http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/sadalskiy/interview3.html
Не люблю, когда из меня делают дурака...
– В ваш день рождения (8 августа) только и было разговоров что о войне в Осетии. Признайтесь, в прошлом году ваш доверитель (на президентских выборах 2007 года в Грузии актер был доверенным лицом Саакашвили. – Авт.) подпортил праздник?
– Тут другое. Российское правительство почему-то интересует судьба Осетии, Абхазии, Аджарии, но только не судьба собственного народа. Это печально. Самый большой праздник в Севастополе – день рождения Пушкина. Люди одеваются красиво, выходят на улицу с цветами – устраивают грандиозный праздник. Об этом мы не говорим. Зато очень много внимания уделяем перечислению денег на восстановление Осетии. Благородно. Жаль только, что почти все разворовано еще по пути туда.
Мне больно, что случилась такая трагедия. Но считаю: правды не прозвучало ни с одной, ни с другой стороны. Мне, как любому человеку, хотелось бы знать истинное положение вещей. Но правда пока неизвестна.
Я вижу только, что Грузия изменилась фантастически. Например, там никто не дает и не берет взятки – тут же арестуют. Полиция – эталон порядочности. На дороге зря никто ради липовых проверок не остановит. Скорая помощь, если человеку станет плохо (я сам был свидетелем), сразу госпитализирует – денег от вас никто не попросит. Такие социальные вещи очень бьют.
– Прямо не страна, а сказка.
– Есть и плохое, есть. Но я вижу изменения к лучшему. При Шеварднадзе заходил в магазин – никто сдачу не давал. Как-то даже странно было ее спрашивать.
Саакашвили страна досталась точно в таком же состоянии, как Путину после Ельцина – один к одному. Михаил Николаевич и Владимир Владимирович в чем-то похожи. Да и наши страны – зеркальное отражение друг друга.
Я понимаю, что интеллигент не может хвалить власть. Но в данном случае имею такое право, потому что я в оппозиции. Если бы руководителей двух стран, гражданином которых я являюсь, связывали нормальные отношения, делать комплименты одному из них было бы с моей стороны неприлично. А так… Как я говорю в «Разводе…» словами Никиты Михалкова: «Всякая власть от Бога. Народ должен быть с Богом. Я с вами, Владимир Владимирович! (Садальский резко вскидывает руки, повернувшись вправо. И повторяет то же, но в другую сторону.) С?вами, Дмитрий Анатольевич!» Народ встречает эту сцену овацией. Люди всё чувствуют.
Где правда о смерти патриарха?
– В Интернете вы озвучиваете то, о чем другие боятся говорить вслух. Например, о версии насильственной гибели патриарха Алексия.
– Мне дико: убили Святейшего – и молчат! Я хочу знать правду о том, как на самом деле окончилась земная жизнь Алексия. Знакомые попы, милиция мне рассказали, что патриарха нашли с пробитой в трех местах головой, что взор его был устремлен на дверь. Бью во все колокола – никто меня будто не слышит. Многие попы, люди подневольные, стали бояться публично со мной общаться – служба безопасности нынешнего патриарха отслеживает их контакты.
На днях Кураев первым отреагировал – признал в блоге, что патриархия «постеснялась сказать неблаговидную правду об обстоятельствах кончины Алексия II». Уважаемый дьякон, обращаюсь к вам через газету «Собеседник»: разъясните людям, что это за правда. Каким образом в голове Святейшего образовалось три дырки? Почему во время похорон лицо Алексия было закрыто? Вранье, что по православной традиции. Когда провожали патриарха Тихона, ничего не прятали. Может, потому, что нечего было скрывать?
Я не признаю Кирилла. Выборы в церкви должны быть такие, как те, в результате которых пришел к власти мой знакомый, епископ Чешских земель и Словакии – архимандрит Георгий (Странский). Приготовили три записки с именами претендентов и тянули: «На кого Бог пошлет…» А у нас не выборы – инсценировка. Вот Климент мне нравится, он мой сосед, он удивительный. Я хотел бы его.
