В моем саду свои законы,
Мой сад - волшебная страна,
Там летаргично спят пионы
И стервенеет бузина.
Там носят "афро" одуваны,
Там пенится, кипит сирень,
Пируют в рюмочках тюльпанов
Шмели и осы целый день.

Пахнет лето
Земляникой спелой -
Снова реки
Повернули вспять...
Снова сердце
К сердцу прикипело -
Только с кровью
Можно оторвать.

Пахнет лето
Земляникой спелой,
Скоро осень
Загрустит опять.

Может, это времечко
Приспело -
Уходить,
От сердца отрывать?..

художник Роза Савинова.

У изголовья в час рассветный
С нежнейшей бирюзовой лентой
На волосах и в платье алом
Заря на цыпочках стояла.

Травою кошеною пахло,
Туманом, деревом, рекой…
Ночь, неудавшеюся свахой
Навязывала свой покой.

Но утро не воспринимало
Луны прозрачной жемчуга
И бледной бронзою стекало
В лесные чащи, берега,

Дороги с лужицами неба,
Обмякшие стога полей…
Таким увиделось мне лето
В один из самых летних дней.

26 июля 2013

Тихой ночью, поздним летом,
Как на небе звезды рдеют,
Как под сумрачным их светом
Нивы дремлющие зреют...
Усыпительно-безмолвны,
Как блестят в тиши ночной
Золотистые их волны,
Убеленные луной...

1849

художник Млада Финогенова . "Чаепитие на летней веранде"

        Цветок пылал — и где же?
			К. Бальмонт, «Август»



... Дыханьем горьким Август выжег
Печать предсмертья на полях
И пламя листьев ярко-рыжих
Затеплил в вянущих лесах.

Он, пышность нивы златоризой
Мукой летучей распылив,
Навел — в садах — румянец сизый
На кожу яблоков и слив.

И дав созреть плодам тяжелым,
Как победитель, он стоит,
Подставив солнечным уколам
Своей прохлады стойкий щит.

Он жар смирил и, строгим пленом
Казня лучи, воздвиг туман...
Но — почему-то, — сходен с френом
Его ликующий пэан.

Чужда веселых упований
Его напевов красота,
И блещет прелесть ярких тканей,
Как на покойнице фата!

1910

         Александр Тиняков

художник Николай Лукиянов . Букет

Этого года неяркое лето.
В маленьких елках бревенчатый дом.
Август, а сердце еще не согрето.
Минуло лето… Но дело не в том.

Рощу знобит по осенней погоде.
Тонут макушки в тумане густом.
Третий десяток уже на исходе.
Минула юность… Но дело не в том.

Старше ли на год, моложе ли на год,
дело не в том, закадычный дружок.
Вот на рябине зардевшихся ягод
первая горсточка, словно ожог.

Жаркая, терпкая, горькая ярость
в ночь овладела невзрачным кустом.
Смелая зрелость и сильная старость —
верность природе… Но дело не в том.

Сердце мое, ты давно научилось
крепко держать неприметную нить.
Все бы не страшно, да что-то случилось.
В мире чего-то нельзя изменить.

Что-то случилось и врезалось в души
всем, кому было с тобой по пути.
Не обойти, не забыть, не разрушить,
как ни старайся и как ни верти.

Спутники, нам не грозит неизвестность.
Дожили мы до желанной поры.
Круче дорога и шире окрестность.
Мы высоко, на вершине горы.

Мы в непрестанном живем озаренье,
дышим глубоко, с равниной не в лад.
На высоте обостряется зренье,
пристальней и безошибочней взгляд.

Но на родные предметы и лица,
на августовский безветренный день
неотвратимо и строго ложится
трудной горы непреклонная тень.

Что же, товарищ, пройдем и сквозь это,
тень разгоняя упрямым трудом,
песней, которая кем-то не спета,
верой в грядущее, словом привета…

Этого года неяркое лето.
В маленьких елках бревенчатый дом.

         Маргарита Алигер

            Сонет

Как ясен август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолетность красоты.
Позолотив древесные листы,
Он чувства заключил в порядок стройный.

В нем кажется ошибкой полдень знойный,-
С ним больше сродны грустные мечты,
Прохлада, прелесть тихой простоты
И отдыха от жизни беспокойной.

В последний раз, пред острием серпа,
Красуются колосья наливные,
Взамен цветов везде плоды земные.

Отраден вид тяжелого снопа,
А в небе журавлей летит толпа
И криком шлет "прости" в места родные.
1894

художник Дамиан Тирадо.

 

Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звёздная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рёв огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.

1957 г.

художник Кугач Иван Михайлович. "Летний вечер"

Занялась заря-красавица вдали,

Солнце скрылось за откосами,
Гимны вечеру запели соловьи
И цветы умылись росами.

   Прокричали за рекою кулики...
   Дышит вечер негой сладкою...
   С ветерком береговые тростники
   Разговор ведут украдкою...

