В прошлые выходные решил "подбить бабки" по отношению к двум важным для меня авторам - Геннадию Головину и Вадиму Шефнеру. БОльшая часть их работ стала доступной для меня в 2016-2017 годах. Вот тогда всё это и прочитал. Но потом из Озона пришли пухлые и не очень сборники, включающие в себя и ещё неизвестные мне произведения. Их оказалось не так много, они составили вовсе не громадный общий объём. Тем не менее. На чём и сосредоточил читательские усилия на прошедшей неделе.

У Головина новыми камушками в общую "мозаику" стали рассказ "Лучезарная Софья" и повесть "Паранормальный Фарафонтов". Антиподы по стилю. Рассказ выполнен в той же манере, что и "серьёзные" повести - "Анна Петровна", "Джек, Братишка и другие", "Покой и воля". Исповедальная, хотя и очень сдержанная проза. И очень трогательная - воспоминание о детской влюблённости рассказчика, о том, как это чувство отразилось на дальнейшей его судьбе. Безусловно понравилось. А вот повесть - это в духе "Дня рождения покойника", некоторых рассказов. Нечто стёбное, саркастическое, ёрническое. О том, как подмосковный работяга (и забулдыга, очень похоже) Василий Фарафонтов, отправленный "гонцом", столкнулся на путях с электричкой и в палате Склифа неожиданно открыл в себе талант писателя. Скорее, не понравилось. Увы, такой "экзистенциалистской" подкладки как в "Дне рождения покойника" не обнаружилось...

У Шефнера прочитал рассказ "Кончина коллекционера". При жизни писателя он был напечатан только в журнале. Даже в четырехтомное собрание сочинений не вошел (которое очень дорого торгуют букинисты!). Лишь совсем недавно включили эту историю в толстый кирпич "Лачуга должника" (серия "Большие книги. Русская литература"). Ну, что можно сказать? Забавно... Даже где-то апокалиптично.

А ещё прочитал небольшую книжицу воспоминаний известного поэта-прозаика-фантаста - "Бархатный путь". О том, как он пришёл в литературу. Интересно, познавательно, как всегда у Вадима Сергеевича, поучительно.

И думаю, что это отнюдь не последние "камушки в мозаику" обоих авторов. И уж точно такого же "подбивания бабок" ждут книги других писателей. Ещё не закончилось время открытий!

Сборник вышел в 1996 году в издательстве "Квадрат" в серии "Современный российский детектив". Потому, хотя бы только глянув на обложку, я, если честно, не ожидал от этой подборки ничего особо великого. Тем более, что в неё входит и ретро-детектив "Приговор Исполнительного Комитета", который впечатлил меня не сильно. Но всё оказалось совершенно не так, как я предполагал, совершенно не так. Всё на самом деле оказалось гораздо лучше!

По порядку. В сборник входят пять повестей - заглавная, "Стрельба по бегущему оленю", "Миллионы с большими нулями", "Приговор..." (как я уже говорил), "Нас кто-то предаёт" и "Чёрная полоса". 

Первые три можно отнести к так называемым ретро-детективам. В повести "Стрельба..." действие происходит в 1960 году в некоем областном центре Н., где-то в степной зоне, в Азии. Речь идёт об убийстве старшеклассницы... 

Сразу надо отметить, что когда аннотации утверждают, что детективы Головин писал не типичные, не стандартные, то аннотации эти говорят полную правду. И в частности, когда я начал "Стрельбу...", то сразу отметил и довольно не банальный зачин действия (как бы немного сбоку), и психологизм, более характерный для нормальной прозы, и чисто головинский стёб, хотя и не столь ярко выраженный, как в "Дне рождения покойника", допустим. 

А то, как развитие сюжета пошло дальше, так это меня и подкупило и захватило. Финал же вообще оказался философским, ёмким, кратким. Этой емкости автор добился буквально одним абзацем - одним-двумя предложениями. Почти, как в "Анне Петровне", в завершении которой такой же смысловой емкости Головин достиг вообще в одной фразе... 

Не типичны детективы Головина ещё и тем, что они друг друга не повторяют. Все они - совсем разные истории. В частности, "Миллионы с большими нулями" - тоже ретро, но это уже Гражданская война, Петроград, на который наступает Юденич. Здесь ЧК расследует дело о похищенных ценностях "на миллионы с большими нулями" (в условиях тогдашней инфляции). И опять - интереснейший психологизм персонажей, неожиданные повороты сюжета, замечательный язык. 

