаете, почему Маленький Ангел любит ромашки? У них такие снежно-белые лепестки, как воздушные летние облака… А желтые глАзки серединок смотрят в небо тысячами ярких солнышек… А еще они невероятно воспитанные — весело кивают тебе при встрече. И всегда улыбаются, светло и по-доброму… А еще они совсем неожиданно напомнили Маленькому Ангелу о… зефире. «Зефирка с маскарпоней, — мечтательно сказал Маленький Ангел, — лучшее лакомство! Ванильная или с ароматом сливок…». «Дааа, — задумчиво ответил другой Маленький Ангел, по-хозяйски наливая себе чашечку свежайшего кофе с молоком, — если бы итальянцы только знали… Они бы даже не стали больше ничего выдумывать…». И протянул Маленькому Ангелу сливочную зефирку, щедро украшенную сладковатым маскарпоне.

А знаешь, что еще настоящее Чудо? Это найти созвучие в другом человеке. Принести ему свои сказки, и свой ветер — и он его встретит.