Боже, какая глупость... Боже, как я была влюблена! Всем сердцем. Я люблю его и сейчас, и всегда буду любить.
Но вот как бывает - спустя полтора года отношений Дима просто решил, что не любит. Всё.
Мир не перестал существовать. Не рухнул. Не перевернулся.
Сердце, конечно, разбито, и от воспоминаний в горле встаёт ком, и тошнит. Но...
Жить дальше. Всё будет хорошо.
Когда-то снова придётся поверить во чьё-то "Люблю. Никому не отдам."
Когда-то...

На кухне моей подруги моих приятелей перебывало больше, чем в моём микрорайоне (уронила на себя кактус за явный перебор местоимений). У неё есть барная стойка шириной ровно с настолку. Да, да, да, все настолки разные, но укладываются со всеми карточками/фигурками/полями/фишками на одной площади. Ширина этой площади равна идеальной дистанции между противостоящими игроками и ширине вот той самой барной стойки. В общем, эта кухня создана для настолок.

Я приношу с собой горячий шоколад. Дурной -- почти какао. мы насыпаем по полстакана, и в этой бурде столько сахара, что попа обещает слипнуться. Я пытаюсь побольше обнимать подругу, потому что руки сами тянутся к Диме, который, как назло, всё время оказывается рядом. Да, я привыкла, что если в компании есть парень, то я могу виснуть на нём без зазрения совести. Потому что всё, приведённое мной -- моё. И тут вдруг -- НЕ МОЁ.

А может, дело в том, что он меня обыгрывает. И мне это нравится. Не так много людей могут играючи обойти меня в тактике.

Когда-то где-то я слышала термин -- "сапиосексуал". Так вот, я -- это самое. Мозг -- самое привлекательное, что может быть в человеке, и в мужчине в частности. И когда я вижу, что меня обыгрывают по всем параметрам...

...держаться рядом мне сложно, и подальше -- тоже сложно.

Оказавшись рядом, я прислоняюсь лбом к его плечу и тот час же, опомнившись, отпрянываю. От подруги мои метания не скрываются, впрочем, она видела меня с таким количеством парней -- не моих -- что не принимает это за что-то не обыденное. 

А потом я вдруг оказываюсь в ловушке -- почти прижатой к барной стойке, сквозь одежду ощущая спиной тепло чужой груди -- и едва сдерживаюсь, чтобы не заурчать. "Погуляем, когда всё это закончится?" От тихого голоса над ухом мне вдруг становится страшно. Я сдавленно киваю, уговаривая вопящую совесть, что не делаю ничего предосудительного. В конце концов, почему старые знакомые не могут прогуляться после настолок? Детский сад.

Моей некогда любимой кофейне -- любимой до того, как там вычеркнули из меню самый вкусный кофе и подняли цены -- много народу. Дима хвалит мой вкус, а я, словно желая оправдаться, всё говорю о его девушке. Какая она классная. Я ей искренне восхищаюсь -- такое милое солнышко с тьмой тьмущей увлечений, никогда не сидящее на месте. Мне неловко. Ещё и потому, что от пристального взгляда внизу живота становится предательски горячо.

Как истинный рыцарь, я предлагаю самый вкуснющий кусок своей пищи собеседнику. Вероятно, у нормальных людей это не принято. Быть может, даже неприлично. Но в моём круге -- норма и почти традиция. "Спасибо. Меня давно не кормили, я почти забыл, как это приятно", -- говорит Дима. Я удивлённо вскидываю брови: "То есть?! Твоя девушка о тебе не заботится?!" -- "Какая девушка?"

Прежде чем до меня доходит смысл сказанного, минует минут шесть. Пожалуй, такой тугодумкой я ощущала себя только на парах английского.

"То есть вы...?" -- "Мы расстались два месяца назад." -- "Оу..." Слишком быстро меняется освещение. Роли. Я больше не смею поднять взгляд от стола. Мне вдруг становится трижды неловко против того, что было. Я думала, что моё поведение может быть воспринято исключительно как дружеская доброжелательность, и вдруг оно принимает совсем иной смысл. "Вот же чёрт. Вляпалась." -- крутится в голове. Я не умею быть хорошей милой девочкой. Я привыкла грубить, когда за мной пытаются ухлёстывать. Оправдывается это фразой: "Я не буду со слабаком, неспособным поставить меня на место". Но в эту секунду я слишком растеряна, чтобы хамить. Когда мне галантно подают пальто, я хочу возмутиться, что это лишнее, но почему-то неожиданно для себя ляпаю: "Я ведь могу привыкнуть..." -- "Привыкай. Это хорошая привычка." 