Темным пологом с задумчивых небес
Ночь спускается над нивами...
Дружно птички убаюкивают лес
Громких песен переливами...

   Отдыхай, моя тоскующая грудь,
   Вплоть до утра светлозарного:
   Хорошо на вольном воздухе уснуть
   От тревоги дня кошмарного!..

Отдохни до светлой утренней зари
В чары вечера влюбленная...
Завтра в ноле грянут песню косари,
Зашумит трава зеленая!..

   Изумрудами рассыплется роса,
   И сквозь ночи тени бледные
   Заалеют на востоке небеса,
   Солнце выглянет победное...

И природа заликует, запоет,
Лаской солнца оживленная,
Нас к труду и к новой жизни призовет,-
Отдохни же, грудь больная, от забот,
В чары вечера влюбленная!

художник Крылов Порфирий Никитич (1902-1990) «Лето» 1980

Еще горят лучи под сводами дорог,
Но там, между ветвей, все глуше и немее:
Так улыбается бледнеющий игрок,
Ударов жребия считать уже не смея.

Уж день за шторами. С туманом по земле
Влекутся медленно унылые призывы...
А с ним всё душный пир, дробится в хрустале
Еще вчерашний блеск, и только астры живы...

Иль это - шествие белеет сквозь листы?
И там огни дрожат под матовой короной,
Дрожат и говорят: "А ты? Когда же ты?"-
На медном языке истомы похоронной...

Игру ли кончили, гробница ль уплыла,
Но проясняются на сердце впечатленья;
О, как я понял вас: и вкрадчивость тепла,
И роскошь цветников, где проступает тленье...

 

 

Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон,
И во сне, в тишине, мне понравился он.

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,
Остывающий лепет изменчивых уст,
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!

В золотых небесах за окошком моим
Облака проплывают одно за другим,
Облетевший мой садик безжизнен и пуст…
Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

1957 г.

... А ты живёшь на верхних этажах,
У неба на краю.
А я иду по лезвию ножа,
Иду в судьбу твою.

А мне стоп-кран бы вовремя нажать,
Но я не знаю как.
И я иду по лезвию ножа,
Счастливый, как дурак.

На тёмном дереве буфета, 
На белых изразцах печей 
Дрожат закатные отсветы, 
Густое золото лучей. 

На этажерке отблеск алый, 
Тюль на окне огнём сквозит, 
И в тёмной вазе флокс повялый 
В сияньи розовом горит. 

В саду -- предчувствие тревоги, 
Осенних горестных потерь. 
Печальный август на пороге 
В распахнутую веет дверь. 

...О ночи, об огнях созвездий 
В сырой холодной тишине, 
О старом доме, об отъезде, 
О завтрашнем последнем дне... 

А кресла в расстановке чинной 
Как будто думают о том, 
Как им в нетопленной гостиной 
Стоять всю зиму под чехлом. 

1937

***
Любовь минувших лет, сигнал из неоткуда,
Песчинка, спящая на океанском дне,
Луч радуги в зеркальной западне...
Любовь ушедших дней, несбывшееся чудо,
Нечасто вспоминаешься ты мне.

Прерывистой морзянкою капели
Порой напомнишь об ином апреле,
Порою в чьей-то промелькнешь строке...
Ты где-то там, на дальнем, смутном плане,
Снежинка, пролетевшая сквозь пламя
И тихо тающая на щеке.

художник Станислав Жуковский.

Снова в небе тихий серп Колдуньи
Чертит «Здравствуй»,— выкованный уже
Звонкого серпа, что режет злато.
На небе сребро — на ниве злато.
Уняло безвременье и стужи,
Нам царя вернуло Новолунье.

Долгий день ласкало Землю Солнце;
В озеро вечернее реками
Вылило расплавленное злато.
Греб веслом гребец — и черпал злато.
Персики зардели огоньками,
Отразили зеркальцами Солнце.

Но пока звала Колдунья стужи,
Стал ленивей лучезарный владарь:
Тучное раскидывает злато,
Не считая: только жжется злато.
Рано в терем сходит... Виноградарь
Скоро, знать, запляшет в красной луже.

Лето 1912, Савой

художник Сальваторе Родригез

Вуаль светло-зелёная с сиреневыми мушками
Была слегка приподнята над розовыми ушками.
Вуаль была чуть влажная, она была чуть тёплая,
И ты мне улыбалася, красивая и добрая:
Смотрела в очи ласково, смотрела в очи грёзово,
Тревожила уснувшее и улыбалась розово.
И я не слышал улицы со звонами и гамами,
И сердце откликалося взволнованными гаммами.

Я погружу в букет душистый
Лицо и душу погружу.
И лес ресниц твоих пушистый,
Пушистый лес воображу.

Я озарял его, сжигая
Доверья хрупкие костры...
О, дорогая-дорогая
С душой любовницы-сестры!

художник Джон Фредерик Ллойд Стревенс (1902-1990)

Я вся – тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.

Там, где фиалки и бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны, –

Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.

1903 г.,