Фильм Соловьева «Чужая белая и рябой» помню сейчас смутно, главным образом, ощущение, что он стал для меня какой-то «первой ласточкой» - открыл новые темы, другой взгляд на историю, на жизнь. Это случилось ещё до романа Булгакова, до всего, что потом стало определяющим, основным. И эту картину я собираюсь посмотреть ещё раз. А пока прочитал то, что послужило основой сценария. То, по мотивам чего снято, - повесть Бориса Ряховского «Отрочество архитектора Найдёнова» 

Сейчас был даже несколько удивлён, узнав, что повесть вышла в «Новом мире» ещё в 1978 году. Хотя печатали же тогда Юрия Трифонова? Именно его прозу больше всего напомнила. Хотя у Трифонова в основном Москва, а здесь глухая степь, кажется, Казахстан, хотя городок, который мы видим глазами Ивана Найдёнова, подростка по прозвищу Седой, населяют люди в основном со славянскими именами. 

1954-й год. Картина пред нами предстаёт яркая, пёстрая, но не благостная (именно потому не верилось, что такое в разгар так называемого застоя могли опубликовать). Седой – голубятник, как и все вокруг. Эта страсть захватывала тогда не только молодёжь, но и людей взрослых, казалось бы, серьёзных, семейных, иногда облечённых властью. Таков, например, Жусов – Жус, милиционер, якобы возглавляющий некую группу захвата. 

Нравы в среде голубятников не очень-то назовёшь советскими, социалистическими. Скорее похоже на Дикий Запад в миниатюре. Видимо, для людей, лишенных права частной собственности, голубятничество было своего рода отдушиной. Через владение птицами, которые различались в цене, иногда очень сильно, удовлетворяли эту потребность, похоже, «зашитую» в природе человека на биологическом уровне. 

Повествование автор ведёт во втором лице, хотя и понятно, что герой – это его альтер эго. Впечатление усиливается короткими, как вспышки, перебивками линейного развития событий, отсылками в более поздние времена. Мы узнаем, что станется с Седым, как сложится его судьба. Как он будет жить потом, когда уже сам будет взрослым, серьёзным, облеченным властью. Порой возникает щемящее чувство. Ведь все мы такие же «Седые», выросшие из подростков в по-настоящему седых, иногда лысых (а иных – и вовсе уже нет). 

И всё же главным образом в повести – про отрочество. Хотя и совсем не такое, как у Льва Николаевича Толстого.