После чтения романчика Пристли собирался прочитать ещё одну вещицу на аглицком, а именно The Wasp Factory Бэнкса. Летом ещё планировал. И познакомиться с творчеством этого писателя хочу давно, уже долгонько. А тут ВКонтакте интересненькая дискуссия произошла - с известным в городе рокером Вадимом Элефантовым, дискуссия относительно современной фантастики и проч. ... И всё же закончив чтение Пристли, подумал, что две книги подряд на английском - это ту мач (too much), многовато будет. Решил слегка переключить внимание. И обратился к детективу, который больше года назад (в октябре где-то) рекомендовал другой мой друг - Аркадий Кириллов. Это роман Евгения Титаренко "Никодимово озеро".

Читать далее...

Четыре года назад книжица заинтересовала названием. Что-то типа “Год как день”. Но тогда, в конце 2019, я только листал её и умилялся картинкам. Добрался до текста только сейчас.

Zu lesen und sehen weiter

Маленькая карманного формата книжица, которую я купил в пору недолгого увлечения английским рабочим романом. Предисловие настроило меня в том духе, что это что-то похожее, только про молодежь буржуйский Европы. А потом обнаружил в книжице брак - в ней отсутствовало энное число страниц. И отнес ее обратно в магазин. Деньги вернули, кажется два с полтиной. По тем временам очень даже неслабо - за такой мягкий покетбук.

Я не запомнил ни название, не фамилии автора. Однако, просматривая записи Виктора Алекина, приуроченные к юбилейным датам, сразу узнал обложку. На ней была изображена голова в большом белом мотоциклетном шлеме.

Оказывается, Петер Розай ныне довольно заметный австрийский писатель. Не раз переводили на русский. А по сборнику "Отсюда -- туда" можно сказать, что это все-таки, наверно, получше, чем английский рабочий роман 60-70-хх. Гибрид молодежной прозы и Кафки. Жаль, что я не прочитал это в молодости-юности. Хотя бы для расширения кругозора. Ну, что сейчас об этом скорбеть...

Фильм Соловьева «Чужая белая и рябой» помню сейчас смутно, главным образом, ощущение, что он стал для меня какой-то «первой ласточкой» - открыл новые темы, другой взгляд на историю, на жизнь. 

Читать далее...

Первое знакомство с романом британского писателя Дэвида Стори "Такова спортивная жизнь" состоялось давно и заочно - по книге критика-переводчика Г. Анджапаридзе, в которой он разбирал англоязычную молодёжную прозу 50-х - 70-х годов. А непосредственно, напрямую прочитал тогда другой роман Стори - "Сэвилл" (как потом выяснилось, наиболее удостоившийся - Букера за него дали). И ещё потом довольно скоро посмотрел по ТВ экранизацию "Спортивной жизни" - что памятно, за несколько дней до призыва в ряды СА. Фильм показался трудноватым, необычным, но всё-таки не пустым. К самому же первоисточнику путь оказался более долог - больше десятилетия. Дважды брался читать, оба раза безуспешно; написал о том даже коротенький пост. И вот десятилетие спустя сделал третью попытку, теперь дело уже не закончилось одним только подходом к снаряду - одолел. Прочитал в оригинале. Кстати, на чём так в предыдущие разы споткнулся? Слог показался неимоверно корявым (в "Сэвилле" был не таков). Но переводчик тут не при чём: оригинал написан так же дубово, не изысканно. Не только не Фаулз, но даже не Джон Брэйн.

Анджапаридзе, кажется, назвал "Спортивную жизнь" бесхитростной. Так оно и есть. Но именно потому книга не потеряла свою ценность - информационную, страноведческую, этнографическую. Сочинение во многом автобиографичное. Главный герой Артур Мэйчин - игрок в регби (регбилиг, если быть точным). Стори тоже профессионально играл в регби - заработанными на поле денежками оплатил учёбу в колледже. Мэйчин же параллельно спортивным свершениям продолжает точить заготовки на станке. Но как перспективный игрок сводит знакомство с директором завода, на котором трудится, и другими шишками местного значения.

