• © Станислав Каневский

В семье сотрудника прокуратуры Лобоносова случилась беда. Началось все в субботу утром. Завтракали, как обычно, вместе. Говорили о том, что хорошо бы поехать всей семьей во Вьетнам, где редкие тропические инфекции и еда не дороже доллара. Потом старший сын необыкновенно живо и артистически изобразил, как можно стричь ногти только при помощи зубов. Посмеялись. Затем дети убежали к себе, а жена Лобоносова сказала, что, пожалуй, приготовит к обеду голубцы.
— Это дело, — одобрил Лобоносов. — Только ты знаешь... вот что... погоди...
Какая-то мысль омрачила чело сотрудника прокуратуры. Он нахмурился и в упор взглянул на жену.
— Скажи, пожалуйста, — начал он, — а во что ты будешь заворачивать фарш?
— Как ты любишь, — улыбнулась жена, — в виноградные листья. Чтобы как долма получилось.
— Значит, долма, да? — неожиданно вкрадчиво спросил Лобоносов. — Грузинская кухня? На холмах Грузии лежит ночная мгла? Ты что, не соображаешь, чем это пахнет?
— Не соображаю, — пролепетала испуганная жена. — Что случилось?
— Я не буду тебе объяснять, что случилось, — прошипел Лобоносов. — Если не хочешь неприятностей, бери не виноградные листья, а капустные. Добром тебя прошу.
— Хорошо, — пожала плечами жена. — Однако, какой ты странный. Может, и по фаршу комментарии будут?
— Обязательно будут, — серьезно кивнул Лобоносов. — Какой фарш ты собираешься брать?
— Тоже как обычно. Телячий и говяжий — пополам. И еще рис.
— То есть экстремистский, — обреченно вздохнул Лобоносов, — извини, но я вынужден...
— Да почему экстремистский-то?
— Потому что смесь! — изо всех сил крикнул Лобоносов. — Своим агрессивным, асимметричным поступком ты совершенно необъективно оцениваешь ситуацию! Одинаково относишься к действующим силам... к фаршам! Можно подумать, тебе все равно, какой брать!
— Но мне действительно все равно, — покорно сказала жена.
— Тебе не может быть все равно, — объяснил Лобоносов. — Ты живешь в России, у тебя российское гражданство. Ты находишься на территории единственной, может быть, в мире страны, где о твоем благополучии и спокойствии постоянно и неусыпно заботятся. А ты вот так вот легко, наплевательски говоришь: «Мне все равно, какие фарши!» У тебя должна быть четкая, ясная, сформулированная позиция. Либо говядина, либо телятина. Ясно?
Жена вздохнула и сказала, что приготовит овощные голубцы.

События развивались драматически. Через полчаса из ванной раздался душераздирающий крик. Выяснилось, что Лобоносов обнаружил экстремистский гель для душа (щиплет глаза), экстремистскую туалетную бумагу (внезапно вся закончилась) и экстремистскую утку, которая не тонула в ванне, невзирая на четкий приказ и действующее законодательство.
— Она и не должна! Она не должна! — пыталась объяснить жена Лобоносову, который дрожащими от гнева руками тщетно пытался затолкнуть игрушку под зеленую маслянистую воду.
— Не должна! — орал сотрудник прокуратуры. — Может, и ты с ней заодно? Может, на вас групповое дело пора заводить, а?!
— Мишуша... — заплакала жена, — что с тобой? Хочешь, я тебе настойки пиона дам...
— Я исполняю свой долг, — угрюмо сказал Мишуша, погружаясь по шею в воду. — Каждый день я проверяю газеты, закрываю телеканалы — все для того, чтобы россияне могли спать спокойно. И ты смеешь обвинять меня в сумасшествии? Ты, которая и так со всех сторон под подозрением?

К обеду приехала теща Лобоносова — ласковая, полная дама, пахнущая конфетами. Старшему внуку она привезла ролики, а младшему — кубики. Дети скривились, но мать сделала свирепое лицо, и оба хором сказали: «Большое спасибо, бабуля!»
— Мы пойдем к себе, ладно, мам?
— Одну секунду... — В дверях комнаты возник Лобоносов. — Добрый день, мама. Могу я взглянуть, что вы привезли моим детям?
— Мишуша, — пропела жена, — ей-богу же...
— И тем не менее, — твердо сказал Лобоносов, — я должен убедиться.
Ролики были ощупаны, осмотрены, обнюханы и наконец охарактеризованы как безопасный для семьи предмет. Кубики сотрудник прокуратуры категорически отобрал, невзирая на рев младшего сына и уговоры женщин.
— Мишенька! — горячилась теща. — Ведь это же просто кубики! Понимаешь? Просто!
— Вы, мама, меня на понт не берите, — ответил Лобоносов, — на этих, с позволения сказать, кубиках буквы нарисованы. Из них много чего составить можно. Про флаг наш, например. Про гимн. Призывы там разные. В общем, на готовую статью вполне потянет.
Теща испуганно стихла.

* * *
... — Первый час, — зевнула жена, — Мишуша, пойди проведи проверку в отношении детей...
Мишуша кряхтя натянул халат и отправился в детскую. Сквозь стену жена слышала, как Лобоносов гнетущим шепотом допрашивал старшего сына: «Экстремизмом занимаешься? Руки из-под одеяла вынуть!»
Вернувшись, Лобоносов скользнул в кровать. От упругого тела жены шло сонное тепло. Сотрудник прокуратуры положил ладонь ей на живот и сделал круговое движение. Жена, не открывая глаз, улыбнулась и, взяв руку мужа, вернула ее на место.
— Давай-ка без экстремизма, — прошептала она.
— Но если я хочу, — нервно заскулил Лобоносов.
— Тогда будут двойные стандарты... Ты же не хочешь двойных стандартов, Мишуша...
Лобоносов отвернулся к стене и угрюмо заснул.