– Потому что сосед?
– Я наблюдал за ним – он молитвенник, человек без двойной морали. Настоящий священник. А Кирилл мне омерзителен. Он говорит в Севастополе, что мы два братских народа. Это правильно всё, но я не могу ему верить, потому что он врет уже начиная со смерти Святейшего.
Я разместил у себя в блоге кусочек речи из программы «Слово пастыря», где Кирилл отзывался на уход Алексия. Этот фрагмент вырезали из эфира, а друзья-телевизионщики передали мне запись. Кирилл сообщает о скоропостижной смерти патриарха и говорит, что своим уходом Алексий «оградил нашу церковь от трудного испытания, когда во главе ее стоит человек престарелый и практически уже неспособный к управлению». Ролик постоянно удаляют, но если постараться, его можно найти в Сети.
– Сколько вы каждый день проводите в «ЖЖ»?
– По 10 часов, мне очень нравится. Времени не жалко. Я как народный мститель. Сам люблю быть дураком, но не люблю, когда из меня делают дурака. Мне это очень… неприятно.
С разводом Тина Канделаки заигралась
– Я заметила, что дружите вы большей частью с женщинами – Эппле, Довлатова, Блёданс…
– Вы назвали известных – я же с ними работаю. У меня есть и друзья-мужчины, но они люди непубличные. Конкуренция среди мужчин-актеров мало способствует установлению между ними теплых отношений.
– Зачем вы периодически «палите» знакомых? Последний раз с вашей подачи вновь обсуждали развод Канделаки.
– Это не я, это сама Тина. У Андрея (Андрей Кондрахин – муж телеведущей. – Авт.) были проблемы с клиникой. Чиновники из Росимущества хотели отобрать у него здание – типичный рейдерский захват. Мои и Андрея друзья из милиции, сын Ильи Резника (успешный адвокат), депутат Митрохин – все вместе мы сумели доказать, что это противозаконно. Отстояли малый бизнес. А Тина в этот момент испугалась. Предательство – самое страшное. Она теперь на «Первом канале» и боится сказать что-то против власти. Ну и глупая – наоборот, ее бы за это больше уважали. Вместо того чтобы поддержать мужа, нажала на рычаг сливного бачка, которым ей служит журналист одной бульварной газетенки, и запустила информацию о разводе.
Я ей говорил: «Тина, ты должна удивлять своей работой. А личная жизнь – тайна за семью печатями». Не ваше дело, кто моя дочь, кто жена. Что хотите, то и думайте. Люблю высказывание Людмилы Целиковской: «Давно не говорили, что я блядь. Теряю популярность».
А Тина заигралась с разводом. Как собирала стадионы Валерия, когда жаловалась, что ее муж метелит? Теперь изображает радость со Шреком и живет корпоративами. Эта их игра в счастье, кроме рвоты, у меня ничего не вызывает.
– Это говорите вы, признанный король скандалов?
– Да. Только работа твоя что-то значит. И ничего нет выше системы Станиславского. Мэрилин Монро, Грегори Пек – весь Голливуд воспитан по ней, весь мир перед ней преклоняется. Я в предлагаемых обстоятельствах – вот первая ступень. Мои учителя – Григорий Конский и Ольга Андровская, они ученики учеников Станиславского. Я – как внук Константина Сергеевича.
Ира Машковская, вдова Юрия Левитанского, попросила прийти на кладбище – у него была годовщина. И там я увидел могилу своего учителя, заброшенную ужасно. Я сделал памятник. Звоню некоторым людям. Не в моих правилах, но называть их не буду – слишком они известные. Хотел позвать, звоню, а в ответ: «До свидания, у нас нет денег». Ну, думаю, и идите куда подальше. Я просто дань отдать хотел. Освятил могилку, собрал некоторых учеников. Кто пришел, тот пришел.
«Чтоб ты сломал ногу!»
– На днях вы подписали контракт на новую книгу. Кому на сей раз не сносить головы?