Стори показывает прежде всего изнанку вроде бы успешной карьеры. Артур обладает подходящими физическими данными, но даже он не всегда в форме, не всегда на высоте. Спортивная удача очень капризна. Потом, нельзя играть вечно. А когда ты уже перестал быть спортивной звездой, что дальше? Это показано на примере капитана команды, в которой играет Мэйчин, Фрэнка Майлза. Он, кстати, тоже не бросил свою рабочую профессию - шахтёр. Но всё труднее выходить на стадион, после отработанной смены. И никаких "золотых парашютов" не предусмотрено. Перестанет играть - и сразу станет никем, без имени, без денег.

Друг Артура Морис Брейтуэйт пытается подбить его на паях начать свой бизнес. Но Артур не верит в успех этой затеи...

Не слишком ладятся дела его и на личном фронте. У него завязывается любовная связь с хозяйкой квартиры, в которой он снимает комнату, миссис Хэммонд. Она вдова. Муж её работал на том же заводе, что и Артур, тоже на станке, и погиб при не совсем понятных обстоятельствах. И так получается, что эта смерть, плюс предрассудки среды, в которой она выросла, непосильно давят на миссис Хэммонд. Да и здоровье не ахти... Артур, что называется, пытается за эту женщину бороться, но его напористость - не сработала ли она в обратном направлении?

Роман Стори - книга без морали. Или, если угодно, герой показан совсем без прикрас. Да, он вроде бы всерьёз любит миссис Хэммонд. А вместе с тем не прочь и воспользоваться доступностью миссис Уивер - жены директора завода, на коем работает, а по совместительству и главного попечителя клуба, в котором играет, одного из двух ключевых, принимающих решения людей. В принципе, Мэйчин парень крепкий, здоровый, гормон бурлит. Осуждать как бы не за что...

Впрочем, меньше всего Артур похож на плейбоя, беспечного баловня судьбы. У него не только амурные дела не задаются, кругом какой-то швах - с родителями, друзьями, ну и с регби наконец. Перспективы какие-то смутные. В общем только для того, кто не в теме, может показаться шикарной эта спортивная жизнь...

"Катриона" - продолжение "Похищенного". Иногда роман даже называют "Дэвид Бальфур 2". Действие начинается практически там, где оно закончилось в предыдущей книге. В Эдинбурге Дэвид Бальфур, куда он прибыл, чтобы получить своё наследство, знакомится со многими влиятельными людьми (некоторые из которых будут играть важную роль в дальнейших событиях его жизни), главное же, судьба сводит его здесь с девушкой по имени Катриона. Она дочь Джеймса Мура, одного из тех, кого несправедливо обвиняют в резонансном убийстве, свидетелем которого Дэвид стал в первом романе. 

Наш герой как раз и пытается спасти неправедно осуждённых, сам при этом очень рискуя попасть в это число. При этом ему опять приходится много путешествовать, заводить многочисленные знакомства (во всяком случае, иметь дело с представителями всяческих социальных слоёв и групп тогдашней Шотландии и даже континентальной Европы). География этих путешествий, может, и не столь богата, как это было во время его скитаний с Аланом Бреком, но более обширна. Дэвиду выпадает в этот раз меньше физических тягот и лишений, но страдания нравственные оказываются ничуть не слабее, чем были прежде. 

Опять размышлял при чтении, что это несколько странный приключенческий роман. Скорее, это романтический роман. Молодёжный роман. Отношения же Дэвида с противоположным полом, с девушками (помимо Катрионы важную роль в происходящих событиях играет также и мисс Барбара Грант, старшая дочь Лорда-Адвоката, высокопоставленного чиновника в Эдинбурге), очень напомнили оные, имевшие место у героев Фёдора Михайловича Достоевского. Выходит, не только русский классик так видел это дело! Похоже, в литературе XIX века это был некий тренд.

