В ноябре прошлого года посмотрел сериал “Ненастье” по одноименному роману Алексея Иванова, но до сих пор не выходит из головы, зачем сценаристу понадобилось так “подкорректировать” сюжет? Почему режиссер Урсуляк на это согласился? 

Собственно, то, что при экранизациях от литературной основы часто остаются рожки да ножки, это ни для кого не новость. Уже и объяснения этому своеволию давно придуманы. Наиболее убедительное: содержание книги невозможно передать экранными средствами. Другой вариант: несколько поменялась концепция. Самая же творческая версия: у меня такое видение. То есть это режиссер так видит. 

И плевать на то, что “по мотивам” произведения абсолютно прозрачного и внятного может зазвучать и полный бред… В конце концов, если кино авторское, то авторам решать. Ну, захотелось им того, чтоб было совсем не так, как в книге, чтоб чего-нибудь, пусть хоть самое малюсенькое, но было вывернуто с точностью до наоборот! Это уже не удивляет… 

Только, если к сериалу “Ненастье” вернуться, вот какая петрушка. Практически там нет ничего такого, из литературной основы, что не было бы самым спокойным образом перенесено на экран. За исключением даты финала. И ещё одной небольшой подробности, о которой скажу ниже. 

У Иванова и зачин, и финал романа помещены в 2008 год. Закольцованность такая - не столь уж и редкий прием. Есть эта закольцованность и в сериале. Только тут дело происходит под самый конец 1999 года. Финальные выстрелы звучат буквально в те минуты, когда из всех телевизоров страны заплетающимся старчески-маразматическим голосом отрекается от власти Ельцин. 

Впечатляюще? Да фиг его знает… Вопрос: зачем? Неужели первоначальной хронологией поступились только ради такого банального и плоского эффекта? 

Или быть может, тут “мессидж” какой-то? Поскольку где-то там рядом, в одну из пауз, перебивающих стрельбу и разрывы гранат, звучат пафосные слова: “Девяностые заканчиваются…” Неужели авторы возомнили, что тут они подводят некий итог? Так это ж смешно. В каком-то смысле девяностые у нас и по сей день не закончились. Глупыми декларациями и заклинаниями их точно не прекратить. 

Приходилось слышать и совсем уж детское объяснение, что поскольку событий в романе много и всех их в телевизоре не показать, в сценарий и была внесена эта поправка - экранный Герман Неволин совершает “ограбление века” почти на десять лет раньше своего литературного прототипа. Но позвольте, какую “экономию” эпизодов тем самым удалось произвести? Если и осталось за кадром что, так вовсе не потому, что вместо двух романных десятилетий в сериале охвачено всего одно. А с другой стороны, эти отсутствующие эпизоды без какого-либо изменения общего смысла происходящего легко было показать - всего-то, быть может, удлинить экранное время минут на двадцать, и делов-то. Значит, причина не в этом. 

А между тем, в романе “бунт”Неволина именно в конце первого десятилетия нового века четко и логично мотивирован. Герман решается на этот противозаконный шаг, потому что созрел. Потому что к тому моменту в стране начали возникать этакие “оазисы” и “островки” благоденствия. В то время, как для огромной части населения жизнь мало в чём поменялась. Иначе говоря, тут обозначен протест против социальной несправедливости. Не слишком сознательный, как когда-то говорили, стихийный, и всё же. 

А что в сериале? Неволин “ломается по-плохому” (he's breaking bad) в 99м, когда страна ещё лежала в финансовых “руинах” после дефолта. Эгоизм героя явно превалирует над всеми общечеловеческими мотивами. 

Так неужели авторы сериала ничего этого не увидели? Пожертвовали логичностью, верностью правде исторической - ради дешёвого эффекта? Ради не подкреплённой фактами пафосной декларации (о “конце” 90х)? 

И ещё одна важная, хотя и не сразу бросающаяся в глаза подробность, немотивированно изменённая в сериале, - выше я обещал о ней рассказать. 

В книге другой главный герой, лидер, вожак “афганцев”, этакий русский “великий Гэтсби”, Лихолетов - прапорщик. В сериале он всего лишь старшина. Иванов в армии, кажется, не служил, тем более в Афгане, но звание персонажу подобрал очень точно. Конечно, Лихолетов должен был выделяться из общей массы солдат не только опытом, харизмой и проч. , но и статусом. Однако будь он офицером, скорее всего, не случилось бы тех философских наставлений, которые он даёт Неволину во время их непродолжительного, но такого важного для всего сюжета пребывания в “осаде”. Офицер - уже другая каста, совсем иной взгляд на солдата. Нет, не завязались бы те откровенные беседы, не возникло бы - даже в условиях смертельной опасности - чувство солдатского братства. И значит, не состоялось бы продолжение дружбы в послевоенной обстановке. Не было бы ничего. 

Совсем другое дело прапорщик. Молодой прапорщик, по сути, это вчерашний солдат. Однако уже и не срочник, а военный со звёздочками на погонах, наделённый некоторой самостоятельностью. 

И опять-таки совершенно иная “песня” - старшина срочной службы. Ну, да, чем-то заслуживший эти широкие продольные лычки на плечах, но все равно - вчерашний призывник, не выбравший Афган как ступеньку своей армейской карьеры, а тот, кто всего лишь тянет лямку “от звонка до звонка”. Тот, кто служил в армии, думаю, меня поймет. 

А вот автор сценария и режиссер в такие тонкости не вошли, вдаваться не стали. Зачем-то проявили “инициативу”. Но инициативу вовсе не творческую, похожую на каприз. Что ж тут поделаешь… Похоже, чванство “творцов” будет жить столько же, сколько и само творчество.