Я не возмущаюсь, когда меня берут за руку, хотя ладонь безвольно лежит, как игрушечная.

"Прости, что не сказал сразу, что мы расстались. Я хотел посмотреть, как ты будешь себя вести. Ты так мило то прижималась, то отпрыгивала." За это я хочу уронить на него что-нибудь тяжёлое. Рояль вместе с кустами, например. Или гирю 16 пудов. Или стадо верблюдов. И на себя за одно. Но вместо этого почему-то утыкаюсь ему в грудь, вскользь заметив, что его подбородок находится ровнёхонько на уровне моей макушки.

У моего верного пятилетнего слайдера наконец-то перетёрся шлейф. К радости родных и знакомых ( и к своей грусти, ибо привязчива к технике) заказала себе смартфон.

Активный образ жизни негативно сказывается на летней обуви, и по весне я обнаружила свои кроссы основательно укокошенными.

Под столом накопилась коллекция красивых бутылок (алкоголь я употребляю в сумме по два стакана в год, а вот бутылки тащу охотно) и с ними нужно было что-то делать.

Я живу на окраине, и тащиться в центр города в одиночестве для меня грусть. Потому я зову с собой всех первых попавшихся, пока кто-нибудь не согласится.

Дима согласился сразу.

Мимо меня проходят на светофоре... и я вдруг чувствую себя собственной Хоук -- она у меня крохотная, и замечают её постфактум.

Разговоры в основном о наболевшем -- дипломах.

Когда в "Спортмастере" я хватаю самые дешёвые и массовые серые кроссовки, а выйдя из магазина первым делом их перешнуровываю (один шнурок ядовито-зелёный, другой -- неоново-оранжевый) меня ждут с абсолютным терпением. То же терпение -- пока в магазине электроники я стою в очереди из нуля человек (это Россия, и ждать пришлось) и убеждаю настойчиво-заботливого консультанта, что сама в состоянии установить на смартфон нужные мне приложения.

Я боюсь переходить дорогу -- меня несколько раз пытались давить. Всегда вцепляюсь в спутника. Диму я робко беру за краешек рукава и прячу ладонь в карман, едва ступив на бордюр на той стороне. Потому что как вести себя с парнем, у которого есть девушка, я не знаю -- моя обычная кинестетика здесь вроде как неуместна.

Мы идём в кафе, есть мой самый любимый торт. Этот торт восхитителен -- у него нет коржей, скорее, твёрдый мусс. Нежный и таящий во рту. Я ем его медленно, с удовольствием.

-- Ты... целуешь торт? -- с улыбкой спрашивает Дима, и я мгновенно вспоминаю, почему мне не нравится, когда на меня смотрят во время еды. Это ещё безобидный комментарий. Иногда спрашивают: "Ты можешь есть нормально?!". А подруга однажды высказала: "Когда я смотрю, как ты ешь, мне хочется отвернуться, потому что мне кажется, что я подсматриваю за чем-то очень интимным. Ну, скажем, как парочка сексом занимается, или когда в детстве я вошла к родителям в спальню..."  А в другой раз: "Мне кажется, у тебя проблемы на оральной стадии развития. Тебя грудью в детстве нормально кормили, долго?" Подруги-психологи, они такие...

Я смущаюсь. И мямлю в своё оправдание, что "он же вкусный"...

-- Нет-нет, ты продолжай! Я давно не получал такого эстетического удовольствия, - мягко смеётся Дима, и я смущаюсь ещё больше, потому что есть под пристальным взглядом как-то... как-то.

Когда он платит за меня в кафе, меня захлёстывает волна стыда и гнева. Во-первых, за меня никто никогда не платил. Я сама в состоянии! Во-вторых, деньги нужно тратить на свою девушку, а не чужих кормить. Если, конечно, ты не миллиардер и обедаешь не с деловым лицом компании-партнёра.