Оулавюр Йоуханн Сигюрдссон (1918-1988) - классик исландской литературы, классик европейской литературы ХХ века. 

На русском языке его начали издавать ещё в 60-е. В 1984 году "Радуга" выпустила томик его Избранного в серии "Мастера современной прозы". 

Кстати, было время, когда я порой ломал голову над тем, по какому принципу составители серии вели отбор авторов; иногда даже недоумевал по поводу конкретных выпусков, но сейчас, хотя ломать голову не перестаю, от недоумения уже избавился. Несомненно серия всегда представляла нам прозаиков очень высокого уровня. 

О.Й. Сигюрдссон - один из таких. Первое произведение в сборнике, повесть "Игра красок земли" мне показалась, впрочем, слабее других сочинений, но можно объяснить тем, что работая над повестью, автор ещё набирался опыта, набивал руку... Нечто юношеское чувствуется. И ещё, накануне я как раз прочитал "мануал" по написанию книг Джеймса Фрэя, "Как написать гениальный роман-2", потому, должно быть, получил некую "установку" и пришел к выводу, что Сигюрдссон ещё сам не очень чётко представил, в чём заключается "идея" его произведения. Или, если даже представил, не вполне её выразил. 

Но что касается второй повести "Избранного", она называется "Письмо пастора Бёдвара", тут с идеей всё обстоит нормально, с её воплощением тоже. Эта повесть - такой очень критический, до пронзительности, взгляд на окружающую героя действительность. Очень достойный образец психологической прозы. 

А вот два другие произведение сборника, романы "Часовой механизм" и "Наваждение", на мой взгляд, просто шедевр - прозы психологической, молодёжной, лирической, городской и т.д. 

На самом деле это две части трилогии, написанной от лица молодого журналиста Паудля Йоунссона и описывающие главным образом сороковые годы прошлого века, столицу Исландии Рейкьявик во время Второй Мировой войны и оккупации страны англичанами и американцами (оставившей очень болезненную память у исландцев, между прочим) 

Читая эти романы, я и восхишался и ломал голову - над вопросом: современная это проза или нет? Я всё-таки пришел к выводу, что это проза действительно передовая. Хотя это реалистические романы, не экспериментальные, не постмодернисткие, действительность в них передаётся отнюдь не какими-то старомодными методами. 

Автор - действительно огромный талант. Он рассказал в общем-то бесхитростную историю бесхитростного (казалось бы!) человека, но читать было интересно. Увлекал не только сюжет, но и краски - они играли, переливались. 

Герой, вроде бы глубокий провинциал (с точки зрения европейской; ну и что, что живёт в столице? для Европы эта столица - деревня), но в мыслях постоянно возвращается к Европе, той войне, которая охватила Европу. А ещё он видит и планету в целом. Вот такой вот планетарный охват провинциала!

Рассказ ведется от первого лица, но многое в главном герое/рассказчике предстаёт в комическом свете (при этом автор отнюдь не пытается хохмить, отметим это!). Окружение же Паудля - а среди них персонажи разные - часто изображено сатирически. 

Одно обстоятельство меня всё же разочаровало. Я очень рассчитывал получить ответы на некоторые вопросы к концу второго романа, поскольку сам автор в ходе повествования вроде бы обещал их разъяснить, но - увы! Оказалось, автор приберёг все разгадки для третьего романа цикла. А эта книга на русский язык не переведена... Только на немецкий - какие-то "Drachen und Zaunkönige: aus den Aufzeichnungen eines Journalisten" (если перевести дословно: "Драконы и крапивник: из записок журналиста"). Этот текст, к сожалению, не нашёл.