Четвертое сочинение сборника "Нас кто-то предаёт" оказалось фантастикой. Чем-то повесть похожа на булычевского "Журавля в руках". Здесь пятнадцатилетний мальчишка Тимур Далматов тоже неожиданно получает доступ в некий параллельный мир, живущий по законам Средневековья, если не древнее. Только у Головина это как бы реальная древность - в том плане, что кое-какие свидетельства о ней имеются в местном краеведческом музее. Т.е., хотя страна, город, исторические лица и вымышленные, но в рамках повести - это как бы нечто действительно существовавшее. 

Впрочем, только лишь к походам в прошлое и обратно фантастика здесь не сводится. У одного из тех древних владык, в дела которого вмешивается Тимур, есть стая так называемых зверолюдей, которых вывел придворный алхимик. Эти зверолюды неимоверно страшны, но тоже имеют "ахиллесову пяту" - подобно гипнозу действует на них мелодия колыбельной, которую они слышали в глубоком младенчестве. Впрочем, не только на них, как оказалось, распространяется власть этой мелодии. 

Вообще, нельзя не признать, что Головин умеет интересно фантазировать, умеет создавать реальность, которая будоражит воображение... Да и кроме того, повесть "Нас кто-то предает" - это ещё и молодёжная проза, потому что хорошо, убедительно рассказывает о подростках. 

А повесть - или даже роман - "Чёрная полоса" - это уже реальность, которую нет необходимости как-то придумывать, создавать и т.д, потому что это вообще реализм. Это рассказ о современности - на момент написания. Эту современность, конца 80-х - начала 90-х надо было просто знать. Головин знал её и рассказал о ней и страстно, и пристрастно. 

Это практически исповедальная проза. Почему-то подумалось, что многое-многое из нескладной судьбы журналиста Дмитрия Проклятикова - ранее известного по публикациям в прессе как ДэПроклова, старые знакомцы так его и зовут - автор сам прошёл, в собственной жизни. Но он пишет не об ангелах - о людях. И всё равно, если и не любит всех этих небезгрешных людей, то по крайней мере - сострадает им. Это рассказ о чёрной полосе, но не чернуха. Проза с элементами боевика - и при том не про очередного супермена, а про человека где-то и слабого, нерешительного, не способного переступить... 

Не таков его антипод - главный антигерой. Этому персонажу автор не сострадает и не сочувствует. Густо негативная личность. - Делаю такое небольшое уточнение, чтоб не подумалось, что автор впадает в некое сюсюканье. 

И может быть, единственный недостаток этого романа - за присутствие в сюжете нескольких временнЫх планов я бы и назвал это сочинение романом - так вот, переходы из одного времени в другое происходили порой столь резко, что лично мне приходилось напрягаться, чтобы понять, где здесь грань, о чём, собственно, пошла речь, почему вообще вдруг такой антураж и обстоятельства возникли, если только что всё происходило в иной канве, в иных декорациях. То есть постмодернизм какой-то, почти. Но при чтении "Улисса" в переводе Сергея Хоружего переходы, помнится, и повнезапнее были, так что почему бы нельзя отдаться воле некоего потока свободного повествования и русскому писателю Геннадию Николаевичу Головину? Отличный был писатель, жаль, прожил маловато по нынешним меркам - всего-то где-то 62-63 года - и опубликовал не так много. Мы бы еще почитали, читать его интересно, он был разнообразен, горазд на выдумку, на новизну - как Пушкин, как советские классики 20-30-х годов, не замыкавшиеся в одном жанре, в одной теме.

Этот двухсерийный фильм по повести Геннадия Головина (и его же сценарию) посмотрел сегодня. А вчера, между прочим, посмотрел неигровой фильм Якопетти "Собачий мир". Когда-то я читал о нём в книге Кукаркина "Буржуазная массавая культура" как о чем-то ужасно ужасном. Но по факту ничего особо ужасного не увидел... как-то скучно и банально, хотя понятно, что итальянский режиссер хотел доказать, что человек - это животное. И собственно, почему я вспомнил этот опус? Так вот, в повести Головина и в её экранизации напротив утверждается мысль, что человек - это не животное, в том смысле, что от животного он всё же многим отличается. 

Сама по себе тема, поднятая Головиным, трудна даже в прозе. Ну как показать сумеречное, угасающее сознание человека на пороге смерти, сознание в котором вдруг возникают и тут же исчезают обрывки воспоминаний о прошедшей жизни? Жизни и трудной, и в то же время богатой - пережитым. Это даже в литературе не просто. А в кинематографе, как мне кажется, ещё труднее. 

Головин с этой задачей справился. Фильм, может, и не столь хорош, но тоже всё же хорош. 

Ужасно грустное после него чувство... В повести финал особенно выразителен; причем Геннадий Головин передал это удивительное ощущение одним предложением: "...хлопнул студента по плечу и пошел догонять товарищей, которые, неспешно шагая, уже довольно далеко успели уйти по кладбищенской аллее, с удовольствием истинных друзей расспрашивая друг друга о жизни". 