– Сам не знаю. Издательство сейчас шерстит Интернет, собирает, о чем я писал, в книгу «Невероятные истории двадцатого столетия». Когда выйдет, один день сам поработаю в магазине продавцом. Это теперь у всех, кто печатается, принято.
– Очень горюете по поводу почти полного отсутствия в вашей жизни кино?
– Да, очень. У меня есть силы, есть энергия. Я безумно хочу сниматься. Поэтому не иду на многие телепроекты, куда меня зовут ведущим. Не хочу мусолить свой образ. Раньше, если начнешь приедаться – тебя уже в кино не возьмут. Сейчас, наоборот, затертых приглашают. Но я не хочу, чтобы зрителя от меня тошнило… К тому же в кино сейчас правит не талант, а продюсер. Снимают друзей, любовниц. Звезда сериала «Серебряные побрякушки»! А если я не видел сериала, это уже не звезда?
– Зато в театре роли уже пишут специально под вас.
– Да, это впервые. «Декоратор любви» – спектакль-бомба. Его рвут города, на октябрь запланировано 15 представлений. Меня там зовут Стас Пьеха. Выбор такой, потому что сейчас время попсы, она у нас главный жанр в искусстве. Кстати, случай был такой. Мне делал массаж молодой парень, я ему говорю: «Осторожнее, а то повредишь ногу, и я, как Пьеха несчастная, буду хромать». Парень опешил: «Почему ты о Стасе в женском роде говоришь? Он что, гей?» Я объясняю, что он традиционной ориентации, что я про Эдиту Пьеху. Тот опять удивляется: «Эдита – это кличка?» Мне казалось, что Пьеху знают все. Чуть перестали показывать по телевизору, заменив одним и тем же суповым набором, и тут же начали ее забывать. Мне так удивительно, что в России выросло поколение, для которого легенды эстрады – пустой звук…
А сам я страшно люблю работать, для меня это счастье. Всегда считаю дни до спектакля. Есть актеры, которые вздыхают: «Опять играть». С такими я дел не имею. Мы с партнерами обнимаемся перед спектаклем за кулисами. Американцы, желая друг другу успеха, говорят: «Чтоб ты сломал ногу». «Ни пуха ни пера» произносят бездарности. Так нельзя говорить. У нас принято: «Сцена – не помойка!» Я терпеть не могу, когда со сцены матерятся. Сам люблю употребить в жизни крепкое словцо, но ругаюсь негрязно. Есть вещи, которые со сцены говорить нельзя. Зритель – умный организм. С ним нельзя играть в поддавки, заискивать. Надо делать все искренне.
В театре вообще людей не обманешь. Кинофестивали проводят для того, чтобы стырить деньги. По ТВ кино прошло – никто не смотрел, но рейтинг, оказывается, огромный. Знаем мы, как их измеряют: «Скажи мне, гадина, сколько тебе дать?» А театр живой, фестивали чудные в Москве проводятся. Руки министра культуры еще не дошли, чтобы их уничтожить.
– Вы и от Авдеева не в восторге?
– Да он профнепригоден. У нас дипломаты занимаются культурой, а дипломатией – зурабовы. Не правительство, а сборище профнепригодных людей. Я ненавижу непрофессионалов. Поэтому среди моих близких – мастера. Например, Элгуджа Кебурия. Когда Кремль отдал приказ гнобить грузин, его ресторан в Москве закрыли из-за сырной доски. Сказали, нет доски – закрывай. А сулугуни вообще не режут! Открыл он теперь 4-этажный «Грузинский дом» в Париже. Оформлял ресторан Валера Кострин, тоже мой друг, – это художник фильмов «Белое солнце пустыни», «Звезда пленительного счастья». Зажимают людей, которые талантливы, и они уходят за границу. Вот кому хуже?
Путин дал добро на покупку Прохоровым итальянской «Ромы» (пресс-служба Прохорова эту информацию опровергает. – Ред.). Это позор. Почему нельзя в наш спорт вкладывать деньги, покупать игроков для отечественных клубов, славу стране делать?.. И это наша жизнь! В ней ничего не бывает потом. Пусть читают. Может, стыдно кому-то станет.