Но зато узнал, что сын писателя Оулавюр Йоуханн Оулавссон (родился в 1962 году) тоже является писателем. Довольно крупный руководитель в компании "Сони", продвигал на европейский рынок "Плэйстейшен". В настоящее время живёт в Нью-Йорке и под именем Олаф Олафсон (Olaf Olafsson) опубликовал пять книг. Три из которых мне удалось найти. Это "The Journey Home", "Walking Into the Night" и "Restoration" - "Путешествие домой", "Вступая в ночь" и "Реставрация (Восстановление)". Судя по пересказу сюжетов, это романы в жанре "скелет в шкафу". У отца, пожалуй, проза была более самобытной...

И ещё моментик, тоже узнал только что, по ходу. Почему у отца фамилия Сигюрдссон, а у сына - Оулавссон? Да потому что на самом деле это отчества, образованы от имен отцов (сын Сигюрда, Оулавюра и т.п.). А была бы дочь - так носила бы фамилию-отчество типа Сигюрддоухтир (т.е. дочь Сигюрда).

"Наблюдатели на берегу" - продолжение романа "Любовь... любовь?". Русского перевода, кажется, не существует и, возможно, не появится никогда. Смысл названия не очень уловил. Ну разве что вот такое: жизнь это игра галькою на пляже. И, собственно, эти камушки - это... люди. Люди, с которыми вступаешь в самые близкие отношения.

Плюс, некоторую пищу для трактовки даёт предпосланный основному тексту эпиграф, строки из стихотворения британского поэта Стиви Смита "Not Waving but Drowning" - "Не плещущийся, а тонущий". Суть поэмки в том, что наблюдатели со стороны думают, что пловец просто машет руками. И вообще всегда любил рисковые штучки. На самом же деле он заплыл чересчур далеко и идёт ко дну. 

Так вот они какие, наблюдатели?

Первый роман трилогии закончился на достаточно оптимистичной ноте. Главный герой Виктор Браун полагает, что у них с Ингрид ещё возможна какая-то спасительная для их совместной жизни любовь. В "Наблюдателях" мы застаем героев уже во время Карибского кризиса, за благополучным разрешением которого они все следят по телевизору. Но, увы, в отношениях Виктора и Ингрид не происходит столь же позитивных подвижек. 

У Дэвида (это зять Виктора) и Кристин (сестра главного героя) появился маленький Бобби. И если младенец только укрепил любовь счастливых родителей, то наши молодожёны (не такие уж, впрочем, и молодожёны) по контрасту не только до сих пор бездетны  - они остаются столь же неприкаянными, как и прежде. Их жизнь омрачена ещё и внезапной кончиной отца Ингрид. Мистер Ротвелл умер от рака лёгких в возрасте 48 лет. Пошатнулось и здоровье его вдовы, настолько, что требуется операция. 

Виктор продолжает работать в музыкальном магазине мистера ван Хайтена. Тот, кстати сказать, тоже резко сдал за последнее время. Фактически рукодство делами фирмы взял на себя Виктор. Но его мечтам стать законным наследником мистера ван Хайтена не суждено сбыться. Хозяин внезапно умирает - как раз во время визита, который нанёс ему Виктор, чтоб разрешить назревшие проблемы. 

Опять в карьере героя происходит резкая перемена. В первой книге он переквалифицировался из опытного чертёжника машиностроительной фирмы в продавца (менеджера) магазина грампластинок - теле и радиотехники. А теперь он возвращается в машиностроение - воспользовавшись предложением своего старого знакомца и бывшего коллеги по конструкторскому бюро Алберта Конроя. Оставив завод Уиттэкера, тот не перебрался в Австралию, как было грозился, но нашёл себе место в перспективной фирме, базирующейся в двустах милях южнее от Крессли (если не ошибаюсь, местечко называется Лонгфорд), в сорока милях от Лондона. Это уже не Йоркшир, а южная Англия. Кстати, в первом романе Виктор и Алберт были поначалу на ножах; дошло дело даже до драки. Но драка и помогла выяснить, что на поверку Конрой отнюдь не грубиян и горлохват, каким умело прикидывался, а помимо инженерных познаний обладает недюжинной эрудицией в классической музыке и литературе. Более того - не только тонкий меломан, наблюдательный психолог, но и отличный товарищ. Это становится известным уже в первом романе, в "Наблюдателях" же раскрывается только полнее. 