-- Ты не должен был за меня платить...

-- Я так захотел. К тому же, мне понравилось, как ты ешь. Нужно кормить тебя чаще.

Когда мы идём обратно и на дороге я снова робко хочу взять его за рукав, мою руку перехватывают и берут нормально.

Апрель.

Я -- симулирую бурную деятельность по написанию диплома, а на деле пинаю балду.

Ни с того, ни с сего мне вдруг одновременно пишут любимая с ролёвки девчушка (зовёт кататься на лошади) и Дима (спрашивает, сколько байт в мегабайте. Неправильно! Ровно 1000! ). Я знаю, что они вместе минимум год. С первой я радостно обещаю встретиться, со вторым переписка как-то активизируется и я зову его поиграть в настолки.

Февраль 2014.

Тема моего диплома звучит так: "Применение методов морфологического и синтаксического анализов для автоматизации поиска грамматических и речевых ошибок в тексте". Мой дипломный руководитель стойко сопротивлялся, но в конечном итоге махнул рукой и смирился. 

Я профессионально не сужу, в результате чего при абсолютной пассивности оказываюсь тёмным канцлером всех совершающихся вокруг интриг и нелепостей -- просто потому, что людям иногда нужно выговориться. Я лучше кого либо осведомлена в аморальностях своих друзей, но мне нет до этого дела.

Сама я достаточно "аморальна", чтобы иногда позволять себя целовать, на всех квартирниках (которые у нас были исключительно приличные -- никаких вёдер бухла, топоров или девушек повызову. напомню, моя компания старше меня и уже нагулялась) спать в обнимку с разными парнями и изредка доводить до учащённого дыхания лучшего друга, сидя у него на коленях.

Мне абсолютно безразлично, какое впечатление я произвожу на людей, и потому меня либо любят, либо ненавидят. Впрочем, я до сих пор не понимаю, за что меня можно ненавидеть -- я никогда не намеревалась причинить неприятности кому-либо.

Моя жизненная философия, как у Розалинды Фицджеральда, сводится к "carpe diem для себя и Laissez-faire для других". Иными словами, я делаю всё, что хочу, с единственным условием: не причинять вреда другим людям. Впрочем, хочу я не много. 

Я начинаю немного презирась своих школьных друзей за то, что они только и делают, что ноют.

И я почти дописала огромный фанфик по Dragon Age 2, над которым работаю на тот момент 3,5 года.

Через год моя подруга-соперница переводится в Бауманку, и, оставшись без конкуренции, я понимаю, что пытаться быть лучше кого-то -- детский лепет. Гораздо сложнее быть лучше себя. 

Я объявляюсь в клубе соционики и завожу себе кружок общения на год - десять лет старше себя. С этими ребятами оказывается неожиданно интересно, и я окончательно научаюсь не судить. Я открываю для себя Елизера Юдковского и пропагандирую Методы рационального мышления каждому встречному.

Однажды по пути к подруге я встречаю горячо любимую девчушку из ролёвки и с удивлением узнаю в её парне Диму. Второй моей реакцией было разочарование в девчушке. Третьей -- её частичное оправдание, когда Дима бросил, что давно собирался почитать Юдковского.

---

Когда меня спрашивают об отношениях, я отвечаю: "Отношений у меня не было, зато было полтора парня общей сложностью на три месяца и шесть дней". Полуторный парень (ибо официально мы не встречались) нравился мне ровно тем, что лучше меня знал физику (у меня с этой наукой всегда были проблемы) и ровно до тех пор, пока я не сдала эту самую физику лучше него. Наше общение символично заканчивается 14 февраля, и в качестве трофея на день программиста мне достаются два тома Дон Кихота Ламанчского, коего я мечтала прочитать.

Универ приносит мне не весёлую студенческую жизнь, а подругу-соперницу, друга-ботаника, исключительно мужскую команду по лазертагу (со мной в роли капитана) и нескольких поклонников, едва не заглядывающих мне в рот (и потому, разумеется, не рассматриваемых). Парни с лазертага, напротив, были как на подбор -- умные, сильные, общительные, дружные. Я ими очень гордилась. Увы, данный вид спорта мне пришлось бросить -- подвернулась хорошая временная работа, а пока я отсутствовала, мальчишки разбежались.

