Отрывки:

Мой Детский сад номер 31, Ангрен. Я иду вдоль его восточного забора, с севера на юг. Была осень. К зиме близко. Но тепло. Небо свинцовое, но доброе. Теплый ветер, перегоняющий солому. Соломы много - 5-6 кубиков, несколько растрепанных. Овечка белая, ходит вокруг кубиков и ест отлетающую солому - из самих кубиков не берет. Оглядываюсь вокруг и цепенею от ужаса - возле забора полулежит-полусидит человек. Голова несколько набок, глаза остекленевшие, рот открыт в оскале. Волосы, остатки по бокам, на вершине головы и назатылке - редки, тонки. Лицо неприятно напоминает череп. Похож человек на актера Богатырева если его смешать с актером Борисовым (когда он играл Джона Сильвера). Одежда изорвана, пыльна. Смотрю на него и думаю - отчего помер, что случилось? И вдруг еще более пугаюсь - он оживает - встряхивается будто ото сна, осматривается непонимающе. Потом зевает и потягивается - он спал. Улыбается - Да, спал, говорит. Просто с открытыми глазами сплю, устаю очень. Невдалеке от нас пробежала лошадка-единорожка (размером с пони) и с рогом спиленным (на голове пластырь был на месте рога). Мужик продолжает - А что на скелета похож - времена такие, жизнь потрепала. Я порываюсь спросить про единорожку, но он меня перебивает, машет рукой - мол успеешь еще спросить и продолжает рассказывать про трудности овцеводства, про налоги, трудную долю, холода-голода и т. д. Выговорившись в конце концов, он дает мне слово - я спрашиваю про единорожку - откуда она, почему без рога. Отвечает мужик - Она из сказки древней, рог ей спилили злые волшебники японские, чтобы делать народные лечебные средства. Я - а где они живут? Жуть ведь как хочется на рог посмотреть, говорю. Он же светится в темноте серебром, поговаривает народ. Мужик показывает мне на пятиэтажку, что рядом стоит (там моя бабушка с дедушкой жили раньше - на самом деле).

Я нахожу двух парней-кореейцев карликов и мы идем в квартиру колдунов японских. Не трудно догадаться, что корейцев я взял, чтобы среди них затеряться. И что если нас обнаружат, то азиат азиата не обидит, так мне казалось. Заходим в квартиру на первом этаже. Квартира - нечто среднее между поликлиникой, что в жилых домах бывают, музеем японского искусства и кухней детского учреждения. Я роюсь в ящиках тумбочек в разных комнатах, но нахожу только книги на японском, деньги старые, документы, квитанции, новые пары носков, кимоно, одеколоны и конверты с письмами. Одновременно я четко осознаю, что на улице - 9 сентября, пасмурно. Вдруг на всю квартиру слышен скрежет-скрип ключей в замке входной двери. Я и мои корейцы замираем, потом начинаем суетиться, бегать по комнатам, не зная что делать - не то прятаться, не то сразу сдаваться - пытаться обмануть колдуна - себе дороже. В конце концов меня посещает гениальная идея - я иду и тащу корейцев в ту часть квартиры, что напоминает музей. Мы рассредотачиваемся и начинаем изображать из себя посетителей музея. Делаю серьезное умное лицо, полное уважения к японской культуре. Японцы-колдуны (двойняшки) заходят в комнату с видом как у Фокса, когда тот осматривал ресторан, где его засада ждала. Лица затем становятся серьезные и строгие. Один уходит на кухню и заводит чай. Второй садится за музейный стол, приглашая и нас. Мы пьем чай молча, серьезные-пресерьезные. Я говорю - Япония - священная страна. Японцы кивают слегка головами.