Словом, Виктор перебирается из Крессли в Лонгфорд, оставив жену дома, - под предлогом, что ему пока надо осмотреться на месте. К тому же мать Ингрид после операции тоже требует постоянной заботы и внимания. 

Как заметил один очень яркий киноперсонаж: "Нет такого мужа, который хоть на час бы не мечтал стать холостяком". А Виктора нельзя также назвать и образцовым семьянином - в том смысле, что семейная жизнь очень его тяготит, пусть его пока что и нельзя упрекнуть в неверности. Но холостяцкое житьё-бытьё вдали от дома и семьи резко ускоряет развитие всех подспудных процессов.

Короче, хотя всё выше изложенное мною можно квалифицировать как спойлер, от столь же подробного пересказа дальнейшего я воздержусь. Скажу только, что на новом месте на Виктора обрушивается новая любовь - со всеми присущими ей переживаниями и даже злоключениями (как водится, дело не обходится без шантажа анонимных доброжелателей, которых - ах, опять спойлер! - к финалу герой успешно разоблачает; и даже бьёт по морде и трясёт за грудки). 

Ну а сам финал... Подумал, что он немного смахивает на надвигающееся самоубийство, особенно учитывая эпиграф из Стиви Смита (которого якобы обвиняли в пропаганде суицида). Но поскольку существует ещё и заключительная часть трилогии, можно предположить, что до трупа всё же развитие сюжета не дойдёт. 

Что касается оценки романа в целом, должен заявить, что он скорее бытовой, чем социальный и тем более - психологический. Но при том очень здравый, очень твёрдо стоящий всеми своими ногами на почве реализма. Да, вот допустим, для героев "Жизни взаймы" Ремарка (почему я вдруг вспомнил именно этот роман, станет понятным несколько позднее, очень на это надеюсь) проблемы героев "Наблюдателей" просто не существуют - для них всё это давно пройденный этап, сопли-вопли, мелочная возня и т.д., тем не менее роман Барстоу по-своему очень познавателен, поучителен и интересен. Жаль, что он не был издан в СССР по горячим следам, где-нибудь к концу 60-х прошлого века. Тогдашнему юношеству было бы весьма полезно. 

В русском переводе названия этого британского романа, несомненно, выражен какой-то скепсис - "Любовь... любовь?" - и вовсе не безосновательно, тем не менее такой заголовок, так же, впрочем, как и дословный перевод, "Разновидность любви", совершенно не передаёт авторский посыл, почти в самом финале выраженный очень простой английской фразой: we might find a kind of loving to carry us through. Оказалось, что русский эквивалент подобрать весьма не просто. "Может, мы найдём такую любовь, что поведёт нас по жизни" (несколько пафосно и казённо, но более уклюжего варианта пока не пришло в голову). 

Книга британца Стэна Барстоу, похоже, во многом автобиографична. Как и его герой Виктор Артур Браун он родился в семье шахтёра, работал чертёжником в машиностроительной компании местного значения. Совпадают ли другие факты - не берусь судить. 

Наши критики, если не ошибаюсь, в своё время зачисляли "Любовь... любовь?" в разряд рабочих романов. Отчасти это верно. Другой важный жанровый признак - это произведение о молодых людях и о любви. Но я бы не отнёс автора, судя хотя бы по этой книге, в разряд "рассерженных", которые заявили о себе в английской литературе в 50-е - 60-е годы прошлого столетия. 