Свободное время я трачу на книги и, о духи, Dragon Age, в который и по сей день влюблена безмерно.

Летом после первого курса я снова встречаю Диму, гуляя с подругой. Кажется, мы тогда обсуждали Рэя Брэдбери. Дима же... что ж, чувство юмора никогда не было его сильной стороной. После нескольких не в тему ляпнутых фраз мы с подругой только и думали, как бы посадить его на автобус. А я, помнится, тогда сказала: "И как только человек может быть таким пустым и не образованным?"

Видят духи, как мне теперь стыдно за это скорое суждение -- глупый отголосок ребячества.

В августе перед универом я решаюсь-таки завести парня. Потому что: а) надоел таскающийся за мной табун; б) пора бы уже, ведь у всех парни есть. Выбор падает на смазливого мальчика полуторами годами меня старше, перешедшим на третий курс. Тогда я думала, что "старше" = "умнее". С мальчиком я провстречалась три дня, а затем ещё месяц пыталась сделать так, чтобы он сам меня бросил -- и рада была принести в жертву свою репутацию, только бы не портить человеку самооценку. Увы, мои надежды не оправдались. В результате самооценка мальчика пострадала настолько, что после меня он нашёл себе девочку ещё младше, носящую кличку Смерть и рифмующую "кровь" и "любовь".

Из этих совсем не отношений я вышла с твёрдым решением более никогда не впутываться во "встречалки" без действительной симпатии к партнёру. Тогда же был сформирован список требований к кандидатам, более никогда не менявшийся: 1) интеллект, равный моему или выше; 2) сила воли, равная моей или выше; 3) наличие чётких жизненных принципов.

Весна 2009. Близость выпускно-вступительных экзаменов -- ЕГЭ. Я -- ударница, у которой списывают золотые медалисты. Достаточно ленивая для того, чтобы забить на подготовку по всем предметам, кроме математики -- которой у нас из-за невменяемости учительницы не было с девятого класса. На математику я трачу месяц -- это длительность ускоренного подготовительного курса в универе -- в противовес обычному полугодию. Экзаменом по выбору, разумеется, становится информатика. Я продолжаю переписываться с Димой, хотя давно его не видела, и он однажды заявляет: "Ха! Ты же девчонка! Девчонка не может знать информатику!"

(Сейчас он утверждает, что никогда этого не говорил. Но если хорошо поискать, это можно найти в архивах переписки.)

Результат предсказуем: обозлённая, я сдаю информатику на 95 баллов. (Моё честолюбие сейчас говорит, что я обязана была сделать 100, ибо с лёгкостью могла исправить ошибку, но вмешалась лень, и я решила, что хватит). Дима идёт на экзамены с температурой. Не вполне честно, однако в этом состязании побеждаю я.

Выбор специальности предсказуем -- я иду туда, где проходной балл был наивысшим, и с большим отрывом занимаю первую строчку рейтинга. Потому что те, что был поумнее, поступали в Москву/Питер. Я первый раз остаюсь в родном городе -- из-за страха общежитий.

Я не помню, как мы начали общаться. Я помню, что мне было шестнадцать, что противоположный пол интересовал меня исключительно в качестве боксёрских груш и что боялась быть собой. Я была озлобленным волчонком, который бесился из-за того, что пытается, но не хочет соответствовать требованиям родителям, и старался хотя бы не провоцировать лишние проблемы. В школе меня преимущественно не любили, за что -- бог знает. Но я привыкла заводить приятелей на "поболтать в Магенте", и более ничего. Тогда мы заобщались. Кажется, на почве аниме -- тогда все болели аниме, а интернет ещё измерялся трафиком. Зато я знала, как через приятельницу достать диски с чем-то интересным. И доставала, и раздавала. Мои диски ходили по рукам, порой и не возвращаясь ко мне.

Дима попросил достать хентай.

Видимо, я тогда уже умела не судить, потому что квест взяла запросто. Нужно было всего лишь передать пачку балванок другу, а потом -- обратно. Зная мою непорочную репутацию, друг даже не особо долго хихикал. Миссия была выполнена наполовину, потому что возврат дисков друг затянул на три месяца.