При просмотре же заключительных кадров фильма лишь отдаленное подобие этого ощущения возникает - лишь потому что известно, что финал должен выражать. Тот же, кто повесть не читал, вероятно, такого подтекста не уловит.

Года три назад я уже читал одноименную повесть и делал пост. Но то был журнальный вариант ("Трезвость и культура"), и он был чуть покороче, чем полная версия, которую я прочитал сейчас. Вот только, увы, столь же могзовзрывающего впечатления повесть сейчас уже не произвела... - по ряду причин. Но поскольку это был сборник повестей, не только "День...", у меня ещё был шанс получить от чтения - мощный заряд, эмоций, мыслей, ассоциаций и т.п. И я не был обманут. 

Помещённые в сборник рассказы (и/или короткие повести) - "Лёнька Абраамов из красной книги дураков", "Чудо в Кемпендяе", "Хельсинки - город контрастов" - пожалуй, написаны в близком ключе к заглавной повести. Хотя той "экзистенциальной" составляющей, что есть в "Дне рождения..." я в них в всё же не нашёл. Чем-то близка к этим сочинениям - стёбностью, конечно, и глумливостью - повесть "Антон Павлович". Но этот опус мне вообще как-то не глянулся...

Каким-то постмодернистским опытом я бы назвал заключительную повесть "Приговор исполнительного комитета" - исторический детектив про противостояние Охранки и террористической организации "Земля и Воля". Посмодернистский - потому что, как говорит известный наставник в области литературного мастерства Джеймс Фрэй, в традиционно-реалистических произведении развитие и завершение сюжета обязательно как-то должно отразиться на главных героях (о том, собственно, всегда и речь), а у Головина о героях и их дальнейших судьбах - как бы пунктирно. Но зато их деяния вдруг протягиваются своими последствиями в более далекое будущее. В этом я усмотрел мораль повести - приговор исполнительного комитета, он не только для разоблаченного провокатора какого-то, он - также и для человека жизнь только начинающего, никоим образом к проискам Охранки отношения не имеющего. Выстрел в будущее, словом. Но всё равно, в целом я остался этой повестью не очень доволен. 

Настоящие шедевры сборника - повести, написанные Головиным в середине 80-х в поселке "Заветы Ильича", "Джек, Братишка и другие" и "Анна Петровна". Первая вещь - как бы о собаках. Но на самом деле о людях, конечно. Вторая повесть - история одной жизни, рассказанная с применением потока сознания в том числе. Произведение удивительной пронзительности. Как и "Джек...", впрочем. Вот ради этих двух произведений стоило сборник читать.

Ещё в 90-е я каким-то образом узнал, что существует такой писатель по фамилии Головин, которого очень высоко оценивают разные литературные величины. Наткнувшись на предисловия к каким-то мистико-эзотерическим книгам, подписанные как раз Головиным, я даже решил, что это и есть тот самый. Но лишь недавно я узнал, что Головиных было два, один Евгений, а другой - Геннадий. Оба очень талантливые, хотя каждый - по-своему. 

Геннадий Головин, как утверждают куцые, копирующие друг друга биографии, кочующие по сети, родился в 1940-м году в Нью-Йорке. Но затем, ещё до войны, семья его перебралась в Россию. Кстати, родители его были из Вологодской области, из Тотьмы. Вологодский колорит очень чувствуется в повести Геннадия Головина "День рождения покойника", опубликованной впервые в журнале "Трезвость и культура" в 1986 году. В тексте упоминаются такие реально существующие топонимы как Вологда, Череповец, Нюксеница. Но и топонимы вымышленные, вроде Чертовца, в котором живёт главный герой, матрос самоходной баржи Василий Пепеляев, тоже что-то сильно напоминают...

Повесть эта написана в фантасмагорически-юмористическом ключе, языком, в котором присутствует масса разных прикольных выражений, взятых прямо из жизни, что называется, из гущи народной. И народ там показан без особых прикрас, в виде тоже прикольном, а иногда и не совсем приглядном. Вместе с тем, живописуя незадачливые похождения своего героя, автор испытывает к нему явную симпатию. Я был даже удивлен тем, что жизнь "в совке" показана с явным стёбом, но вместе с тем без презрения и высокомерия и уж тем более без ненависти к жителям этого "совка", характерных для сочинений некоторых очень даже маститых авторов последних двух-трёх десятилетий...

Повесть я бы назвал ещё и философской. Посмеивась над неказистостью тогдашнего расейского бытия, Головин сумел заглянуть, что называется, за грань обыденного. 

При чтении меня пробило неожиданно на самую настоящую ностальгию по изображаемому времени - хотя с главным героем у нас, казалось бы, мало общего... 

Прочитать краткую биографическую сводку и текст повести можно здесь.