Барстоу не клеймит здесь пороки буржуазного общества, не выносит приговора традиционным ценностям, не открывает перед нами никаких тайн новейшей жизненной философии. Короче, у него не только нет ничего общего, допустим, с Сэлинджером, но даже маловато пересечений с современными ему британскими писателями - Кингсли Эмисом, Джоном Уэйном, Джоном Брэйном, Джоном Фаулзом, создавшими чуть ранее или примерно в тот же год свои портреты молодых англичан. 

Главным достоинством прозы Барстоу я бы назвал предельный реализм и адекватность авторской позиции. В своей книге он показал ситуацию очень даже знакомую советскому читателю. И если в СССР у писателя были поклонники, то думаю, именно поэтому. В советской литературе того периода рассказывать о проблемах преждевременно-раннего брака двух молодых, неопытных, материально совершенно необеспеченных людей было как-то не очень принято. Барстоу же говорит о трудностях семейной жизни, постигшей героев так внезапно и даже где-то против желания одного из них, без какого-либо пафоса, не впадая ни в дидактизм, ни в сентиментальность. Выводы, сделанные Виктором к финалу романа, незамысловато просты, но за ними опыт многих человеческих поколений. Смысл жизни в ней самой; в ней нет греха и наказания, а только действия людей и их результат. Нужно делать всё, что в твоих силах, при этом не рассчитывая на непременное вознаграждение. Ведь неудачи случаются и с хорошими людьми. 

Предполагаю, что далеко не все могут разделить такую жизненную философию, тем не менее в романе она такова. 

И ещё одна фраза "под занавес". Роман является первой частью трилогии. Вторая называется "The Watchers On The Shore" («Наблюдатели на берегу»), третья - "The Right True End" («Истинное окончание»).

Однажды уже читал эту книгу. Но тогда под сильным впечатлением от Сэлинджера. И в связи с Сэлинджером. Ибо так, во взаимной увязке, и узнал когда-то об этих двух авторах - из книги критика (затем издателя) Г. Анджапаридзе. К счастью, непосредственно за чтение, сначала Сэлинджера (а уж потом и Уэйна) взялся только спустя несколько лет; и сумел, что называется, преодолеть навязанную критиком точку зрения. Но только в отношении американского автора (ему повезло). А вот книгу англичанина Анджапаридзе, кажется, больше хвалил (чем ругал). Но этому роману наоборот как-то не повезло - в моих руках.   "Спеши вниз" в тот раз мне не понравился, и зело. 

Между прочим, роман перевёл лично Иван Кашкин (ударение на последнем слоге, если верить Веллеру) - большой авторитет среди отечественных переводчиков. Но мне похождения главного героя, Чарлза Ламли, решившего презреть сословные (и проч.) предрассудки и вместо стандартной карьеры выпускника британского ВУЗа начавшего обустраивать свою жизнь вовсе не на джентльменский и даже не на буржуазный манер, - словом, мне эти похождения показались именно похождениями, т.е. чем-то искусственным, выдуманным. 

Сейчас я читал роман уже не под стол максималистским углом, более спокойно, и даже нашёл в нём что-то интересное и забавное. 

Хотя, конечно, всё равно не Сэлинджер. 

Читать - здесь. 

Андрей Битов в комментариях к своему "Пушкинскому дому" упомянул, что этот роман стал первой опубликованной в послевоенном СССР книгой современной западной прозы. Только тогда в переводе "Атомная станция". В семидесятые годы в сборник серии "Мастера современной прозы" была включена уже другая версия - "Атомная база".

Роман был написан в начале холодной войны, и фоном его стала некоторая активность американской военщины с прицелом на размещение в Исландии базы вооруженных сил США. Всё же, несмотря на название и на то, что среди персонажей имеется некий молодой человек по прозванию Атомный Скальд, речь в книге идёт не столько про угрозу атомной войны и даже не только о политике.