В том году зима наступила поздно. Я помню, что второго ноября был последний бесснежный день, тёплый, хоть и ветренный -- мы все ходили без куртки. Был "Поход против Хаоса", и наша команда вдребезги разбила на удержании знамён несколько других. Я же в тот день щеголяла с отбитыми пальцами и не могла держать не то что меч -- фотоаппарат. Посему фотик я всучила Диме, к тому моменту уже оставившему балавство с текстолитом и пришедшему на битву компании ради. В конечном итоге фотографий оказалось не более дюжины, а я в первый раз была заключена в объятия парня, якобы, с целью меня погреть. Влада тогда ляпнула, что у меня хорошая фигура (в огромной шерстяной кофте поверх двух подкофт) и что мы хорошо смотримся вместе.

Мне было лестно. Но я боялась. Более всего, как бы смешно это ни звучало, я боялась уделять кому-то время. На следующий день в школе я была веселее и общительнее чем обычно, и одна девушка высказала мне в лоб: "Ты что, влюбилась?" -- "Нет, ты что, я бы знала!" -- был мой ответ.

А через неделю на олимпиаду по информатике я шла с единственной мыслью -- укатать одного несостоявшегося убийцу. Там я познакомилась с ярким, смазливым и распыляющимся разгильдяем, с которым вышла довольно близкая дружба, но я до сих пор думаю -- обратила бы я на него внимание, не будь он того же роста и не носи то же имя? Олимпиаду я провалила с треском, или, точнее, с нулём баллов.

В середине января состоялась ещё одна олимпиада по информатике. Дима №1 пошёл по части программирования, Дима №2 не пошёл вообще, а я -- по части компьютерной графики. Даже заняла третье место. Помнится, единственной моей заботой тогда было, чтобы родители не заметили, как надо мной, сидящей с компьютером в центральном зале, возвышается почти двухметровая башня. Признаться, своей матери я всегда доверяла через силу, особенно то, что касалось симпатий. Тогда я отдала наконец диски с хентаем, и в маршрутке излишне сурово осадила Диму, когда он попытался снова меня обнять -- "Молодой человек, сядьте нормально!"

Потом он сказал, что диски смотрел ровно четыре секунды.

Возможно, наша история началась в момент, когда что-то просвистело в воздухе над моей головой и я оцепенело уставилась на упавшую на землю шапку. Если бы удар пришёлся парой сантиметров ниже, мне было бы обеспечено как минимум сотрясение мозга, как максимум - черепно-мозговая. Впрочем, жертвой с ланьими глазами я никогда не была, и оцепенение продлилось мгновение. А в следующую секунду я уже ожесточённо осыпала нефиксированными ударами извиняющегося парня, неловко прикрывающегося древком алебарды. Благо, меч был не слишком тяжёл, а парень очень высок, и хэдшотов я нанести не могла.

Я была зла настолько, насколько вообще может злиться вооружённая шестнадцатилетка с хорошим детством.

Но знаете, что меня поразило и заставило остановиться? Забота. Обеспокоенность, с которой этот парень вопрошал, цела ли я, хотя ему самому предстояло неделю ходить в синяках.

Я фыркнула и переключилась на любимое дерево, не жалея текстолита.

---

 

Следующее, что я помню - спустя пару недель я фехтую с этим же парнем левой рукой, потому что: а) он левша, а я - рыцарь; б) я хочу разработать обе руки одинаково; в) мозги обоим бог послал в теоретическом виде. Результат: я получаю колющий в горло, и только чудом успеваю податься назад. Застываю в лучших традициях фильмов - клинок касается кожи. Меч тупой, однако этот удар мог бы оказаться смертельным. Я бью по клинку так сильно, что выбиваю его из рук напуганного не меньше меня противника, со злостью обзываю его придурком, хватаю вещи и ухожу с тренировки.

Тогда считалось совершенно нормальным знать о человеке только кличку, оружие и основные приёмы. Сейчас, семь лет спустя, на вопрос "как вы познакомились?" я отвечаю: "Дима меня чуть не убил. Дважды." Вот такая романтика.

Мне посчастливилось принадлежать мужчине лучшему, чем я могла бы пожелать для себя в самых смелых мечтах. И я хочу через десять, двадцать, пятьдесят лет помнить, как всё начиналось.