Сборник "The Likes of Us" ("Похожие на нас"), как сказано в подзаголовке представляет малую прозу английского писателя за пять десятилетий работы. Более тридцати вошедших в него рассказов взяты из выходивших ранее сборников "The Desperadoes" ("Отчаянные"), "A Season with Eros" ("Сезон Эроса"), "The Glad Eye" ("Игривый взгляд"), а также два заключительных рассказа помещены в раздел "ПОзднее". 

Проза Барстоу, вероятно, не претендует на какую-либо особо эзотерическую философию и усложнённый подтекст, но как рассказчик он может дать фору самым интеллектуальным и продвинутым авторам. 

Барстоу - знаток повседневной жизни, причем, хотя действие многих его рассказов и происходит в вымышленном индустриальном городе Крессли, внимание писателя вовсе не замкнуто только лишь на буднях английского рабочего класса. Среди героев Барстоу - люди разных социальных слоёв, различных возрастов. Лично мне такое проникновении в материал показалось удивительным для человека, который перешёл в писательский цех - из чертёжников. 

В ХХ веке было немало авторов, начинавших свой путь в литературе хорошо и ярко, а потом - всего лишь перепевающих свой первый успех, по-прежнему рассказывающих про самих себя. Не таков Барстоу. Источники его сюжетов кажутся неистощимыми, а протагонисты не выглядят клонами предыдущих персонажей и в большинстве случаев наверняка имеют не много общего с самим автором. Практически в каждом из рассказов Барстоу речь идёт о важном, иногда просто поворотном эпизоде в судьбе главных героев. И при том эти истории не одинаковы по тону, по настроению. 

Они могут быть просто забавны, как например, открывающий сборник рассказ "The Human Element" ("Человеческий элемент") или другой рассказ - "Love and Music" ("Любовь и музыка"), могут быть просто гомерически весёлыми как заглавный рассказ второго раздела - "A Season with Eros" ("Сезон Эроса") и "Holroyd’s Last Stand" ("Последняя оборона Холройда"), или же саркастическими, как рассказы "Freestone at the Fair" ("Фристоун на ярмарке"), "A Bit of a Commotion" ("Небольшое происшествие"); а могут быть драматичны как рассказ "Отчаянные" (про него рецензент - соотечественник писателя сказал, что ярость главного героя здесь такова, что рассерженные молодые люди других авторов на её фоне выглядят всего лишь слегка раздражёнными) или рассказ "Gamblers Never Win" ("Нельзя выиграть в азартную игру"). А есть и такие щемяще-пронзительные вещи как "The Little Palace" ("Маленький дворец") или "Travellers" ("Пассажиры"). Трогательные – например, "The Actor" ("Актёр") - настолько, что возникло даже желание попытаться этот рассказ перевести. Печальные и горькие - "One Of The Virtues" ("Положительное качество"), "A Casual Acquaintance" ("Всего лишь знакомая"), "Waiting" ("Ожидание"), “Madge” ("Мэдж"), "The Assailants" ("Враги"). Есть и такой атмосферный, завораживающий рассказ как "Estuary" ("Устье реки"). 

Как и для малой прозы многих других англоязычных авторов, для рассказов Барстоу характерны неожиданные окончания. Однако истории эти не выглядят так, будто только и написаны ради ударной концовки. Собственно, финал у Барстоу не всегда и совпадает с кульминацией развития действия, но всегда является его убедительным итогом


Более поздние рассказы писателя, в частности из сборника"The Glad Eye", а он вышел в 1984 году, вызвали было подозрение, что писатель подрастерял изобразительную силу. Куда-то пропали точно схваченные детали, атмосфера. Сюжеты сделались ходульными, финалы утратили былую внятность. Но далее открылось, что эта слабость характерна лишь для двух-трёх рассказов. Нет, и в поздних своих сочинениях Барстоу по-прежнему мог захватить, даже крепко взять за живое, нарисовать образы яркими или, напротив, сознательно приглушёнными красками. 

В процессе чтения расшифровал одно весьма любопытное выражение из рассказа "Huby Falling" ("Падение Хьюби"), а именно: “…the penalty this time will not be six of the best but more like a year or two inside-”. Значение второй части этой фразы понял раньше, начало далось труднее. Речь идёт о наказаниях. Так вот, перевод следующий: "…наказание в этот раз будет не шесть ударов тростью, а скорее всего год или два в заключении". Бытовало, оказывается, такое телесное наказание в английских школах – били тростью по мягкому месту, прикрытому только трусами, шесть раз. Называлось почему-то “six of the best”.