Главная героиня, она же рассказчица, простая девушка с Севера (это обстоятельство неоднократно подчёркивается по ходу действия) по имени Угла (Сова по-исландски) приезжает в столицу страны Рейкьявик, чтобы научиться играть на органе. Хлеб же насущный она добывает работая служанкой в доме депутата альтинга (исландского парламента) - представляющего в парламенте как раз тот округ, откуда Угла родом.

В общем мы наблюдаем столкновение личности юной, однако выросшей в суровых условиях, с избалованной, испорченной всяческими соблазнами столицей. В Рейкьявике Угла встречает однако не только тамошних представителей золотой молодёжи, национального истэблишмента и зарубежной военщины, но и людей вполне позитивных, хотя и неординарных порой до эксцентричности. 

Соответственно и повествование ведётся то в наивно-максималистском ключе, то в этаком довольно пафосном стиле. И даже диалоги очень часто звучат нарочито-абсурдистски, с целью подчеркнуть, конечно, нецелесообразность и нелогичность сложившихся в обществе отношений и несовершенства самого общества. 

Автор показывает свою страну глазами простой девушки с Севера Углы, но умудряется выразить при этом симпатии Советскому Союзу и вообще коммунизму, неприятие заокеанского милитаризма и пособничества ему со стороны местных квислингов; не раз весьма саркастически высказывается в антиклерикальном духе, противопоставляя религиозной морали и воспитанию некое естественное поведение. 

Иными словами, не удивительно, что книга стала такой своего рода первой ласточкой с Запада в СССР. Не могу назвать её очень уж плохой, хотя и не ощутил восторга. Теперь я понимаю, что стало образцом хорошей современной литературы для некоторых советских писателей, как раз начинавших свой путь в то время. 

Перепост записи от 02.06.2009. 

Слышал такое, что в самой Германии Ремарка считают второстепенным писателем. У нас же в России он до сих весьма популярен, и не ошибусь, если скажу, что роман "Три товарища" принадлежит к числу самых любимых русским читателем произведений. Лично для меня эта любовь несколько удивительна, но в общем-то вполне объяснима.

Роман был написан в 1938 году, в СССР - опубликован двадцатью годами позднее (на память сразу приходит эпизодик в кинохите конца 70-х - начала 80-х - "Москва слезам не верит" - героиня Муравьёвой с книжкой из серии "Зарубежный роман ХХ века": сейчас вся Москва читает; Меньшов, наверняка, отбирал для фильма самые характерные приметы времени...). Да, очень даже понятен тогдашний русский восторг при читательском погружении в жизнь в Веймарской республике: мы и сами ещё не оправились толком от войны, от сталинщины, а тут читателю показывали схожую (хотя в чём-то по-западному и приглаженную) неустроенность.

Добродетельные проститутки, только и мечтающие, как свалить с панели к семейному очагу; добродушные громилы, которые получив хорошенько в бубен, немедленно проникались симпатией к противнику (вместо того, чтобы по-нашенски, улучив момент, воткнуть в отместку нож в спину...), весьма мужественное распитие в неограниченных количествах и отнюдь не малыми дозами рома, коньяка и прочих "романтичных" напитков - как это должно было импонировать нашему человеку!

Потом, какие у героев были профессии - уж точно, не кочегары и не плотники - автомеханики, автогонщики... И как они стояли горой друг за друга - о такой дружбе в реальной жизни большинство может только мечтать, а через книжку - происходило приобщение... Словом, разделяя во многом мнение о Ремарке Набокова (ударно-бездарная книга - так он сказал о "Западном фронте"), находя многое даже в "Трёх товарищах" довольно топорным, примитивным по исполнению - в сравнении с творчеством современных ему русских авторов (Газданова, Мариенгофа, уж не говорю про Набокова), считаю однако, что немецкий писатель сумел в своём романе затронуть если и не самые тонкие, но зато, быть может, самый звучные струны человеческой души. Любовь, дружба, товарищество - этого так не хватает и нам, людям XXI века. И мы всё так же не защищены от потери близких людей...